Реальные девяностые

               
               
                Глава 1.

Матвей Васильевич Романов – сорока летний мужчина с серебристой проседью по вискам и пышным усам, директор фирмы грузоперевозок по регионам бывшего Союза, а ныне СНГ, по доставке личных грузов, посылок населения при миграции. Стоял на балконе второго этажа своего офиса, курил, с усталым равнодушием оглядывал окрест. Он был в умиротворённом блаженстве, от только что ушедшей современной путаны, которая по способствовала его восхитительной усталости. Правда она была чуточки грузновата, но ничего не попишешь – какую заказывал, такую и получил. Он курил и почти сонно блуждал взглядом по близ лежащей территории. Расплывчатый его взор вдруг зацепился за мусорные баки, у которых копошилась с палочкой в руках, женщина, в ветхом демисезонном пальто и покрытая пуховой шалью. У её подола стояла маленькая девочка, годочков трёх и с улыбкой смотрела на густую воркующую стаю клевавших голубей, державшая в руках большую, не по возрасту, серую сумку. «Вот чёрт!  – пронеслась мысль – сколько просил этих коммунальщиков убрать от офиса по дальше контейнера, а воз и по ныне там - грязь, вонь, а теперь уже и оборванка ползает, вынюхивает – вот дохлятина! Да ещё с ребёнком, ну я ей сейчас!..» - И он, в возмущении, перепрыгивая через две ступени лестничного марша, выскочил наружу, быстрым шагом направляясь к контейнерам. Вечернее майское солнце по убавила свой пыл и грело мягким теплом зазеленевшие газоны и сочную листву деревьев. Матвей, в спину женщине, грубо произнёс:
-  Ты чего здесь шаришься?! Кукла!.. – И осёкся, когда она, вздрогнув, резко обернулась на его окрик. Из-под шали, на него глядели усталые красивые глаза молодой женщины и испуганный взор, маленькой крохе, ухватившейся за подол пальто матери. И Матвей в смущении закончил свой вопрос, - что тяжко?..
Женщина быстро кивнула, рукой прижимая свою девочку, а Матвей, уже дружелюбней спросил:
-  Это твоя дочь?
-  Да. – Снова ответила женщина.
-  Где вы живёте? – Спросил Матвей, - почему не работаешь?
-  Нигде. – Ответила незнакомка и сама с робким возмущением спросила:
-  Вам, что делать нечего?! Чего привязались?
Матвей, уже мягким голосом отозвался:
-  Не серчай. Такая молодая, с ребёнком и по помойкам. Что совсем туго? – И качнулся, вытирая рукой со лба пот.
«Да он пьяный! – Мысленно возмутилась женщина, - бежать надо!» - Схватив свободной рукой дочь, готовая сорваться с места, другой откидывая в сторону палочку ворошившей мусор. Матвей, не отрывая от неё восторженно удивлённого взгляда, спросил:
-  У тебя есть образование?
-  Да. – Кивнула, отвечая женщина, - я окончила педучилище, работала воспитателем в детском садике. – «А сама подумала, - зачем отвечаю? Бежать надо!»
Матвей опять спросил:
-  Хорошая специальность! А почему не работаешь?
-  Детсад сократили, под какой-то офис, а нас всех взашей.
-  Компьютером владеешь?
-  Нет, но на машинке печатать могу.
-  Чудесно! – Воскликнул Матвей, - значит и на компьютере с умеешь.
 -  Не знаю. – Пожала плечами женщина.
-  За то я знаю. –  Ответил Матвей и полез во внутренний карман пиджака, извлёк сто долларовую бумажку и протягивая женщине, спросил, - тебя как звать?
 -  Люба. – Ответила Люба и с опаской спросила, - а это зачем, деньги?..
-  Это тебе, бери и не лазь по помойкам, а завтра, в понедельник, приходи в офис, спросишь Матвея Васильевича Романова, это я. Возьму секретаршей, моя в декрет собралась, бери! – И он насильно сунул ей в руку сто долларов. – И развернувшись быстро зашагал в офис.
Уже поднявшись и выйдя на балкон, он не увидел молодой женщины с ребёнком, у мусорных контейнеров, даже как-то с сожалением подумал –  ушла… - И вернулся в кабинет широко рассевшись на диване, запустив одну руку под боковой валик, пальцами нащупав, что-то эластичное и извлёк женские трусики, усмехнувшись подумал: «Надо же! Эта круто-ярая, (из дома заказов), упорхнула без нижних доспехов…» И метко швырнул их в мусорную корзину, блаженно вытянулся на диване.
Сейчас он думал, с закрытыми глазами, о той незнакомке, которая так стремительно очаровала его своим изумительным взором, да и приятным лицом, которого даже старенькая шаль, не портила. Матвей лежал и представлял себе, что если этому изумруду навести огранку, то это будет самый лучший для него подарок и если честно признаться себе, то он уже порядком истосковался по настоящей женщине, а все эти мимолётные шаржи любви, только шаржи... А вот прикосновение губами к любимой женщине и жаркое объятие – это увертюра сладостного восторга. Своей жене он оставил хорошую трёх комнатную квартиру полностью мебелированную, а сам ушёл в полутора комнатную квартиру, доставшуюся ему от ушедших в небытия родителей. Дома он почти не бывал. Ему хватало одной девяти квадратной комнаты, здесь в офисе, за боковой смежной дверью кабинета. Там был диван, маленький журнальный столик, такой же холодильник, одно кресло и два пуфика. Не большой сервант с мелкой посудой и чайными приборами. А, что ещё надо зрелому холостяку? Да ничего! Но если по совести – не хватало любви. Его размышления прервал звонок мобильного телефона. Матвей с досадой оторвал голову от бокового диванного валика и потянулся к журнальному столику.
-  Слушаю. – Произнёс он, прижимая трубку к уху, скривившись лицом как от зубной боли, услыхав голос бывшей жены.
-  Мотя! – Она всегда его так звала и елейным голосом заговорила:
-  Представляешь, мы приобрели полную гостиную мебель, старая уже ни к чёрту и у нас не хватает двухсот долларов, ты бы смог, как обычно, помочь деньгами?..
-  Послушай. – Отозвался Матвей, -  я тебе оставил всё готовое и если тебе чего-то не нравится в старой обстановке, у тебя есть муж! А у меня денег нет, они все работают двадцать четыре часа в сутки, так что вот таким порядком и больше не звони!
-  Я почему-то другого от тебя не ждала, ты всегда был скуп на всё и во всём!.. – В телефонной трубке послышались всхлипы и, Матвей с раздражением произнёс:
-  Перестань выдавливать слёзы, мы чужие люди, детей нет, с какой стати я тебе чего-то должен, что был должен, я сделал, хотя мог и этого не делать. Всё! – И Матвей отключил телефон, отложив аппарат на столик, подумал -  вот стерва!..  И снова откинулся на валик дивана.
