инциНдент

                На  пути  осуществления  непрерывного  учебно-воспитательного  процесса  в  конце  третьей (самой важной!) четверти возникло  серьезное  препятствие. В  5-м  «в»! В  «бешеном»  классе! Рядом  с  учительской! За  несколько  минут   до начала   уроков! Меньше чем  за  час до приезда комиссии из РОНО!
         Завуч  по  ВР  Лариса  Алексеевна  рвала  и  метала. Её  маленькие серые  глазки  прищурились  в  две  щёлочки.                -Теть  Тай! –  схватилась  она  за  телефон. -Тут   у  нас «ЧП»!
                Послушав о  кручинах  племянницы, тетя  и  по  совместительству  методист  РОНО  Таисия  Федоровна  авторитетно   сказала: - Я  постараюсь  Алексеевну   от класса  ваших  балбесов  держать  подальше. А  ты  семечки  не  щелкай, дай  команду рабочему   или  кто у вас там  по этому делу, пусть  смоет  или  замажет  как-нибудь.
-Теть  Тай! Так  ведь  на  потолке, туда  еще  долезть  надо! Потолки-то  у  нас, ого, какие  высоченные,  никакой  стремянки  не  хватит …               
        -Да  уж,  отгрохала  советская  власть  в  шестидесятые,-  проявила  осведомленность  тетя-методист.  И  что?  Кто  намазюкал  добрался? Вот  и  ты  доберись. Ты  завуч  или   чего? Все. Говорить  более  не  в  состоянии.  Минут  через  десять  выезжаем  к  вам.  Алексеевна  уж  торопит,  а  то  дорога  плохая,  снегу  навалило  за  ночь.  Не  ранняя   весна,  а  поздняя  зима …
                В   5-м  «в»  между тем начинался  урок   английского. Матерый   педагог   Кирилловна,  немало   повидавшая  на  своем  долгом  учительском , да  и  не  только  учительском, веку и , казалось,   давно  уж  разучившаяся чему-либо удивляться, все  же  была  крайне   озадачена   появлением   крупной   и  неграмотной   надписи  на потолке.
-  What`s  this? (Что это? – здесь  и  далее  плохой  английский ) – пытаясь,  как  положено,  взять  ситуацию   под   контроль, произнесла, заметно   нервничая, и   при  этом почему-то   поправляя   импортный  белокурый  парик, Кирилловна.-  How  bad! (Как плохо!) Кто   посмел   это  натворить? – из-за  волнения  и  невеликого  словарного  запаса,  перешла  она  на родную речь, теперь  уже  нервно  дергая  парик, – Русик, ты?
                Лучший   хулиган   класса, заулыбался, старательно  разглядывая под  партой  носки   ботинок: - Это не  я. Это  Чубайс...  Рыжий, ну  зачем  ты  написал? – едва  сдерживая  хохот, обернулся  он  к  пламенно-рыжему однокласснику, которого  в  зависимости  от  ситуации  дружбаны  звали   то «Рыжий Ап», то  «Чубайс».
- А  где  Алина? – глядя  на  потолочную  надпись, запрокинув  голову  и придерживая  парик, поинтересовалась  Кирилловна.
- Как   где? – удивился Виталик. – Вот! – указал  он   на   надпись.
- Надежда   Кирилловна, Алина    авца! – взялся  объяснить Мурад   с  последней  парты. – И  это  не  Рыжий  написал, а  Вадик!               
- -  How  bad,  Вадик! – строго   произнесла   Кирилловна, вновь   норовя   взять   ситуацию  под  контроль. – Вы   что, нарочно   к  приезду  комиссии   устроили   тут?..
- Алина   заболела,  не   слушайте   их! – вдруг  крикнула  Диана, вторая   и последняя   девочка  в  5-м  «в», не  менее упитанная, чем  отсутствовавшая  Алина.  – А  они  взяли   и  написали! – тут   Диана   как-то  быстро   всхлипнула  и  так   же  быстро  заплакала.
- Ну, Дяшка! – погрозил  ей  кулаком  Вадик.
- Та-а-к! – грозно  произнесла   Кирилловна. – How  bad! Вадик, как  ты  посмел…
- Сюда, скорей! -  ворвалась  вдруг   в  класс  Лариса   Алексеевна, таща  за собой   старичка-рабочего   Афанасьича.
