Служу гражданской полиции. Часть 1

 

Роман написан на реальных событиях и реальными людьми. Нет совпадений, всё написанное пережито.




                Глава первая. Когда город притих.






    Буэнос-Айрес. Район Монсеррат. Парк Конгресса.
Жара держалась с самого утра, но к вечеру стало легче. Палящее солнце ушло за океан, оставив улицы города в золотистом отсвете. Табло у входа в аптеку мигало красным: +41°C. Воздух дрожал над плиткой, но в тенистых аллеях парка уже собирались люди.

На лавке возле фонтана — подростки. Славянские лица — угловатые, дерзкие. Громкий смех, дешёвое пиво, белое вино в тетрапаках. Кто-то затягивался сигаретой, перебивая запах спирта сладким дымом. Пахло табаком, потом и жаром. Смех был нарочито дерзкий, будто хотели доказать миру, что им всё можно. Один из парней глянул мимоходом на проходящего мимо копа и, не отрывая сигарету от губ, показал ему средний палец. Медленно. Чётко. Так, чтобы наверняка увидел.

Карлос стоял неподалёку, у колонны. Бронежилет, джинсы, простая тёмная футболка. Сигарета почти догорела в пальцах, но он не потушил её. Он не среагировал. Только смотрел — не на парня, а сквозь него. Смотрел, как смотрят на угли, под которыми может быть порох. Или труп.

— Слышь, Карлос, ты чего завис? — Сильвия подошла тихо, почти беззвучно. У неё была своя походка — пружинистая, как у танцора, и взгляд — тяжёлый, сосредоточенный. — Ты их жалеешь, что ли?

— Нет. Просто думаю, кто из них умрёт первым.

— Обычно не тот, кто самый шумный. — Она достала блокнот из внутреннего кармана. — Что, пишем протокол? Или с ноги?

Карлос бросил сигарету в урну.

— Дождёмся, пока проявятся. Если повезёт — оружие или закладка. Если не повезёт — убьют кого-нибудь через пару лет.

— Или нас.

— Тоже вариант.

Сильвия усмехнулась. Не смешно, но привычно.

Позади в рации хрипло раздался голос:

— Пост тридцать второй, возможный сигнал девять. Чёрный фургон, двое внутри. Пятая и Парагвай.

Карлос перехватил ремень с кобурой, кивнул.

— Поехали.

— Секунду, — Сильвия сняла с уха наушник и посмотрела на него в упор. — Ты сегодня... другой. Что-то не так?

— Просто день такой. Тот, после которого кто-то не вернётся домой.

Сильвия ничего не сказала. Просто села за руль.

Машина тронулась, и город снова зашевелился, будто почувствовал — охота началась.

Фургон они заметили сразу — старый Renault Trafic, чёрный, с затонированными боками, стоял впритык к обочине, как будто прятался. Двое внутри — силуэты неподвижны, но напряжены.

— Не нравится мне это, — Сильвия бросила короткий взгляд в зеркало. — Слишком спокойно.

Карлос проверил пистолет, не вынимая.

— По классике: я — слева, ты — через пассажирку. Не стреляем, пока не вытащим хотя бы одного.

— Принято.

Они вышли синхронно. Без спешки, но быстро.

Карлос подошёл первым. Постучал по стеклу. Мужчина за рулём не повернул головы. Только что-то сказал второму — тот шевельнулся.

— Полиция. Документы и руки на вид, — голос Карлоса был спокойный, но тяжёлый, как камень.

Второй мужчина сделал резкое движение. Слишком резкое.

— РУКИ! — Сильвия крикнула первой.

Но уже было поздно — с пассажирской стороны дёрнулась дверь.

Карлос среагировал быстрее — шаг вперёд, удар плечом, выстрел в воздух. Второй замер, затем бросился назад, но упёрся в колено Карлоса и вылетел на асфальт.

— На землю! — Сильвия держала прицел чётко.

Первого они скрутили быстро. У второго в рюкзаке — пачки купюр, три мобильника, пачка героина, пистолет с глушителем. Русский паспорт.

Карлос молчал, пока проверяли вещи. Потом сказал:

— Это наши. Из тех, что прячутся среди детей. И торгуют с теми, кого когда-то называли братьями.

Сильвия кивнула. Медленно. Губы сжались. Она знала, что значит "наши".

Парк уже был далеко. Подростки смеялись где-то за углом. А здесь — снова грязь.

Карлос посмотрел на фургон. Потом на небо. Было жарко. Но внутри стало холодно.

Уже в участке Сильвия бросила рюкзак подозреваемого на стол. Деньги, героин, пистолет — всё аккуратно вывалилось в лоток.

— Ты заметил? У обоих — одинаковые татуировки на запястье. Похоже, что-то вроде знака. Птица и три буквы.

Карлос молча кивнул.

— Знаю этот знак. Это «Голоса Востока».

