Глава 22. Крах и позор

18+присутствует мат
      



Система Глизе-433, планета Болхиа. Научно-производственное объединение «Сталинград-на-Болхиа». 27.02.2347 г.



В последние календарные дни зимы сорок седьмого года гражданская администрация Сталинграда-на-Болхиа занялась распределением тех спасенных болхианцев, которые уже выздоровели и могли покинуть больницу. Врачей в палатах больницы потихоньку начали сменять роботы и аватары социальных служб.

Палата, где жили женщины из подземелий, спасенных десантниками Голованова, мерцала разноцветными голографическими экранами, где сразу несколько местных сервисов предлагали болхианкам пройти регистрацию на электронной бирже труда. Наконец-то все проверки закончились и беженкам были выданы разрешения на временное проживание в граде ванарском. Позже их сменят постоянные паспорта. Если только не возникнет проблем с новыми «жильцами», а такое случалось нередко.

Собственно, по поводу многих болхианок сомнений не было... Фермерша, Механик и Врач собрались уйти к гуриассийцам, заняться ремеслом и сельским хозяйством, а Врач хотела устроиться в фельдшерский пункт к графине Жю Иитс. К ним присоединились Портнихи… Поэтесса и Повариха хотели уехать в Амфидо. Воспитательница и Учительница пока оставались здесь, при больнице. Они должны будут дождаться, пока детей можно будет перевести в местный интернат, куда и собирались устроиться. Или еще лучше – в местный образовательный комплекс. С ними оставались Невеста и Ученица, которым предстояло закончить новую школьную программу.

Переехать в Гуэннохорро, где был реставрирован старый режим под началом полковника Игрении, желающих не нашлось. Кроме, пожалуй, Анты Чгао. Она сидела на постели в пижаме и, высунув язык от напряжения, пыталась пройти тестирование под началом вежливой голографической девушки-инструктора.

- О, боги! – с досадой кряхтела бывшая военная. – Не думала, что это так сложно!

- Анточка, тебе помочь? – подбежала к ней веселая, лучезарная Невеста-Хала.

- Отставить! Сама справлюсь! – Чгао была полна решимости выполнить тест или умереть на этой кровати. — Ну что же! Он меня все время записывает либо в обслуживающий персонал гостиницы, либо на кухню! Меня, профессионального военного! Хотя, признаюсь вам, я наверное, была бы не против кухни. Я обожала дома готовить… Салфеточки, тарелочки, чашечки, - обожаю эти вещи! Если повторно выйду замуж, буду лучшей хозяйкой для своего мужа! Но все же постараюсь вернуться в Имперскую армию.

- Куда?

- В Гуэннохорро! Ну что там, после таких потерь, люди моей специальности не пригодятся?! — Довольная и гордая Анта включила режим зеркала, взяла расческу и принялась наводить красоту. — Девочки, а косметичка есть?

- Что, для будущего мужа стараешься заранее? – подколола ее Учительница. – А не молод муж-то?

- Не завидуй! Ну дайте косметичку! Вот я дура, чего я себе платье не купила! Обязательно куплю платье, чулки, туфельки, все эти дамские примочки… И, девочки, я решилась! Покрашу волосы! Молодому мужчине зачем седая старуха!

- Анта! То есть, получается, ты уйдешь к нацистам? — испугалась Портниха.

- Там уже все по-другому… Гонения на «обо» и «гауни» прекратились, нация возрождается, город отстраивается... Столица отстраивается. Никогда не была в столице! Я же унтер, мое место в армии… Ну или хотя бы при армии!

- Получается, начальством будешь? — с немалой завистью спросила Фермерша. — Нет уж, по мне гори огнем этот Зидо и его идейки!

- Там новый Вождь… Полковник Зарон Игрения… Бывший пехотный офицер, воевавший с ванарцами… Ванарцы уважают честных и смелых врагов, и восстановили имперскую армию!

- Девочки! Что же это получается? — испуганно пролепетала Учительница. — Получается, что мы скоро расстанемся? Мы сколько лет были вместе… а теперь мы расстанемся?

- Нет! Я не хочу расставаться? Я не хочу в школу! — заголосил Гоуди, который после вмешательства земных врачей уже выглядел как вполне жизнеспособный выздоравливающий ребенок, только маленький и худенький.

- Не хотим! — поддержали его маленькие девочки.

- Мы не должны расставаться! — твердо сказала Фермерша. — Мы столько всего пережили вместе, что, наверное, просто умрем друг без друга! Девочки, айда с нами, к усиасийцам*! Они ребята хорошие, правда, чудные, будто бы на сто лет отстали. Но люди что надо! И никаких вождей и партий у них, только королева, да князья-графы всякие! Всем на политику насрать с высокой башни!

- А ведь если бы не Анта, мы бы все погибли! Стали бы едой для подземных чудищ! Ужас, даже вспоминать страшно! — поежилась Механик.

- Да ладно! — махнула рукой безразличная с виду и весьма довольная собой Чгао. — Я армия, я и должна защищать мирное население! Это мой долг!

В этот момент мяукнул комлинк, выданный местными властями новым жителям. Анта схватила его, прочла сообщение, нервно бросила на постель и начала судорожно собираться.




- Ой, девочки, я тороплюсь! Он пришел!