                Глава 2.
А Люба в это время торопливо удалялась от мусорных баков держа за руку дочь Соню, а другой через плечо поддерживала серый баул-сумку, на половину, заполненную объедками с «барского стола». Соня бежала, почти спотыкаясь, держалась за руку мамы и беспрерывно тоненько щебетала:
-  Мама, дяденька дал денег, купи мне что ни будь вкусненькое, я так давно ни чего сладенького ни ела!
-  Куплю-куплю! – Отвечала Люба, лихорадочно соображая где бы сегодня переночевать… А Соня все говорила, спрашивая:
-  Мама, а бананы купишь? А яблочки? И пепси-колу?..
-  Да-да! Всё купим, но с начала надо поменять доллары на деньги, сейчас поменяем и купим! Пошли скоренько!
Они шли, а Люба всё думала, соображая о ночлежке, что ночевать в холодных подвалах больниц, ещё холодно, а в тех где проходит теплотрасса или имеется бойлер, всё занято местными алкашами и там опасно, да её и не пустят ещё. На скамейках в скверах – можно, только осторожно, шпана местная балует. Вот если бы на вокзале, но опять же там уже примелькалась линейной милиции и один раз, зимой, закрыли в кутузку, вместе с дочерью, хорошо, что в кутузку, а то бы замёрзли на дворе. И всё же сейчас определённо решилась идти на железнодорожный вокзал. Поменяв доллары, накупили с дочерью вкусной и здоровой пищи, в привокзальном сквере, по дальше от людских глаз, на лавочке под кустом пышной акации, устроили себе царский ужин. Дочь Соня, восхищённо и с аппетитом причмокивала поглощала здоровую пищу, не закрывая рта:
-  Мама! А ты пойдёшь к дядьке на работу?
-  Не знаю… - Не определённо отвечала Люба, а Соня вторила:
-  Иди мама-иди! Дядька хороший, он тебя возьмёт и у нас будут деньги!
-  Я подумаю… У нас с тобой жить негде.
-  Если дядька хороший, может он нам какую ни будь комнатку выделит, нам же много не надо!
Люба смотрела на счастливую от вкусной еды дочь и думала, что какая она у неё взрослая, хоть и маленькая, но всё уже понимает. Да и как не понимать, насмотрелась за этот прошедший год, нахлебалась нищеты, а сейчас выражала, маленькая девочка, свои эмоции, счастливым, восторженным разговором и громким смехом. Милое дитя – да много ли ей надо? Поела и счастлива, а я и этого не в состоянии ей дать. Насмотрелась за этот год дочь, на грязь, на пьянь бичёвскую, угрозы и хамство, и мат, на стылый до окоченения холод, пряча ручонки от стужи в коротенькие рукава цигейковой шубки. И даже в этой собачьей жизни, они с дочерью выжили, помогая друг дружке. Где только было возможно, Люба стирала нижнее, ветхое бельё Сонечки и не забывала о себе и, та помогала ей, своими маленькими посиневшими ручонками, вывешивая бельё для сушки, на трубах подвальных теплотрасс, там и спали, забываясь в полудрёме. Выжили, как только не заболели? Видать природной силе, организм человека, в критические моменты жизни, выставляет какой-то защитный барьер и, вся заразная шелуха отлетает от человека, как от-стенке горох, не прикасаясь. Да выжили эту зиму и слава богу! Теперь весна, будет легче, а там лето… Но надо идти на вокзал, хорошо если сегодня будет дежурить тётка Мария, она поможет.
-  Ну, что пойдём Сонечка? – Спросила Люба у жизнерадостной дочери.
-  А куда?..
- На вокзал.
-  Мам, там милиция, прогонят или опять посадят. – С тревогой отозвалась дочь.
-  Может сегодня дежурит тётка Мария… Она поможет.
-  Тётя Маша?! Вот здорово! – Соскочила со скамьи Соня и захлопала, от радости, в ладоши.
 -  Сонечка, я не знаю, может работает, а может и нет…
Дочь перестала прыгать и серьёзно задумалась, а Люба дополнила:
-  Но всё равно сходить надо.
-  Да мама, - оживилась Соня, - пан или пропал! Пошли.
И они, взявшись за руки, весело зашагали к зданию вокзала.

                Глава 3.
В понедельник с утра, Матвей съездил к двум почтовым отделениям где загружались его две фуры один КАМАЗ уходил на Алма-Ату, а МАН на Москву и Ленинград. Понаблюдав за погрузкой и убедившись, что весь груз будет полностью загружен и не надо поставлять дополнительные автомобили, Матвей вернулся в офис. Надо было ещё договориться, сколько единиц автотранспорта поставить спортивной фирме, для перевозки спортинвентаря по базам спортобществ и, ещё должна подойти с трудоустройством эта хорошенькая женщина Любаша, которую, если честно, он ждал с нетерпением. Двум своим помощникам дал задание на сегодняшний день, по транспортировки транспорта, с перевозкой грузов по малым объектам, а секретарше, чтоб она ему срочно позвонила на мобильный телефон, когда появится молодая женщина, по вопросу трудоустройства, а сам прошёл в смежную комнату своего кабинета, приспустил узел галстука, расстегнув ворот сорочки и прилёг на диван. С самого утра его бодрое настроение, почему-то, как въедливая изжога, с настойчивым постоянством, разъедала жжением душу. Он поднялся с дивана, открыл холодильник, достал бутылку холодного пива, подержал её в руках и, снова вернул на место, отойдя, вновь прилёг на диван и не заметно задремал. Его разбудил служебный телефон кабинета. Матвей вскочил и кинулся к своему рабочему месту, снял трубку. В трубке раздался голос старого, по университету, друга:
-  Привет! Пропащая душа. Как настроение?
-  Ни к чёрту! А ты чего звонишь?
-  Ну ты даёшь паря! У меня сороковник, забыл, что ли?!
-  Вот чёрт, точно забыл! Прости.
 - Ну так подгребай к семи вечера, ко мне на хату! Ленка свой знаменитый пирог, из щучьего филе испекла, да ещё подругу свою пригласила, хочет тебя с ней познакомить!
-  Лады, буду. А тебе чего из подарка подарить?
-  Самого себя и литр пива, с могёшь?
-  Я серьёзно, не балуй, чего подарить то?
-  Вот репей. Мне ничего не надо, сам приходи.
 -  А можно я с женщиной приду?
-  Так Ленка для тебя подругу приведёт!
-  Ну и, что? Я не заказывал, пусть приводит, веселей будет.
-  Ладно причаливай! – И трубка загудела гудками.
