33. Соня

Женщина и девочка молча удалялись по коридору. Из кабинета вышла Виолетта Сергеевна.
- Здравствуй! - поздоровалась она. - Заходи, пожалуйста.
Я встала, и мы оказались в кабинете втроём.
За три дня ничего не изменилось - только психотерапевт теперь была в джинсах и свободной голубоватой рубашке с коротким рукавом, а под воротником спрятались неприметные белые бусы.
- Как ей не холодно идти по улице? - подумала я, а сама сказала: - Здравствуйте.
Виолетта Сергеевна уселась за стол, а я - на круглый стул со спинкой. Рядом стоял такой же, а ещё - кресло, но я не решилась выбрать его. Хайди легла чуть впереди и справа, разделив меня и психотерапевта.
Психотерапевт посмотрела на меня - почти так же, как Хайди пять раз (!) за то время, как я вернулась со школы:
- Ну что, Соня, как себя чувствуешь? Как дела у Хайди?
Хайди подняла голову и посмотрела на Виолетту Сергеевну.
- Всё хорошо! - уверенно ответила я.
- Я очень рада, - улыбнулась психотерапевт. Внутри у меня что-то вздрогнуло. - Расскажешь подробнее? Кто с ней гуляет, спите ли вы в одной комнате, как она себя ведёт?
Я подумала, что сейчас Виолетту Сергеевну унесёт совсем в другие края. Нужно как-то взять ситуацию под контроль.
- Привыкла достаточно быстро, спала у меня. Гуляет мама.
Психотерапевт сделала какую-то пометку в своём блокноте. Что это значило?
Виолетта Сергеевна посмотрела на мои руки и задала новый вопрос:
- А почему ты надела перчатки?
- Это я болела недавно, - честно ответила я. - Решила пока носить, чтобы не подцепить новую заразу.
- Чем болела? - с сочувствием поинтересовалась психотерапевт.
- Ларингит.
Ещё одна пометка в блокноте.
- Стало ли тебе спокойнее, когда Хайди появилась у вас дома? - не отрываясь от блокнота, спросила она.
Вот!!! Сейчас!!! Нужно действовать!
- Да, - ровно, почти беззаботно ответила я. - Мне после первого приёма вообще сразу стало легче. У меня были трудности в школе: эти полтора месяца очень много задавали, и я боялась, что не справлюсь. Но теперь всё устаканилось, и я верю в себя. Просто мне нужно было выплеснуть свои чувства.
Есть! Мой ход завершён. Что будет дальше?
- А как смотрит на ситуацию мама? - поинтересовалась Виолетта Сергеевна.
Мама? Видит улучшения или нет?
- Она посоветовала мне поговорить с Вами, - отдала я ей пас и добавила: - а ещё я ей сказала, что хочу закончить терапию.
Повисла тишина. Удивила. Кажется, психотерапевт явно не была готова к такому исходу. Наконец она вышла из ступора:
- Хорошо. А как изменилось твоё состояние в сравнении с нашим первым занятием?
Теперь задумалась я. Что значит "как"? Какой здесь верный ответ?
Виолетта Сергеевна решила помочь:
- Представь, что ты ставишь своим переживаниям об аккуратности оценки. Как в школе, только по десятибалльной шкале. Сколько бы они получили сейчас?
Крайние значения брать нельзя! Это сразу меня выдаст.
- Один, - я пожала плечами. - Неприятно, но терпимо.
- А сколько твои переживания получили бы раньше, до начала нашей работы? Скажем, пару месяцев назад? Примерно, - психотерапевт посмотрела на ноутбук (наверное, открыла календарь): - шестнадцатого-семнадцатого февраля?
Шестнадцатого-семнадцатого февраля. Меня заклинило. Я почувствовала, как горло сковывает комок страха. Всё хорошо! Я должна! Думай, думай, думай!
- Три.
Психотерапевт взяла ручку. Заметила или не заметила!?
- Ого! - поразилась психотерапевт. Она удивилась уже столько раз, что, может быть, я стала самым необычным клиентом за её практику. - Это замечательно! Давай теперь посмотрим, что как ты справлялась с переживаниями, что тебе помогло, и что ты сможешь использовать в дальнейшем, чтобы успокаиваться и не поддаваться тревоге и беспокойству.
Виолетта Сергеевна встала и подошла к коробке с игрушками. Любопытная Хайди оглянулась. Порывшись в ней минуту-другую, психотерапевт достала из коробки машинку. Жёлтый грузовик с зелёным кузовом.
- Давай сейчас напишем...
Дальше я перестала слышать. В ушах нарастал писк. Виолетта Сергеевна что-то говорила, но я просто сидела и смотрела на неё. Точнее, перед собой. В глаза пополз едкий дым, от которого они заслезились. Психотерапевт, кажется, задала какой-то вопрос, который на тот момент был для меня недоступен. Я хотела переспросить, но язык меня не слушался.
- Соня? - прочитала я по губам.
Хайди вскочила, снова села и стала с любопытством смотреть на меня, зная, что подходить нельзя. Я собрала все свои силы и попыталась встать, чтобы сбежать от этого позора.
Время остановилось. Мне показалось, что я смотрю на кадр из фильма. Передо мной стоит женщина с распущенными тёмными волосами, в джинсах и голубой рубашке с коротким рукавом. Поле зрения выцепило большую собаку цвета слякоти справа и угол белого стола - слева. Остальное было размыто. Кадр внемлял мне дикий, почти животный ужас.
Давай!!! Вставай!!! Вернись обратно!!!
