Школьные зарисовки. Биографический рассказ

       Когда мой папа пришёл в школу, чтобы записать меня в первый класс, то директор школы сказала, что меня не примут, потому что класс уже набран и мест нет. Папа спросил: «Как нет? Моего ребёнка посадить некуда что ли?» Директор ответила: «Совершенно верно! Некуда!»  Тогда папа сказал: «А если я вам предоставлю парту, тогда примите мою дочь?» Она, полагая, что парту папе неоткуда будет взять, ответила с иронией: «Тогда приму».

       И папа сделал парту. Сам. Он был мастер на все руки. Мог сделать любую мебель. В нашем доме вся мебель была сделана его руками. Столы, стулья, табуретки, большая скамья за обеденным столом, тумбочка под телевизор, даже шифоньер – всё сделал папа сам. И парту тоже. Вы бы видели удивлённые глаза директора школы, когда папа принес в школу новую сделанную его руками парту. И чтобы сдержать своё слово, ей пришлось принять меня в первый класс. Парта была новенькая, пахла деревом, и немного отличалась от всех остальных. Она была какая-то особенная. И все мои одноклассники завидовали мне, что у меня такая необычная парта.

       За мою парту рядом со мной посадили Инну, которая жила со мной по соседству. Её тоже, как и меня не хотели принимать в школу из-за перегруженности. Но благодаря моему папе и его сделанной парте Инну взяли в первый класс. Так мы с Инной и учились вместе за одной партой.

       Когда я перешла в пятый класс, моей классной руководительницей была Элина Андреевна, которая преподавала математику. Я у неё была одной из любимых учениц, потому что по математике училась хорошо. Моим любимым предметом математики была геометрия. Я её просто обожала! Я с лёгкостью разбиралась в геометрии, хорошо понимала и запоминала все теоремы, и легко их доказывала. У меня по геометрии всегда были пятёрки.

       Когда Элина Андреевна объясняла на уроке геометрии новый материал, доказывая какую-нибудь новую теорему, она всегда задавала наводящие вопросы для доказательства этой теоремы. Обращаясь к классу, она задавала вопрос, и взглядом искала тех, кто бы мог ответить на него. Но все прятали глаза, потому что не знали ответа. И только я отвечала на наводящие вопросы учительницы. Я всегда отвечала правильно. И Элина Андреевна в каждый следующий раз, задавая вопрос для доказательства теоремы, смотрела уже только на меня, зная, что я дам правильный ответ. Она даже в шутку говорила, что сейчас мы вместе с Олей докажем вам новую теорему. А мне было нетрудно помогать доказывать новую незнакомую теорему, потому что доказательство было основано на предыдущих знаниях, определениях и уже пройденных нами ранее доказанных теоремах, которые я знала назубок. И не было такого, чтобы я зубрила их. Они сами собой запоминались у меня в голове. Для меня всё было элементарно и понятно. Видимо, у меня хорошо была развита логика. А ещё хорошая память.

       В школе я училась хорошо. Любимыми предметами, кроме геометрии, были русский язык и литература. А самыми нелюбимыми – физика и биология. Физику я не любила, потому что я её не понимала. Я до сих пор, например, не могу понять, что такое электрический ток, и не представляю, как он выглядит. Мне не понятна теория волн, и как в телефон попадают голоса людей, находящихся далеко от расположения телефона. А биологию я не любила оттого, что наша биологиня почему-то невзлюбила меня, и всегда мне ставила тройки по её предмету и часто несправедливо.

       Хочу написать про моего соседа по парте Толю Войтова. Это был голубоглазый с мелкими редкими веснушками на лице, симпатичный мальчишка. Мы с Толей сидели за последней партой второго ряда. Толя был спокойным и добрым. Мы никогда не ссорились, не ругались, не били друг друга учебником по голове, как это обычно бывает между мальчишкой и девчонкой, сидящими за одной партой. Мы с ним мирно сосуществовали. Толя меня никогда не обижал, а наоборот оберегал от нападок мальчишек-одноклассников. Мы помогали друг другу в учёбе. Когда его спрашивали на уроках русского языка, который он знал плохо, то я ему часто подсказывала. А он мне подсказывал по физике, которую я не любила. У нас была дружеская взаимовыручка.

       В нашем классе была заведена фамильярность, мальчишки называли девочек только по фамилии, а девочки в ответ мальчиков тоже называли по фамилии. Мы же с Толей называли друг друга по имени, он меня – Оля, а я его – Толя.

