***

***

Просто поразительным было то, что лес Эвридии был самым большим лесом Хавилона. В этом лесу были и непроходимые дебри, преграждающие дорогу крутыми подъемами и спусками, глубокими оврагами, бесчисленными заболоченными берегами и буреломами. Там нашли свое место тролли, которые в самом сердце глухих трясин глубочайших болот строят свои логова; хорлы – странный народ – живущий под корягами пней и в колючих кустарниках, подстерегающие заблудившихся путников себе на забаву, и заманивают их в такие трясины или дебри, что самый искусный следопыт не выберется. Да и гоблины бродят в поисках наживы, всегда мрачные, не брезгают и мертвечиной, таятся от людских глаз и стрел. Лес Эвридии, сколько ни озирайся, представляет из себя, зеленый ковер без конца и края, ибо заблудится в нем дано каждому. Потерялся. Взберешься на вершину высокого дерева, – глянешь вокруг, – а всюду лишь торчащие из земли сосны да елки. Самым надежным местом путешествия через лес Эвридии является Клаудонский Тракт. Проложенный не один десяток лет назад, тракт служил, вначале, как торговый путь между жителями Крайдола и гномьими поселениям в Тацук Лар; после же вторжения вервольфов тракт перестал использоваться по назначению.
Сейчас в лесу Эвридии размеренно текла ночная жизнь. На верхушке деревьев, которые соприкасались кронами, устроилась стайка дивных птиц. Они сомкнули глаза точь-в-точь как солнце зашло за горизонт. А в это время под можжевельником проскочила мать-лисица – напала на след двух мышей полевок, что пробегали здесь буквально мгновение назад. Настигнув мышей, лисица поспешила в свою нору – там ее ждали два махоньких лисенка, двух недель отроду. А на соседней поляне пронесся молодой кабан. Пробежав дальше в чащу, он заметил яму, заполненную грязью, поспешил скрыться в ней, чтобы отбить запах, ведь за ним крался молодой рысь. Хищник же, сбитый с толку потерей запаха кабана, поспешил найти себе новую жертву.
Багровое солнце уже давно скатилось за виднокрай и над миром появились первые звезды. Они блестели в черной и бездонной глубине неба. Луна упорно карабкалась все выше и выше, мертвым светом отражаясь в темной, из-за сумрака, реке. Стало заметно холодать. Ночь наполнилась странными звуками – шорохом травы, уханьем или даже криком ночных птиц, стрекотом каких-то мерзких и кусачих букашек, которые шелестом невидимых крыльев нарушали благоговейную тишину ночи.
Быстро тускнея, река теряла свой дневной блеск. Берег будто специально опрокинутый в глубину реки, отбрасывал тень на речную поверхность гладкой, заливая ее абсолютно непроницаемой чернотой. У ее берега, медленно передвигая ногами, бродили три человека. Один из них приложился ушами к земле, явно собирались услышать то или того, кого не как не мог выследить глаз. И, похоже, он в это преуспел, так как вскоре поднялся во весь свой исполинский рост, расправляя плечи, практически аршин шириной, показывая на противоположный берег рукой.
Темнота, уже совсем осмелевшая после ухода солнца, все еще робко пробиралась сквозь деревья, заполняя собой все – ибо пришло ее время, время ночи. По небу сонно плывут облака, иногда, как бы невзначай обнажая еще только-только появившиеся звезды. Само же небо давно уже перекрасилось из ярко-красного, закатного цвета, в полуночный – темно-синий. Луна уже сбросила все оковы, свободно поднялась на ночное небо, ярко, необычно, осветив Клаудонский Тракт. Из-за этого он стал похож на лунную дорогу, будто освещенный не одним десятком фонарей, а ведь в нескольких шагах начинались сумерки. Они быстро поглощали кустарники и деревья, что стояли плотными рядами разделяя Клаудонский Тракта и реку. Из оврагов пополз белый туман. Его струи потянулись по тихому лесу. Мелькнула красноватая молния, от нависших туч потемнело. Грохотнул гром, гулко нарастая и разражаясь треском и все вновь затихло. Вроде бы назревал дождь, но тучи довольно быстро разошлись. Похоже, Боги не решились оросить землю своими слезами.
