Конец жизни

(Трагическая юмореска)


«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух Божий носился над водою…»

Так всё начиналось или не так, но в глубокой звёздной бездне из космической пыли образовался крошечный сгусток. Космические песчинки вертелись друг вокруг друга, притягивались и сцеплялись, образовав в результате комочек пористого вещества. Чем больше он становился, тем сильнее он притягивал к себе из космоса другие песчинки. А чем сильнее притягивал, тем плотнее становился сам. Так продолжалось долгие сотни миллионов земных лет, пока комочек не превратился в одну из бесконечно прекрасных, и одновременно бесконечно крошечных песчинок мироздания – новую планету в новой звёздной системе одной из мириад галактик бескрайней вселенной…



— Дельфин-один, я Дельфин-четырнадцать. Вышел на экваториальную орбиту планеты ББ-414. Начинаю полный цикл исследования атмосферы…

— Ты не понимаешь! Первая планета, понимаешь? Первая! Практически подобная нашей Земле!..

— … атмосферы, гидросферы и литосферы…

— Сила тяжести на поверхности – точь-в-точь, температура на поверхности – один в один!..

— …и литосферы. Состояние экипажа в норме…

— Моря, континенты! Плюс: два спутника создают приливные волны почти такие же, как наша Луна! Ты понимаешь?!

— …Состояние экипажа в норме. Дельфин-один, я Дельфин-четырнадцать. У меня всё.
Командир корабля устало откинулся от микрофона и выключил аппаратуру связи:

— Да… В норме… Один спит, другой психует. Рвётся вниз на поверхность.
Научный руководитель экспедиции с покосившимися на носу старомодными очками расхаживал широкими шагами по рубке, время от времени то хватая себя за волосы, то непроизвольно пытаясь засунуть руки в несуществующие карманы комбинезона.

— Кто психует? Я психую?! Послушайте только, что он говорит! Нет, главное, я психую… Да, я психую! А ты – просто дилетант! Невежда! Неуч! И к тому же равнодушный к науке болван! Человечество впервые достигло планеты земной группы вне Солнечной системы! Ты – первый капитан корабля, которому доверили вести экспедицию к этой планете! Почему ты так спокоен?! Да ты должен прыгать, плясать, ходить на голове! — учёный тигром скакнул в мягкое кресло, которое жалобно застонало, и демонстративно скрестил ноги.

— Хватит и того, что ты беснуешься, радуясь, что первым протопчешь тропинку на этом пустом шарике, — тихо произнёс командир и закрыл глаза.

Учёный вскочил как пружина, чуть не воткнувшись головой в потолок.

— Господи, и этот вздумал спать! Да очнитесь, дураки! Мы прилетели в эпоху девственности нашей родной Земли! Аппаратура показала наличие сложных органических соединений! Там может быть жизнь!!! — взвизгнул учёный. — Первая жизнь вне земли!!! А эти придурки спят! — он сардонически захохотал.

В дверях показался третий член команды:

— Я уже не сплю. Ты так орёшь, что, наверное, на Земле половину спящего человечества разбудил… Обед скоро?

— С кем я связался!! Амёбы!! — учёный снова грохнулся в кресло. Кресло опять взвизгнуло.

Командир приоткрыл глаза:

— Какой обед? Завтрак был полтора часа назад.

— Мне приснился шницель. С соусом пикан… Есть хочу!

Учёный всплеснул руками и снова захохотал.

— Чего ржёшь? — обиделся третий. — Всё ищешь жизнь по дальним углам вселенной. А твой ближний должен принять смерь от голода.

— Нет, вы только посмотрите на них! Вы только послушайте их! — учёный снова взвился. — Порядочные люди сходили с ума от счастья, когда открывали новые земли – материки, континенты, острова! А эти… эти… эти анацефалы ведут себя так, словно они всю жизнь только и делали, что открывали новые миры!

— Что он такое сейчас сказал? — повернулся третий к командиру.

— Он сказал, что ты безмозглый, — ответил командир, не открывая глаз.

— Пойду чего-нибудь съем, — после паузы угрюмо сказал третий и вышел.

Учёный поднял глаза на потолок, фыркнул и снова бросился в кресло. Раздался страшный треск, кресло подломилось, учёный с грохотом упал на пол и со стуком покатился по ковру, изрыгая ругательства.