- Что, твой ванарский воздыхатель объявился? — игривым тоном спросила Врач, все еще любуясь своим биопротезом, будто так и не могла им налюбоваться.

- Да! Девочки, дайте духи, пожалуйста! — Анта, будто молодая девушка, ураганом носилась по палате, доставая свою потертую старую форму с орденом.

- Анта, он же совсем молодой! Он тебе в сыновья годится! Такой прекрасный, молодой бог! — мечтательно заулыбалась Мира-Воспитательница. — Может, мне его отдашь?

- Ага, спешу, только пилотку поглажу! Даже не думай! — в шутливо-грозном тоне заявила Анта, погрозив молодой женщине пальцем, что вызвало только всеобщее веселье.

- Она ревнует!

- Анта, а у вас с ним что-нибудь было? Ну, расскажи по секрету!

- Как они, ванарские мужчины?

- На провокационные вопросы я не отвечаю! — Анта облачилась в свою имперскую форму и юркнула в коридор. На фоне светлых больничных стен она казалась каким-то темным непонятным человекообразным существом-демоном из какого-то другого измерения.

На ходу торопливо надевая шинель, Анта чуть ли не бегом бежала к лифту. На душе у нее было сладко, душа пела… и неожиданно, только сейчас на сердце у нее взорвалась чернильная бомба. Как же она уедет в Гуэннохорро?! Ей придется расстаться со своим «любимым мальчиком Са-Ша», как про себя звала Голованова.

Любовь тридцатилетнего русского молодого красавца-десантника и пятидесятилетней комиссара-ротмистра развивалась стремительно и настолько нелогично, что и представить себе было невозможно Только душа, изголодавшаяся по нормальным человеческим чувствам после десятилетий тьмы, террора, голода и почти полного вымирания населения, могла так влюбиться и так обожать другую живую душу, молодую, прекрасную, полную сил. Только душа, видевшая тотальное разрушение целого мира, целой цивилизации, могла так прикипеть к другой душе, уцелевшей и впервые за десятилетия видевшей солнце не через синие стекла-светофильтры.

К Анте и ее имперскому облачению пациенты-соседи уже привыкли. Все знали, что ванарцы по сути заключили мир с разбитыми остатками Империи Гуэннохорро и взяли их под свое крыло, так что увидеть имперского бойцы хоть в самом сердце земной базы было не таким уж и неожиданным зрелищем.

Поэтому Анта с удивлением заметила, что ее пристально рассматривает ветхая морщинистая старуха-болхианка с редкими седыми волосинками на лысой, прыщавой голове. Причем не просто рассматривала, а
просто-таки буравила своими водянистыми серо-мутными глазами. Раньше Анта ее не видела — должно быть, ванарцы привезли ее совсем недавно из какой-нибудь гиблой дыры.

- Что вам нужно, ситти? — не выдержала и обернулась к ней Анта. И … обожглась об ее пронизывающий взгляд.

- Вспоминаю! — прохрипела старуха. — А вы меня не узнаете, ситти унтер-офицер? Галат Фисра, заключенная «номер шестнадцать восемьдесят шесть — три!».

- Нет! - По спине Анты пробежала ледяная лавина страха. - К заключенным отношения не имею! Я унтер-офицер химических войск. Вы, наверное, ошиблись.

- Может, и ошиблась… - безропотно согласилась старуха, пожимая плечом. - Уж очень вы, ситти унтер на одну имперскую мразь похожи…

- Не имею чести! - воскликнула Анта и юркнула в лифт.

Ей стало страшно. Неужели кто-то из бывших заключенных-лагерников узнал ее? Но разве может быть такое? После конца света было бы вообще чудом, если кто-то из узников уцелел. Да и откуда здесь, почти в тысяче халсиа от Анстарррохорро заключенная из их региона? Вполне возможно, что эта сморщенная старуха действительно приняла ее за другую. Так что Анта, как смогла, отогнала плохие мысли и шагнула на свежий воздух, где уже маячила фигура Са-Ша, то есть Александра Голованова. В языке гуэннохорро не было падежей, и имя советского капитана болхианка произносила без изменений.

Сдержано поприветствовав друг друга на людях, Анта и Александр едва держась за руки, нетерпеливо прошли по дорожке туда, где росли три могучих дубка и уже там заключили друг друга в крепкие объятия. А потом… Саша осмелел и посмел первым поцеловать Анту в губы, - бедная женщина чуть не умерла на месте от смущения, очень приятного ощущения где-то под диафрагмой и в груди. Новое, искусственное сердце бывшей дивизионной комиссарши билось, как авиационный мотор.

- Прекрати, глупый мальчишка! - Анта через СИЛУ оттолкнула молодого ванарца. - Мы с тобой так не договаривались! Вдруг, кто увидит? Сейчас с нашего этажа вся палата за нами наблюдает, хорошо у них стереотруб и биноклей нет!

- Да ладно тебе! - смутился Голованов. - В прошлый раз же целовались? Ты забыла?

- Не забыла! Не забыла! - предостерегающе выставила вперед ладони Анта. - Но мне очень совестно! Прекрати! Ты меня только дразнишь! Я же понимаю, что у нас ничего не может быть! Ты мне в сыновья годишься!