Холодный ночной воздух разрывал Бартемию легкие, и, казалось что каждый вздох, просто вырывал душу из бренного тела; в груди пылала огненная боль, – он прибавил скорость. Деревья мчались ему навстречу, цепкая трава хватала за ноги, кусты плотными рядами вставали впереди. Вроде бы погони уже не было слышно, но он продолжал отчаянно бежать подстегиваемый страхом. Под ногу подвернулась ветка и он, оступившись, полетел через кустарник орешника. Бартемий свалился на землю, лбом врезался в землю в глазах потемнело, а на губах чувствовался вкус соли – из носа брызнула кровь. Собрав все силы, молодой маг поднялся на ноги, огляделся. Взору предстала небольшая поляна с обветшалым домом неподалеку по виду насчитывавшим лет восемьдесят, не меньше. Он имел выцветшего серого цвета фасад, обрамленный резьбой и два выдолбленных в дереве отверстия по каждой стороне, каждое из которых было застеклено. Большая белая дверь, с облезшей краской, говорила о давно минувшей красоте. Любоваться каким-то трухлявым зданием у него, разумеется, не было ни времени, ни желания. Бартемий взглянул на ближайшее окно, рама была очень старая и давно сгнила, из-за чего стекла дребезжали от одного дуновения ветерка. Он подошел к нему вплотную, замахнувшись посохом, разбил окно, влез. Оказавшись в пустой и темной комнате, он не сразу решил, куда идти, но вскоре увидел узкую лестницу в конце помещения. Не раздумывая, маг помчался по лестнице вверх, опираясь на перила. Наверху его не ожидало ничего хорошего. Несколько закрытых окон, тоже со сгнившими рамами, и немного лунного света, который проникал сквозь стекла.
Бочком, всем телом прижимаясь к стене, Бартемий подошел к окну, искоса выглянул наружу. Взору предстояло ничего не предвещающая ночная тишина и обширная поляна, ярко озаряемая лунным светом. Маг тяжело вздохнул. Лицо у него было красным, дышал он тяжело из-за горячего кома в горле. В самом дальнем углу комнаты была нища, скорее всего, предназначавшаяся для шкафа или подвесных полок, но уже не один десяток лет не используемая по назначению. Все так же бочком он проскользнул к нише и сев в ней поглубже он накинул на голову капюшон. Этот выбор был обусловлен тем, что этот угол был самым в комнате, возможно и во всем доме. Посох Бартемий поставил напротив себя. Надо признать посох был красивым. Он был синеватого оттенка, по всему древку тянулась причудливые нити, извивающиеся словно змеи, при близком рассмотрении которые могли напомнить порывы ветра. Венчал посох ярко голубой камень неизвестной породы державшийся в оправе в виде четырех молний. Навершие изредка светилось, отбрасывая блики, на стены озаряя укромный уголок. Бартемию пришлось накинуть на него тряпку, извлеченную из походной сумки, которую после этого он подложил под спину.
Казалось это отличное место, чтобы переночевать и сбить неизвестную погоню со следа, но им овладело чувство полной беспомощности. В первую очередь он просто не представлял, кто за ним ведет охоту и кому она нужна. А во-вторых, в его сознании всплыла та роковая ночь, из-за которой он собственно и оказался в таком положении.
Случилось это две недели назад, или около того. Время было позднее, а Бартемий как обычно задержался в Башне Воздуха, споря со своим учителем над очередной задачей. Он честно спорил пытаясь доказать свою правоту, вот и сейчас не удержался и остался на теплый разговор со своим учителем Оливером Вифола. Такие беседы были приятны как для учителя, так и для ученика. Это было связанно с тем, что в последние годы Академия была уже совсем не та и даже более того – опасной. Все чаще были случая пропажи аколитов, и даже убийства магистров и рядовых магов. Большинство приписывало все чужеродным силам, но Бартемий был уверен: в этом замешены чародеи Академии. После десяти вечера объявлялся комендантский час. Что случалось с аколитами пойманными после этого времени не ручался сказать даже Оливер Вифола, который был Верховным магом Академии Высокого Волшебства, но давно уже потерявший всякие вехи на права.
