Монолог о войне

     Это было обычное 9 Мая. Как и в прошлый год, как и во все прошлые годы. Просто с некоторых пор это стал праздник. Праздник Победы.
      Возле подъезда на лавочке сидел старик, опираясь на трость. Может дремал, может что-то вспоминал. Обычно старикам есть что вспомнить. Может молодые годы, может и зрелые.
     Светило майское солнце. Старику было тепло и спокойно в этот солнечный день.   Бывало, что в такой день шёл снег или дождь, тогда становилось ему грустно. Он ненавидел дождь.
     Нет, не тот, что лил как из ведра, грохотал гром и сверкали молнии. Он ненавидел мелкий моросящий осенний дождь, который пропитывал одежду, и ты мёрзнешь. Эту ненависть к такому дождю он вынес из молодости.
     Старик оглядел двор. Нет, он не надеялся кого-то специально увидеть. Серёгу схоронили осенью, он уже никогда не придёт на встречу. Другие уже давно на том свете.
     Он остался один в этом мире. Последний из них. Из подъезда вышли двое ребят лет семнадцати-восемнадцати. Увидев старика, они подошли к лавочке и сели рядом.
     Старик узнал их. Они жили в этом же подъезде. Стас на четвертом этаже, а Артём на пятом. Кажется так.
     - Здравствуйте, Иван Макарыч, - поздоровались ребята.
     - Здравствуйте, ребята, - поздоровался с ними старик.
     -Поздравляем вас с праздником Победы, - проговорил Артём.
     -Спасибо. В гости пошли или просто так, прогуляться вышли просто? - Поинтересовался старик.
     -Да пока просто вышли, пока просто не решили ничего. -Проговорил Стас.
     - Ух ты, сколько медалей и орденов то у вас на мундире. И все они за войну? -поинтересовался Артём.
    - Не все. Вот эти за войну, вот эти за мирный труд, а вот эти юбилейные, так, скорее для форса дали, и звону. Вот допустим эта - в честь 30-летия Победы. Вроде бы ни за что, а с другой стороны, напоминает, что 30 лет уже живём под мирным небом.
     - А каково это было на войне, Иван Макарыч? - спросил Стас.
     -Страшно, ребята, очень страшно. Я же был вашего возраста, или чуть постарше вас там, на войне.
     -А как думаете, вот мы вот, ну, наше поколение, смогли бы вот так же, как вы? Я про войну. Смогли бы так же быть стойкими, или сейчас молодёжь ни на что не годная? -спросил Артём, качнув ногой.
     Сейчас, говорите? - старик задумался. Он никогда не думал раньше над таким вопросом. Может просто этот вопрос ему никогда не задавали.
     - Хорошо, попробую ответить. Вот только представьте, ребята, такую картину жизни. - Я не знаю, как это будет на самом деле. Это никогда не будет так, как желаешь. Но я знаю точно, что и как может быть.
     Скорее всего произойдёт удар ракетами, и даже ядерными. И окажется, что всё, к чему мы привыкли за время цивилизации, просто не существует. Перестанут работать электростанции, которые будут уничтожены, а те, которые не будут уничтожены, будут передавать электроэнергию туда, где она будет нужнее - в штабы и на фронт. И это будет правильно, потому что там нужнее.
     И не будет газа, потому что газ нужно качать, а электроэнергия ушла в другое место. Всё ушло на фронт, на защиту страны. И не будет бензина, потому что и бензин нужен фронту.
     На нашем квартале будет много костров, на которых народ будет готовить еду. И народ в очередной раз будет проходить проверку на тему человек человеку - друг или враг. И много мужчин будет срочно мобилизовано, туда, на фронт.
     И женщин тоже. Потому, что даже на войне женщины нужны, потому что без них ну никак, ну нельзя обойтись на войне. Потому что война будет на уничтожение. На уничтожение нашей страны.
     Я не знаю в какое время года это произойдёт. Но в любое время тяжело воевать. Хорошо, пусть это будет осенью, хотя бы урожай будет собран. Но это не значит, что будет легче. Может будет даже сложнее.
     Мобилизация. Она будет не одна. Сначала будут брать, кто умеет воевать, затем, кто просто подходит по здоровью. А потом будут брать уже всех, кто хоть как-то сможет воевать.
     Будут приходить похоронки. А может и не будут. Потому, что писать их будет некому. И обратно мало кто будет приходить. Война всегда жестока, поэтому не у каждого воина будет желание вернуться туда, где его знали здоровым.
      А однажды и к вам постучатся в дверь. И на пороге будут стоять военком и полицейский. И вручат вам в руки повестку. Потому что пришло и ваше время воевать за страну. И совсем неважно, что вы не служили по причине болезни, или какой-то иной.
     Просто пришёл ваш черёд. Просто те, которые ушли на фронт, уже погибли. И нет людей, чтобы воевать. И от военкома, и полицейского, будет попахивать спиртным.