— Контакт был?

— В прошлую пятницу. Один из них торчал на складе в Ланусе. Тогда мы не успели.

— А теперь успели. Почти.

— Почти, — повторил Карлос. — Один шаг — и он мог бы пустить очередь. Или убежать.

Они замолчали. Комната казалась на мгновение мёртвой.

— Мы же когда-то с ними на одном языке говорили, — вдруг сказала Сильвия. — Помнишь, как вначале? Иммигранты, адаптация, общие корни. А теперь...

— А теперь у них в рюкзаке героин, — перебил Карлос. — И у нас — бронежилеты.

Он встал, потянулся, пошёл к раковине и открыл воду. Ледяная струя текла по запястьям.

— У меня когда руки дрожат — только холод помогает, — бросил он.

— У тебя дрожат руки? — удивилась она.

— Нет. Но сегодня были близки.

Сильвия подошла ближе. Посмотрела ему в глаза. Долго. И вдруг обняла. Без слов. Просто так.

— Карлос, ты не один. И я не позволю тебе стать камнем. Даже если город этого хочет.

Карлос не ответил. Просто стоял. Он никогда не просил тепла. Но в этот момент — не оттолкнул.








                Глава вторая. Первый день.





Стадион имени Фьорито. Юг города. 2002 год.

В тот день шёл дождь. Такой, когда асфальт не успевает высохнуть, и капли превращают всё в чёрное зеркало. Карлос вышел из автобуса — с рюкзаком, в старой кожаной куртке, в которой он ещё в школе бегал. Никого не знал. Никому не верил.

Комиссария номер пять. Гражданская бригада. Его вызвали по внутреннему указу, из оперативного резерва. Молча расписался в приказе. Молча прошёл в раздевалку. Молча надел бронежилет, который ещё пах предыдущим владельцем. И потом увидел её.

— Ты — новенький? — спросила она, и в голосе было не любопытство, а проверка.

— Карлос, — коротко ответил он. — Да.

— Сильвия. — Она не протянула руку. Только кивнула. — Не геройствуй. Здесь за это не ордена дают, а кресты на плите.

Он усмехнулся.

— Я не герой. Я пришёл работать.

— Посмотрим. — И ушла первой.

В тот день они выезжали на задержание группировки, промышлявшей кражами машин. Улица в районе Авежянеды. Погоня, один в канализации, второй под авто, третий — с ножом. Карлос не дрогнул. Сработал чисто. Быстро. Без театра.

Когда всё закончилось, Сильвия подошла:

— Смотри-ка. А ты умеешь.

— Я просто делал, что должен.

— Делать что должен — здесь большая редкость. Привыкай: у нас не армия, а зоопарк. Но иногда в нём можно жить.

Так началась их работа. Не партнёрство. Не дружба. Но что-то... большее. Без слов. Без договоров. Только плечо рядом и выстрел в ту же сторону.

2002 год. Было тяжело. Зарплаты задерживали. Рации пищали даже во сне. Люди боялись улиц, а полицейские — своих коллег. Всё было на пределе. Но именно там, на грани, рождаются те, кто остаются.

Карлос остался.

Ему пришлось привыкать быстро. Дежурства через сутки, бессонные ночи, запах пороха, бензина и дешёвой уличной еды.

Первым серьёзным заданием стало наблюдение за квартирой в районе Ля-Бока. Там, по данным информаторов, собирались эмигранты из Восточной Европы, переброшенные контрабандой. Новички, голодные, готовые на всё.

Карлос сидел в машине вместе с Сильвией и старшим бригады, Оскаром Мальдонадой — тяжёлым, всегда хмурым типом с руками, как лопаты.

— Слушай сюда, — пробурчал Оскар, глядя в окно. — Если что-то начнётся — бей первым. У нас тут не академия. Или ты, или тебя.

Карлос кивнул.

— Я понял.

— И не геройствуй, — вставила Сильвия. — Герои в газетах красиво выглядят. На кладбище — тоже.

Карлос тихо усмехнулся.

В ту ночь они задержали троих. Один пытался уйти через крышу. Один вытащил нож. Один просто сел на пол и разрыдался.

Когда всё закончилось, Карлос сидел на капоте машины, глядя в пустой переулок. Сильвия принесла ему кофе из термоса.

— Нормально держался, — сказала она. — Без фокусов.

— А я и не умею красиво.

— И хорошо. Здесь красиво — значит, мёртво.

Карлос кивнул. Он понял это с первой минуты.

Шли недели. Режим: дом — комиссария — улица — комиссария. Иногда казалось, что он забыл, как пахнет нормальный воздух. Как звучит смех, который не прикрывает страх.

Только Сильвия держала его в этом аду. Не словами — присутствием. Просто тем, что была рядом. Живая.

И Карлос начал бояться за неё больше, чем за себя.





                Глава третья. Первый след.