- Что с тобой? Раньше тебя это не волновало! У нас на Земле любовные отношения между разными по возрасту людьми давно уже норма, - развел руками Александр. - И ты мне нравишься!

- Что значит, «нравишься»?! - насупилась Анта. - Я не знаю, какое значение это слово имеет в вашем языке. Нравлюсь, как кто?

- Как моя любимая девушка!

- Са-Ша, ты сдурел? Какая я тебе девушка?! - даже обиделась Анта. - Мне уже не восемнадцать лет!

- Ты меня стыдишься? - покраснел, нахмурился Голованов.

- Я просто думаю о перспективе! — очень серьезно сказала Анта, жутко волнуясь и мысленно ругая себя всеми изысканными солдатскими выражениями. — Са-Ша, я очень сильно влюбилась в тебя, я никогда так сильно никого не любила, даже мужа… И я думаю о нашем будущем… И о твоем будущем… Ты мне не безразличен! Твои родные наверняка меня не примут! Я, например, с ужасом думаю, что бы сказала твоя мама. У тебя ведь есть мама, ну женщина, которая тебя родила? Ой, у тебя есть мама, она же жива? Или…

- Жива, конечно! И мама, и папа?

- И, что бы они сказали?

- Сказали бы, что я уже взрослый и это мое личное дело! И пригласили бы тебя на шашлыки, познакомиться!

- Поразительная беспечность и безответственность! — ужаснулась Анта, поглаживая Сашу по голове. - Если бы мой сын привел бы домой старую женщину, я бы его на порог не пустила! И обвинила бы в психической неполноценности!

- Ну, спасибо! Это же родительский психологический террор! Бедный твой сын! — буркнул Голованов.

- Он уже двадцать лет, как счастлив… где-то там… - грустно сказала Анта. — Ему полгодика было…

- Извини, пожалуйста… - Голованов смутился, покраснел, обнял Анту, которая, хоть и критиковала Сашу, но даже не думала сопротивляться.

- Ничего… У нас нет такого человека, который не потерял бы родных… - очень мягко, ласково ответила женщина, прижимаясь к груди землянина. — Хорошо, что хоть у вас не так!

- Вот скажи мне, ты сейчас себя чувствуешь старой? — спросил Голованов, обнимая отставную ротмистршу.

- Смеешься? — Анта мечтала сейчас заснуть на груди этого молодого человека и больше не просыпаться. — Я сейчас чувствую себя на двадцать лет!

- Ну а что тебе тогда надо еще? — спросил Александр. — Лови момент и наслаждайся! Хочешь, выходи за меня замуж?

- Ты что, смеешься?! Ты … серьезно?! Нет! Так не бывает! Ну почему ты мне хотя бы двадцать лет назад не встретился?!

Анта сейчас мысленно благодарила ванарскую медицину, подруг, лично Ирэнэ, бывшего ротмистра 1 класса медицинской службы за то, что они преобразили ее, вылечили, превратили из гниющей заживо грязной, вонючей, одноногой старухи в очень привлекательную здоровую женщину. Что ей вновь стало доступно счастье — встречаться с молодым мужчиной, ощущать биение жизни кожей, торопливым сердцем, да всем своим существом! Она даже замечталась, - а если и правда этот юный капитан позовет ее замуж, она откажется? Она правда откажется?! Нет, к демонам, волосы надо перекрасить в черный, НЕТ! — лучше в светлый, блондинистый! На светлом не так седина заметна… Потом она сделает еще одну косметическую операцию — и чем она не молодая невеста?! А потом — вдруг ванарцы умеют и … Нет, это уже слишком, такого не бывает! Хотя, говорят, что ванарцы живут до ста пятидесяти, а родить могут еще в семьдесят и даже в восемьдесят! Вдруг они сделают так, что она, Анта, сможет РОДИТЬ ребенка?! Ей даже не надо продления жизни, она согласна с таким красавцем прожить хотя бы лет десять, а потом можно и умирать! Она даже закроет глаза, если он будет встречаться с молодыми любовницами, - глупо думать, что такой роскошный небожитель будет хранить верность ей одной! Анта и на это была бы согласна…

Собственно, психологический комплекс в отношении своего возраста существовал только в голове Анты, с ее традиционной моделью общества, в котором пятидесятилетняя женщина была уже старухой, которой пора думать о душе. На Земле 24 века старость начинала стучаться в двери ближе к девяноста – к ста годам. Для Голованова же было привычно видеть шестидесятилетних и даже семидесятилетних дам молодыми, активными, рассекающими воздух на летательных аппаратах, на аэробордах или мчащимися по склону горы на сноуборде. Абсолютно нормальным явлением для Земли были подтянутые стройные дамы с первой сединой в волосах под руку с молодым поклонником. Или стройного, спортивного джентльмена в годах с молодой спутницей, которая точно уж польстилась не на его богатства и положение. Женский репродуктивный век на Земле был увеличен до семидесяти-восьмидесяти лет, и с точки зрения землянина любовь Александра и Анты была бы вполне обычным делом. Да, как правило такие союзы были недолговечными, но любовь – вообще штука непостоянная. Сам Голованов считал себя «эпикурейцем», перед которым открыты все удовольствия, его родители тоже были «эпикурейцами» и по возможности брали от жизни все. Не факт, что они были бы безумно рады такой гипотетической невестке, но с вилами бы ее точно не встретили.