В дверях появился третий с сосиской во рту:

— Што тут у ваш проишходит?

— А что у нас? — невозмутимо ответил командир и приоткрыл глаза. — Судя по приборам – на борту всё в порядке… Впрочем… акселерометр показывает, что корабль столкнулся с неким космическим телом в семьдесят пять килограммов весом. Интересно, это снаружи что-то в нас вдарило или внутри что-то грохнулось? Ты там в иллюминатор не видишь снаружи никакого космического тела? Нет? Значит, это у нас внутри какая-то дрянь где-то свалилась… — и командир снова закрыл глаза.

— Эээ! — учёный обречённо махнул рукой и метнулся в коридор, по пути ботинком раздавив собственные очки.



Молодую планету лихорадило. Её вещество так сильно сжималось взаимной силой притяжения её частичек, что внутренняя часть превратилась в раскалённую жидкую магму. Словно в огромном котле перемешивались вещества – более тяжёлые опускались к центру, вытесняя более лёгкие к поверхности. Возникали огромные вулканы, которые в течение сотен миллионов лет выбрасывали миллионы кубических километров газов. Так появлялась атмосфера. Из глубинных недр сотни миллионов лет изливались огромные поля лавы, в которой кристаллизировались новые для планеты вещества и минералы. Так рождалась литосфера…



Учёный вихрем ворвался в рубку:

— Братцы! Братцы!!

— Ну что ещё такое случилось, доктор? — спросил со вздохом командир, посмотрев на него через плечо.

— Ещё ничего не случилось! Но я чувствую! Чувствую, что случится нечто необыкновенное! Мне тесно в лаборатории!.. Понимаешь, там, внизу, есть жизнь! Приборы показывают: есть жизнь! Не может не быть! — и учёный от избытка чувств уткнулся лбом в переборку.

— Умора! — отозвался третий. — Командир, доктор эти свои приборы проверял на полигоне в пустыне. Включил их, а они показывают: на Земле жизни нет.

— Там контакта не было! — протестующе возопил учёный.

— Побёг он тогда к своим приборам за контактом. Повозился около них и орёт нам: ну как, мол? Мы ему: профессор, согласно вашим приборам, вы умерли и истлели ещё в мезозое.

— Зубоскалы! — фыркнул учёный.

— Вежливо его так спрашиваем: можно мы ваш ужин разделим? Раз вы уже давно покойник, то вам он уже не понадобится. А он оттуда та-акие слова… Тут глава комиссии к нему решил подойти. Успокоить, значит… Только подошёл, только по плечу доктора похлопал, как над ними гриф пролетает, здоровенный, как бомбардировщик, да из всех своих бомболюков, сволочь, всем, что за последний месяц ел да переваривал, их обоих… того… этого…

— Паяцы! — осклабился учёный.

— Теперь его приборы после той бомбардировки всегда жизнь показывают… Плохо отмыл, наверное…

— Господи, когда я уже от вас отдохну! — простонал учёный.

— Доктор! Доктор! Смотрите! — вскрикнул капитан, показывая пальцем в иллюминатор.

— Что? Что там!? — подскочил учёный к иллюминатору и по инерции звонко стукнулся лбом в стекло. — Где? Где?!

— Да вон, чуть левее! Не видите, что ли?! Ну вон: местные аборигены на костре учёного с Земли жарят.

— Детский сад! — простонал учёный и снова выбежал из рубки.

— Жарят, говоришь?.. Пойду, съем чего-нибудь, — сказал третий и вышел.



Период чудовищной активности вулканов достиг своего пика и пошёл на спад. Насыщенная выброшенным из недр водяным паром атмосфера стала понемногу остывать. И малейшая песчинка, исторгнутая вулканом или принесённая метеоритом из космоса, становилась конденсатором водяных капель. Начались дожди. Они шли тысячелетиями, понемногу заполняя всё бо'льшие площади сухой поверхности. Лужи сливались воедино, образуя озера. Ручьи соединялись руслами, образуя реки. Образовывались моря, вода которых не замерзала целиком, но и не вскипала и не испарялась благодаря оптимальной удалённости планеты от её солнца. Так у планеты появилась устойчивая гидросфера…



