Он по ночам читает книги

“In vino veritas” — произнесет глупец, напившись в баре полутемном,
А я, гадая ночью святочной в своей квартире съемной,
Прошу судьбу послать мне дорогого,
Наивного, святого, молодого.

Он по ночам читает книги — и усердно,
Лишь отругает мать с улыбкою надменной,
Он снова в стол — и пишет, пишет прозу,
Пока не всадит в палец горькую занозу.

Он ходит на балет и обсуждает Кьеркьегора,
И уж настала в моей бренной жизни пора,
Когда задумалась о сыне, и о крове.
Собаке, славном, милом лабрадоре.

Мечтает стать артистом — хорошо, посмотрим,
Ругает Станиславского, да хвалит Добротворского в своем рассказе кротком,
Я прошепчу тихонько: «Саша, ужин».
И снова он со мной — перо отбросит, безоружен.

Нам было двадцать, нынче — тридцать пять,
На сутках милый, важный Сашенька опять.
В кроватке спит чудесная Надюша,
Был популярен он — нет, Саша, туше.

Вернется, дочь обнимет, да приляжет,
Супружеское ложе обогреет,
Грустно ли мне от рваных судеб наших,
Лишь старость наступившая покажет.