Раздался резкий и тяжелый звук, разносившийся по всем одиннадцати башням Академии – наступил комендантский час. Бартемий поспешно схватил сумку и, пожелав спокойной ночи учителю, он выбежал вон из класса. Он долго петлял в переходах Башни Воздуха, изредка сливаясь с тенью, чтобы не быть замеченным одним из дежурных чародеев делающие обход по всем башням – молодой маг не как не собирался спешить в свою спальню. Бартемий хотел выбраться на самый верх башни его ордена, а дальше по внешнему карнизу на парапет с которого открывается чудесный вид. Там спокойно можно просидеть всю ночь и даже задремать, не боясь, что тебя заметят. А если повезет, увидишь, как горгульи сбрасывающие свои каменные оковы после захода солнца и делают сторожевой облет вокруг всех одиннадцати башен Академии Высокого Волшебства.
От мечтательных мыслей Бартемия отвлекли шаркающие шаги впереди. Молодой маг метнулся к статуе изображающей война-мага на крылатой виверне. Спрятавшись за постаментом, он аккуратно выглянул из-за крыла виверны, дабы узнать, кому принадлежали шаги? Этого парня он часто встречал в коридорах. Ему было девятнадцать, и он учился ниже Бартемия на один курс, но при этом был в два раза больше него, а двигался стремительно и самоуверенно, даже не думая скрываться. Как его зовут, Бартемий не знал, знал только что он из ордена Огня. «И что только потребовалось аколиту Огня на самом верху башни воздушников?», – промелькнула трезвая мысль в голове у Бартемия. Дождавшись, того, что огневик удалился он вышел из своего укрытия и было уже двинулся дальше, к заветному парапету, как его внимание привлек поворот, из-за которого вышел огневик. Та лестница вела к личному хранилищу артефактов Оливера Вифола. Бартемий не смог совладать с любопытством и двинулся к хранилищу учителя.
В стене красовалась внушительная дыра. На полу лежали обломки поперечных балок и каменных блоков, развороченные куски стены не давали пройти. Похоже, тот, кто влез в хранилище мастера Воздуха, не утруждал себя постепенным и нудным открытием магической защиты – он просто уничтожил стену, за которой находилось хранилище со всеми охранными заклинаниями в придачу. Бартемий осторожно высунул голову за дыру. В дальней части хранилища мелькнула мантия. Эту мантию знал и боялся каждый аколит Академии Высокого Волшебства. Она принадлежала Кьяру Лорнагу – магистру Огня и что немало важно главному инициатору строжайших правил Академии и комендантского часа. Сердце молодого мага забухало с огромной силой. Бартемию даже показалось что этот стук разносится по всему замку. Самым разумным в его положении было бы рассказать о случившимся магистрам, но для этого пришлось бы объяснять, что он делал в столь позднее время неподалеку от хранилища, а это значит быть исключенным из Академии, но захватить с собой и Кьяра Лорнага. Да, это самый разумный поступок в сложившейся ситуации, ведь быть может, за самоотверженность Бартемия вовсе бы не исключили. Но в душе молодого мага играл юношеский максимализм, и он решился на опрометчивый поступок.
Он наложил на себя самое сильное заклинание защиты – использовал Воздушный Щит. После сплел заклинание Ледяной Решетки – это магия Воды, она менее всего чужда его магии Воздуха, но другого пассивного и замедляющего противника заклятия он не знал.
Он пронесся мимо обломков и нагромождений перекрытий и сразу же увидел Лорнага. Мгновенно сработало заклинание Ледяной Решетки, явно почувствовав противника, через пару минут оно сработает вновь, и тоже не по воле Бартемия. Молодой маг же направив посох в спину скованного магистра Огня, произнес оглушающее заклинание. С набалдашника посоха сорвалось нечто напоминающее голубоватую молнию. Достигла она своей цели или пронеслась мимо противника, Бартемий не знал, так как поспешил скрыться за книжным шкафом. Послышался треск, напоминающий то, как трескается замершая корочка льда на луже, если на нее наступить – Ледяная Решетка разрушена.
– Ты!!!
Услышал Бартемий до того, как взрывной волной его отшвырнуло к дальней стене. Оглушенный аколит Воздуха все же смог подняться и сплести новое заклинание. Сероватый вихрь пронесся в полуметре от Кьяра Лорнага.