— Тэ-эк. Инструктаж перед выходом на поверхность, — командир прошёлся по рубке. — Первое. Механик придаётся в качестве подсобного рабочего учёному. Говоря коротко: подай, принеси, подними, подержи. Второе. Никаких следов вашего пребывания на планете. Кто летать умеет – два шага вперёд! Что, никто? Плохо… Тогда лучше отменить вылазку! Иначе ваши следы через каких-нибудь три-четыре миллиарда лет станут для местных аборигенов свидетельством, что их планету посещали представители высокоразвитой цивилизации… Взгляните на себя, коллеги! Это вы-то высокоразвитые?!

— Ближе к делу, командир! — взмолился учёный.

— А ну, смирно! — рявкнул командир. — Ма-алчать! Третье. Ни один микроб, ни один вирус из ваших недовысокоразвитых организмов не должен попасть в атмосферу этой планеты. Так что перчатки не снимать и дрожащими пальцами местные цветы не рвать! Пункт четвёртый. Запас кислорода в ваших скафандрах – на четыре часа. Доктор! Вы слышите?! Только лишь на четыре часа! Это вам не в Уссурийской тайге сутками за махаонами гоняться. Механик, по истечении срока и неподчинении доктора разрешаю дать доктору по шее и приказываю гнать его пинками до корабля. Пункт пятый. Постоянно держать связь с кораблём! Тот из вас, кто забудет про этот пункт, получит по своей очкастой физиономии вот этим вот кулаком. Пункт шестой…

— Командир… — снова взмолился учёный.

— Пункт шестой! — командир строго посмотрел на учёного. — Запомните, доктор: терпение украшает науку. У меня в инструктаже четыреста восемь пунктов, а вы уже на шестом падаете в обморок. Пункт седьмой…

— Сколько-сколько пунктов?!..

— Пункт седьмой, я сказал! Семь раз отмерь, один раз отрежь. Механик, прежде чем доктор решит выдернуть камешек из горы, проверьте, не обрушится ли после этого гора на доктора. Если такая опасность существует, применяйте подзатыльники и пинки в соответствии с данными выше рекомендациями…

— Ну что же это такое!.. — обречённо прошептал учёный.

— …в соответствии с данными выше рекомендациями! Далее. Пункт восемь. Ваша главная цель: озеро в пятистах метрах к юго-западу от корабля. Задача: взять пробы воды, находясь на берегу. Желание помочить свои пяточки в озёрной водичке оставьте до возвращения на Землю. Обращаю внимание: ввиду отсутствия разумной жизни ни одной станции спасения утопающих докторов наук в здешних местах нет!

— Когда это кончится, я вас спрашиваю?! — взвизгнул учёный.

— Тэ-эк. Что там дальше? Ага. Наконец, пункт четыреста восемь. Даже на незнакомой планете переходите улицу только на зелёный свет и только по пешеходному переходу. Всё, инструктаж закончен. Задраить скафандры и марш в камеру для полной очистки от земной флоры и фауны!



Кристально чистая вода на планете никогда не была кристально чистой. Мощная вулканическая деятельность выбросила ввысь не только водяной пар, но и тысячи других веществ. Окись углерода, аммиак, метан и прочие газы растворялись в воде, образуя новые химические соединения, местами концентрируясь и вступая всё в новые и новые реакции…

В одно из многочисленных небольших морей на бескрайних просторах планеты однажды упал метеорит. Он ударил с такой силой, что выплеснул и испарил едва ли не всю воду моря. Чудовищный пароводяной столб поднялся высоко в небо, треснула поверхностная кора, снова стали изливаться лавы. Катаклизм продолжался долгие столетия, а на месте падения метеорита образовалось озеро…

Одно из многих озёр планеты. Но метеорит принёс из глубин космоса химические элементы, которых не было на планете ранее. Именно они стали источником и катализатором тех удивительных процессов, которые через десять миллионов лет привели к созданию замечательных соединений, способных сохранять и передавать информацию. Иначе говоря: органики, способной самовоспроизводиться…



— Командир, он загрузил меня своими геологическими образцами так, что мне уже сейчас трудно идти. А ведь мы прошли только сто пятьдесят шагов.

