Продолжение 2. До Каменного острова было...

До Каменного острова было   
                недалеко, почти напротив  Женькиного дома. На лодке реку переплыть и ты там. Можно было и пешком, по Приморскому до моста, по мосту и … - тоже там. Но росточек был маленький, шаги коротенькие и Женька взял такси.
    Он стоял перед адресной табличкой над глухими  воротами - неотъемлемой частью сплошного, высокого и  бесконечного в обе стороны забора. Створки ворот вдруг разъехались, и за ними показались кусты , деревья, какие-то хозяйственные постройки, несколько деревянных домиков, похожих на дачи, К самой же «резиденции», представляющей из себя двухэтажное кирпичное строение, вела ухоженная кленовая аллея, в конце которой на ступеньках крыльца стоял погрузневший, полысевший  Николай Ёлкин и улыбался школьному приятелю, «сверкая» двумя пустотами в белоснежной американской улыбке.
    - Привет, привет Джексон! Да, ты, смотрю, каким был, таким ты и остался, в отличие от меня. Проходи, проходи в мою «фанзу».
    - «Сизу в фанзе, пю цай, зду невесту. Стуцат! …» - вдруг вспомнился Женьке старый школьный анекдот,- Вот, вот по поводу своего вида я к тебе и закатился, - сказал он вслух. Внезапно у него за спиной на улице за забором гуднула машина. То ли по этому, то ли так совпало, с дальнего двора усадьбы с шумом поднялась стайка голубей и закружила над головами.
    Еще учась в Военно - медицинской Академии Николай увлекся наукой, иногда довольно далекой от выбранного направления специализации,-  челюстно - лицевая хирургия. К моменту окончания Академии он был специалистом, и в области имплантации, и радио медицины, и в вопросах наследственности, и так далее, и так далее. Последовали некие успехи, плюс везение, плюс родственные связи. В итоге, довольно скоро он получил в свое распоряжение здание бывшего ведомственного, то ли санатория, то ли профилактория, чьи, нуждающиеся в ремонте стены оказались напичканы самым современным оборудованием, несколько головастых сотрудников, а также возможность не только исправлять ошибки природы и последствия травм, но и производить эксперименты, избегая некоторые формальности. Отсюда и определенная известность среди ряда организаций и продвинутых личностей.
    Примерно это рассказал своему приятелю Николай в своем кабинете, за чашечкой вьетнамского  кофе, бокалами с французским коньяком и вазочкой с миндальными пирожными.
    - Я так понимаю, что Витька – «Рубите фазу», - это некоторые организации, а Наташка Печерникова продвинутая личность?
    - «Продвинутая» - это моя бывшая жена – буркнул Ёлкин, - ты, что, ее видел?
    - Позавчера, случайно пересеклись. Подвозила по дороге к новому мужу. Тебе привет передавала.
    - Что-нибудь про меня говорила?
    Женька хотел, по привычке, схохмить, но увидев потемневшие глаза Николая, сдержался.
    - Только хорошее, только хорошее, - успокоил он и потом добавил, - как о спеце. Про личное не говорили.
    Николай долил в бокалы коньяк и сразу выпил свой, не чокаясь.
    - Кстати, - продолжил Женька, выкатив в вопросе глазки и состроив гримасу, так что Николай не смог не улыбнуться, - раз ты такой продвинутый, головастый и челюстно-лицевой, то почему у тебя двух зубов нет, это, чтоб дышалось легче?
    - Глянь сюда? – Ёлкин выдвинул вперед челюсть и отодвинул мизинцем губу, - смотри внимательней!
    На розовой десне, там, где вместо выдранного зуба должна была быть пустота, виднелась белая полоска нового, растущего.
    - Биоимплант! Мое побочное изобретение. Воот! А голубей видел? А ты знаешь, что они тоже яйца несут? Только  у них теперь из тех яиц не голубки проклевываются, а брутальные индюшата и тетеревята. Правда, мелковатыми вырастают, но мы работаем.
    - А на хрена?
    -  Это чисто научный эксперимент, не прикладной. А ты думал, я голубятником стал, хе, хе, а это эксперимент. Ну, рассказывай, что у тебя за проблема?
    Тут Женька все наболевшее и вывалил, и про то, что надоело смешить, и про однообразие ролей, и о неприятии концепций, и про то, что девушки не любят. А недавно хотели, вообще, на сцену голышом выпустить. Меня! Такого красивого! Представляешь?
    - В итоге, чего хочешь? – прервал его жалобы Николай.
    - Хочу быть Штирлицем! Э,э,э, то-есть быть ростом, статью, привлекательностью похожим на Тихонова.
    Николай задумался, молча походил по кабинету и вышел из него. Забело помаялся в кресле, налил себе в бокальчик еще коньяку, выпил и уставился в окно.
    - Скоро осень, за окнами август… - пришло в голову Евгению. По кленовой аллее неслышно прошуршав по опавшим листьям, подъехала к крыльцу большая черная машина. Открылась водительская дверь. Появился шофер, услужливо распахнул заднюю дверцу, и из лимузина выбрались два невзрачных человека, похожих на гостей из бывших советских среднеазиатских республик, в последнее время наводнивших город, но одетых не в оранжевую робу, а в дорогие летние костюмы. Оба прошли в дом. Водитель сел в машину и также неслышно отбыл на ней, завернув за угол дома, в неизвестном направлении.
    За спиной у Евгения  послышались шаги, это вернулся Николай.
    - «Мы тут посоветовались» и решили с тобой попробовать, поэкспериментировать. Так что, если захочешь рискнуть, то подпишешь немного разных бумажек, о согласии, о неразглашении, о режиме, ну и т.д. и вперед, заре навстречу. Правда придется чуть подождать, пока подберем для тебя донора.
    - Это зачем? – Взволновался Евгений, - что вы собираетесь делать?
    - Долго объяснять. Вкратце, работаем по методу профессора Преображенского.
    Но не беспокойся, Клима Чугункина из тебя не получится. Наука далеко шагнула с того времени. Генетика, фармацевтика, изотопы, стволовые клетки, много чего. Но кое- что и по методе профессора, некоторые причиндалы в твоем теле придется заменить. Не боись, то, что у тебя вырежем, тут же заморозим, чтоб можно было отыграть назад в течение двух лет, если захочешь…
    Не прошло и половины года, как Женька опять сидел в кабинете у своего приятеля и подписывал договор о трансформации своей личности. За это время он успел разобраться с будущими возможными финансовыми вопросами, вопросами собственности, сделать ряд важных звонков, сдать в стирку белье и помыть посуду.  А главное, конечно, он окончательно решил преображаться, чему способствовал грандиозный успех спектакля «Сирано де Бержерак» в «свежей, свободной от приевшихся стереотипов интерпретации в постановке молодого гениального режиссера Боголомова».  Театральная критика настолько   неистовствовала,       восторгаясь дарованиями и режиссера и неожиданного исполнителя заглавной роли, употребляла такие слова, приходила к таким выводам, что по творческой среде, кроме крупных мурашек от впечатления, поползли слухи об иных предпочтениях артиста,  даже, говорят, где-то кто-то из известных них сказал: - он наш!

