Mister Пронька - 25 - 28

25 - Тень греха.
  Около музея меня ожидал настоящий американец: джинсовые шорты, сланцы, гавайская пёстрая рубашка и широкополая ковбойская шляпа. Mister Пронька широко улыбнулся:
— С добрым утром. Плодотворного дня, креативных идей и быстро работающего мозга! — И вам приятного, благотворного дня, — я подхватил его настрой, радуясь тому, мой нездоровый интерес не оставил отпечаток на общении. Но, как показало время, моя радость была преждевременной.
— Ты велосипед вчера забыл. Не спорь. Я для тебя его собирал. Машины у тебя нет, а мотаться приходится: администрация, школа, библиотека. Да и экспонаты новые искать будет сподручнее: видишь, какую корзину приделал.
— Спасибо, — я был приятно удивлён. — Сейчас сварю отличный кофе.
— Хорошо. Я люблю кофе, он даёт иллюзию, что ты проснулся.
— Ройбус развеет все иллюзии, — мы прошли в музей.
Mister Пронька сразу же приступил к работе: делал недостающие замеры и вносил их в свой ноутбук.
— Ты не будешь против, если я тут закончу работу? Потом распечатывать надо будет, а мой принтер приказал долго жить.
— О чём разговор? — я даже немного обиделся.
— В том-то и дело, что мы вчера не договорили. А многоточие меня очень напрягает. Как поговаривал мой армейский друг: дило це треба разжуветы.
Я разлил кофе по чашкам:
— Простите, если чем задел вас. Я не собираюсь вытаскивать скелеты на свет. И давайте вернём этот разговор, да забудем.
Однако у Пронина было иное мнение. Он с удовольствием отхлебнул горячий кофе:
— Хороший колокол далеко слышен, а плохой – ещё дальше. В лихие девяностые годы народ начал стремительно спиваться. И я не был исключением. Пил всё, что горит: водку, суррогат, денатурат. И чудил, страшно чудил, порой нарушая УК. Обижал друзей, соседей, знакомых. За некоторые поступки мне до сих пор ужасно стыдно. Время шло, менялась жизнь, сложилась новая шкала ценностей. Многие закодировались, многие обрели цель в жизни, много мужиков сгорело. А моё пребывание на «синей планете» затянулось. И были на то причины объективные, субъективные, короче, на любой вкус. Но оправдываться я не стану. Друзьям это не нужно, а враги всё равно не поверят.
Всё чаще день тот вспоминаю,
Себя корю я всё сильней.
А тень греха, увы, не тает,
С годами становясь длинней.
Закончил монолог весьма не плохим катреном.
— Но срок давности давно истёк! — я искренне возмутился. — Неужели афронт так долговечен?
— Дураки не динозавры, сами не вымрут. А я!— грустно усмехнулся дядя Вова, обречённо махнув рукой. — Если уж мужик – тряпка, то грех его не унизить. Ладно, поговорили, пора и честь знать. Работать надо. Никогда не жалей ни о хорошем, ни о плохом. Если хорошо – замечательно. Плохо – жизненный опыт.
Он бодро вскочил и вновь вернулся к замерам, бегая по залам с рулеткой. А я снова погряз в своих размышлениях о сущности жизни. Это были такие философские джунгли, из которых практически невозможно было вырваться. Многогранность человеческих судеб просто поражает воображение. О каждом человеке можно с лёгкостью написать книгу. Новеллу, рассказ, повесть, сценарий фильма, на крайний случай, мемуары. И я не напрасно повёлся на интуитивное наитие писать именно о Mister Проньке. Личность настолько интересная и противоречивая, со своей неповторимой судьбой. Он достоин стать героем рассказа Антона Павловича Чехова, гения короткого рассказа про человечески пороки в колоритном характере.



26 - Явление следующее. Те же и Ульяна.
  И только я собирался перенести свои рассуждения на творчество Достоевского, как в музей вошла она. Ульяна!
— Привет честной компании. Работаете? А я пришла отвлечь вас, — в руках она держала небольшой ящик с маленькими кактусами разных сортов. — Вот, подарок. Цветы делают людей лучше, счастливее и полезнее. Например, цветущая маммиллярия доставим вам неповторимое эстетическое наслаждение.
— Наш знаменитый и единственный на всю округу кактусист, — трудно было разобрать, чего больше преобладало в словах Пронина: иронии или гордости за землячку.
Девушка решила, что это неразбавленный сарказм. Глаза её сузились, губы заметно побледнели. И тут я понял всю трагедию Mister Проньки. Он шутит по-доброму, без всякого намёка на негатив. Но делает это так изящно и тонко, что не каждый собеседник может уловить все нюансы, и потому нередко принимает юмор за откровенное издевательство. А ведь юмор – как бумеранг. В умелых руках способен убить визами, а неуклюжесть грозит самоуничтожением.
— Чувствительно вас благодарю, — Ульяна повернулась к Пронину, и тот поспешно вернулся к прерванной работе.