– Глупец! Решил совладать с магистром? – вокруг Лорнага вспыхнуло огненное кольцо – он отразил повторное заклинание Ледяной Решетки. – Умно использовать это пассивное заклинание, Бартемий. Но эффективно против магов такой же силы как ты, но не меня!
Бартемий вновь послал в Лорнага заклинание оглушающей Молнии. Но Лорнаг ленивым взмахом руки, даже не прибегая к посоху, отбил заклинание на начальной стадии. В ответ в Бартемия было послано Инферно – сгусток огня, который погаснет лишь тогда, когда того захочет маг его сотворивший. Аколит Воздуха прыгнул в сторону и, перевернувшись через плечо, вскочил на ноги и, целясь во второй раз в фигуру окутанной аурой Огня, произнес заклинание Шаровой Молнии. На сей раз, Лорнаг отбил заклинание своим посохом.
Магистр Огня издал подобие смешка и крикнул, ничуть не страшась, что его могут услышать:
– Нападать на магистра вздумал? Дерзкий щенок! У тебя не хватает сил совладать со мной! Желаешь остаток жизни провести на Серных залежах?
– Глупец, – рассмеялся Лорнаг, вновь отражая обезоруживающее заклинание Бартемия.
– Предатель! – закричал Бартемий, одновременно насылая на Лорнага проклятие из раздела некромантии и штормовую бурю.
Заклинание Воздуха Лорнаг успел отразить, а вот проклятие все же достигло своей цели. Магистр Огня потерял равновесие и, схватившись за грудь, упал на одно колено. Тяжело дыша, он быстро поднялся и, не давая молодому магу времени сплести новое заклинание, ударил сам.
Посох выпал из рук Бартемия. Его пронзила мучительная боль, и он почувствовал, как под ним трясется земля. Все тело обвили тысячи невидимых нитей. Потом что-то обожгло его грудь, он упал на спину. Перед глазами все плыло и казалось, все звуки покинули этот мир.
– Ты! – задыхаясь, крикнул Бартемий. – Нарушил… проник…
– Быть может это ты? – издеваясь, спросил Лорнаг. – А я, преданный Академии, считающийся с ее законами и являющийся автором некоторых из них, поспешил остановить тебя?
Бартемий гневно стиснул зубы.
– Кому поверят: аколиту, которого все время ловят за какие либо нарушения или магистру ордена Огня? Если бы не покровительство Оливера я бы давно от тебя избавился!
– Так же как и от других аколитов и чародеев? – через боль крикнул Бартемий.
Лорнаг рассмеялся, безжизненным холодным смехом, не характерным для живых людей, даже одержимых. Его лицо превратилось в маску сумасшествия и нечеловеческого желания, чтобы весь мир испытывал нестерпимую боль, ту которую сейчас испытывает Бартемий.
– Выбирай: либо смерть, либо…
Что его ждало в противном случае, Бартемию так и не суждено было узнать, так как послышался громкий шум и крики. Кажется, они исходили с лестницы, которая вела к месту схватки. Через развалины в хранилище, где находился Лорнаг и обездвиженный Бартемий, ворвалось несколько чародеев под предводительством Оливера Вифола. Одним взмахом руки он освободил от магических пут Бартемия.
– Что вы себе позволяете Лорнаг? – крикнул маг Воздуха.
Кьяр Лорнаг отряхнул свою мантию и, указывая на лежавшего, на полу Бартемия, сказал:
– Он, – довольно спокойным тоном произнес магистр Огня. – Ворвался в ваше хранилище Верховный. Я же узнав об этом, поспешил остановить дерзкого мальчишку! А вы как я вижу, не стремитесь меня за это отблагодарить!
– Боюсь это не возможно, – ответил Вифола, стараясь сохранять спокойствие. – Бартемий просто не в состоянии преодолеть охранные заклинания хранилища! Зато более опытному магу, такому как вы, например, это вполне по силам!
– Как вам могло придти такое в голову, Верховный? Какое оскорбление! Я всегда стремлюсь делать только благое для нашей Академии! А вот этот мальчишка… его нужно судить и очень строго!