Матвей облокотился об стол, обхватил виски ладонями, подумал: «надо же, Гришки уже сороковник! Погоди, да ведь и мне столько же будет десятого июня. Вот время летит?! Даже за своим рождением не успеваю, всё ещё живу в двадцати пяти летнем измерении…» - Он глянул на часы, они показывали четверть пятого – ещё успею купить подарок. – Подумал он и по селектору пригласил секретаршу. Когда постучавшись, она вошла Матвей спросил:
-  Шурочка, меня никто не спрашивал?
-  Нет, Матвей Васильевич.
-  И не звонил?
-  Звонил ваш помощник Степан, велел передать, что фуры ушли по назначению, в двенадцать по полудни.
-  Хорошо. Спасибо. – И снова глянув на часы сказал, - я сейчас уйду, а ты ровно в восемнадцать ноль-ноль, закрой офис, поставь на охрану и можешь отдыхать.
За тем глядя на её округлый живот, спросил:
-  Ты с какого числа уходишь в декрет?
-  С понедельника.
-  Вот и ладненько! Я, к этому времени постараюсь найти тебе замену, если вдруг не получится, сдашь дела главбуху - Татьяне Валентиновне.
Шурочка кивнула, в ожидании дальнейших указаний, на что Матвей отозвался:
-  Всё, иди. – И сам поднялся из-за стола.
Он уже понимал, что сегодня незнакомка Любаша не придёт, но не терял надежды на вторник, среду и вообще до конца недели, думая о положительном решении этого вопроса. А пока засобирался за подарком для словоохотливого Гришки, с которым дружил ещё со студенческой скамьи.

                Глава 4.
А Любовь Александровна, с дочкой Сонечкой спешили к зданию вокзала, в надежде увидеть там тётку Марию и снова обратиться к ней за помощью о ночлеге. Надвигалось затухание второй половины дня, было душновато в тёплом платке и Люба приспустила его, оголив на голове косу, собранную кольцом в корзину, а с Сонечки сняла шапочку, распустив по плечам её не чёсанные, волнисто-светлые волосы. От тёплой одежды она ещё не решалась отказываться и хоть шёл май, и днём температура воздуха доходила до двадцати-пяти градусов тепла, то ночью было прохладно, а с ночёвкой, ежедневно были затруднения и тёплое бельё, и одежда, спасали по ночам.
«Видать есть бог на свете.» - Подумала Люба, когда они в здании вокзала столкнулись нос к носу с тёткой Марией.
-  О?! Вы откуда свалились? – Воскликнула тётка Мария, приседая и обнимая Сонечку.
-  С улицы, тёть Маш и, по вашу душу, не прогоните? – Отозвалась Люба.
-  Ну, что ты милая! Я только сегодни, да и вчерась, думала о вас. С февраля месяца не видовала, переживала – не помёрзли ли?..
-  Слава богу, выкарабкались! А вот сегодня переночевать негде, не поможете? Деньги есть, для гостиничной комнаты матери с ребёнком.
Тётка Мария поднялась с корточек, прижимая к бедру улыбающуюся Соню, спросила:
-  А где ваша несуразная сумка?
-  Так мы её отдали бабке Кружилихе, одинокой нищенки с тридцатки, она совсем дошла, бедненькая! А нам дядька денег дал, вот! – Радостно похвалилась Сонечка.
-  Ну пошлите богатеи, в детские номера, - пригласила тётка Мария, своих гостей.
В окошко кассы, оплатив ночь за проживание, тётка Мария повела своих гостей в номер, с одной кроватью, но зато с душем, где Люба и Соня, разоблачившись с удовольствием приняли душ. А за тем поужинав, остатками своего ужина, Соня улеглась в чистую, с хрустящими простынями кровать – крепко уснула. А Любаша простирнула всё нижнее и верхнее бельё, разложив его на радиаторах комнатного отопления, благо в комнате матери и ребёнка, ещё не отключили тепла. И только за тем, сама прилегла рядом с дочерью, блаженно вытянувшись в полный рост. Закрыла глаза, с притупившейся болью, вспомнила прошедший страшный год и вообще ту коротенькую жизнь до и после замужества.  После школы, закончив педучилище, осталась работать в родном городе учителем начальных классов. В двадцать три года, закончила свой первый выпуск учеников и познакомилась с красивым узбеком из Ташкента, а вскоре и выскочила за него за муж, бросив всё, уехала с ним к мужу на родину. В двадцать четыре года родила дочь, назвала Соней. Муж хотел видеть её Зухрой, Люба упорно не соглашалась, начались ссоры, всё чаще перераставшие в крупные скандалы с рукоприкладством. А тут ещё подоспела трагедия развала Союза и русскоязычное население стало выдавливаться из Республики. Муж Любы совсем озверел и она, тайно собрав дочь и документы вернулась в свой город, но и здесь, школы сокращались работы не было. Кое-как устроилась воспитателем в детский садик и, директор садика, сжалившись, выделил ей и дочери не большую комнатушку при детском учреждении. Здесь жила и здесь же работала, но не долго - два года. Детский сад выкупили под какую-то фирму, рабочих сократили, а её с дочерью выставили на улицу. Деваться было некуда. Голодно. Собирали с дочерью бутылки, сдавали и на этом скудном пайке жили. По путно Люба искала работу – то уборщицей устраивалась, то воспитателем на дому и опять же не долго, гнали взашей - за любую провинность, а к концу прошлого лета, устроилась на сезонную работу по высадке цветов на клумбах города. И оттуда ушла уже сама, не выдержав настойчивого домогательства начальника участка. Ей, сейчас, в такой паскудной обстановке было омерзительно любое подобное предложение. Её просто коробило от таких намёков. И, всё же это произошло однажды. Было очень уж холодно и голодно. Она с дочерью не ела четверо суток, Сонечка совсем поникла, стала безразлична ко всему и Люба в отчаянии согласилась. Пока в одном КАМАЗе, кормили дочь, в другом её взяли три мужика-дальнобойщика. Нет, не измывались и грубо не насиловали, а по-мужски, с ласковым желанием сделали своё дело и ещё на дорожку дали банку тушёнки и булку белого хлеба, а один добавил ещё и денег, для дочери на гостинец. Больше она не занималась такой практикой и находила более приемливые действа к выживанию в этой пакостной жизни.
А утром, пока ещё спала Сонечка, пришла тётка Мария и присев за стол, и наблюдая как умывается Люба и собирает высохшее бельё дочки в стопку, заговорила:
-  У меня есть знакомый дед, в обед сто лет – Петрович. У него на берегу реки есть дача, хорошая дача, в две комнаты с камином и печкой. Есть ещё и банька при участке, нет только охраны, а сейчас дачи бомбят, вот он и ищет кого ни будь в жильцы поселить.
-  Бабушка Маша, а я тут при чём?