     Просто у одного вчера пришла похоронка на сына, а у второго погибла семья под обстрелом, там, на Западе. И он получил на них похоронку от соседей по дому. 
     А они здесь разносят повестки. Вместо того, чтобы идти воевать на фронт. Потому что тяжело здоровому мужчине заниматься этим, а не быть там, на фронте. Потому что тяжело трезвому получать по лицу от матерей и жён мобилизованных, и слышать обвинения, что они вот тут в тылу, а другие воюют там за них.
      А потом вас оденут и обуют. В то, что осталось. И может даже в одежде будут дыры от пуль или осколков. Но они будут зашиты. И одежда будет выстирана. А просто нет уже новой одежды, просто не успевают её шить. Просто везде, где можно, работают женщины и дети. Потому что мужчины там, на фронте.
      И построят вас на площади возле военкомата. Всех. Всех, кого никогда бы не стали брать в мирное время. Потому, что больше никого уже нет. И военком захочет сказать вам что-то ободряющее, но не сможет, потому что вы будете похожи на что угодно, но не солдат. И военком будет плакать. Плакать, как плачут мужчины, от бессилья и жалости к вам.
     И будет моросить дождь, осенний дождь. И капли дождя будут сливаться со слезами военкома. И будет казаться, что он не плачет, а просто желваки выступили на скулах, и всё. И просто капли дождя стекают по его лицу.
     И вас погрузят в вагоны и повезут туда, на Запад. Потому что беда всегда приходила к нам с Запада. Потому что они всегда приходили оттуда. С мечом, с мушкетом, со "шмайсером" и в рогатой каске, это неважно.
     И окажется, что в вашем вагоне будут знакомые вам лица. И тот меломан из соседнего подъезда, который постоянно включал громко музыку, и тот, который ходил с выкрашенными под свеклу волосами, похожий на репей, и тот хлюпик из другого, который ссал в лифте и подъезде, и тот, похожий на бомжа, который постоянно был пьяный, и тот очкарик с верхнего этажа в вашем подъезде, с которого вы в детстве снимали очки, а он так смешно ходил, разведя руки в стороны, потому что плохо видел.
     Вас привезут и выгрузят в степи, и вас, и то оружие, которое ещё есть. Это будет ночью. Просто потому, чтобы вас не смогли обнаружить враги. Хотя бы до утра. Те враги, которые пришли с Запада.
     Будет снова моросить дождь. Тихо проклиная всё на свете, вы построитесь по команде. Ваш полковник не скажет вам ничего патриотического. Он просто будет вас просить не умирать за Родину, а жить за неё. Потому что умереть очень просто. А вот прожить хотя бы два дня, и не умереть, уничтожая врага, вот это будет труднее.
     И будет просить у вас эти два дня. Потому что через два дня должна прийти помощь. Но нужно эти два дня здесь задержать, остановить тех, которые пришли с Запада. Потому что дальше никого нет. Просто больше никого нет, кроме вас.
     Придя на отведённый вам рубеж, вы возьмёте свои лопаты, и начнёте рыть окопы, или норы в земле. Времени до рассвета мало, и полноценных укреплений не получится, но хоть какая-то защита да у вас будет.
     А моросящий дождь будет продолжать сыпать с неба. И руки к утру у многих будут в мозолях. А у многих будут в крови от содранных кровавых мозолей.
     Потому что копать землю – тяжёлый труд, пусть даже если ты копаешь окоп. Потому что большинство из вас никогда столько много не копали в своей жизни, сколько вы выкопаете за одну эту промозглую дождливую ночь.
     И придёт рассвет. Осенний. Хмурый. Со свинцовыми тучами, что закроют весь горизонт. А у вас уже мало будет сил. Потому что ночью нужно было рыть землю. Рыть окопы. И отдыха у вас не было.
     И вам будет холодно в мокрой насквозь одежде. Вы осторожно будете выглядывать из ваших укрытий, будете смотреть воспалёнными от бессонной ночи глазами на горизонт, откуда должны появиться они. Те, которые придут за вашими жизнями.
     И они появятся. Они придут. Как всегда наглые и самоуверенные. Потому что они знают, что здесь никого нет. Потому что тех, кто их встречал, они уже уничтожили. Потому что всё уже кончено. И с этой страной, и с этим народом.
     Потому что всех, кто мог им дать отпор, в этой, ненавидимой ими веками стране, они уже уничтожили на своём кровавом пути.      Осталось лишь проехать с ветерком по этой степи и будет полная победа. Уже скоро. Потому что на этот раз они уж точно победят.
     И взлетит ракета в небо. И начнётся ад на земле. Потому что схлестнутся две силы. Тёмная и светлая. И никто не будет знать, сколько времени этот ад будет продолжаться. Но даже в этом аду вы сможете увидеть отдельные кадры этого ада.