  -  Stand  up,  please! (Встаньте, пожалуйста!) – без  особой,  правда,  ретивости скомандовала   несознательным   учащимся   Кирилловна («В бытность завучем,-    подумала  при  этом  она,- « я  не позволяла  себе  столь  бесцеремонных вторжений   даже  в столь  критические  моменты»).
                5-й  «в» неохотно встал. Быстро  перестав  плакать, встала и Диана.
- Афанасьич, надо  быстро  замазать! - не обращая  внимания  на безмолвное   приветствие «бешеных»,   поставила  задачу   Лариса Алексеевна.
           «Вэшники», видя, что на них не обращают внимания, присели было, но тут  же  поспешно  вскочили – в  класс  буревестником  влетела  Михална – завуч по УВР   и  по  совместительству  жена  директора школы – Петровича. Строгая   к  окружающим,  как   в  быту,  так  и  в  объятиях  учебно-воспитательного  процесса   Елена  Михайловна  давно  испытывала  остро  мотивированную  неприязнь  к  коллеге. Свое  отношение  к  Ларисе  Алексеевне   она  неоднократно  формулировала  мужу  в  собеседованиях,  посвященных  учебно-воспитательному  процессу,  следующим образом: «Умничает   много. А  так –дура  дурой». Но  поскольку   убрать  Л.А.  из  школы  без  очень   серьезной   причины   было  маловозможно (тетя – Таисия  Федоровна  была  на  хорошем   счету  у директора  РОНО   Татьяны  Алексеевны), Елена   Михайловна   не оставляла   надежды  на  то, что, она, очень  серьезная  причина, рано  или  поздно  появится. В  данный  момент  Михалне  показалось, что  она,  очень  серьезная  причина,  наконец, объявилась.
            Внезапно  возникшую  в  классе   Михалну,  Кирилловна,  которая  недолюбливала   завуча  по  УВР, занявшую  ее  прежнюю  должность  путем  длительных   гнусных   происков, встретила   возмущенным  возгласом  возгласом: - How  bad! – сперва  приложив  руки  к  арбузным  грудям, а  затем, словно  индейская  «скво», воздев  их  (руки)  к  потолку,  а   точнее, к крупной  и  неграмотной надписи.
- Ну  и  как  вы, Лариса   Алексеевна, завуч  по  воспитательной  работе, объясните  комиссии  все  это?  Позор!  Позор  на  весь  край! – указывая  на  злополучную  надпись, и  с трудом  скрывая  нежданную  радость,  выпалила,  будто  ее  супружник  в  зайца  из  любимой  двустволки, Михална. – Это  ваша  сфера  ответственности!
- А  что, я  уж  сообщала  Александру  Петровичу по мобильнику…
- Причем  здесь  директор?! – вознегодовала  Михална. – Чистота в школе – это  ваша  сфера  ответственности!               
-  How  bad!-  подтвердила   Кирилловна.
- Написали,  придурки! – грозно  оглядела  все  еще  стоявших  «вэшников» Михална. – Да  еще  с ошибками! Кто  у  них  ведет  русский? – почему-то спросила  она  у  Кирилловны.
- Гюльнара  Магомедовна, - развела  руками  преподавательница английского  языка. – How  bad!
- А-а-а, ну  ясно, - сказала Михална. – Что   ж. Разбирайтесь   сами. И  с комиссией,  уж  эти  не  упустят  возможности  посмотреть  кабинеты, объясняйтесь  сами. Я  умываю  руки! – с  этими  словами  завуч  по УВР стремительно  покинула  класс.
- Чиво  она  умывает? – недоуменно  толкнул  плечом  соседа  по  парте Русик.
- Руки  умывает, - ответил «Рыжий  Ап».
- Ах  вы, сволочи! – искренне  и  непедагогично  возмутилась  Лариса Алексеевна. – Вы  тута  еще и развлекаетесь! Заварили тута  кашу, не расхлебаешь,  блин! Все у меня  на административную  комиссию пойдете! Всех  в Александрию отправлю!
- Рыжий, в  дурдомовку  хочешь? – негромко  хихикнул  Русик.
                Судя по всему, перспектива  перебраться  в  школу для  умственно отсталых  детей, Виталика  не  обрадовала, потому  как  он, как  всегда  непосредственно, высказался  следующим  образом: - Не имеете  права! Я  на вас в суд подам!
- Виталик! How  bad! – укоризненно  сказала, нервно  дергая  парик, Кирилловна.