Бартемий издал невнятное бормотание. Он подтянул к себе посох, пошатываясь и опираясь на него, поднялся. Вслепую, так как для него все было покрыто пеленой, пошел на голос Оливера Вифола. Чародей подхватил ученика и, шепнув ему, чтобы он облокачивался на него, сказал:
– Конечно, Бартемия будут судить. И если не за проникновение в мое хранилище, то за нарушение комендантского часа!
Кто-то в толпе чародеев зароптал, что нужно немедленно без всякого суда исключить молодого мага. Лорнаг довольно оскалился.
– Что касается вас, – продолжил Вифола. – Прошу простить, что так дерзко повел с вами. Просто ко мне в комнату вбежал Кланси и сказал, что с самого верха этой башни доносятся странные звуки. Я сообщил об этом всем магам, кто был поблизости, и мы поспешили сюда. Увидел, что некто ворвался в мое хранилище, я просто вышел из себя! Я благодарю вас Лорнаг, что вы самоотверженно бросились защитить мое хранилище. Но могу вас заверить, что Бартемий к этому отношения не имеет. Скорее он испытывал тоже чувство долга, что и вы. Но это его, я думаю, от суда не спасет. Жаль, что взломщик исчез, вы точно никого не видели, Лорнаг? – тот с кривой ухмылкой покачал головой.
– Я, – убито начал Бартемий, но Вифола его перебил:
– Да, ты будешь судим за нарушение прав Академии в этом я с магистром Кьяром согласен! Он в первые минуты бросился разузнать, кто проник в мое хранилище, а ты заподозрил его и что еще хуже напал!
Бартемий был более нерешителен, чем когда-либо. Он выглядел испуганным, подавленным и не как не хотел верить во все только что сказанное Оливером Вифола. Магистр Воздуха в свою очередь сказал:
– Как только Бартемий будет чувствовать себя лучше, мы осуществим суд! Надеюсь, не кто не против? – против никто не был. – Вот и славно. Я думаю, теперь его следует отнести больничное крыло… я сам об этом позабочусь! – торопливо добавил Вифола.
– Когда же мы будем его судить? – просипел Лорнаг.
– Когда Бартемию станет легче, – напомнил магистр Воздуха.
Он, поддерживая Бартемия, поспешил прочь от хранилища, поглядывая на Лорнага и остальных магов, затем – ускорил шаг. Когда скрылся за поворотом, вовсе принялся бежать. Бартемий еле волочил ноги, по этому не успевал за учителем, который то и дело подгонял медлительного ученика.
Когда впереди показалась дверь его кабинета, Вифола замедлил бег. Открыв дверь, он толкнул внутрь Бартемия и, оглянувшись – никто ли не следил – вошел сам.
– Глупый мальчишка, – напустился чародей ордена Воздуха на ученика, как только закрыл дверь. – Сам решил с ним справится! Не мог позвать старших…
Только сейчас Бартемий понял, что разговор его учителя с Лорнагом был притворным.
– Ты должен уйти тихо и быстро, – сказал Вифола. – Иначе как минимум, Лорнаг упечет тебя в Кристальные шахты!
– Серные, – пристыжено буркнул Бартемий.
– Что?
– Он обещал отослать меня на Серные залежи, – объяснил ученик.
– Час от чесу не легче.
Вифола поглядел на ученика и улыбнулся.
– Не печалься сильно. Ты же не должен исчезнуть вовсе. Просто уйти и желательно быстро…
Бартемий покинул Академию в эту же ночь. Без помощи Оливера Вифола он незамеченным бы не ушел, но магистр Воздуха сумел отвести глаза доброй части сторожевых в эту ночь.
Так и начались дни скитания. А через несколько дней после ухода Бартемий обнаружил, что за ним следят. Им все время не хватало нескольких минут, чтобы поймать его. К счастью он успевал скрыться.
Бартемий подул на замершие ладони и попытался сесть прямо, настолько насколько того позволяла ниша. И тут же панически вздрогнул. На улице послышалось гулкое завывание, которое закончилось жутким ревом. Он повернулся в сторону закрытых окон. Откуда-то дул холодный ветер. Молодой маг подошел к окну, незаметно глянул наружу – на поляне собралось порядка десятка упырей, которые окружили человека. Он на преследователей Бартемия не походил, но спешить ему на помощь маг не собирался, он решил понаблюдать. На человеке были надеты потрепанные кожаные доспехи, которые скорее мешали, чем служили защитой. В руках он держал двуручный меч.