-  При том, что я подумала о вас. Живите, питайтесь витаминами, много ли тому деду надо?! Ведёрко ягод, да столько же яблок, ну картошка ещё по осени, остальное ваше – лук, редис, чеснок, ягоды всех сортов – малина, клубника, вишня, слива. Там и зимой жить можно, дом то кирпичный толстостенный, с печью, уголёк завезёт дед, на растопку лоза вдоль берега, соглашайся и, мне за вас спокойней будет.
 -  Ага, сами говорите дачи бомбят, а я как одна с девочкой? Летом ладно ещё, дачники живут, а зимой?.. Боязно.
-  Так он говорит у него барбос есть, алабай- волкодав, что тебе телок! Да ещё говорит ружьишко привезёт в два ствола, патроны и будешь пугать охочих, до чужого добра. Ну как согласна?
-  Это когда же вы успели?
-  Успела. По телефону с ним созвонилась.
-  Я даже не знаю… - Неуверенно ответила Люба, - а сколько ему лет, этому деду?
-  Семьдесят пять, да стар он, да уже и слабо ходит.
-  Вот такой-то старый и удумает чего… А я не справлюсь, Сонечку только напугает.
-  Ох и глупая ты баба! Ну чего на придумывала себе?! Не стыдно?
-  Бабушка Маша, мне теперь всё страшно, дед то тот ваш без бабки живёт, он то живой чай…
-  Я этого деда, можно сказать с детского садика знаю и бабку его покойницу, дружили по молодости лет. Он то в молодые годы, на глупости не был охоч, а сейчас и по давно замшел, он то сослепу и ширинку не найдёт. Так что смело подписывайся и прямо с утра пойдём к нему, а от него на дачу. Согласна?
-  Баб Маша, а он возьмёт и передумает, завидев нас…
-  Ещё чего! Он рад будет, а ты вида своего не смущайся, хорошо выглядишь, хоть и в старенькой одежонке, да чистой. Давай буди Соню и собирайтесь, а я пойду смену сдавать, сдам, зайду, ждите.

                Глава 5.
Матвей пришёл к чете Гришиных ровно к назначенному времени. Его встречал сам Григорий и его супруга Ленка, Елена Васильевна. Она тоже когда-то была сокурсницей Матвея.
-  А где твоя подруга? – Спросил Григорий.
-  Не пришла. – Ответил Матвей, а Ленка чмокнув его в щёку, произнесла, широко раздвигая руки:
-  Проходи и будь как дома!
Матвей засмеялся:
-  И не забывай, что в гостях.
-  У нас ты можешь забыть всё! Ты дома! – И первой прошла в зал, ведя за собой мужчин.
В зале, на диване у накрытого стола, сидела женщина, примерно одинакового возраста с присутствующими. Она улыбалась яркой улыбкой подкрашенных губ, с интересом смотрела в сторону Матвея, а Лена представила её Матвею.
-  Познакомься. – Произнесла она, - это Екатерина, моя давняя подруга, вдова. – И улыбнулась в ответ Катерине, - сто лет не виделись. – И показывая Катерине рукой на Матвея, добавила, - а это Матвей, Екатерина, холост. Прошу не давай ему скучать Катя.
-  Очень приятно! – Не снимая улыбки ответила Катерина, уступая Матвею место на диване рядом с собой.
Матвей кивнул и присел рядом слегка касаясь её горячего бедра. По большому счёту, она не восхитила его ни стройностью чуть тяжеловатой фигуры, ни колыхнувшейся грудью под белой водолазкой, ни чистым, слегка подкрашенным лицом, ни цветом голубых глаз и кудрявых волос в короткой стрижке. Она была обыкновенной, причём, очередной женщиной, приглашённой для знакомства со свободным мужчиной и возможно, для дальнейшего продолжения знакомства...
Первым произнёс тост Матвей. Он из-под внутреннего кармана пиджака, извлёк продолговатый футляр и передавая его Григорию, сказал:
-  С юбилеем тебя и носи сей талисман в виде золотой цепи, на здоровье и долгие года, и нет-нет да вспоминай Матвея, то есть меня!
Григорий вскрыл футляр и извлёк дорогую мужскую цепь, торжественно показывая присутствующим, подарок друга. И тут же поблагодарил:
-  Спасибо дорогой, за столь бесценную для меня вещицу! Но я заказывал пиво! – Все засмеялись, а Григорий продолжил, - и зная, что ты его не принесёшь, я сам за купил десять литров. – Он вернул цепь в футляр и передал его жене, поднял свою рюмку, все с улыбками торжества выпили и, дружно навалились на еду. Вечер был шумным, от нахлынувших гостей коллег, по работе Григория, весь утопая в смехе и дружеских тостов. Матвей был почти безучастным на этом торжестве, из головы никак не выходила незнакомка Люба, вместе с дочерью.  И только включался в шумное застолье тогда, когда его об этом просил Григорий или Лена. Он на время оживал, переключаясь на соседку Катерину и без всякого согласия, с её стороны, сразу перешёл на - ТЫ. Ощущая его отсутствие в застолье Катерина по интересовалась о его удручённом состоянии, тоже обращаясь на – ТЫ, спросила:
-  Что тебя гложет, не приятности на работе?
-  Почти угадала, - усмехнулся Матвей, - ищу секретаршу, молодую, красивую.
-  А, что же прежняя?
-  Уходит в декрет.
-  О?! По твоей вине?..
-  Ну что ты, я не в состоянии на такие подвиги. – И Матвей рассмеялся.
-  Ты серьёзно?!
-  Более чем. У меня жена ушла из-за этого, когда узнала, что я не в способен способствовать процессу зачатия.
-  Из-за чего?
-  Я в детстве переболел тяжёлой формой свинки и, врачи предупредили о моей не состоятельности в будущем.
-  Ерунда какая-то, - в улыбке пожала плечами Катерина.
-  Это не ерунда, а у тебя, у самой дети есть? – Отвечая, спросил Матвей.
-  Слава богу, целая тройня и все мальчишки!
-  Счастливая! Тогда сейчас можешь смело пожить для себя…
-  Ты имеешь в виду конфетно-букетный восторг? Так это давно кануло в лета.
-  Ну почему же? И не только это...
-  Ага и, как самый заурядный мужик, предлагаешь себя?..
Матвей наклонился к уху Катерины, шепнул:
- За то не надо опасаться за не нужный сюрприз…
-  Я подумаю… - Отозвалась в зовущей улыбке Катерина.
А Григорий воскликнул:
-  Вы чего там шепчетесь? – Он поднялся из-за стола и включил музыку, приглашая к танцам.