       В наши советские времена все любили читать, и мы часто обменивались с одноклассниками книгами. Однажды Толя принёс из дома детскую книгу Анатолия Алексина «Коля пишет Оле, Оля пишет Коле». Положил на парту и сказал: «Это тебе. Возьми почитать». А потом с улыбкой добавил, глядя на книгу: «Неправильное название. Надо было назвать «Толя пишет Оле, Оля пишет Толе». Тогда бы это было про нас».

       Рядом со мной через проход за последней партой третьего ряда сидел Лёшка Дворский. Зная, что я хорошо учусь по математике, он часто просил у меня списать домашние задания по этому предмету. Я никогда не отказывала. Дворский у меня списывал задания по математике, а Толя – по русскому языку. Все мальчишки-одноклассники это ценили, и считали меня не жадиной по сравнению с другими девчонками, которые отказывали им в этом.

       Дворский до того привык у меня списывать, что сам домашние работы делать перестал, надеясь списать у меня. Поэтому математику знал совсем плохо. Однажды по алгебре у нас была очень важная самостоятельная работа по итогам обучения за четверть. Я училась по математике хорошо, даже отлично, поэтому эта работа показалась мне очень лёгкой, я быстро справилась со всеми заданиями, и до конца урока оставалось какое-то время. Лёшка, воспользовавшись моментом, попросил у меня тетрадку, чтобы списать все задания. Я дала, и он очень быстро списал.

       Наша учитель по математике Элина Андреевна, проверяя итоги самостоятельной работы, не поверила своим глазам, когда увидела, что двоечник по математике Дворский написал работу блестяще, без единой ошибки. Она поняла, что он списал, и стала искать, у кого он мог списать. Она обнаружила, что точно так же была написана моя работа. На уроке Элина Андреевна всем объявила об этом, и нам обоим поставила по двойке. Ему – за то, что списал, а мне – за то, что дала списать. Тем самым она решила проучить меня, чтобы больше я так не делала. И я больше так не делала, то есть не давала Лёшке списывать контрольные и самостоятельные работы, я разрешала списывать только домашние задания.

      Эта двойка была занесена в классный журнал. Она очень подпортила мне итоговую оценку в аттестате о среднем образовании. Если б не эта двойка, у меня в аттестате вместо четвёрки стояла бы пятёрка.
       А теперь я хочу написать о химии, предмете, к которому я не испытывала особой любви, но который мне давался очень легко. Этот предмет, в отличие от физики, я понимала, и поэтому знала его хорошо. Мне нравилось решать химические задачи и уравнения, которые были похожи на математические.

       Учителем по химии в нашем классе была Ника Власьевна, русская женщина средних лет, очень дотошная и принципиальная. Она носила очки с очень толстыми линзами, за которыми на нас смотрели её огромные голубые глаза. Я училась по её предмету хорошо, и она меня любила.

       Ника Власьевна любила на своих уроках показывать классу научно-познавательные фильмы о химии. Однажды она запланировала урок с показом такого фильма. И послала меня вместе с моей одноклассницей Маней в Якутское объединение фильмофонда, чтобы мы принесли к уроку новый фильм. И мы пошли.
 
       В это время в нашем классе проходил урок русского языка, который мы с Маней, конечно, пропустили. Учительница по русскому языку, видя, что меня нет на её уроке, воспользовалась случаем, и спросила о каком-то правиле русского языка моего соседа по парте Толю Войтова. Толя не знал этого правила, подсказать ему было некому, потому что меня не было, и он получил двойку.

       Когда мы с Маней вернулись к следующему уроку, на перемене Толя высказал мне своё недовольство: «Где ты была? Из-за тебя я по русскому получил двойку!» А я ему ответила: «Ну, ты хоть иногда-то учи правила. Не вечно же будешь полагаться на меня! Русский язык надо знать, он тебе на протяжении всей жизни пригодится». Наш разговор случайно подслушала проходящая мимо учительница по русскому языку. Она сказала, улыбнувшись: «Правильно, Оля, говоришь! Без русского языка никуда!»

       А сейчас я расскажу про ЧП, произошедшем однажды на нашем уроке химии. Это были лабораторные занятия, на которых весь класс ставил химические опыты. Лаборантка из химического кабинета расставила для всех учеников на столы деревянные подносы с химическими реактивами, которые понадобятся на занятиях. Мы делали опыты. Все очень любили такие уроки, особенно, если опыты были красочными и с фейерверками или с выделяющимся дымом и даже огнём.
 
