Трапеза

Для игры Светлой Ночки
«Самое любимое»:  http://proza.ru/2025/04/16/133


Сквозь забытье он услышал цоканье железных набоек по каменной лестнице. Загрохотал замок и вошел стражник в кожаном нагруднике поверх холщевой рубахи. Из-за его спины выглядывал гораздо менее внушительный человекус в синем колпаке. Стражник развернул свиток, который держал в руке, приосанился и стал читать: “Его высочайшее величество правитель земель на юге, западе и северо-востоке преблагороднейший Гумбрехт Четвертый, соблюдая давнюю традицию…”, дальше шло перечисление предков, которые тоже соблюдали традицию, “…оказывает высочайшую милость презренному преступнику, приговоренному к казни, и дарует ему его любимое яство, которое будет приготовлено для презреннейшего королевским поваром”. Из-за спины стражника выскочил колпак, достал приготовленный кусок коры, царапалку и приготовился записывать.
 
Антон замешкался. В последний раз его кормили вчера, как обычно пареным турнепсом, и хотелось чего-нибудь грандиозного типа пельменей со сметаной, а то и гуся запечённого. Но в указе говорилось о ‘любимом’ ястве, а пельмени с гусем в этом списке занимали только призовые, но не первое место.
“Пиши, чучело”, - обратился Антон на ломанном нижнефламандском к поваренку: “Чизкейк”. Кулинар вытянул и без того длинную шею в удивлении. “Ну сырный торт, дубина!”. Глаза стражника выкатились на два ногтя вперед, в полном непонимании как можно для последней трапезы выбирать что-нибудь кроме бычьей ноги, пока поваренок зацарапывал приблизительный рецепт на своей деревяшке.

Через три часа Антона вели по главной улице Флимбурга в сопровождении почетного караула на центральную площадь. Чтобы пройти к эшафоту караулу пришлось активно поработать секирами, поскольку на представление собрался целый город за вычетом беззубых старух, неспособных дотащиться до площади, и нескольких безногих ветеранов экзистенциальной битвы с соседним Кляйнбургом.

Перед плахой поставили небольшой столик и один из тех самых резных табуретов, которые являлись главной статьей флимбургского экспорта. После того, как Антон устроился завыли трубы городского похоронно-развлекательного оркестра, и из ратуши вышла процессия, окружавшая местную принцессу красоты, которая, в свою очередь несла блюдо с большим куском сырного торта. Подойдя к приговоренному, красотка поприветствовала толпу различными жеманностями. Толпа ответила таким ревом, что под Антоном закачался табурет.

Все-таки королевская кухня это уровень, - подумал Антон после того, как проглотил первый ломтик. Какая текстура, какой нежный аромат лимонных корочек, какая хрустящая основа! Впрочем, полного удовольствия от трапезы он, конечно, не получал, поскольку на него пялились не только тысячи грызущих семечки горожан, но и павлин-девица. Она почему-то не ушла со сцены, а стояла рядом и настойчиво улыбалась, глядя, как Антону показалось, на его шею. К тому же, Антон обычно ел чизкейк с горячим кофе, тогда он не казался слишком жирным.

“Кофе принеси!”, - обратился Антон к глумливо лыбящейся девушке. Она, конечно, не поняла, пришлось помогать себе жестами. После некоторого замешательства на его стол поставили кованную кружку с каким-то варевом, по запаху напоминавшем подкисшее пиво. Доедая чизкейк, Антон оглянулся на плаху и, справедливо рассудив, что хуже не будет, притянул к себе девицу. Она с готовностью села ему на колено, и даже стала ласкать ладонью почему-то снова шею. При этом она бормотала слова нежным шепотом, возможно обещая еще одну встречу в более интимной обстановке, но уже после казни.

Блаженство прерывалось икотой, вызванной высокой калорийностью торта и низким качеством сопровождавшего его напитка. К тому же загрохотали барабаны, и принцесса упорхнула, оставив аромат смеси касторки с топленым молоком. На эшафоте появился конферансье в шляпе с перьями. Он представил палача, которому, по его словам, рукоплескала вся Саксония и часть Валлонии. Когда овации окончились Антона пригласили на плаху.

Он положил левую щеку на мягкую подстилку, покрывавшую грубый пень, и стал с любопытством разглядывать обгоревших на солнце горожан. В голове бродили разные мысли, включая те, что ставили под сомнение правильность выбора последнего блюда. Возможно, пельмени все-таки были больше в тему. Палач артистично держал паузу, утюжа лезвие топора массивным точилом. Антон перевернулся на другой бок и открыл один глаз. В поле его зрения попали часы, которые показывали без четверти. Можно лежать еще целых пятнадцать минут, - подумал он, потягиваясь с наслаждением.