— Спасибо большое, — я поспешил разрядить обстановку. — Теперь у нас станет совсем по-домашнему, тепло и уютно. Хочешь кофе? — и, не дожидаясь её согласия, приступил к таинству приготовления «робусты».
— Ты прислушался к моему совету и нанял Mister Проньку? — шёпотом поинтересовалась она.
— Он согласился абсолютно безвозмездно поработать, — так не хотелось говорить ничего вразрез, но истина всегда дороже.
— Да, он такой. У нас в школе он как-то бесплатно вёл кружок, — милая улыбка заиграла на её губах. — Елецкое кружевное плетение на коклюшках. Красота неописуемая. А потом местные злопыхатели узнали и заклевали мужика за бабское занятие. Он и бросил. — Да?! — я только и смог выдохнуть, ибо впал в лёгкий ступор от очередного открытия. — Родион, — к нам подошёл Пронин. — Сегодня не получается закончить работу. Программа-то у меня на внешнем носителе, а я его дома забыл. Вечером всё доделаю, и завтра начнём расставлять.
— Хорошо.
— А вы прекрасно смотритесь, — лукаво усмехнулся Mister.
— Дядя Вова! — растерянно протянула Ульяна и зарделась, словно подросток. — Вы опять? Однажды вы уже вмешались в мою личную жизнь. Да так, что он в Москву уехал. — Ой, какими мы нежными оказались. Что лишний раз доказывает, что это был не твой человечек. Сбежать от такой девушки!!! И от чего? От простой безобидной шутки, которую он не дослушал и не понял своим куцым умом, — возмущался Пронин.
— И что же вы ему такое сказали, что он мне буркнул «пустоцвет» и сбежал?
— Хорошие бабы не размножаются, — растеряно ответил Пронин. — Потому как умные, — и после паузы добавил. — Окончание он не стал слушать.
— Дядя Вова, взрослый же человек, — осуждающе покачала головой Ульяна. — Умнеть давно пора.
— Выкинуть дурь из головы нетрудно, но жалко, — несмело улыбнулся Mister Пронька, а потом добавил очень серьёзно. — Не обижайся на меня, девочка. Я такой, какой есть. У всех своя правда, и пытаться придумать одну на всех – глупое занятие. А теперь разрешите откланяться, — он театрально приподнял шляпу и поспешно удалился.
— И зачем козе баян, она и так весёлая, — я попытался удержать разговор в непринуждённом русле, но слова Пронина внесли-таки философский окрас.
Но Ульяна вновь стала задумчивой и закрытой для общения.
— Чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. Хочется просто встать, пожелать удачи и уйти, — высказалась она о Пронине. И ушла сама.




27 - Всё тайное становится явным.
  Пока Владимир Кузьмич распечатывал на старом принтере схемы расстановки экспонатов, я ещё раз пролистал акты инвентаризации, которые следовало предоставить в министерство культуры области. Не нравились мне итоги ревизии. Ох, не нравились. Так много экспонатов пришли в негодность из-за неправильного хранения и отсутствия должного ухода, но больше всего меня тревожило отсутствие некоторых лотов. И что примечательно: в основном икон и серебряных изделий.
— Всё готово! — Пронин принёс распечатанные листы. — Разделимся по залам. Тебе половину и мне пополам. Смотри Родион, тут всё предельно понятно и просто: название лота, номер коробки, где он хранится и стеллажи, где он и станет красоваться.
Я, если честно, не ожидал такого потрясающего результата. Думал, что минимум неделю будем заниматься расстановкой.
— Здорово! Да мы за пару дней управимся. Вы просто кудесник, Владимир Кузьмич.
— Фальшивишь, Родион, — покачал головой Mister Пронька. — Оптимизма маловато. Опять лень напала?
— Нет, — я горько усмехнулся и поведал причины плохого настроения.
— Три к носу, — махнул рукой Mister. — Вот подписей мало – это да. Ты да я.— Он почесал затылок. — Ничего, Ульяна тоже подпишет. Да и с участковым я переговорю. Подгоню ему пару бутылок своего кальвадоса, к которому он очень неровно дышит, и подмахнёт. Да и Минотавр особо лютовать не станет, завизирует. Спишет на смутные времена, когда музей остался без присмотра.
— Минотавр?
— Ну да, что был до тебя. Теперь заместитель министра. Он же и прибрал самое ценное и дорогое. Не руки, а скотч какой-то. Большой любитель антиквариата.
— Понятно, — я покачал головой. — Да, не ту страну назвали Гондурасом.
Mister Пронька рассмеялся, но как-то грустно и обречённо. Однако расположение духа вернулось к нему за короткое мгновение. Он радостно потёр ладони:
— Наденем шпульку на шпиндель моталки так, чтобы шпонка шпинделя вошла в прорезь шпульки!
— Что? — моему изумлению не было конца.
— Не знаю, что это. Но звучит устрашающе. Я всегда себя так мотивирую перед трудовыми подвигами.