      Район Ля-Бока. Конец августа. Ночь.

Ветер нес мусор вдоль пустых улиц. Луна была рваная, мутная, как грязное стекло. Карлос стоял в тени, прислонившись к стене. Бронежилет натирал плечи, но он не замечал. В прицеле ночника — чёрный вход в старую парикмахерскую.

— Движение, — шепнула Сильвия в ухо. Она сидела в машине через улицу, рядом с Оскаром.

Карлос перехватил рацию.

— Принято. Работаем.

Из тёмной двери вышли двое. Оба — молодые, одеты в простые штаны и футболки. Но походка... Карлос сразу уловил: это не новички. Те, кто жили в уличной грязи, ходили иначе — тяжело, осторожно.

— Лица видишь? — спросил Оскар в рацию.

— Славянские. Один — русый, второй темноволосый. Оба лет по двадцать.

Один из парней что-то бросил в урну. Небрежно, но слишком быстро.

Карлос сразу пошёл на сближение. Без резких движений, будто просто прохожий.

— Стоять. Полиция. Документы.

Парни переглянулись. Миг — и оба сорвались в разные стороны.

Карлос погнался за тем, что был темноволосым. Тот был быстр, но Карлос шёл цепко, упрямо, выжидая момент. На углу каже Каминито парень споткнулся — Карлос навалился сверху, уронив его на мокрый асфальт.

— Спокойно, братец. Поздно дергаться.

Подбежала Сильвия. Заковали.

У второго парня в карманах нашли свёрток с героином, скрученный в целлофан. На запястье — знакомая татуировка: птица и три буквы.

— Смотри, — сказала Сильвия. — Похоже, не ошиблись.

Карлос кивнул. Сердце билось глухо.

Один из парней назвал фамилию — "Кучер". Потом замолчал, закусив губу.

— Украинцы? — спросил Карлос.

Парень ничего не ответил. Только усмехнулся.

— Мы тут не по паспорту живём, — процедил он. — А по тем, кто крышует. А крышуют тут свои. Или бывшие свои. Понял?

— Кто именно? — Сильвия наклонилась ближе. — Назови имя.

— А ты чего, мадре, думаешь — я тебе сейчас выложу, кто нас гоняет? Это не ваши нищеброды. Это свои, только теперь они с деньгами. И если кто-то и положит вас — то не мы. Они. Русские.

— Это угроза? — тихо спросил Карлос.

— Это реальность, каброн. Тут не Украина, тут джунгли. И каждый из нас выжил, потому что не верил в дружбу между славянами.

Молчание повисло тяжёлое. Даже Сильвия замерла.

В участке Оскар заполнил рапорты. Карлос молча стоял в коридоре, глядя в тусклую лампу.

— Пахнет чем-то большим, — пробурчал Оскар. — Эти малые — пешки. Кто-то держит их в кулаке.

— И этот кто-то не любит нас всех, — добавила Сильвия. — Ни русских, ни украинцев, ни аргентинцев.

— Будем искать, — коротко бросил Карлос.

Он не знал, что этой ночью они вышли на первый след человека, который позже станет для него всем: болью, ненавистью, мишенью.

Поздняя ночь. Машина стояла на пустыре возле старой фабрики. Дождь шёл тонкой, холодной пеленой.

Карлос сидел за рулём, глядя вперёд в туман. Сильвия рядом молчала. Их руки случайно соприкоснулись. Он хотел отдёрнуть свою — но она перехватила.

— Не уходи, — прошептала она.

Карлос повернул голову. В её глазах было всё: страх, злость, боль. И что-то ещё — запретное, рвущееся наружу.

— Я давно схожу по тебе с ума, — сказала она, еле слышно. — Но боялась. Боялась потерять. Боялась сгореть рядом с тобой.

Он ничего не ответил. Просто взял её лицо в ладони.

И в эту ночь, под дождём, в холодной машине, она отдалась ему. Без слов, без лишних движений. Как будто всегда знала, что это неизбежно.

Там, где каждый день мог стать последним, любовь не просила разрешения. Она просто случалась. Резко. Жадно. По-настоящему.





                Глава четвёртая. Кровь на асфальте.






      Раннее утро. Район Монсеррат. Туман стелется над каже, скрывая трещины в асфальте.

Карлос сидел в грузовичке на тихой улице. Рядом — Сильвия. Сзади — Оскар и новый парень, Рамон, молчаливый и цепкий. Их задача: накрыть сделку — передача оружия между бандами.

Рация захрипела:

— Объект на месте. Четыре человека. Два автомата. Будьте осторожны.

Карлос сжал кулак.

— По плану. Без геройства.

Они выскочили одновременно. Два коротких свистка — сигнал.

Карлос шёл первым. Виден был силуэт: крепкий мужик в кожанке, что-то передавал другому. Ствол блеснул в руках.

— Полиция! На землю!