Пока Матвей кружил с Катериной в вальсе, он рукой, через тонкую водолазку изучал соблазнительные складки женщины и её довольно ещё упругие ягодицы, притаившиеся под широкой воздушной юбкой, чем не мало взволнованно смутил Катерину, за год вдовства, отвыкшую от мужских прикосновений и ласку.
-  Может не надо так быстро торопить событие… - Говорила в смущении Катерина, отодвигая руку Матвея, позволившего себе, углубиться довольно далеко…
Музыка смолкла и, Матвей с Катериной прошли на своё место. К ним в чарующей улыбке подошла Елена, спросила обращаясь к Катерине:
-  Ну как тебе мой протеже?.. – И посмотрела, не снимая улыбки, на Матвея.
Екатерина улыбнулась в ответ со словами:
-  Не терпеливый…
-  Ну что ты ожидала от одинокого мужчины? – И Елена в голос засмеялась, - дерзайте оба, не дети.
Матвей отозвался, обращаясь к Елене:
-  Ты не будешь против если мы по-английски уйдём?
-  Желание проводить даму, это приемлемо, только я думала Катя, что ты заночуешь у меня, к твоим старикам тащиться очень далеко.
-  Провожать не надо, я уеду на такси. – Не согласилась Катерина.
-  Катенька, пожалуйста без-каприз, пусть проводит, не обижай кавалера, потом мне спасибо скажешь! – Засмеялась Елена, шурша платьем, удаляясь на кухню.
Катерина и Матвей переглянулись, и рассмеялись, прижавшись лбами друг к другу, как давно старые знакомые.
И вот теперь, у себя на старой квартире, на широкой тахте, он горячо покрывал поцелуями Катерину медленно обнажая её, опуская с плеч лямки комбинации и лифчика, обжигая языком её упругие соски и в засос губы. Тусклое свечение ночного бра, красиво высвечивало ещё привлекательное тело, с разведёнными в коленях ногами… И эта поза была достойная восхищения, чем и привлекала Матвея вместе с ароматом интима. Он не любил её, он любил это чарующее тело, первый и последний раз.
                Глава 6.
Второе утро на даче, у берега реки, с радостным восторгом привлекало Любу запахом весеннего цветения, свежестью близкой реки, пением птиц, в потоке ласкового тёплого утра, плавно проникавшего в распахнутую дверь. Солнечные лучи восхитительно облизывали свечением пол и стены дачного домика. Люба нежилась в пастели вместе с дочерью, не желая вставать, а вот так лёжа хотелось впитывать в сознание утреннюю благодать, размышляя, над маленьким кусочком счастья, так неожиданно свалившееся на её хрупкие плечи. Тётка Мария, привела её с Сонечкой к деду Петровичу, которого величали Иннокентием Петровичем Черёмушкиным. На, что Петрович на отрез отказался, что бы Люба его называла по имени, так и сказал:
-  Зови меня дочка Петровичем и живите на даче в своё удовольствие! Денег мне с тебя ни каких не надо, дачу я оплачиваю сам с пенсии, а ты пасись на огороде и охраняй. Я тебе завтра привезу барбоса по кличке бандит, зверюга тебе скажу – свирепый, цепи рвёт, что тебе шпагат! Я для него специальную заказал, уже опробовал, надёжная. – Петрович помолчал, что-то соображая, а за тем закончил:
-  Приезжать на дачу буду по чистым четвергам, в баньке париться и завозить для вас хлеб, сахар. Остальное соль там, перец на даче имеется, короче сама разберёшься. И ещё, по четвергам и вы можете мыться в баньке, после меня. Ещё и ружьишко доставлю, если что пали в воздух – разбегутся, да и бандит спуску не даст.
Всё это он сейчас говорил, как о давно решённом, а тётка Мария, только поддакивала кивая головой. И вот они на даче, приехали вчетвером на такси, но ещё ходили и маршрутные к дачам автобусы и, остановка была в пятистах метров от дачи – близко. Тётка Мария и Петрович, почти что сразу уехали в город, а Люба, в спокойной обстановке и всё равно с замиранием сердца, начала более точный обход и знакомство с участком. В первую очередь познакомилась с соседями, обитавшими на своих участках слева и справа, а за тем своим участком и внутри-убранством домика. На другой день, к вечеру, приехал Петрович, привёз бандита, очень внушительного зверюгу и посадил на цепь. Ружьё с патронташем, повесил на гвоздь с торца бельевого шкафа, не так заметно. Завёз пяток булок хлеба, упаковку минеральной воды, пару пачек чая – живите. И уехал. Сейчас нежась в пастели, она совсем забыла, что намеревалась двое суток на зад, пойти к тому Матвею Васильевичу, который так небрежно, с барской руки, подарил ей сто долларов. И прийти она хотела, по вопросу трудоустройства, хотя этот вопрос не снимался с повестки дня, но в настоящий момент, как бы на время утонул в блаженстве, от уставших переживаний. Сонечка, сегодня мирно, как и вчера, посапывала уткнувшись носиком в подушку – спала, забыв детским организмом, все беды и тревоги. А Люба продолжая наслаждаться упругостью крахмальных простыней, перебирая в памяти тяжесть прошедших зимних дней и ночей, нет-нет да вспоминала доброжелательного мужчину, щедро одарившего деньгами её с дочерью. - «Да не мешало бы как-то отблагодарить, думала она, - но видать не судьба и время упущено.» - На конец она поднялась с пастели, опустив ноги на деревянный пол, было приятно ощущать босыми ногами его чарующую свежесть. Она встала, вдыхая полной грудью, бодрящий запах утра и вышла на крыльцо, бандит, гремя цепью, радостно, в улыбке помахивал хвостом, завидев хозяйку. Нежное утро, закипающими лучами солнца, на клубничных грядках, жадно слизывал обильные в россыпь, капли росы. Потягиваясь и раскидывая в стороны руки, со счастливой улыбкой Люба воскликнула:
-  Как хорошо жить!
На крыльцо вышла сонно улыбающаяся дочь. Люба схватила её, прижала к себе с радостным возгласом:
-  С добрым утром Соня-за соня! Пошли купаться?..
-  Пошли. – Согласилась дочь и они, взявшись за руки, весело побежали к реке.

                Глава 7.
Уже два месяца прошло как ушла в декрет Шурочка, секретарша Матвея, а незнакомка Люба так и не появилась. Почему не пришла, по боялась? А чего?.. Вроде бы он ничего дурного ей не говорил, а на оборот - предлагал работу. По началу Матвей выходил на балкон, в надежде увидеть у баков эту женщину с девочкой. Но она не появлялась. Конечно он бы мог задействовать своих пацанов из службы безопасности и те бы в миг разыскали незнакомку, но он не желал огласки и содействия в поиске, с надеждой ждал, встретиться с ней самому, поглядывая вечерами на мусорные баки, которые наконец-то переместили поближе к выходу из территории дворового колодца. Теперь там у баков всё чаще стала появляться сгорбленная старушка. Буквально полмесяца назад, Матвей решился и подошёл вечерком, к копошившейся у баков старушки.