 И работа закипела, забурлила, понеслась. Нешуточный азарт проснулся, отбивая все мысли о перекурах, блокируя чувства жажды и голода. Музей преображался на глазах, доставляя истинную радость и удовлетворение. Мы почти не разговаривали, лишь иногда перекидывались фразами, обозначая присутствие и настрой.
— Как вы думаете, Владимир Кузьмич, Ульяна вас простит когда-нибудь?
— Уже, — тут же, не раздумывая, ответил Пронин. — Девушка она сильная. Это слабые людишки прощать не могут.
— Это хорошо. Не люблю, когда мои близкие люди ссорятся между собою.
 И дальше по своим залам, с коробками наперевес.
Вдохновение нашло такое, что мы окончательно утратили связь с реальностью. И только усталость свалила нас с ног далеко за полночь. Уселись на пустые коробки, сваленные в кучу посередине музея, откуда просматривались все помещения, и несколько минут молчали, любуясь результатами проделанной работы. Самому трудно было поверить, что мы провернули такой объём.
— С точки зрения геометрической прогрессии, если посмотреть сверху, то снизу покажется, что сбоку ничего не видно.
— Да, — согласился я, хотя ничего не понял, да и вникать не собирался. Сил совсем не осталось. — Спасибо вам большое.
— Сочтёмся славой, — усмехнулся Mister Пронька. — Ай да мы! Вот так я!
Я ответил лишь уставшей улыбкой.



28 - Визит к Минотавру.
    Я уже начал медленно, но, верно, нервничать. До отправки автобуса оставалось около десяти минут, а Пронина всё ещё не было. И только я набрал полную грудь воздуха, собираясь обогатить лексикон скабрезными выражениями, как Mister Пронька нарисовался.
— Вот мои документы и заявление, — выдохнул он и поморщился. — Только зря ты это затеял, Родион. Всё равно меня не примут на работу.
— Ой, — я был воинственно настроен и не видел пред собою никаких преград. — Не будите во мне зверя, он и так не высыпается. Министр тоже человек, а значит, и болевые точки найдутся. Так? — мне нужна была подпитка моей решительности.
— Небоскрёб он! Если, одним словом, — хмуро ответил Пронин. — А если двумя словами – полный небоскрёб.
Удивительно, но это меня порядком взбодрило.
— Когда деньги говорят, то правда молчит.
— Как ни странно, а не только я самый умный, — одобрительно улыбнулся Пронька.
Тут и автобус подкатил.
— Ну, пожелайте мне удачи.
— Флэш-рояль тебе в раздачу, — буркнул Mister Пронька и помахал мне вслед.
Пейзаж за окнами автобуса навевал тихую, робкую грусть. Пестрило в глазах от разнообразия. Зеленеющие пашни с зерновыми культурами сменялись угрюмыми полями, заросшими сорняком. На одних лугах работала техника, и возвышались рулоны ароматного сена, а следом – разнотравье и поросль молодого кустарника и деревьев. Ухоженные водоёмы, с дощатыми причалами и лодками, и тут же рядом весь в тине высыхающий пруд. Деревни с покосившимися серыми, щербатыми заборами и посёлки с каменными домами под железными крышами и спутниковыми антеннами. Грустно, но не всё так безнадёжно.
Очень было любопытно наблюдать игру чувств на лице заместителя министра. Ей богу, как открытая книга. Дошёл до «акта недостачи», и счастье вспыхнуло в глазах. Наверное, вмиг придумал массу взысканий и наказаний. А тут бац: протокол осмотра, составленный по всем правилам делопроизводства, с представителем власти и понятыми. Всё честь по чести. Счастье мгновенно сменилось полным разочарованием:
— Что это?
— Соломка, — иносказательно ответил я. — Даже не для меня.
 Лицо пошло яркими пятнами всеми оттенками красного цвета. Дыхание участилось, стало тяжёлым. Наверное, от сидячей работы, наличия служебного автомобиля и гастрономических излишеств. А может, и совесть пробудилась, вступив в конфликт с инстинктом самосохранения. Я бы с удовольствием подождал финала, да время поджимало. Билет был куплен на последний рейс. И тогда я брякнул что-то из народной мудрости:
— Билет в рай можно получить только в аду, — и протянул ему пакет документов Пронина, обозначая цену вопроса.
Желваки на его скулах заходили в чудовищном ритме. Однако слова застревали в горле. Разум всё же побеждал.
— Дайте мне музей, и я заполню его, — я передал свои соображения, как пополнить музей новыми экспонатами, наброски текстов экскурсий, план мероприятий по привлечению молодёжи, и, конечно же, сметы и расходы. Куда ж без них. — Прошу заметить, что финансирование я требую самое минимальное. Малый бюджет осваивается целиком, — я сделал многозначительную паузу. — Это большие деньги воруют быстро.
Не говоря больше не единого слова, Минотавр, бывший директор краеведческого музея, подписал абсолютно все бумаги. Я вышел на свежий воздух полностью довольный самим собой, удовлетворённым и безмерно счастливым. Не удержался, крикнул в голос:
— Вот он, вкус победы! Так и тянет на новые подвиги.