Анта, погрузившись в свои мысли, совершенно не обратила внимания, что она снова целуется с Са-Ша, что она обняла его за шею одной рукой, а другой гладит ткань его формы на груди. Сама она стоит на своем протезе, поджав живую ножку, будто школьница. Да, Анта сейчас чувствовала себя молодой девушкой на первом свидании! А поцелуи… Ванарцы целуются, конечно, более развратно, распутно, в гуэннохоррской культуре поцелуи куда более сдержаны... Но Анта покорно терпит такое развратное домогательство, - он мужчина, он лучше знает! И, видно, не в первый раз целуется, видимо уже есть у Са-Ша опыт соблазнения женщин! Интересно, скольких этот полубог уже осчастливил? Да, плевать! Анта чувствовала, что сейчас отдастся ему прямо здесь, если он, к примеру, начнет на ней одежду расстегивать. Она ему прямо здесь отдастся, на улице, как портовая шлюха! Она обезумела от страсти!

Как может влюбиться женщина, пережившая крушение мира, начало ядерной войны собственными руками, потерю всех своих близких, выживание годами
в развалинах и подземных норах, забывшая про цивилизацию, уже ждущая смерти, но воскрешенная к новой жизни?! Тем более, если это ее последняя влюбленность?!

- Хватит! Остановись, Са-ша! — Анта вырвалась из объятий ванарского десантника. — Или я за себя не отвечаю! Миленький мой мальчик! Я же не сказала тебе! Я же уезжаю!

- Куда?! — Голованов зараз стал грустным и встревоженным. — Зачем?!

- Я хочу вернуться в имперскую армию, в Гуэннохорро, - Анта опустила глаза, будто бы сделала что-то неправильное, неприличное. — Ведь не век мне в больничной палате сидеть? А больше ничего делать я не умею!

- Зачем тебе эта армия? А как же мы?! Тебе армия дороже?! — выпалил сгоряча Голованов.

Но тут же землянин смолк, загрустил… Он был еще слишком молод и горяч, чтобы сходу принять решение любимого партнера. Но уже достаточно зрел, чтобы понимать — любовь штука эфимерная, а работа и возможность саморазвития для любого человека не менее важны, чем плечо, в которое можно уткнуться.

- Я пока не знаю… - тихо ответила Анта. — Вообще не знаю, что и как будет… А, может, и правда, остаться? Но что я здесь делать буду?

Анта сейчас действительно разрывалась между двух огней. Ее страсть требовала остаться в ванарском городе, а разум молил о сохранении рассудка — если она сейчас не вернется хоть на какую-то должность в войска, она не вернется уже никогда.

- Ну, ничего… - улыбнулся Голованов. — Будем друг другу свидания назначать! Гуэннохорро не Антарктида, на поезде доехать можно! Анта! Я … Я тебя…

- Молчи! Молчи! — Анта зажала его рот ладонью. — Сладенький мой! Я понимаю, что ты хочешь сказать! Потом! Не сейчас!

Опытная, бывалая женщина знала цену словам «Я люблю тебя» и боялась, - хотя и очень хотела, - услышать эти слова от молодого человека, с которым у нее не может быть будущего.

- Хорошо, я не буду говорить… Я делом докажу! На, возьми! Это тебе подарок! – Са-Ша протянул ей пластмассовую коробочку с рядом кнопок, маленьким монитором и несколькими кнопочками.

- Что это?

- Это телепорт. Правда, ему нужно подзарядиться… Будем присылать друг другу координаты и встречаться! Да, кстати, Анта! Я все же скажу – я тебя люблю!

«Боги, я сейчас прямо здесь раздеваться начну! Пусть он прекратит!» - взмолилась болхианским небесам бедная Анта, когда землянин снова погрузил ее в любовь и ласку…


Пылая от любовной горячки, держа Александра за руку, чувствуя, как ноют измученные поцелуями губы, счастливая Анта на крыльях вернулась на свой этаж. Она, отпустив на миг Сашу (тому понадобилось отойти по мужской нужде и зачем-то к доктору Ирэнэ), влетела в палату…

…И кожей почувствовала, как изменилась атмосфера в помещении. Галавизор, обычно работавший в палате часами, был выключен. Детей не было, детский уголок был пуст… В палате висела угрожающая тишина... Женщины сидели на своих постелях, глядя на Анту откровенно враждебно, сжав губы. Их глаза были словно оптические прицелы, наведенные на подругу в черной имперской форме.

И еще… Все постели были заправлены, в помещении был порядок… почти везде… Кроме постели Анты. Она, наоборот, была скомкана, на ней в беспорядке валялись вещи и клочки бумаги.

- А что здесь происходит? – не поняла Анта. – Что случилось?! Кто-то умер?

- Да…, - сдавленным голосом ответила Врач с киберпротезом. – Подруга наша… Антой звали…

- Вы что, девочки? – испугалась Анта. – Что случилось?

- Она еще спрашивает! – едко ответила Фермерша. – Натворила дел?! Еще совести хватает людям в глаза смотреть?

- А может, она не виновата? – робко спросила Невеста-Хала, испуганно глядя то на Воспитательницу, то на Врача, то на Анту. – Анта! Это ведь неправда?