       Урок закончился, лаборантка стала собирать со столов подносы с реактивами и уносить их в соседнюю лабораторию. Вдруг она не досчиталась одного пузырька с соляной кислотой, и доложила об этом учителю. Ника Власьевна переменилась в лице, её глаза за толстыми стёклами очков стали одновременно и злыми, и испуганными. Она обратилась к классу: «Кто взял соляную кислоту? Сейчас же верните!»  Класс молчал. Она продолжала: «Пока не вернёте пузырёк, никто из класса не выйдет». В классе воцарилась полнейшая тишина.

       Мы тогда учились в восьмом классе в первую смену. Урок химии был предпоследним в этот день. Следующим, последним уроком по расписанию, должен быть урок физкультуры. Всем очень хотелось выйти из класса, и пойти на урок физкультуры. Но Ника Власьевна встала возле входной двери, закрыла её, и сказала, что никто не выйдет, пока не вернёт пузырёк с соляной кислотой. Все вернулись на свои места, и понимали, что выйти из класса не удастся.
 
       Прошло, наверно, минут десять-пятнадцать от начала следующего урока. Мы услышали, что в дверь постучали. Ника открыла дверь. Там стояла наша учитель физкультуры Тамара Александровна, которая, заглядывая в класс, недоумённо спросила: «Почему весь класс не явился на урок физкультуры?» Но увидев побагровевшее лицо Ники Власьевны, заподозрила что-то неладное, и вышла из класса.

       А мы продолжали сидеть в классе. Ника целый следующий урок простояла возле двери, а потом поднесла к двери стул, присела на него, и мы поняли, что так просидеть она может довольно долго. И мы не ошиблись в своих догадках.

       Началась вторая смена. Уроки летели один за другим. А мы продолжали сидеть в душном классе. Мы пропустили обед, нам хотелось есть, хотелось пить. Кто-то попросился выйти в туалет. Но Ника сидела возле двери, как злой Цербер, и никого не выпускала. Уже закончилась вторая смена, и в школе воцарилась тишина.  А мы всё сидели, вернее уже не сидели, а полулежали на своих столах, измученные и уставшие.

       Вдруг мы услышали за дверями какой-то шум. Шум приближался к нашему классу. В дверь постучали, нет, просто забарабанили сразу множество рук. Ника Власьевна открыла дверь, на пороге стояли наши родители. Мы, как никогда в жизни, рады были их видеть сейчас. Родители стали кричать на Нику, возмущаться, требовать, чтобы их детей отпустили домой. Под их натиском нашей учительнице пришлось сдаться, и мы с родителями пошли домой.

       Об этом ЧП на уроке химии гудела вся школа, и ещё долго не могла забыть произошедшее. Все, конечно, понимали и сочувствовали Нике Власьевне, ведь пропажа соляной кислоты – это нешуточное дело. Тем более, если она попала в руки детей. Пузырёк с кислотой так и не нашли. И куда он запропастился, никому не было известно.

       В девятом классе у нас появился новый учитель по химии Данила Назарович. Это был маленький сухонький, всегда с удивлённым выражением лица очень умный человек лет сорока пяти. Он был очень строгим учителем, а свой предмет знал до мельчайших подробностей. У него не то, что пятёрку, а даже четвёрку очень сложно было получить. Он не любил мальчиков, но очень любил девочек. Поговаривали, потому, что у него самого была дочь, в которой он души не чаял. Меня он сразу выделил из всего класса, потому что химию я знала хорошо. А впоследствии добилась того, что стала получать только пятёрки. А это непросто от нашего химика получить «отлично». Я не знаю, почему химия мне так легко давалась.

       Я стала единственной в нашем классе, которая имела пятёрку по химии. Данила Назарович даже отправил меня от школы на городскую олимпиаду по химии среди школьников. Она проходила в здании Якутского государственного университета, где Данила Назарович преподавал химию и для студентов. На олимпиаде собралось очень много школьников со всего города. Мы решали химические задачи и уравнения, которые я щёлкала, как орехи. Правда, на олимпиаде они были намного сложнее, чем в школьной программе. Я не стала победителем олимпиады, но по результатам решения моих задач вошла в десятку сильнейших участников.

       Выпускной экзамен по химии при окончании школы я сдала на пятёрку, не используя шпаргалки. По химии я шпаргалки даже не писала, они были мне ни к чему. Я знала этот предмет идеально.

       Мне многие говорили, что, если я так хорошо знаю химию, почему не стала поступать на медицинский факультет в ЯГУ, где химия считается приоритетным предметом.  Да потому что мне не нравилась медицина, я не хотела с ней связывать свою дальнейшую жизнь. А я думала тогда, что лучше бы я так хорошо знала физику, которая в дальнейшем мне понадобится при поступлении на математический факультет.
                18.04.2024г.