             Диана  быстро  заплакала.  Мурад  с  Вадиком  уставились в стенку. Остальные  последовали  их  примеру. Только  Русик  прятал  улыбку, вновь принявшись  разглядывать  под  партой  носы ботинок.
- Лариса  Алексеевна! – влетела  в класс, подрастрепав от   непривычно  высокой скорости передвижения   пышную  прическу, пышная  женщина и лучшая платиновая  блондинка  школы  секретарша  Лариса Ивановна  (это  ей, видимо, насмотревшись  фильма  «Мимино», регулярно  звонили  некие  сельские  воздыхатели, томно  шепча  в  мобильник: «Ларысу  Ивановну хачу!»).
- Минуточку! – оборвала  ее  завуч  по ВР. – Вы  как  до  потолка  долезли? – снова  обратилась  она  к  5-му  «в». – Парту  на  парту  ложили?
                А  в ответ  тишина…
- Виталий, отвечай, когда тебя спрашивают!
                Вновь молчание.
- Руслан?!
                Тишина.
-  Алексей,  Вадим!
                Ни  звука.
              «Как  же  до потолка  долезть? Высоковато», -  напряженно  мыслила  Алексевна. –« Нет  бы  построили школу с  низкими потолками.  Строители,  мать  их  так!  Ведь  и  со  стремянки   вряд   дотянешься…», – досадовала  она, глядя  на  онемевших, как  лучший  сельский  алкаш  «Чулок»  при  вопросе  участкового: «Где  взял  самогонку?»,  «бешеных». И  тут  ее осенило.
- Не  хотите, как  хотите. Пока  комиссия  будет  в школе, вы  будете  сидеть здеся, в  классе, под  замком. И  не  просто сидеть, а  сидеть  очень  тихо, как   мыша. Нету  вас  в  школе, ясно?
- Ясно, ясно, - дружно  закивали  головами  «вэшники».
- Что  не  так, глядите, с огнем играете, всех   гуртом  отправлю  на административную  комиссию! Афанасьич! – вспомнила  она о старичке-рабочем.
           Тот  все  это  время  оставался  недвижим и  сочувственно  наблюдал  за  происходящим.
    -Афанасьич!  Дай  этим  засранцам   известки  и   щетку.  Пускай  сами  замазывают  как  хотят!  и  не забудь запереть  класс  снаружи!  И  чтоб  ни звука! – погрозила она  Рыжему, уходя  вместе  с Ларисой  Ивановной  в  учительскую.
             …  Очередная  комиссия (в Ульяновской  школе  к частым  визитам  комиссий  РОНО  привыкли, как  к  обсчетам  в сельмаге) удалась  на  славу. Все  прошло  как  положено, к  удовольствию  Алексевны  и  неудовольствию  «умывшей руки» Михалны. Теть  Тая   сдержала слово и путем  хитрых  происков так  и  не подпустила  директора  РОНО  на   убойное   к  учительской  ( как  и  к  5-му  «в»)  расстояние. По традиции, полистав  бумаги  в  кабинете   Петровича,  и  сделав  суровое  замечание о необходимости   привести  в  порядок  отчетность, комиссия  двинулась  в столовую, где   ее (комиссию), опять  же  по традиции  и  согласно  законов  гостеприимства, вкусно  угостила   матерый   кулинар  Александровна, толстая  невысокая  розовощекая   радушная  хозяйка. По  традиции  высокие  гости  угощались  фирменным  блюдом  Александровны   –  шулюмом  из  баранины. После  последнего  тоста, который   Петрович  по  традиции  произнес  стоя  и  высоко  подняв  бокал домашнего,  из  своих  закромов,  вина, «роновцы»   умыли  руки  да  и отбыли  восвояси. Между  тем, уроки  давно  уж  закончились.
              За  хлопотами  по  приему-отправке  комиссии  о  5-м «в»   все подзабыли. Все, кроме  сердобольного  Афанасьича, по  традиции  не  принимавшего  участия  в   элитном  застолье: - Пойду, отомкну  наших  архаровцев, что  ли? –  спросил  он  у подобревшей  от  благоприятного  развития  событий   завуча  по  ВР.
- Да  уж отомкни, пускай  чешут домой,  завтра  разберуся  с  этими  засранцами, - добродушно   отозвалась  Лариса Алексеевна.
                Час  спустя  по  пути  в  учительскую  она  решила  заглянуть  в  5-й  «В», чтобы  осуществить  контроль  исполнения. Отворив  дверь, она  увидела  на
                о  о
потолке: - «Алина аба … лась».