Палач

 Шум. Громкие голоса, которые накрывали друг-друга так, что было почти невозможно различить слова. Гам. Люди сбились в кучку вокруг огромной сцены и кричали вторя один другому. Топот. На сцену поднимается тот, кого будут судить. Непригодный, жалкий человечишка. Мальчишка, подросток. Опустившись на колони и склоня голову, он закрыл глаза, чтобы не было так страшно. Страшно и стыдно. Ведь это самосуд, самосуд сумасбродов. Наверное, нет ничего страшнее того, чем быть убитым любыми. Быть убитым не только физически, но и душевно. Ведь тогда твоя душа никуда не захочет улетать. В небеса? В Рай? В Ад? Нет... Она захочет остаться тут и расплатиться по долгам. Жажда мести, вот, что создает демонов. Ведь все они когда были людьми. И, возможно, даже добрыми людьми. Но общество решило иначе. Карать человека за те его черты и поступки, на которые само натолкнуло. Ребенок на столько невинное и доброе существо. Чувство зависти, ненависти вселяют в него взрослые. Взрослые придумали иерархию. Взрослые придумали биржи и акции, на которых кто-то становится богаче, а кто-то опускается к самому дну. Взрослые придумали добро и зло. Свое добро и зло, которые бы больше подчиняли и меньше волновали душу человека. Взрослые придумали, как быть похожим друг друга, чтобы подобными было легче управлять. Пустая голова легко склоняется. Но иногда, получается так, что опускает голову полная, потому что она не такая. Не такая как другие. Думает иначе. Создает иначе. Да, даже пишет иначе, не правой, а левой рукой. И такая голова неуместна в обществе, где все похожи друг на друга. Такая голова обречена скитаться одна в поисках своих или быть казнена.
 Наступил долгожданный момент для публики – казнь. Виновный, если его таковым можно назвать. отвернул лицо от всех, подумав о том, что не хочет видеть тех, кто его предал и отдал н растерзание государству. Жестокому и жалкому. На глазах «виновного» появились слезы. Горесть переполняла его сердце, оно уже исчерпало всю свою любовь, чтобы улыбаться перед смертью и искреннее желать воссоединения с другими умершими. Но, вдруг он услышал голос.

– Не плачь и не злись на глупцов, мальчик. Ведь ты рыцарь.

– Господи, какой же я рыцарь? – шептал в ответ осуждаемый, тихо плача.

– Мой...

 Лезвие топора сверкнуло на солнце.