- Что неправда?! Что стряслось?! – Бывшая комиссарша пыталась найти отгадку надвигающейся беды. – Что тут случилось, пока я к Са-Ша ходила?

- Я боюсь! – Портниха, у которой была наполовину кровь «обо», спряталась за спиной Механика и смотрела на Анту, как на исчадие преисподней.

- Не волнуйся, ничего она тебе не сделает! – сказала Механик, грозно глядя на Анту. – Кончилось их время. – Сбегайте кто-нибудь за ванарским главным врачом! И скажите, пусть звонят куда следует!

- Может, мне кто-то объяснит? – уже разозлилась Чгао. – Что за бардак на моей койке?

- Анта… - Вперед шагнули Воспитательница, Врач и Учительница. – Скажи нам честно… Это правда, что ты была охранником концлагеря? Это правда, что ты заключенных расстреливала?

- Что?! Кто вам сказал? – Анта почувствовала, как ее спину снова покрывает ледяной пот.

- Схапали тварюгу?! – В палату, хромая, проковыляла та самая старуха, вся в морщинах, указывая на Чгао кривым желтым когтистым пальцем. – Она самая, богами клянусь! Я ее по глазам бесстыжим узнала! Я бывшая заключенная лагеря смерти номер «193/16», из провинции Астеннохорро! Она там службу несла и людей приканчивала по приговорам сраного зидоистского судилища! Никакая она не унтер-химик! Лейтенант первого класса, элитная бригада «Аттра», где служила эта гадина и ее дружки, псы поганые! Что смотришь, сука?! Думала, спряталась, нет свидетелей! Есть! Если не верите мне, хоть каленым железом меня пытайте! Огнем жгите, перед богами клянусь – она!

- Она правду говорит? – На Анту смотрели ненавидящие глаза ее подруг. – Отвечай, Анта!

- Анта, ну скажи, что это не так?! – взмолилась Халлакея. – Этого не может быть!

- Девочки… Прошу вас… - Анта смотрела перед собой, боясь поднять глаза на подруг.

- Говори! – воскликнула Мира-Воспитательница. – Это правда?!

- Да… - Анта присела на кровать, потому что ноги отказались ее держать. – Это правда… Охранный корпус «Аттра»… Я выпускник Стального Корпуса Молодежи…

- Вот! Вот! Видите! – торжествующе зашипела злобная старуха. – Женщины, если вы не зидоистки, если не нацистки, - бейте ее! Во имя всех погибших! Вы думаете, мне сколько лет?! Мне едва за пятьдесят, как и ей, как и вам! Если бы вы знали, в каких бесчеловечных условиях мы выживали! Меня одну из нашего барака боги уберегли! Я за колючей проволокой стояла … и смотрела, как эта гадина людей в затылок из пистолета приканчивала! Два десятка, не меньше, лично прикончила!

- Неправда! – вырвалось у Анты. – Только семь человек!

- Мало, - саркастически-трагично бросила Фермерша.

- А под унтер-офицера ты маскировалась, чтобы мы правду не узнали? – спросила Учительница.

- Да…

- Да потому что, скажи она правду, ее забили бы насмерть после Большого Пожара! – хрипела старуха-разоблачительница. – И хорошо, если бы только забили! Мы, когда власть их рухнула, таких под лед сбрасывали, с камнем на шее! А эта, вишь, схоронилась!

- Зачем?! Почему ты это делала?! – зарыдала Невеста.

- Девочки, да откуда же я знала?! – простерла к подругам руки Анта. – Меня так воспитывали! С малых ногтей вдалбливали и про Вождя, и про Партию, и про врагов нации, которых надо уничтожать! Да я уже сто раз об этом пожалела! Я действительно участвовала в расстрельных акциях, но по закону, по приговорам трибуналов! Потом я записалась в военное подразделение, потому что не могла больше убивать беззащитных! Простите меня, девочки!

- Ну и мразь же ты, Анта! – Прощать «девочки» были не настроены. – Хуже Яррвы!

- А мы тебя еще сестрой своей считали! А ты людей… в голову…беззащитных…

- Какой позор! Мы тебя знать больше не хотим, Анта! Забирай свои вещи и катись отсюда!

Вот оно, время собирать камни! Чувствуя испепеляющее чувство жгучего стыда, бывшая карательница рухнула на колени и горько зарыдала, закрыв глаза ладонями.

- Ишь, рыдает как, когда за мягкое прихватили! – Старуха-узница была беспощадна. – Были бы у меня силы, сама бы тебя пришила бы! Зовите, девочки, ванарскую полицию!

- Девочки, заявление готово! – Воспитательница положила на тумбочку торопливо написанное заявление. – «Мы, нижеподписавшиеся, сообщаем, что наша бывшая подруга Анта Чгао является преступницей и служительницей нацистского режима Гамзадаро, в чем она была только что изобличена выжившим свидетелем. О ее преступлениях мы не имели ни малейшего представления, отношения к ним не имеем. Горько раскаиваемся, что все это время ошибочно считали преступника Чгао своим товарищем». – Число, моя подпись… Идите, девочки, подписи ставьте! Все! Вызовите полицию!