-  Здравствуйте! – Произнёс он, глядя на старушку, повернувшуюся к нему лицом.
Она была в коричневом берете натянутого по самые уши, седая, не чёсанная голова её мелко подрагивала. На ней был надет заношенный, огромный не по размеру свитер, по верху накрытый рабочим халатом и длинная мятая юбка, опускавшаяся из-под него. Лицо было исполосованное, вдоль и поперёк, как вспаханное поле, глубокими и мелкими бороздами морщин, слезившиеся глаза были поддёрнутые белесым туманом, абсолютно ничего не выражавшие, словно мёртвые. В покрученных, грязных руках, она держала клюку и всем старческим корпусом, тяжело опиралась на неё. Через плечо, весела вместительная серая сумка, похожую на ту, что была когда-то, в руках женщины с ребёнком. Матвей спросил:
-  Бабушка, вы не подскажете, здесь раньше часто бывала женщина с ребёнком, куда она девалась?
-  А-а, Любка штоль?
-  Да. – Согласился Матвей.
-  Сама не ведаю. Вот сумку свою подарила, да с хорошей жрачкой, два дни ела, скусно! Да и вопче чистюля была и еду старалась подобрать добрую и девочка у её тожа, Сонька, мала, да трудовая, помощница мамке.
-  А сейчас они где? – Снова спросил Матвей.
-  Лопочу же табе, сама не ведаю. Можа хто из жалести подобрал? А можа, работу сабе сыскала? Молодая всё ж… Таких ешо берут.
-  Спасибо бабушка! – Поблагодарил Матвей и сунув в руки бабки двести рублей, быстро зашагал к офису.
Поднявшись в офис, прошёл через рабочий кабинет, в свою комнату отдыха, закурил выходя на балкон и оглядывая территорию с усмешкой на себя, подумал: «Иногда удача приходит, в самый неожиданный момент, на халяву, без напряжения усилий, как школьнику-выпускнику, выучившему один единственный билет и как, правило доставшееся ему же - лентяю. Нет, так дело не пойдёт – сказал он сам себе – нечего ждать подходящего или романтического случая в их встрече, надо отложить все дела и серьёзно заняться поиском благородного дела. Может человек пропадает, нуждается в помощи, надо спасать!» - Он торопливо докурил сигарету и вернулся в комнату. Расположившись удобно на диване, по мобильному позвонил Григорию:
-  Привет! Чем занимаешься?
-  Ужинаю. – Отозвалась трубка голосом Григория. – А ты?
-  Тебе звоню, от скуки, да хотел покалякать.
-  На тему?..
Матвей подумал и затем ответил:
-  На тему той подруге о которой тебе говорил. Не выходит она из башки у меня…
-  Послушай, зачем тебе это горе луковое?
-  Почему луковое? – Поинтересовался Матвей.
-  Да потому что, когда отчистишь, плакать будешь.
-  Я к тебе за советом, а ты хрень порешь!
-  Тебе Ленка Катерину-вдовушку подогнала, врач, чистюля, да и сам похвалил мне её, после той ночи… Чего нос воротишь?
-  Гришка, у неё три пацана, ну зачем ей лишние трусы стирать? Да ещё чужие.
-  За то своя грядка с нектаром и по чужим летать не надо, да и ей спокойней при своём садовнике… Зачем тебе эта золушка?
-  Может ты и прав, но сердце то щемит…
-  Ты Матвей вспомни свою жену, ведь говорили тебе, что это не твоё – гулящая, а ты послушал? Нет, хапнул лягушку из болота, а лягушка без болота не живёт. Вот она сейчас в своей среде купается, а ты ногти грызёшь и думаешь - как вытащить из болота очередную, да не лягушку, а жабу. – И трубка расхохоталась.
-  Спасибо за весёлый намёк.
-  Да не серчай ты! – Уже спокойней заговорил Григорий, - может я и не прав, но возраст у нас, скажем так, критический и я считаю, что надо двигаться по наименьшему сопротивлению, а не искать кошку, в тёмной комнате, если её там нет, только время зря терять. А вообще решай сам.
-  Но это уже кое-что, ладно воспользуюсь твоим советом, решать самому. – И распрощавшись Матвей отключил мобильник.

                Глава 8.
А Люба уже два месяца жила с дочерью в дачной тишине, как на речном дне в изобилии пищевого достатка, купаясь в волнах блаженства. А там на поверхности, в другом измерении, через голубую толщу воды, пробивались лучи солнца скользя по песчаному дну и где-то там на поверхности, стремительно текла шумная жизнь. И когда она выныривала из своего вакуума, резко окунаясь в пугающий бедлам скоротечной жизни, ища, почти ежедневно себе работу и не находила, а если находила, с высоким заработком - то только через-интим, что ужасно её пугало. Здесь, на даче, благодаря деду Петровичу и богатому приусадебному участку, на свежих витаминах Люба и дочь отъелись, поменяли свой цвет кожи из бледно-мелового, на кофе с молоком. И даже форма женской стати Любови преобразилась, алчно привлекая взор мужского населения. Дед Петрович, подарил ей добротное из ситца платье в мелкий горошек, бывшее платье жены-покойницы, которое подошло ей как раз в пору по фигуре. Причём это платье ещё больше украшала её лёгкую в скромности красоту. И вот сегодня первого августа, набегавшись за это время, не один день, по городу в поисках работы, она на конец решилась обратиться к Матвею Васильевичу, которого запомнила и всё время помнила его, с того счастливого дня, когда он подарил ей с дочерью сто долларов. И действительно с этого дня у неё всё началось складываться как нельзя лучше, будто эта сто долларовая бумажка была волшебной. Сейчас она стояла у ствола тополя, в ста метрах от офиса как бы скрываясь в его листве, она не знала куда заходить и где, и у кого его спрашивать и поэтому наблюдала из-под листвы, за подъезжающими машинами к площадке подъезда, за входившими и выходившими людьми, в надежде увидеть своего благодетеля. Не дождавшись, вышла из укрытия и не смело направилась к подъезду, где больше всего было людей и машин. У подъезда ей преградил дорогу широкий и высокий мужчина, в чёрном костюме при галстуке, вежливо спросил:
-  Вы к кому?
-  Мне надо повидать Матвея Васильевича, можно?
-  Вы записаны?
-  Нет. Но мне очень нужно!
-  Минутку. – Отозвался, по всей видимости, охранник наружного наблюдения и сообщил кому-то по рации, что какая-то женщина просится на приём к шефу.
Рация отозвалась женским голосом:
-  Пусть войдёт.