Один из бандитов открыл огонь сразу. Пули зацокали по стенам.

Карлос упал в сторону, перекатился. Сильвия метнулась к машине, укрываясь за капотом. Рамон выстрелил дважды — один упал.

Карлос видел, как второй бежит в подворотню. Погнался.

Стрельба утихла.

Карлос загнал беглеца к глухой стене. В упор.

— Бросай!

Бандит медленно положил пистолет. На его руке — та же татуировка: птица и три буквы.

Карлос на мгновение застыл. Их сеть была больше, чем он думал.

Когда всё закончилось, Карлос вернулся к месту операции.

На асфальте лежал Рамон. Глаза открыты. Пуля — прямо в сердце.

Сильвия стояла рядом, дрожащая, с закушенной губой.

— Прости, Карлос... Я... Я не успела прикрыть.

Карлос наклонился, закрыл Рамону глаза.

— Это не ты. Это они.

Он встал. Взгляд был тяжёлым, как свинец.

С этого утра их работа изменилась навсегда. Теперь они знали цену каждой секунды. И каждой ошибки.

Позже, в комиссарии, Оскар бросил на стол изъятое оружие.

— Всё наше. Все метки — с Востока. Россия, Украина, Беларусь.

Карлос вытер руки полотенцем.

— Мы воюем не с уличными воришками.

— Нет, — согласился Оскар. — Мы воюем с призраками, которые носят знакомые лица.

Карлос посмотрел в окно. Улицы начинали наполняться жизнью. Люди спешили на работу, не зная, что всего в двух кварталах шла война, без правил и без флага.

И эта война только начиналась.






                Глава пятая. Право на ярость.







      Комиссария номер пять. Маленькая кухня на втором этаже, запах дешёвого кофе и старого металла.

Карлос сидел за столом, держа в руках кружку. Пальцы дрожали. Сильвия молча стояла у окна. Оскар у стены курил, выпуская дым в старую вентиляцию.

— Завтра, — сказал Оскар, — берём "Мануэля". Тот самый из Авежанеды. Говорят, он крыша над всеми мелкими точками.

Карлос поднял глаза.

— Без приказа сверху?

— Без. Иначе опять сольют. Тут или мы, или нас.

Сильвия отвернулась.

— Надо действовать быстро. Они боятся только силы.

Карлос встал.

— Тогда — быстро.

Поздний вечер. Заброшенное складское помещение у реки. Темнота. Только редкие отблески света от дальних фонарей.

Карлос и Сильвия сидели в засаде в старом пикапе.

— Ты думаешь о Рамоне? — спросила она тихо.

— Я думаю о том, сколько ещё нас будет.

Она вздохнула. Опустила голову ему на плечо.

— Я боюсь за тебя больше, чем за себя.

Карлос не ответил. Просто обнял её одной рукой. Так, будто в этом движении — всё, что он не мог сказать словами.

Вдруг в рации — короткий сигнал.

— Цель прибыла.

Они вскочили почти одновременно. Проверили оружие. Сердце Карлоса било в висках.

На площадке появилась группа мужчин. Один — коренастый, с цепью на шее, в спортивной куртке. Это был "Мануэль".

— Пошли. Без пафоса, — шепнула Сильвия.

Карлос кивнул. И они пошли вперёд, на свет.

Операция прошла быстро. Падали тела. Кричали. Плевались кровью. Пахло металлом и страхом.

Когда всё стихло, Карлос стоял над "Мануэлем", заломив ему руки.

— Ты думал, мы забудем Рамона? — прошептал он сквозь зубы.

— Я... Я не при делах! Я только торгую! — захрипел тот.

Карлос ударил его кулаком в лицо. Раз. Второй. До тех пор, пока Сильвия не оттащила его за плечо.

— Хватит, Карлос. Он того не стоит.

Карлос тяжело дышал. Пальцы были в крови.

Он знал, что Сильвия права. Но право на ярость он у неё забрать не позволил бы.




На следующее утро, пока город ещё сонно тянулся под редким солнцем, Карлос и Сильвия сидели в той же кухне комиссарии. Кофе был остывший, а тишина — тёплой.

Сильвия вдруг повернулась к нему, чуть улыбнулась и, словно между прочим, сказала:

— Слушай... В эти выходные. Хочешь приехать ко мне на асадо?

Карлос удивился. Он знал, что у неё семья. Муж. Дети.

— А твой муж? — осторожно спросил он.

Сильвия пожала плечами.

— Он будет. Дети тоже будут. Но мне всё равно. Я хочу, чтобы ты был там. Я хочу видеть тебя не только здесь... среди крови и выстрелов.

Карлос молчал секунду. Потом кивнул.

— Приду.

Она рассмеялась. Настояще, по-женски, впервые за долгое время.

— Тогда я буду ждать.

И в этом коротком обмене фразами было больше обещаний, чем в любых клятвах.