Три упыря пытались преодолеть расстояния до воина путем прыжка. От первого он увернулся с необычной ловкостью. Еще одного он ударил эфесом меча, так, что тот повалился на камни и, по всей видимости, от удара переломал себе изрядную часть костей. Третий упырь сбил воина с ног, но тот быстро поднялся на ноги, улыбнулся. С разворота ударил пяткой в колено монстра, в то время как меч распорол монстру живот. Удар швырнул упыря в кусты, откуда донесся предсмертный хрип.
Когда Бартемий шел к выходу, его мучил вопрос: зачем он это делает? Вероятнее всего было то, что он не мог равнодушно смотреть, как упыри растерзывают человека, пусть даже ему не знакомого. Воин двигался так быстро и ловко, что можно было подумать, что он исполняет какой-то боевой танец. Несколько выпадов, удар, прыжок в сторону, удар. Не имея ни какого преимущества перед воином, упыри падали под ударами его меча. Один из упырей упал под ноги воина и тот ни секунды не задумываясь, всадил меч в сердце монстра, но другой в это время подкрался к нему сзади.
Навершие посоха угодило в висок. Бартемий не стал пользоваться магией, просто ударил с размаху. Это был последний упырь.
Воин развернулся. Взглянул в лицо Бартемию. Спадающие иссиня-черные волосы извивались на ветру, янтарные глаза, как у сокола, смотрели без страха. Воин не был глупцом и понял, что этот недаром носит с собой посох – он маг.
– Спасибо, – начал он молодым, но сильным голосом. – Ты, кажется, спас мне жизнь!
Воин протянул руку в знак знакомства.
– Стой на месте, – посоветовал Бартемий, вытянув перед собой посох.
Незнакомец нахмурился.
– Спас, чтобы потом убить? – недоверчиво пробормотал он.
– Откуда мне знать, что ты сам не подослан ко мне? – холодно отрезал маг.
– То же могу сказать и тебе!
Бартемий пожал плечами. Он задумался, потупил взор, но посоха не опустил, так же как и воин не стремился убрать свой меч в перевязь.
– Что ты здесь делаешь? – наконец спросил Бартемий. – И не виляй. Ложь от правды я распознаю!
– Тогда тебе придется долго стоять со своим посохом, слушая мой рассказ! – предупредил он.
Бартемий нахмурился, морщин на лбу стало больше, глаза удивленные, настолько, что воину казалось, что маг так ничего и не решится ответить, поэтому начал первым:
– Меня зовут Себастьян. Я родом из Прибрежной долины и пусть меня покарает гнев Одина если я наемный убийца!
Молодой маг, было, открыл рот, но тут же закрыл. Брови его сдвинулись глаза забегали, желваки вздулись, все говорило о том, что он размышлял. Наконец он опустил посох и с неразличимым оттенком в голосе сказал:
– Хорошо Себастьян, валяй, рассказывай, как ты тут очутился, но учти не ври!
– Хорошо, – просто ответил воин.