- Девочки… Неужели вы...? – Ошарашенная Анта, вся в слезах, посмотрела на своих бывших подруг. – Мы же с вами столько лет…

- Знать тебя больше не хотим! – Бывшие подруги Анты дисциплинированно ставили подписи на готовом доносе. – Хала, иди ты тоже расписывайся!

- Не буду! – вдруг вскочила с кровати Невеста. – Что же ты, Мира, не пишешь, как Анта всех нас спасла! Она же уговорила ванарских десантников не улетать, а вернуться в убежище! Они своими аппаратами видели, как Яррва чудовищ звала! Она жизнь свою в заклад ставила! И вы после этого так с ней обойдетесь?!

- Тогда она нас спасла, а сейчас всех утопит! – вдруг резко сказала Учительница. – Ее ванарцы расстреляют, еще и нас пустят вслед за ней, как соучастников! Или как сочувствующих! Дурочка ты, не знаешь, как раньше все это просто делалось. А мне женщины из соседней палаты сказали, что ванарцы тех, кто над заключенными издевался, ненавидят люто! Так что лучше обезопаситься…

- Ну и подлые же вы все! – покачала головой ошарашенная Невеста.

- Эх, дура, ты и есть дура! Блаженная! – махнула на нее рукой Фермерша.

- Нужно Са-Ша сказать, кто она есть! – вдруг брякнула Мира. – Чтобы он ее разлюбил и на нашей стороне был во время процесса.

- Точно! А то ишь, нашлась красавица! – Мира прожигала парализованную, рыдающую Анту ненавидящим взглядом. – На молодого ванарца лезет, старая карга, ни стыда, ни совести! А у самой руки по локоть в крови!

- А он на меня первую, между прочим, обратил внимание! – осуждающе заметила Мира-Воспитательница. – А Анта его окрутила без стыда и совести!

- Нет! — вытаращила глаза Анта. — Вы совсем нелюди?! Не смейте! Я люблю его, а он любит меня! Только попробуйте!

- А то что? Нацистка недобитая? Расстреляешь? — сверлила ее взглядом старуха-узница. — Держите ее, девчонки!

- Не смейте! — взмолилась Анта. — Пожалуйста! Не говорите ему! Я уйду, только СА-Ша не говорите! УМОЛЯЮ!

Однако, «девочек» будто подменили. Обычно скромные и незлобивые бывшие обитательницы подземелий повалили Анту на пол и навалились всей силой, не давая подняться. Анта сопротивлялась, кричала, выла, но ее крепко держали почти десять человек, - за руки, за ноги, за волосы… кто-то уселся ей на спину, прижав к полу, кто-то придавил шею локтем, будто желая оторвать голову… Одна только Невеста сидела на кровати, поджав ножки. Зажав кулачком рот, она с ужасом смотрела, как ее старшие подруги сходят с ума.

- Что вы делаете? Она же нас спасла!

Долго бедная Невеста не выдержала… Она бросилась на помощь Анте, но была отброшена на кровать сильной оплеухой Фермерши.

Анта закричала от боли и отчаяния так, будто бы ей пронзают ножом сердце:

- НЕ НАДО! ПОЩАДИТЕ!

- Заткнись! — вдруг закричала страшным голосом бывшая узница. — Ненавижу! Сдохни, паскуда! Всех моих в лагере сгубили! Ты и такие, как ты, будьте вы прокляты!

От страшного концентрата лютой нечеловеческой ненависти в ее глазах Анте стало плохо. Она уже в каком-то тумане, в замедленном кино видела, как в палату заходит удивленный Са-Ша, как подбегает к нему Воспитательница и передает ему бумагу, как беззвучно рыдает на постели Хала… Как что-то пытается сказать ему старуха, показывая в сторону Анту своим звериным пальцем-когтем… Все! Мир на этом для Анты закончился...


- … Прекратите! Что здесь происходит?! — крикнул Александр. — Отпустите ее! Что за дебош?!

- Что за хрень! Прекратить, пока всем по щам не надавала! — влетела в палату рыжая буря Иванникова. — Сейчас быстро, куда надо позвоню! Разошлись, я сказала! Чего не поделили, подруженьки?!

- Она нам больше не подруга! Вот возьмите, ситти доктор! — Воспитательница протянула ей лист-заявление. — Мы узнали, что Анта не та, за кого себя выдает!

- Ты, ванарец, стоишь с ней, нацеловываешься?! — скривилась старуха. — Если бы ты знал, кто она такая, ты бы сейчас пошел бы руки и рот газолином промыл бы, этакую дрянь трогать! Неужели тебе молодых девушек мало, ты на эту старую плесень полез? Анта эта твоя…

- Нет! — заревела Чгао, вскакивая с пола и расталкивая своих бывших подруг. — Са-Ша! Не слушай ее! Прости меня, у меня не было выбора!

- Слушайте все! — торжественно и грозно провозгласила бывшая узница, поведав землянам настоящую историю Анты Чгао.