Карлос не ответил. Но впервые за долгое время почувствовал: ради неё — он ещё может оставаться человеком.






                Глава шестая. Волки в темноте

Пятничный вечер. Район Боккерон. Узкие каже, ободранные фасады домов. Здесь начинались и заканчивались многие истории, и ни одна — счастливо.

Карлос и Сильвия снова были вместе в патруле. Плечом к плечу. Молчание между ними было тёплым, будто старое одеяло. Карлос чувствовал, как её рука едва касалась его локтя при каждом шаге, и это невольное прикосновение грело сильнее любой сигареты.

Рация треснула коротким сигналом:

— Подозрение на сделку. Старый рынок. Трое неизвестных.

Карлос повернулся к Сильвии.

— Поехали.

Они добрались до рынка через пять минут. Всё выглядело мёртвым. Только в глубине, за павильонами, виднелись три тени.

— Работать тихо, — шепнула Сильвия. — Без шума.

Карлос кивнул. Они разделились.

Он шёл по ломаным плитам, чувствуя, как каждый его шаг отдается в сердце. Тени шевелились впереди. Ночь дышала влажной сыростью и старым металлом.

Когда он подошёл ближе, увидел: двое передавали что-то третьему. Сумка. Деньги. Оружие. Их движения были резкими, как у зверей на водопое.

Карлос поднял руку.

— Полиция! Стоять!

Один бросил сумку и метнулся вбок. Второй достал ствол. Карлос выстрелил первым — коротко, в плечо. Выстрел расколол ночь.

Третий — высокий, худой — замер, но в его глазах не было страха. Только холодная, злая усмешка.

— Мы тебя найдём, — сказал он по-русски.

Карлос нахмурился.

— Уже нашли.

Он скрутил его на земле, чувствуя, как под ладонями дрожат тонкие кости.

Позже, в комиссарии, когда тени от фар с улицы скользили по стенам, Карлос сидел напротив задержанного.

— Имя?

— Виктор. А ты, коп, запомни его хорошо. Ещё увидимся.

Карлос усмехнулся:

— Я всегда рад старым знакомым.

Он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

В коридоре пахло холодным кофе и металлом. Сильвия ждала у окна. Её силуэт казался хрупким в свете тусклой лампы.

Она улыбнулась. Улыбка была тёплой, как рукопожатие старого друга.

— Волки выходят на охоту.

Карлос посмотрел на неё и тихо сказал:

— Теперь и мы.

Он понимал: ночь, улицы, кровь — всё это больше не разделяло их. Теперь они были одной стаей. И никому их не разорвать.





                Глава седьмая. Ответный удар.






Ночь после задержания Клаудио выдалась тяжёлой. Над городом висела удушливая тишина — словно всё вокруг знало, что грядёт что-то плохое.

Карлос и Сильвия оставались в участке до рассвета. Они молча перелистывали рапорты, стараясь не смотреть друг на друга — слишком многое висело в воздухе.

На рассвете всё началось.

Взрыв. Где-то рядом. Осколки стекла осыпали коридор. Сирены завыли сразу.

Карлос вскочил.

— Сильвия!

Она была цела. Только лицо в пыли и глаза — бешеные.

— База, это Пятая! — орал Оскар в рацию. — Взрыв у западного входа! Возможна атака!

Карлос выскочил во двор. Сквозь дым показались фигуры. Двое. Один с дробовиком, второй с автоматом.

— Полиция! — закричал он.

Ответом был шквал огня.

Карлос упал за бетонную тумбу. Сильвия рядом. Она уже стреляла короткими сериями, точно, без истерики.

Один из нападавших рухнул. Второй скрылся за грузовиком.

Карлос переглянулся с ней.

— Обходим слева.

— Принято.

Они двигались молча, как один организм. Старый навык. Старое доверие.

Карлос вышел к грузовику первым. Нападавший был там. Готовился перезарядиться.

Карлос выстрелил без предупреждения. Пуля вошла точно в грудь.

Тело осело, как мешок.

Позже выяснилось: оба нападавших были связаны с людьми Клаудио. И с Виктором.

— Они нам объявили войну, — сказал Оскар, скрипя зубами. — Официально.

Карлос стоял у разбитого окна и смотрел на улицу, где солнце вставало над дымом и битым стеклом.

— Тогда и мы пойдём до конца.

Сильвия подошла, встала рядом. Тихо, чтобы слышал только он, сказала:

— Я с тобой. До самого конца.

Карлос не обернулся. Но внутри него стало тепло. Ненадолго. Но хватило, чтобы сделать первый шаг в новую войну.






                Глава восьмая. Зачистка.







    Следующим вечером комиссия приказала начать зачистку районов, где прятались люди Виктора и их мелкие шавки.

Карлос был в бронежилете, Сильвия — рядом, лицо её было как высеченное из камня. В броневике с ними ехал Оскар и ещё четверо ребят: Хуан, Луис, Пабло и Мария — те, кто уже давно не верил в законы, только в команду.