— Отставить все образцы! Для вас, механик, единственный образец – это доктор. Начитан, любознателен, куча мозгов и ни грамма лишнего жира. Без него на борт не возвращайтесь!

— Командир, он говорит, что ему мешают рукавицы.

— Подзатыльник и три пинка!

— Понял.

Командир видел на экране две серебристые фигурки на поверхности планеты. Одна фигурка непрерывно бегала зигзагами от одной скалы к другой, другая фигурка тащила за собой гиростабилизированную тележку и обречённо оставляла за собой синусоидальный след в бесплодных попытках следовать за первой.

— Доктор, не сбивайтесь с курса! Ваша цель согласно пункту восемь – это озеро. Напоминаю, что по современным представлениям жизнь охотнее зарождается в водоёмах, а не на каменных свалках. Десять градусов левее!

Он видел, как одна фигурка бросилась к другой, схватила её и поволокла левее.

— Механик! Я забыл сказать: доктора нужно не просто вернуть на борт, но вернуть насколько возможно живым. Не перестарайтесь! Помните пункт шестой о терпении!

В этот момент небосклон вдруг разорвала мощная молния, ударившая в озеро. Страшный грохот потряс звездолёт.

— Чёрт! — раздался голос механика. — Скафандр-то надел, а зонтик не взял.

— Все живы? — спросил командир.

— Живы… Но какая мощь! Может, вернёмся, а то неохота по башке такой искрой получить.

— Продолжайте исследования!

— Моя смерть будет на вашей совести, командир.

— Вам суждено умереть от обжорства, механик. Так что пока ваша пищеварительная система спрятана в скафандр, я за вашу жизнь спокоен.

Фигурки наконец добрались до озера. С полчаса они топтались на берегу.

— Командир!! Сенсация!!! — раздался рёв в наушниках. — Есть жизнь! Есть!! Есть!!! Я же говорил! Я говорил!

— Рад за вас. Механик, подождите, пока эмоции доктора улягутся, и вместе со всеми образцами, включая полуживого доктора, обратно на корабль.

— Вы полагаете, его эмоции улягутся за оставшиеся три часа? — пробурчал механик.

— Тройная порция подзатыльников и пинков должна помочь.

— Понял.

Впрочем, учёному три часа не понадобились. Он молниеносно заполнил водой все свои термосы, сложил их на тележку и бегом, насколько позволял скафандр, рванул к кораблю.

— Командир, главный образец сбежал! Может, запустить в него геологическим молотком? — послышался голос механика.

— Не сто'ит. Скафандр жалко. Содержимое – так, чепуха, а скафандр жалко. А вы, доктор, по прибытии на борт корабля будете оштрафованы за превышение скорости движения!

Однако учёный, гикая и подпрыгивая, никак не отреагировал. Механик попытался в одиночку сдвинуть тележку, оступился и упал.

— Расстрелять доктора! Я из-за него морду разбил…



Они были лишь молекулами. Они не были ещё организмами. У них не было тела. Но через миллионы лет тело нашлось – шарообразные сгустки жирных кислот, внутри которых ничто не мешает существовать случайно попавшей туда молекуле, будучи защищённой от внешней агрессивной среды.

Это было самое начало. Но чтобы жить, нужно было научиться обмену веществ с внешней средой. Нужно было научиться производить свою копию, и производить её сразу с оболочкой, готовой защищать новый организм…

Усложнение процессов шло медленно, то ускоряясь, то замедляясь, в течение десятков миллионов лет. Пока, наконец, не произошло то событие, которое стало необходимым для начала жизни: появление молекул наследственности, нуклеотидов. Что помогло этому событию? Может быть, удар молнии именно нужной силы, именно в нужное место, именно в нужное время? Всколыхнулись воды, мощный электромагнитный импульс спаял разрозненные части молекул микроскопического существа воедино!.. Свершилось!..

В это мгновение не засияла новая звезда на небосклоне, не заиграла музыка, не было аплодисментов. Момент, когда возник первый живой организм на планете, стал простым трудовым моментом молодой планеты, обыкновенным будничным мгновением, оценить величие которого мог бы только высокоразвитый разум. Разум, которого планете ещё предстояло вырастить…

Мог бы… Но у новорождённого организма ещё не было никаких органов чувств, чтобы ощутить, как нечто облачённое в скафандр, зачерпывая воду из озера, зачерпнуло вместе с водой и его самого…



— Тэ-эк. Не слышу докладов!