Люба поднялась на второй этаж и на широкой площадке второго этажа, увидела на дверях табличку – приёмная. Она не смело приоткрыла дверь и просунув голову робко спросила:
-  Можно?..
-  Войдите. – Отозвалась из-за стола в возрасте женщина.
И когда Люба вошла, предложила:
-  Присаживайтесь.
Люба просто провалилась в глубокое кресло и открыто посмотрела на женщину, женщина спросила:
-  Вы по какому вопросу к Матвею Васильевичу?
-  По вопросу трудоустройства, он обещал… - Не смело ответила Люба.
-  А-а вас звать Люба?.. 
-  Да. – Отозвалась Люба.
-  Сейчас. Подождите. – И она сняла трубку внутреннего телефона, сказала плотно прижимая её к уху:
-  Матвей Васильевич, к вам девушка Люба, по вопросу трудоустройства…
Ответ был быстрым и резким, даже услыхала Люба, глубоко сидя в кресле:
-  Пусть войдёт!
                Глава 9.
Когда Люба вошла в просторный кабинет, Матвей, упираясь руками о столешницу, поднялся на встречу и обалдело уставился на Любу. Перед ним возникла с обворожительной фигуркой молодая женщина с толстой и длинной косой, переброшенной на грудь и понизу увенчанная малиновым бантом. Стройные, длинные ноги кофейного цвета, покоились в туфлях цвета ног, на среднем каблуке. Платье, с коротким рукавом, гладко подчёркивало манящую зноем высокую грудь и безупречную фигуру. Она улыбалась ему нежной улыбкой, слегка подкрашенных губ и ясным, в блеске, голубых глаз.
-  Здравствуйте! – Произнесла она, - я так и нигде не нашла работу, вот пришла к вам…
-  Прекрасно! – Наконец произнёс Матвей, предлагая Любе присесть.
Люба села на указанное место, неотрывно в улыбке, глядя с надеждой на Матвея и тот, в свою очередь присев и сразу переходя на – ты, спросил:
-  Ты куда потерялась так долго?
-  Нас с дочерью приютил хороший человек, дедушка Петрович и, мы обитаем у него на даче, а я всё это время искала работу и всё в пустую, вот пришла к вам…
-  Документы с собой?
-  Нет. По началу я брала с собой, а сегодня взяла только паспорт и трудовую книжку, а диплом оставила дома, но в трудовой есть запись, сколько лет я работала учителем начальных классов и нянечкой-воспитателем в детском садике.
- Ладно. Диплом покажешь позже, а сейчас давай то, что есть и как тебя по имени отчеству величать?
-  Я Любовь Александровна Ничейная, - отвечала Люба, доставая из кармана широкой юбки платья документы и с улыбкой передавая Матвею, в лёгком смущении.
Приняв документы, от долгожданной посетительницы и изучая их, думал, что судьба сама ему даёт шанс в руки, вот искал-искал её, а она сама пришла. И сейчас, без этой несуразной одёжке, что была на ней по весне – Любаша (так мысленно он её назвал) выглядела волнующе приятной женщиной, а приодеть – это даже невозможно представить, как этот бриллиант засверкает, чарующим блеском в золотой оправе. Так он думал, загораясь новой идеей приодеть её прямо сейчас, оформить с устройством и, по магазинам. А Люба с волнующим ожиданием думала – возьмёт или не возьмёт и кем?.. Да без разницы – хоть кем! Она с тревожным ожиданием смотрела на него, мысленно награждая положительными эпитетами, лишь бы только взял. Хотя, как молодой и свободной женщине, такой образ ей нравился – не дурён, привлекающий внимание женщин и, она мысленно улыбнулась – мужчина, в расцвете сил!
Ознакомившись с трудовой книжкой и паспортом, Матвей спросил:
-  Ты за мужем, а где муж, умер?
-  Нет. – Ответила Люба, - я сбежала от него, он узбек.
-  Что бил?
-  Да. – Уже без улыбки отвечала Люба.
-  Ладно. – Заключил Матвей, - если желаешь можем сделать новый паспорт, по утере старого, без регистрации и нажал кнопку селектора, произнёс:
-  Татьяна Валентиновна, зайдите ко мне!
- Иду! – И почти сразу, без стука, вошла женщина пред-пенсионного возраста.
Матвей обратился к ней:
-  Вот, Татьяна Валентиновна, мой новый секретарь, пройдите с ней к себе, ознакомьтесь с её документами и оформите на работу с понедельника, диплом она принесёт позже, введите в курс её обязанностей и после технических процедур, ко мне в кабинет, а сами, с понедельника, займитесь непосредственно своими бухгалтерскими делами. Теперь, Любовь Александровна, будет командовать парадом. – И он улыбнулся женщинам.
После оформления, женщины в новь вошли в кабинет шефа. Матвей поблагодарил Татьяну Валентиновну, за оперативное выполненное задание и отпустил, а Любу усадив на прежнее место, сказал:
-  А мы с тобой, Любовь Александровна, сейчас пробежимся по магазинам.
-  Зачем?
Матвей улыбнулся, отвечая:
-  Поищем тебе приличное одеяние, повседневное платье и для фуршетов, вечернее, а за одним женскую парфюмерию, короче, будем тебя одевать.
-  Я даже не знаю?.. Платье у меня есть…
Но Матвей остановил её, твёрдо возражая:
-  Так ходить на работу, как сейчас одета, ты не будешь. Ты мой секретарь, всегда должна находиться при мне и блистать, твоя исключительность будет способствовать моему бизнесу. Поехали, будем выбирать наряды вместе.
Выйдя из кабинета в приёмную, где сидела Татьяна Валентиновна, Матвей сказал, обращаясь к ней:
-  Меня сегодня, до конца рабочего дня, не будет. До завтра!
И они вместе вышли на улицу. Подойдя к чёрному автомобилю джип-Мерседес, Матвей открыл пассажирскую дверцу рядом с водителем, усадил Любу и сам сел за баранку. Люба была удивлена тем, как Матвей в магазине, разбирался в женских туалетах и советовал одно платье, лучше другого. Она даже устала переодеваться, ей нравились всё, причём всё, что она примеряла, было баснословно дорого, но она молчала и только улыбалась зеркалу, вертясь перед ним, в примерочной кабинке. Наконец приобретя три изумительных платья, Матвей повёл Любу в женский отдел нижнего белья. Она конечно смутилась, подумав: «Неужели он ещё будет советами, выбирать мне бельё?!» - И не ошиблась, он и здесь оказался на высоте, чем не мало вводил её в краску. Уже после приобретения белья они прошли в отдел обуви, где Люба, без его советов выбрала то, что ей больше всего понравилось и подходило к приобретённым платьям и, уже только потом, прошли в отдел парфюмерии и игрушек где Матвей Купил её дочери куклу Барби в красивой упаковке, пока Люба приобретала себе парфюм. И уже только после этого, привёз её на дачу, по пути купив торт к чаю и конфет «мишка на севере, Кара-Кум и зефир в шоколаде.» Всё это выложив в руки встречавшей их Соне. После чая Матвей ознакомился с дачей и сказал, что очень всё прилично, но надо переехать в город, по ближе к работе, так и сказал:
-  Переедешь с дочерью в мою хрущёвку, вам на двоих полуторки даже очень хорошо хватит.