— План простой, — сказал Оскар, зажимая зубами сигару. — Входим, чистим, берём живыми тех, кто не стреляет. Остальных — как получится.

На улице Коронель Диас их ждали.

Первая квартира — запах палёной дряни, визгливые крики. Трое сдались сразу. Один вытащил обрез — Карлос выстрелил без предупреждения.

Вторая точка — склад в Ля-Бока. Там было хуже. Выстрелы в упор, дым, кровь на стенах. Сильвия шла первой. Она стреляла короткими сериями, без истерики, без эмоций.

Карлос прикрывал её спину. В его глазах было только одно — холодная сосредоточенность. Тот, кто встал на их пути, падал.

К полуночи на заднем дворе склада стояли пятеро связанных задержанных и трое убитых.

— Минус три, — коротко сказал Хуан, вытирая кровь с лица.

— И один подарок, — добавил Пабло, вытаскивая из-под мусора сумку с героином и пачками долларов.

Карлос посмотрел на всё это и сказал только одно:

— Мы только начали.

Тишина ночи обволакивала их, будто пряча от всего мира. Сильвия тихо положила голову Карлосу на плечо. Он почувствовал, как её дыхание стало ровным, тёплым, почти родным.

— Я давно мечтала об этом, — прошептала она. — Просто сидеть рядом. Без выстрелов. Без крика. Только мы.

Карлос повернулся к ней. В её глазах отражался весь этот ночной город: грязный, больной, живой. И что-то ещё — что-то, что принадлежало только ему.

Он провёл пальцами по её щеке, медленно, будто боялся спугнуть сон.

Сильвия подняла лицо к нему. Их губы встретились — сначала несмело, осторожно, как люди, которые долго терпели и наконец позволили себе жить.

Поцелуй был тихим, но в нём было всё: отчаяние, нежность, усталость, вера.

Карлос снял с неё бронежилет, бережно, будто освобождая птицу из клетки. Она улыбнулась сквозь слёзы, положила ладони ему на грудь — почувствовать сердце.

Там, на бетонной ступеньке, под глухим шёпотом ночи, они стали ближе, чем когда-либо.

Без слов, без обещаний. Только кожа к коже. Только биение сердец. Только жизнь — такая хрупкая, такая настоящая.

Когда всё закончилось, Сильвия крепко обняла его за шею и тихо прошептала:

— Теперь ты — дом для меня.

Карлос не ответил. Он просто держал её в объятиях, пока ночной город медленно угасал за их спинами.

А через три дня всё переменилось.

Клаудио Макс Гонсалес — тот самый, что клялся достать их даже в аду, — сидел теперь напротив Карлоса. Уже не в наручниках. Уже не с угрозами. Он смотрел спокойно, тяжело, как человек, принявший решение.

— Ты вытащил меня, — сказал он. — За деньги, да. Но не ради денег. Ты вытащил — потому что понял, что здесь всё не так чёрно и бело.

Карлос молчал. Он знал, что делает. Знал, что не всё подчиняется уставу. Иногда, чтобы выжить, надо делать ставки на самых тёмных.

Клаудио встал. Подошёл к окну.

— У меня есть один дом. В Авежанеде. Старая вилла. Она пустует давно. Я дарю её тебе. Не как взятку. Как знак.

Карлос поднял бровь.

— Знак чего?

Клаудио повернулся. В глазах — почти усталость.

— Знак того, что я не забыл. Что ты был первым, кто не стал добивать, когда мог. А ещё... — он усмехнулся — ты мне нравишься, Карлос. В тебе есть что-то, что делает эту страну чище.

Карлос не знал, что ответить. Просто пожал плечами.

— Вилла, говоришь?

— Да. Сад, балкон, виноградная арка. Я не жил там ни дня. Может, тебе пригодится.

Карлос кивнул. И в этот момент между ними что-то треснуло — не вражда, не страх, а лёд.

Клаудио протянул руку. И Карлос пожал её.

Так мафиози и коп стали чем-то большим, чем просто врагами.








                Глава девятая. Дом, которого не было.







      Дом в Авежанеде стоял уединённо, будто спрятанный от шума и суеты большого города. Старые виноградные арки цеплялись за потрескавшиеся стены. Пахло сырой землёй и тихой надеждой.

Карлос впервые приехал сюда один. Без формы, без оружия. Только он и дом, который подарил ему Клаудио — не за страх, а за уважение.

Он прошёл по пустым комнатам. Тишина обнимала, как забытый сон. Здесь можно было начать сначала. Или хотя бы попробовать.

Позже приехала Сильвия. Без слов, без официальных причин. Просто приехала. С собой — бутылка дешёвого вина, хлеб, сыр и тёплая улыбка.

Они сидели на полу гостиной, пили из пластиковых стаканов, ели хлеб руками.