…Себастьян был родом из далекой Прибрежной Долины. Не чинясь, он рассказал о рано обеднявшейся семье. Как отца резанули по-пьяни в каком-то богом забытом кабаке, из-за чего он стал инвалидом. Как его старший брат бился, пытаясь прокормить семью. Лада, его мать, оказалась никуда не годной ни как мать, ни как человек. Она, привыкшая к помощи, тратила все деньги только на хмельное. А у него, Себастьяна, был один единственный учитель и друг – деревенский кузнец. Корн обучал Себастьяна умению обращаться с мечом и кузнечному делу. Прошел год, за ним другой. Но потом на их деревню напала чума. Перед умирающим Корном Себастьян поклялся стать воином. Услышав это, кузнец умер с улыбкой на устах. Больше причин задерживаться в родной деревни у Себастьяна не было. Так он начал бродить из одной деревни в другую. Через леса и холмы, нередко без дорог и троп. Так он прошел почти всю Итерийскую Империю, пока его не поймали вервольфы – чуждая всему миру каста безжалостных воинов, полулюдей, полуживотных проживающих набегами на мирные территории. Он больше года был у них в рабстве. Сначала как гребец на шхунах, после, как и большинство других рабов, его отправляли на каменный рудник вервольфов в Тацук Лар, где добывались камень и железо. К счастью ему повезло – он пробыл там лишь три недели. На двадцатый день работы Себастьяна, рабы устроили восстание, в котором он, разумеется, принял участие. Тогда-то он и добыл этот простой кожаный доспех и двуручный меч. Как только ему удалось выбраться из рудника, – где творился сущий ад – Себастьян скрываясь от дозорных, добрался до Клаудонского тракта. А дальше он побежал. Бежал два дня, пока этой ночью не наткнулся на упырей…
Бартемий слушал внимательно, не перебивал. Постепенно молодой маг проникался уважением к воину. Взглянув на кисти Себастьян он заметил там следы от кандалов – воин не врал о каторге. Бартемий не так много знал о людях, проживающих в Прибрежной Долине. Когда, еще в Академии Волшебства, на уроке «Уклад жизни», ему и другим акалитам рассказывали о воинствующем народе, живущем на полуострове Прибрежья, севернее Итерийской Империи. Те люди зовут себя викингами, хотя все остальным зовут их норманнами – людьми с севера. Викинги были первыми мореплавателями, которые рискнули выйти в открытый океан. Они отлично управляются с оружием, особенно с двуручным. Бартемий представлял этих самых викингов большой грудой мускулов с огромной бородой, которой могли бы позавидовать даже гномы. Себастьян же был высок, строен, с длинными русыми волосами, ниспадающими на плечи, не длиной и не густой бородой.
Со временем они перебрались ближе к деревьям – и ветер не дует, и присесть можно, а сеть ближе к дому, слишком заметно. Себастьян хмыкнул, посмотрел на Бартемия, улыбнулся и сказал:
– Если уж я не похож на наемного воина то ты, маг, и подавно. Но тем не менее, кто ты?
Вопрос показался Бартемию внезапным, он вздрогнул и, не решаясь отвечать или нет, спросил, пожал плечами.
– Не знаешь что ли? – усмехнулся воин. – А коли секрет или не хочешь говорить – не говори.
– Да какой секрет! – проговорил Бартемий, он смотрел на свой посох. – Глупость сотворил. Вот и поплатился.
– Убил кого?
Маг покачал головой, а потом сказал горячо:
– А надо было! – порыв секундного гнева ушел, голос упал. – Аколитом я был, в Академии Высокого Волшебства. Напал не на того, пришлось бежать!
– Скрываешься, значит?
– Можно и так сказать, – кивнул головой Бартемий. Помолчал, сказал снова:
– Да ко всему за мной теперь еще и охотится кто-то!
– Вероятно, люди того на кого ты напал? – предположил Себастьян.
Может быть, он и прав, подумал Бартемий, но вслух ничего не сказал. Себастьян спросил:
– А имя-то то у тебя есть аколит?
– Бартемий, – буркнул молодой маг равнодушно.
Большая часть ночи уже прошла, и постепенно начинало светать, а за одно еще и холодать. Порыскав в округе, молодой маг принес хворост, ветки разложил кучкой. Плюнув на всю скрытность, Бартемий снял с пояса железную пластину и кремень. Чиркнул, раз другой и из-под огнива тут же полетели искорки, неторопливо падая на горстку хвороста. Искры вспыхивали, и высохшие сучки постепенно становились крохотными кусочками пепла. Вскоре хворост разгорелся вовсю. Бартемий нашел бревно, подтащил ближе к костру, устроился на нем. Рядом утроился Себастьян, протянул руки к костру:
– Говоришь, что за тобой охотятся, а сам костер разжигаешь?
– Я не врал! – грубо ответил Бартемий и бросил ожесточенный взгляд на Себастьяна, вид у которого был такой, что Бартемий пристыжено, перевел взгляд на огонь. – То есть я хотел сказать, что пусть лучше меня убьют в честной схватке, чем я замерзну в канаве, словно пьяница по утру!
Себастьян понимающе качнул головой. Бартемий поднялся и, не отходя далеко от разведенного костра, пошел набирать хворостинок – много не надо, уже светает.