Я рванулась с кресла, но дрожащее тело всей своей тяжестью потянуло меня вниз. Я упала на холодный, грязный пол. В детстве мама учила меня выставлять руки перед собой, чтобы при падении не удариться лицом. Поэтому приняли удар ладони в перчатках. И колени. Теперь мои чёрные штаны были пыльными - я практически видела серые круги на коленках. Меня бросило в жар, а потом всё внутри резко заморозилось. Я попыталась сделать вдох, но получился лишь свист. Новая попытка закончилась тем же.
Виолетта Сергеевна быстро подошла ко мне, опустилась на колено.
- Соня, посмотри на меня, - попросила психотерапевт. Кажется, я уже могла слышать. И, кажется, я уже это раньше слышала.
Она заглянула мне в глаза - но я снова увидела жалость. Я отвернулась. Не надо меня жалеть! Я! Справлюсь! Сама!
- Давай дышать вместе. Вдох, - Виолетта Сергеевна плавно подняла руку, - вы-ы-ыдох... Вдох - вы-ы-ыдох... Не останавливайся, - с каким-то строгим спокойствием попросила она.
Не останавливайся. Не останавливайся. Не останавливайся.
На секунду я остановилась. Тело перестало вибрировать каждой клеткой. Но воздуха в л;гких по-прежнему не было.
- Не останавливайся, продолжай дышать, - приговаривала психотерапевт.
Дым. Холод. Стекло. Не останавливайся...
Вдруг я разревелась как маленькая девчонка.
- Я всегда во всём виновата! - неожиданно для себя воскликнула я. - Ася - из-за меня!.. И на истории - тоже я!..
Кабинет разбился в цветные осколки стекла. Я не понимала, что говорю, кому и зачем. Какая-то часть моего сознания надеялась, что Виолетта Сергеевна не понимала моих слов, но я знала: теперь психотерапевт от меня не отстанет.
- Соня, дай мне руку, - попросила психотерапевт.
Я удивилась её спокойствию: ведь на первом приёме Виолетта Сергеевна, кажется, перепугалась не меньше меня. Я хотела поднять руку, подняться сама, но моё тело отказывалось меня слушаться.
- Дай руку, - снова сказала психотерапевт. Я не смотрела на Виолетту Сергеевну и не видела выражения её лица, но мне показалось, будто в её голосе прозвучали нотки строгости, злости и даже угрозы.
Меня снова заклинило. Память настырно затягивала меня в прошлое, и я не могла из него выбраться. Или я и так не могу выбраться из него уже полтора месяца?
Слёзы текли по моим щекам.
"Они не знают, что я сделала, - подумала я. - Никто не знает". Я снова заплакала, не в силах остановиться. Горло что-то сдавливало - всё сильнее и сильнее.
Виолетта Сергеевна сама взяла мою руку в резиновой перчатке. Потом вторую. И продолжала смотреть на меня.
Я не выдержала её осуждающего взгляда и снова попыталась подняться на ноги. Вслед за мной встала и Виолетта Сергеевна. Голова резко закружилась, и я чуть не упала. Ноги плохо держали, а из-за слёз ничего не было видно.
Неожиданно психотерапевт отпустила мои руки, мягко взяла меня за плечи и обняла. Я была в ужасе от происходящего и попыталась высвободиться. Она не отпустила.
Мне показалось, что Виолетта Сергеевна ищет глазами кнопку вызова санитаров, чтобы меня увезли в психиатрическую больницу. Но что тогда будет с Хайди? Наверное, она сейчас смотрит на меня, потому что раньше никогда не знала о панике. И, наверное, в психушку её не пустят. Там, как мне кажется, грязно и без собак.
Но психотерапевт сказала совсем противоположное:
- Это пройдёт. Сейчас тебе страшно, но это пройдёт.
Я рыдала, а мы стояли. И так минут пять. Потом горло стало болеть так, что я забеспокоилась о своём голосе и стихла. В ногах была ужасная слабость, и я больше не могла стоять.
Я кое-как добрела до стула. С него всё и началось. Как бы не пошло по второму кругу. Виолетта Сергеевна села рядом - даже не за стол.
- Ты часто болеешь? - вдруг спросила она.
Я помотала головой. Нет, проблем со здоровьем у меня нет.
Вдруг мне вспомнилась девочка в фиолетовом худи. Кажется, психотерапевт хотела спросить что-то ещё, но я её, выходит, перебила:
- А что с той девочкой, которая пришла до меня? Почему у неё...
Я не решилась это произнести. И ещё больше смутилась из-за того, что не позволила Виолетте Сергеевне задать вопрос и теперь лезу не в своё дело. Я хотела сказать, что это, в прочем, не так уж и важно, и извиниться, но психотерапевт решила ответить:
- Ты про порезы на руках? Это называется самоповреждением. Или селфхармом, если по-английски.
- Но зачем?.. - в недоумении спросила я.
- Ей больно в душе, и она пытается выразить свои страдания. Физическая боль заглушает душевную. Временно. Почему ты спрашиваешь?
- Да так... Просто.
- Как я поняла, тебя это взволновало?
- Удивило, - как можно спокойнее ответила я. - Раньше не видела такого.
Виолетта Сергеевна посмотрела на Хайди - всё это время она лежала в сторонке.
- Давай Хайди подойдёт? - предложила она.
- Пусть, - я пожала плечами и поняла, что у меня нет плана. Что-то из подсознания подсказало мне, что меня может накрыть паникой. Я попробовала сказать себе, что всё хорошо, но от этого лишь замутило.
- Хайди, иди сюда, - позвала психотерапевт. Хайди встала, завиляла хвостом, подошла и уселась перед нами.
От психотерапевта отвертеться не получится. Если я буду стараться не показывать, что мне страшно, это рано или поздно вырвется наружу и может поставить меня в неудобное положение. Я не знаю, что делать дальше.