Две стороны жизни

Замечали ли вы, как различны между собой улицы и проходные дворы? Это будто лицевая и изнаночная стороны одной материи. Яркая, праздничная, чистая жизнь проспектов, где подстрижена трава, убран мусор, блещут рекламы, и затрапезный, блёклый вид задних дворов. Такую разительную перемену увидишь часто. Как-то, гуляя по бульвару, мы решили зайти в аптеку. Однако объявление, приклеенное к её дверям оповещало, что вход временно закрыт, а выдача лекарств производится со двора. Пройдя под арку мы попали не во двор, нет, в другой мир. Вокруг нас всё разительно изменилось. Здесь, во дворе, жизнь была не показной, не притворной, а настоящей. И быт другой, и публика иная, будто начисто забывшая о правилах поведения. На скамейках сидели затрапезные старухи в старинных пыльниках. Какие-то  перекошенные инвалиды несли сдавать в полуподвальные приёмные пункты свои пузырьки. Тут же, только для них и ни для кого другого, приветливо распахнули двери всевозможные пивнушки, забегаловки и рюмочные, откуда то и дело доносились их радостные, нестройные, простуженные голоса. Под громкой вывеской «Салон красоты», примостились на колченогих, кем-то выброшенных стульях, забулдыги. Они почёсывали свои серые, давно немытые, ненапедикюренные ногти, и не спешили в салон. Пахло жареной селёдкой. Впрочем, запахи были настолько сложны, что не поддавались описанию. По-домашнему, в фартуках и халатах, с папильотками в волосах, выскакивали домохозяйки по своим нуждам. С гиканьем и свистом носились неугомонные мальчишки. А в глубине двора выпивали какие-то серые личности с синюшными носами. Тут же сидели разнокалиберные кошки, у своих сиротских мисок, поджидая сердобольных старушек, и, завидя их, сразу поднимали хвосты и начинали кружить вокруг, как паства вокруг священника. Слегка ошеломлённые увиденным, мы поскорей вышли на улицу, дабы не тревожить патриархальную, устоявшуюся жизнь двора. И опять, как ни в чём ни бывало, нас ослепило солнце и навстречу заскользили напомаженные пешеходы. Своим лакированным видом они будто пытались доказать нам и себе, что таковы они есть и будут всегда, что изнаночная сторона жизни им не известна.