     А потом всё стихнет. И будет слышен ветер, что часто дует в степи. И вы, собравшись в одну кучу в самом большом, но разбитом, окопе, будете вспоминать о том бое, который только что закончился.
     И вы вспомните того алкаша, который разбил две бутылки с "коктейлем Молотова" о танк. И он сжёг этот проклятый танк, но и сам сгорел. Потому, что руки тряслись, то ли от постоянного пьянства, то ли от страха.
     И вы вспомните того, который был похож на репей, который так и не научился носить каску, и больше уже никогда не научится. Потому что он своей яркой причёской привлёк внимание снайпера. И пуля попала ему в голову, в голову, которая ярким пятном выделялась на фоне серости и черноты.
     И того хлюпика, который ссал в подъезде. Который обосрался от страха в начале боя, а потом стрелял из пулемёта, пока не закончились патроны. В этих своих обосранных штанах. И вспомните как они его просто забросали гранатами.
     И он лежал в луже крови. И своей, и чужой, потому что рядом тоже было много убитых. И своих, и чужих.
     Вы вспомните, как пытались помочь вообще вам неизвестному парню, которому осколок разрезал живот. А вы пытались его перевязать тем, что у вас было. Но длины бинта было мало, вы связали бинты и попробовали снова перевязать.
     Но это уже было не нужно, он умер. Он лежал и смотрел в небо, пока кто-то из вас не решился закрыть ему глаза. Рукой. Рукой, красной от крови, чёрной от копоти и земли.
     И к вам в окоп приползёт тот самый очкарик, у которого вы в детстве отбирали очки. Он приползёт и сядет на землю рядом. И он будет смешон в этих очках с разбитым левым стеклом. Будет смешно видеть его грязную физиономию в очках с одним стеклом.
     А он ещё будет радоваться, что очень хорошо, что правое уцелело. Хоть целиться можно будет, когда стреляешь. И вы засмеётесь.
     Вы увидите друг друга, грязных, в земле и крови. И вам будет очень смешно. Наверно это будет просто нервное. Но вы будете долго смеяться. До слёз. До слёз, которые будут делать светлые полоски на вашем лице, чёрном от копоти, земли и крови. И может ваш смех будут слышать и те, которых вы сегодня остановили.
     И погода изменится. Тучи разойдутся. И выглянет уходящее за горизонт солнце, прощально освещая всё поле. И погибших солдат, и горящую и чадящую технику. И вам покажется, что где-то там, на небесах, тоже победила светлая сила.
     А потом вы будете есть. Потому что за целый день вы так ничего и не ели. Потому что вы только сейчас поняли, насколько устали за эти сутки и проголодались. И вы будете есть.
      Прямо из банок. Ложкой или штыком. Грязными руками. Грязными от крови, копоти и земли. Руки конечно же можно вытереть о себя. Просто воду нужно беречь. Её не так много осталось.
      А впереди ночь и день. И, возможно, ещё ночь. А может ещё и день. Грязные руки -плохо. Но не сейчас. Сейчас это не главное. Главное, что выжили. Не все.  Главное, что не струсили и не побежали.
Главное, что победили в этом бою. Хотя никто не верил в вас. А вы смогли. Завтра будет другой день, и новый бой. Но вы уверены. Вы продержитесь. Обязательно продержитесь.
      А там и помощь придёт. И вы погоните врага. Туда. Откуда он пришёл. На Запад.
      Потому что его всегда останавливали и прогоняли. Всегда. И когда он приходил с мечом, и с мушкетом, и со "шмайсером" и в рогатой каске, и сейчас прогоните.
     Потому что вы поняли главное в этой жизни - на вас можно надеяться. Нужно надеяться. Вы не подведёте.
      -А что будет потом, Иван Макарыч, что потом? - тихо спросил Артём. 
     - А потом вы будете отстраивать страну. Потому что так нужно. Потому, что нужны дома для людей, школы, больницы и многое другое. И это будет очень трудно и долго. Потому, что разрушать всегда легко и быстро, а строить так не получится. Потому, что строить придётся очень много.
     Потому, что те, кто приходит с Запада, всегда стараются побольше уничтожить здесь. Потому, что им никто не нужен здесь, и ничто не нужно, кроме богатства. Потому, что они бы с радостью уничтожили бы даже воспоминания о народах, которые здесь живут, но это у них пока не получается.
     Потом вы будете растить детей и внуков. И может быть когда-нибудь вам зададут вопрос про молодёжь. Какая сейчас она, хорошая или плохая. И у вас найдётся, что им ответить.
     Вы просто вспомните себя. Как вы тогда лежали в окопе в степи, замёрзшие, в мокрых шинелях, с кровавыми мозолями на ладонях. И никто не верил, что у вас получится. А у вас получилось. Потому, что иначе было нельзя. Потому, что тогда ничего бы нынешнего и не было. 
 15марта 2001г