В палате повисла тягучая тишина. Анта от ужаса, что любимый Са-Ша проклянет ее, трясущимися руками покидала все вещи в сумку-мешок, с которым прилетела на базу землян и с искаженным лицом опрометью вылетела из палаты, чуть не сбив с ног любимого землянина и врача Ирэнэ. Она, рыдая, с искаженным лицом, не стала ждать лифта, а рванула вниз по лестнице, как загнанный в ловушку зверь в последней надежде бежит подальше от охотников. Страх взглянуть в лицо добрым людям-землянам, в глаза Са-Ши и доктора Ирэнэ гнал ее сильнее страха перед гипотетическим возмездием. А люди, пациенты и обыватели смотрели на бегущую женщину в черной форме с сумкой с немалым удивлением.

«Ну почему у меня с собой нет яда?!» - успела подумать напоследок бедовая ротмистр Чгао, тяжело дыша... - «Хоть бы ушла с честью..!»

Выскочив на улицу, Анта, глотая сырой сталинградский воздух, с сумкой в руке бегом побежала куда глаза глядят. Ей казалось, что из окна ее спину обжигает ненавидящий взгляд разочаровавшегося в ней молодого землянина. В перерыве между порциями самобичевания болхианка отмечала, что у нее прибавилось здоровья и сил, как у молодой, а сердце работает мерно и спокойно, как авиационный мотор. Ванарские медики определенно свое дело знали!

«Почему так все произошло?! Ведь генерал-робот сказала, что все будет хорошо? Она обманула меня?!» - В голове Анты обрывочные мысли бились об обнаженные нервы, буто штормовые волны.

Чуть не попав под приземляющийся аэромобиль, Анта рванулась в сторону парка прямо по газону. Она не разбирала дороги, неслась вперед, перепрыгивая через камни, непонятные сооружения, голографические изображения, будто зверь, которого преследуют охотничьи собаки.

Пару раз ее вспугнул звонок личного комлинка. На первый звонок Анта не ответила, на второй просто отшвырнула аппарат и гарнитуру куда-то в сторону.

Потом она бросила и сумку. Она, отчаянно отталкиваясь от воздуха руками, бежала сквозь парк, пока, обессиленная, не остановилась у большого раскидистого дерева с узловатыми ветвями.

За полосой деревьев и кустов начиналась какая-то электрическая стена за веществом, напоминающим стекло и красные таблички на ванарском языке. Анта знала, что у ванарцев красный – цвет не только державного достоинства, но и опасности. Она попробовала пройти дальше, навстречу пульсирующим молниям, но какая-то невидимая сила не пускала ее.

Женщина вспомнила, что город ванарцев окружает силовой купол. Видимо, она достигла его края. Дальше проход закрыт. Вот бы выбраться за купол! У нее же есть телепорт! А смысл?! Долго ли она протянет в пустыне? Без защиты, без оружия… Ну, хоть какие-то шансы…

А зачем ей бежать? И куда? Она уже опозорена, уничтожена… Са-Ша ее никогда не простит! Зачем? Будь она проклята, эта старуха! Где, когда она стояла за проволокой?! Если бы знать, застрелила бы эту гниду, чтобы не мучилась! И как она только пережила ядерную войну?!

А даже, если она и убежит из ванарского города, ОТ СЕБЯ куда убежишь?! Так и останутся занозой в душе ее жертвы! Особенно первая, Яса… «Мне восемнадцать лет…». Кому такая жизнь нужна? Даже подруги, ближе которых, как она считала, у нее нет, прокляли ее! Так же проклянет ее и весь мир…, кто еще остался в живых.

Анта, тяжело дыша, бессильно остановилась под деревом. Все… Для чего ей вообще жить? Вот и наказали ее боги за тех убитых! В этот момент Анта настолько остро почувствовала свое одиночество, что ей жить расхотелось. Ах, если бы у нее был пистолет и хоть один патрон! Женщина опустилась на холодный огромный камень и горько, по-бабьи, разрыдалась. Не суд, не трибунал, не даже смертная казнь страшила ее… Страшил до паники, до дрожи осуждающий взгляд молодого землянина, его разочарование.

Сколько прошло времени… Десять тиддов, пол-халтидда, больше? Уже темнело, в парке не было ни души… Женщина так и сидела на камни, уткнувшись в свои ладони, не зная, что делать дальше.

- Милостивая госпожа! - услышала вдруг Анта детский голосок.

Перед ней стояла девочка лет десяти в хилликийском крестянском платье и коротеньком тулупчике на черном меху, перевязанном веревкой вместо пояса.

– Прощения прошу, что беспокою вас! Слава Богу, живого человека встретила! Заблудилась я! Вечер уже близко, темно, страшно мне! Выведите меня к людям!

- Ты откуда здесь? – Анта без малейшего интереса оглядела странную девочку… с лысой головой под платочком. – Взрослых нет?

- Нету, барыня! Одна я! Там дальше ворота на выход из города, да побоялась я туда идти! Стена там волшебная, да в лесу тени какие-то черные, страшные… Чудовища там, пауки ходят! Боюсь я! И не собрала я ничего, и заблудилась… Матушка плачет, наверное…

Анту даже не смутила нелогичность ситуации, что крестьянская девочка-инопланетянка ищет в темном лесу-парке среди зимы грибы, да и весь этот лес бегом за десять тиддов пересечь можно… Да и вон, зарево огней в небе, иди в ту сторону и выйдешь! Хотя, если вспомнить их жизнь в подземелье, они тоже боялись лишний шаг ступить и голос повысить. Кто его знает, какую флору-фауну завезли сюда ванарцы? Что пережила эта девочка и почему она боится сумерек? В мире победивших ночных кошмаров это неудивительно.