— Здесь всё кажется неважным, — сказала Сильвия. — Выстрелы. Бумаги. Даже боль.

Карлос молча смотрел на неё. На свет её волос, на морщинку у глаза, когда она улыбалась.

В ту ночь, под старым потолком, без постели и без обещаний, они были вместе. Не как беглецы, не как бойцы. Как двое, которым дали редкий шанс дышать одним воздухом.

Они уснули, сплетаясь, под дыхание ночного сада.

И мир впервые за долгое время казался им мирным.

(конец главы девятой)

Глава одиннадцатая. Контрудар

На следующее утро Карлос собрал команду внизу комиссарии. Оскар, Сильвия, Пабло, Мария, Хуан и даже старый Гутьеррес, которого редко звали в актив — все были на месте.

— Сегодня работаем без отчётов. Без официальных бумаг. Только доверие. Только результат.

— Что за цель? — спросил Пабло, закручивая рукав на локте.

— Есть человек. Зовут Мартин Салазар. Юрист. Но его контора — фасад. За ней — сеть отмывания и подкупа. Через него идут взятки в прокуратуру, СМИ и часть судейского корпуса.

— Улицы молчат, — вставила Мария. — Но запах у этого Салазара давно гнилой.

Карлос кивнул:

— Вот и проверим, как он поёт без микрофона.

Салазара взяли ночью. Без шума. Без ордера. За углом казино, где он выходил после ужина. Посадили в микроавтобус, завезли в старый склад.

— Это неофициально, — сказал Карлос, глядя ему в глаза. — Нет адвоката. Нет протокола. Только ты, я и правда.

Салазар пытался держаться, но лицо его плыло. Потом он заговорил. Пошли имена, суммы, связи. За три часа они узнали больше, чем за три месяца расследований.

Оскар смотрел на распечатки.

— Чёрт. Да у нас вся прокурорская лестница в одной цепочке.

— Я же говорил, — Карлос вытер лоб. — Они воюют тихо. Мы ответили громко.

Сильвия подошла, положила руку ему на плечо.

— Громко — это хорошо. Главное — чтобы не последним словом.

Карлос усмехнулся:

— Мы ещё скажем своё.

Тем же вечером он снова вышел в сад у виллы. Было темно, прохладно, но в голове — светло. Он знал: они сделали шаг, который невозможно было отменить. Но он был правильным.

Сильвия вышла следом. Обняла его сзади, уткнулась в спину.

— Я не хочу, чтобы ты сгорал. Даже если за правду.

Карлос накрыл её руки своими.

— А я не сгорю. Я просто стал горячее.





                Глава десятая. На тонком льду.






     Понедельник начался не с выстрела. А с повестки.

Карлосу передали её прямо в комиссарии. Без имени, без печати — только жирная строчка: «Проверка служебных полномочий. Жалоба на превышение».

Сильвия прочитала, молча, и положила лист обратно на стол.

— Они начали.

— Кто именно? — спросил Карлос, хотя уже знал ответ.

— Те, кто не стреляют. Те, кто платят тем, кто пишет бумаги.

Позже Оскар подтвердил: в деле фигурируют свидетели с липовыми паспортами, платные показания, «утечка» в прессу.

— Они хотят снести нас не пулями, — сказал он, — а словами.

На следующий день Карлос пришёл на допрос. Чиновник с водянистыми глазами говорил сухо, по бумажке. Карлос отвечал жёстко, коротко. Знал: каждое слово может стать петлёй.

Вечером его вызвали в кабинет к начальству. Полковник был спокоен.

— Против тебя — прокурор. Но есть одно «но». Есть человек, который положил за тебя гарантию.

Карлос напрягся.

— Кто?

Полковник кивнул:

— Клаудио Макс Гонсалес.

Карлос вышел в коридор с тяжёлым сердцем. С одной стороны — это спасло его. С другой — теперь он был должен. По-настоящему.

В ту ночь он сидел во дворе виллы в Авежанеде. Сад был тихим, как утро без новостей. Сильвия вышла с пледом и двумя кружками чая.

— Ты спасён?

— Пока. Но не даром.

— В этом мире всё за что-то.

Они сидели в тишине. Карлос смотрел на старую виноградную арку и вдруг сказал:

— Если я исчезну — не ищи. Живи.

Сильвия прижалась ближе.

— Если ты исчезнешь — я перестану дышать.

Карлос закрыл глаза. Всё вокруг было зыбким, как лёд над прорубью. Но её голос держал его. Пока был он — он стоял.







                Глава одиннадцатая. Контрудар

На следующее утро Карлос собрал команду внизу комиссарии. Оскар, Сильвия, Пабло, Мария, Хуан и даже старый Гутьеррес, которого редко звали в актив — все были на месте.

— Сегодня работаем без отчётов. Без официальных бумаг. Только доверие. Только результат.