-  А как же дача? Дедушка Петрович обидится, он надеется, что мы зимовать будем, да и пёс, его не оставишь. Я как бы согласилась.
-  Это я с твоим дедом утрясу. У меня личный водитель пока без квартиры, пусть зиму поживёт на даче, надо - проживание оплатим. А тебя, за выходные, перевезу. – Сказал и, уехал.
                Глава 10.
Любови Александровне нравилась её работа, за шесть месяцев секретарём на новом месте и жизни в квартире Матвея, она поверила в себя и свои силы, наконец-то отошла от тревог и, душа её безмятежно успокоилась как за себя, так и за дочь. В приёмной офиса, постоянно шли звонки и не умолкала ежедневная сутолока посетителей. Посетителям нужно было отвечать на те или иные вопросы, по доставке личных грузов по времени в пути и, что можно отправлять, и что нельзя. Звонки, с вопросами или просьбами, заносила в компьютер и затем докладывала Матвею. Всё складывалось как нельзя лучше. Но последнее время стало смущать обстоятельство сложившееся, как ей казалось, умеренное отношение, близкое к равнодушию. И это очень её волновало. Как только Матвей перевёз её с дочерью в свою квартиру, он появился там только ещё раз, доставил и вручил ей новый паспорт. Всё! И ещё раз пригласил в ресторан, и теперь они встречались только на работе, и тема общения, касалась только производственных дел. Сейчас, находясь дома и думая о том, что отрицательное отношение к ней произошло после того первого и последнего посещения ресторана. Где Матвей признался ей, что ему нравятся женщины с пропорциями Венеры Милосской и добавил – вот точно, как у неё. Чем невольно смутил, почти угадав Любочкины размеры и хоть она промолчала, посчитав его признание не приличным, как и многое другое, даже тот выбор женского белья, но заинтересовалась его осведомлённостью, а он замолчал и больше не касался этой темы. Она пустым взором смотрела в окно, слегка припорошенное снегом, февральский ветер тревожно стучал голыми ветками деревьев по стеклу и сквозь двойное стекло слабо доносился шум города. Был поздний вечер, Сонечка уже спала, а она всё сидела в своих размышлениях о Матвее. Да, он ей нравился и с каждым прожитым днём всё больше и больше и не только потому, что безвозмездно посодействовал улучшению её жизни целиком и полностью отнёсся с душой к её трудностям, он нравился ей внешне – среднего роста, кряжист в широких плечах, с поседевшими висками и такими же усами, которые уж очень хорошо ему шли! У него был тёмно-каштановый волнистый волос и, не будь усов, можно было бы смело сказать, что это Сергей Есенин, любимый ею поэт… Её размышление, прервал короткий звонок в дверь. Она пошла на этот зов и широко распахнула их, на пороге стоял Матвей с огромным букетом роз и коробкой конфет.
-  Пригласишь? – Спросил он, протягивая ей розы и коробку.
-  Да-да, конечно! – Торопливо ответила она, принимая подарок и отступая на шаг.
Матвей прошёл на кухню и сел за стол, не снимая короткой дублёнки. Люба проследовала следом, положила на стол коробку конфет, взяла с широкого подоконника вазу и наполняя её водой спросила:
-  Вы почему не раздеваетесь? Сейчас будем пить чай. – Прошла к столу, водружая цветы в вазу и отодвинула с цветами, на середину стола, поблагодарила:
-  Спасибо! Очень красивые цветы, а что за праздник?
-  А мужчина разве не имеет право подарить цветы, просто так, понравившейся ему даме?
-  Может. – Согласилась Люба, - ну вы раздевайтесь Матвей Васильевич.
Снимая дублёнку Матвей сказал:
-  Правда, хватит выкать, не на работе. – Он прошёл в прихожую, повесил дублёнку и возвращаясь на кухню, спросил:
-  А где дочь?
-  Спит. – Ответила Люба, заваривая чай, под-кипевшим кипятком, - можете не шептать, она сейчас спит как убитая.
Матвей присел за стол и предложил Любе:
-  Присаживайся тоже, у меня к тебе дело есть. – Люба села, а Матвей вынул из кармана маленькую коробочку, открыл её и подавая Любе сказал:
-  Будь мне женой…
Люба смотрела на вскрытую коробочку, разглядывая маленький перстенёк, который отсвечивал жёлтым металлом и капелькой красного камня. Мысли её лихорадочно сверлили мозг. «Он делает мне предложение и везде, и всегда всё делает так быстро, что нет ни минуты на размышление. У меня ведь дочь! Хотя он и к ней отнёсся по- отечески и, она его уважает, я бы сказала даже любит и, тебе самой он нравится, так чего же ты молчишь?..» - И она ответила, спрашивая у него:
-  Как-то неожиданно, ты хоть любишь меня?..
-  Не любил, не предложил бы. – Ответил Матвей.
-  Вот видишь, ты даже боишься это слово произнести, значит не любишь.
-  Не говори глупости. – Он резко поднялся со своего места, быстро за опрокинул ей голову и неожиданно, горячо впился в её губы, в долгом поцелуе, изучая языком её полуоткрытый, сладкий рот.
И только после этого она дала согласие, принимая на безымянный палец правой руки, даренный перстенёк. Он поднял её на руки и целуя уложил на диван. Даже ночь эта была не-такая как та, первая девичья ночь, которую она не запомнила ни как, а эта была ночь взрывом вулкана горячей лавы, с восторгом сладкого недомогания в счастливом грудном стоне…
-  Пусть так будет всегда… - Страстно шептала она, побуждая и возбуждая в нём знойную остроту, силы молодости.
Спустя месяц они зарегистрировались и стали официальными мужем и женой, а в апреле уехали в отпуск втроём, в свадебное путешествие, на Азовское море. По возвращению решили отметить свой союз, в мае на даче, куда съехались друзья Матвея семья Гришиных - Елена и Григорий, знакомая Любови Александровны – тётка Мария, дед Петрович – хозяин дачи, бухгалтер - Татьяна Валентиновна, Степан - водитель Матвея, с семьёй и, Шурочка - родившая двойню и находящаяся ещё в декрете, и три человека службы безопасности. Эта была не свадьба, а только вечер, который продолжил как бы прошедший День Победы.
                Конец.