- Смешно… Чудовищ ты боишься, а самое страшное чудовище не замечаешь! – едко заметила Анта. Правда, ее психологический яд был направлен не на девочку, а на саму себя.

- Где?! Ой, не пугайте меня, барыня! У вас горе, да? Вы пожертвуйте мне денежку, а я за вас Богу помолюсь! Бог вам поможет!

И тут у Анты возникла хищная мысль. А что если захватить девочку в заложники, приставить ей нож к горлу и под ее прикрытием отходить к воротам из ванарского города? Они же рядом! Или что-нибудь потребовать? Оружие? Летальный аппарат? И куда дальше? Да и поганая идея! Эта деревенская девочка, дитя природы, здесь причем? И так у нее, у Анты по пояс руки в крови, так еще и позору несмываемого прибавится. Анта испугалась собственных мыслей. Поднять руку на невинное дитя? Это слишком даже для курсанта спецкорпуса «Аттра». Все-таки она офицер, а не неполноценное чудовище. Хоть под конец жизни доброе дело сделает!

- Как зовут-то тебя, путешественница? – сквозь слезы улыбнулась Анта, глядя на кроху.

- Ятсе, барыня!

- КАК?! – вытаращила глаза Анта.

- Ятсе! В Посвещении Господу и Пророку даровано мне имя святой Ятсе десять лет назад. Матушка нарекла!

- А … почему у тебя волос нет? – Анта дрожащей рукой указала на голову девочки, вспоминая заключенных лагеря и … Ясу.

- Матушка обрила, от вшей! И еще керосином пахучим полила. Говорит, до свадьбы отрастут! Пожалейте меня, барыня-госпожа!

- Вы с матушкой богато живете?! – торопливо спросила Анта, оглядываясь по сторонам.

- Да не так чтобы богато, на хлебушек хватает… Даже конфеты она нам покупает на каждый святой праздник… По одной, мне и братцам, но раньше-то на родной планиде и того не знаем. Мы ведь из холопов простых… Раньше Его Сиятельству Жю Верне принадлежали…

- Держи! – Анта, вытирая слезы, выхватила все оставшиеся бумажные деньги, с которыми отоваривалась в гуриассийском секторе и сунула в карман девочки. – Все бери! Мне уже не надо! Держи, лопайте конфеты хоть каждый день! Или матушке лучше отдай! И вот еще! Возьми! Стальное кольцо со скрещенными стрелами! Наградное, из хирургической стали, а стрелы из чистой платины! Это тебе на … на приданое, вы ведь все замуж хотите выйти! Я тебя сейчас отправлю на центральную площадь города, это я умею!

- Ой! Зачем так много, барыня?! Не надо так много!

- Бери, приказываю! – крикнула Анта. – Родителям отдашь! Мне не надо, а вам пригодятся! Сейчас я тебе дам … коробочку с огоньками. Я нажму кнопочку, и ты перенесешься

- Благослови вас Пророк, барыня! – Вмиг повеселевшая девчушка сгрябчила новые богатства и запихала под тулупчик. – А как звать вас?! За кого Бога молить? В церковь схожу, всю неделю за вас молиться буду!

- Помолись лучше за Са-Шу! Запомнила? Са-Ша! Ванарский молодой офицер… Чтобы его смерть стороной обходила!

Заплаканная Анта с доброй улыбкой, вытирая слезы, нажала на кнопку телепорта, и девочка исчезла, унося с собой единственное средство спасения для Анты. Уже темнело… Стало страшно и неуютно… Последнее, что она крикнула девочке, перед тем как нажать на кнопку переноса:

- Прости меня, Яса, если можешь! И… скажи своему богу, чтобы… Нет, все! Лети!

«Хватит слез…» - постаралась взять себя в руки Анта. – «Если имперский офицер не может победить, он должен умереть! Но умереть так, чтобы даже враги говорили о ней с уважением».

Анта решилась действовать... Она скинула с себя шинель и принялась вытаскивать потертый, но еще крепкий брючный ремень. Вытащив аксессуар, Анта, всхлипывая, вытирая ребром ладони сопли и слезы, просунула свободный конец ремня в дужку, соорудив свободную петлю. Нет пистолета, она воспользуется ремнем! Потом женщина поднялась на камень и принялась привязывать ремень к ветке дерева. Длины должно хватить…

Встав на камень, Анта почувствовала в последний момент, как в нагрудном кармане кителя что-то мешается… Это были два патрона 7,99, длинные, два патрона от снайперки «Дайми»… Как только она забыла-то про них? Анта ухмыльнулась и с отвращением бросила эти патроны куда-то в темноту.

- А вот боеприпасы разбрасывать на территории, это подсудное дело! – раздался вдруг голос из сумерек. Анта от неожиданности даже с камня навернулась.

Перед ней стояла генерал-робот Лиле в черной форме с погонами и орденскими планками на груди. Она равнодушным взглядом смотрела на действия человека, ее глаза светились, как голубые фонарики.

- Хватит эмоций! – сказала Лилия. – Заканчиваем спектакль! Анта, надо поговорить…

ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


Уссиасийцы – так болхиа называют гуриассийцев.