— Командир, задание выполнено, образцы собраны… — начал было механик.

— Да прекратите этот спектакль! — возопил учёный.

— Доктор, будете мешать – выключу освещение в лаборатории! На ощупь жизнь – ха-ха! – не найдёте. Продолжайте, механик.

— …Образцы собраны, помещены в лабораторию. Оборудование эвакуировано. На борт вернулись в полном составе. Есть раненые. И раненые хотят есть. Доклад закончен.

— Доклад принят. Механик, ваша физиономия с носом набекрень похожа на задницу местного аборигена. Команде разрешаю ужинать. Специальным распоряжением разрешаю доктору работать в лаборатории без сна, пищи, питья и чистки зубов не более трёх суток. Затем доктора надлежит связать капроновым шпагатом, покормить с ложечки овсянкой, заставить выпить стакан молока и уложить спать. Что? Молоко не любите? Придётся полюбить! Механик, будет отказываться от молока – примените подзатыльник и спецсредства для принудительного кормления. Скажем, спринцовку. Что не подходит? Вы в какое место его собираетесь кормить? То-то! Когда будем освобождать вас от того, чем вы обожрётесь, применим её в другое место. Всё, свободны!

Учёный рванул в лабораторию, по пути долбанув плечом механику в разбитый нос…


Командир сидит, закрыв глаза, на своём кресле в рубке. На другом кресле полулежит и стонет механик.

— Что с вами, механик? — не открывая глаз, спросил командир. — Нос болит?

— Да не нос, а живот…

— Вы чем там на свободе занимались? Водички из того болота нахлебался, что ли?

— Да ну тебя!

В рубку ворвался учёный и молча остановился посередине, скрестив руки на груди и улыбаясь.

— Доктор, что-то вы на себя не похожи, — открыл глаза командир. — Не лишились ли вы голоса нам на радость?

— В озере не только коацерваты! Я обнаружил и прокариоту!..

— Командир, что он опять такое несёт? — простонал из своего кресла механик.

— Похоже, наш академик действительно обнаружил местную жизнь. Если только это кто-то из наших земных коллег не успел плюнуть в эту лужу за день до нашего прибытия.

— Одна-единственная бактерия на пятьдесят литров жидкости. Это очень маленькая плотность! Но всё-таки… — учёный помолчал, теребя нижнюю губу. — Ладно, разберёмся!.. Надо что-нибудь срочно съесть! — и доктор убежал в камбуз.

— А-а! — послышался вопль.

— Что там такое? Уж не сбежала ли от вас ваша прокариота? — крикнул командир.
В дверях возник учёный:

— Этот анацефал сожрал всю фасоль!

— Ой, как мне плохо! — простонал механик.

— Доктор, срочно спасайте жизнь механика. Возьмите спринцовку, которой мы должны были поить вас молоком, и примените по назначению, добавив три-четыре подзатыльника!



Корабль летел к Земле…

Учёный сделал тысячи снимков первоорганизма, который успел уже десятки раз произвести свою копию. Тысячи документов по анализу воды были оформлены, гудела аппаратура, непрерывно поддерживая необходимые условия для жизни бактерий, которые всё делились и делились. Учёный уже валился с ног от усталости. Он всё не мог ответить себе на вопрос: почему при той скорости деления, что наблюдается в пробирке, организм, который он выловил в озере, был всего лишь один. У учёного разболелась голова. Он не спал уже двое суток. Ещё одни такие сутки – и его свяжут капроновым шпагатом и понесут кормить овсянкой.

Знал бы учёный, что он натворил…

Этой планете предстояло стать родиной великой цивилизации, которая достигла бы вершин нравственности и духовной чистоты, которая одна бы стала способна познать вселенную и великий смысл жизни, создаваемой ею в муках…

Но первый организм на планете, сотни миллионов лет рождаясь из праха, стал последним её организмом, будучи выловленным из озера и помещённым в термос через несколько минут после своего невероятного появления на свет…

Жизнь на планете угасла навсегда…


----------
2012