         - Ну, что, созрел? – спросил приятеля Ёлкин, улыбаясь во весь, теперь уже заполненный вполне выросшими зубами рот.
    - Да, пора! – буркнул, подписывая последний документ, Забело.
    - А мы тебе уже и желёзки подобрали. Смотри какие!
Николай бросил на стол фотографии «триггеров» для нового организма Евгения,  - и будешь ты выглядеть не ядреной фрикаделькой, а Штирлицем.
При взгляде на фотки Евгения передернуло.
    - Ну,  что? Последний раз спрашиваю, как говорят «не для протокола, Шарапов», работаем? – Женька кивнул.
    - Тогда ты сейчас идешь в свою, скажем так, палату, где проведешь в состоянии искусственного сна месяца три.
Николай включил компьютер, и на мониторе замерцала картинка. Внутри большой комнаты, заставленной всевозможной аппаратурой располагалась  камера с прозрачной, герметично закрывающейся крышкой. Из-за закрывающих камеру приборов, переплетения кабелей, шлангов едва угадывалась её яйцеобразная форма.
    - Это, случайно не глубинное яйцо как результат  твоих опытов? - Поинтересовался   Евгений.
    - Нет, это яйцо, кого надо  яйцо. Тут ты будешь дозревать, трансформироваться и расти под наблюдением моим и спецов, после проведенной операции. А уж, что в итоге вылупится, то вылупится, примем как данность.
Николай нажал на белую клавишу черного, громоздкого, времен пятидесятых годов прошлого века пульта, такие стояли в свое время у директоров «почтовых ящиков». На пульте виднелась отполированная до блеска бронзовая табличка, на которой при желании можно было прочесть чью-то фамилию с инициалами и две даты.
    - По наследству достался,- сказал Николай, заметив удивленный взгляд приятеля.
 
    Появилась секретарша.
    - Проводите нашего гостя в «Палаты»!
    - Поехали! – Вспомнился гагаринский возглас Забеле, и он поплелся за молодой девушкой, едва передвигая ноги от волнения и страха, даже, совсем не обращая внимания на стройную фигурку в строгом черном костюме с мини юбкой, для полноты впечатления, обладающей рискованным разрезом.