— Что за цель? — спросил Пабло, закручивая рукав на локте.

— Есть человек. Зовут Мартин Салазар. Юрист. Но его контора — фасад. За ней — сеть отмывания и подкупа. Через него идут взятки в прокуратуру, СМИ и часть судейского корпуса.

— Улицы молчат, — вставила Мария. — Но запах у этого Салазара давно гнилой.

Карлос кивнул:

— Вот и проверим, как он поёт без микрофона.

Салазара взяли ночью. Без шума. Без ордера. За углом казино, где он выходил после ужина. Посадили в микроавтобус, завезли в старый склад.

— Это неофициально, — сказал Карлос, глядя ему в глаза. — Нет адвоката. Нет протокола. Только ты, я и правда.

Салазар пытался держаться, но лицо его плыло. Потом он заговорил. Пошли имена, суммы, связи. За три часа они узнали больше, чем за три месяца расследований.

Оскар смотрел на распечатки.

— Чёрт. Да у нас вся прокурорская лестница в одной цепочке.

— Я же говорил, — Карлос вытер лоб. — Они воюют тихо. Мы ответили громко.

Сильвия подошла, положила руку ему на плечо.

— Громко — это хорошо. Главное — чтобы не последним словом.

Карлос усмехнулся:

— Мы ещё скажем своё.

Тем же вечером он снова вышел в сад у виллы. Было темно, прохладно, но в голове — светло. Он знал: они сделали шаг, который невозможно было отменить. Но он был правильным.

Сильвия вышла следом. Обняла его сзади, уткнулась в спину.

— Я не хочу, чтобы ты сгорал. Даже если за правду.

Карлос накрыл её руки своими.

— А я не сгорю. Я просто стал горячее.





                Глава двенадцатая. Жертва

Той ночью на рации были одни помехи. Карлос проснулся в три сорок семь. Что-то внутри будто отдёрнуло его от сна. Он встал, подошёл к окну. Город дышал мутным светом фонарей. Тихо. Слишком тихо.

Телефон завибрировал. Один сигнал. Без номера. Только одно слово: «Мария».

Карлос сорвался сразу. Уже в машине, на ходу, он вызвал Сильвию.

— Ближайший сигнал — из Чакариты. Район мёртвый.

— Я с тобой.

Когда они прибыли, всё уже было кончено. В подвале старого дома нашли тело. Связанные руки. Выстрел в затылок. Бумага на груди: «Вы начали». Это была Мария. Их Мария. Та, что никогда не жаловалась, не плакала, не уступала.

Сильвия стояла в углу, не в силах сказать ни слова. Карлос присел рядом с телом. Пальцы дрожали. Он не знал, кого винить. Себя? Виктора? Клаудио? Молчание?

Он только прошептал:

— Прости, Мари. Я не защитил.

Позже, в комиссарии, всё было сухо, как пепел. Никто не говорил громко. Только действия. Только отчёты. Только поиски.

Карлос стоял у доски, на которой теперь висело фото Марии.

— Хватит ждать. Пора бить первыми.

— На нас выйдут, — сказал Хуан.

— И что? Мы уже потеряли человека. Это война. Кто не понял — уйдите сейчас.

Никто не ушёл.

В ту же ночь Карлос снова сидел во дворе виллы. Сильвия принесла плед, села рядом. Они молчали.

— Я не хочу, чтобы ты стал таким же, как они, — прошептала она.

— Я не стану. Но я перестану быть мягким.

Она взяла его за руку.

— Тогда не отпускай мою.

Он не отпустил.

Через два дня после похорон Марии Карлос и Сильвия уехали в Пунта Ляре. На берег океана. Без формы. Без оружия. Только двое, которым нужно было хоть немного воздуха.

Закат был огромным, как расплавленное золото, разлившееся по волнам. Ветер играл в волосах Сильвии, она сбросила ботинки и босиком побежала к воде.

Карлос стоял на песке, смотрел, как она, засмеявшись, взметнула руки к небу и крикнула:

— Я люблю тебя, Карлос! Слышишь? Люблю!

Голос её унесло ветром, но он услышал.

Он догнал её у самой кромки прибоя. Сильвия прыгнула к нему на руки. Он крепко держал её, словно боялся, что она исчезнет.

Они целовались, стоя в холодной воде, пока не замёрзли. Потом вернулись на песок, сели, укутавшись одним пледом.

Сильвия достала термос с матэ.

— Вот настоящее оружие против всех бед, — сказала она, улыбаясь.

Они пили по очереди, из одной калабасы, глядя, как солнце тонет в океане.

— Здесь, — тихо сказал Карлос, — я могу дышать.

— И жить, — добавила Сильвия, прижимаясь к нему.

Пусть только на ночь. Пусть только на один выдох. Но в ту минуту им этого было достаточно.






                КОНЕЦ ЧАСТИ 1.