Глава 18. Песня смерти

Безнадежность - это железная клетка, затерянная в самых недрах ада, где король Пиктланда вскоре потеряет свою бессмертную душу.
  Бран Мак Морн никогда не думал, что все закончится именно так...
  Смерть стала его тенью с того самого дня, когда юноша с дерзкими мечтами о славе последовал за меченосцами клана Волка на юг, дабы бросить вызов могущественной империи. С давних пор смерть была неотъемлемой частью жизни его народа, и посему она не могла так сильно беспокоить молодого воина. Альпинист, ежедневно покоряющий заоблачные высоты и бездонные пропасти, не боится высоты, хотя и знает, что однажды оступится.
  Больше всего Бран боялся, что может умереть, не дождавшись исполнения своей заветной мечты. Смерть в бою была обыденным риском, о котором он почти не задумывался. Пикт знал, что умрет раньше, чем римляне возьмут его живым. Бран Мак Морн никогда не будет издыхать на римском кресте или тащиться в цепях по улицам Рима, как это некогда случилось с Каратаком.
  Смерть же от рук Червей Земли была диким безумием, которое вызывала у него лишь тошноту и могильный холод - мрачная участь, которую он не хотел принимать. И что еще хуже - умереть, зная, что его бездушная оболочка останется жить, вновь водрузив на свое чело железную корону. То, что некогда звалось Браном Мак Морном станет самым гнусным предателем Пиктланда за всю многовековую историю Первой расы.
  По мере того как нестерпимо долго тянулись часы, до Брана дошло, что от этой гибели ему уже не уйти. Осознание этого, казалось бы, простого факта совершенно не укладывалось в его привычные жизненные принципы. В отчаянии он попытался отринуть неизбежное, бросить вызов судьбе силой своей железной воли. Когда же он окончательно осознал тщетность всякой борьбы, то обезумел.
  Судьба. Фатум. Рок.
  Паутина, тщательно сотканная всевидящими богами, или хаотичное плетение - безумная фантазия хохочущей орды адских демонов? Была ли жизнь человека заранее предопределена или являлась всего лишь извилистой тропой, проложенной в хаосе слепой случайности? Фортуна или рок - для человека все едино. Ведь он изначально оказался в ловушке безличной злобы ненавидящих его богов. Человек - беспомощная жертва слепого случая. Хаос или боги - в любом случае смертный становится игрушкой непостижимых для него сил. Лишь немногие люди когда-либо брали судьбу в свои руки, вызывая тем самым гнев завистливых небожителей. Судьба…
  А Бран Мак Морн сидел в железной клетке в подземельях ада и клялся судьбе, что сумеет избежать подобной участи...
  Прихватив с собой Черный камень, отвратительный колдун уполз в какую-то потаенную нору, где вместе с болотной ведьмой готовит теперь особо изысканное заклинание, способное уничтожить душу пиктского короля. В том, что Черный камень обладает подобной силой, Бран не сомневался. Он уловил некие смутные намеки на извращенную трансмутацию, заключенные в кинжалоподобных иероглифах, что были выгравированы на шестиугольных гранях этого чуждого фетиша, сохранившегося с недобрых времен Древней Земли, когда боги были более откровенны в своих безумных шутках над юным тогда человечеством.
  Могучая и темная сила скрывалась в нем. Но не смотря на всю свою напускную браваду, Сссрритссаа был не уверен, он колебался, боясь неудачи. Неудачи, которая может полностью уничтожить человека, которым он так стремился управлять, - уничтожить жизнь вместе с волей. Древняя магия наверняка была трудна и опасна, иначе змей не оставил бы ее на крайний случай, прибегнув к ней лишь после того, как Бран Мак Морн разгадав его коварную хитрость, посмеялся над зловещими угрозами.
  Подобные размышления вызывали у пикта мрачное чувство триумфа. Он все-таки довел Сссрритссаа до границ его темных сил. То, что колдун удерживался до последнего, то, что он даже сейчас посвящал часы напряженному изучению запретных чар, означало, змей опасался провала в этой рискованной затее.
  Призвать силу Черного камня, чтобы уничтожить душу пикта и сберечь его живую плоть, - размышлял Бран, - это, пожалуй, равносильно попытке извлечь наконечник стрелы, вонзившейся близ сердца, одним могучим ударом двуручного меча. Возможно, но...
  И зная, что неудача черного колдуна означает верную смерть для него, пикт искренне молился, чтобы Сссрритссаа ошибся. Лишь слабая надежда на честную смерть, а не на бездушное рабство, не давала Брану окончательно сойти с ума, пока тянулись эти безрадостные часы.
  Без Черного камня алтарь из человеческих черепов продолжал источать тошнотворное свечение. Бран подозревал, что черепа были обработаны каким-то фосфоресцирующим веществом, подобно обмазанному фосфором алтарю в Кольце Дагона. Змеелюди, очевидно, с благоговением относились к свету, которого больше не могли выносить, включив в свои жуткие обряды фосфоресцирующее вещество, как извращенную насмешку над тем, чего они так боялись и жаждали.
  В гигантской пещере Бран был не один. Полдюжины легионеров Клавдия Нерона замерли подле его клетки, бесстрастно взирая на обреченного пленника. Без Черного камня в помещении стало гораздо темнее. В скудном свете, исходящим от груды черепов, пикт почти не мог разглядеть тех, кто его охранял. Судя по доспехам и оружию, они могли быть римлянами, хотя их рост был невелик даже для уроженцев Средиземноморья. Раскосые глаза под украденными шлемами горели бездушным янтарным светом, а те немногие слова, что срывались с уст оборотней, хотя и произносились по латыни, были чудовищно искажены омерзительным шипением. Потомки тошнотворных экспериментов Сссрритссаа стояли в дозоре как обученные солдаты, но наблюдавшему за ними Брану пришло в голову, что ни один легионер не стал бы нести эту утомительную вахту в полном молчании.
  Присутствие здесь вооруженной стражи доказывало, что древний колдун принял все меры предосторожности. Бран был освобожден от цепей, но железная клетка и раньше выдерживала все его яростные попытки вырваться на волю - за прошедшие с момента его пленения часы, пикт не смог обнаружить ни одного слабого места ни в прутьях, ни в креплениях. Он был заперт здесь, в неведомых глубинах земли, где его друзья никогда не придут ему на помощь, даже захоти они попытаться, ведь сам Бран приказал Гонару с Громом хранить тайну его миссии. Тогда ему казалось, что подобная мера предосторожности поможет ему действовать в одиночку. Легионеры подле клетки были лишь мрачным напоминанием, что даже если он каким-то чудом вырвется из своего узилища, этот кордон из вооруженных воинов решительно пресечет неудачный побег.
  Возможно стоит броситься на решетку и разбить себе череп о ржавые прутья. Хотя клетка была небольшой и тесной ему, возможно, удастся выбить себе мозги или свернуть шею, прежде чем вмешаются стражники. Однако сама мысль о самоубийстве была отвратительна природе короля Пиктланда, поскольку подразумевала сдачу на милость судьбы.
  Но как же с его видениями? Бран инстинктивно содрогнулся, вспомнил ожившие трупы, что предстали перед ним в безумной фантасмагории Черного Камня, - чудовищная силу змеелюдей прошлого, родом из другой земли и другой эпохи. Повелевал ли Сссрритссаа подобным, или это была часть старшего знания, давно уже утраченная Людьми Тьмы за тысячелетия беспросветного вырождения? К сожалению, Бран ни в чем не мог быть уверен. Впрочем, лучше все же повременить - и… надеяться, что змеиный чародей ошибется.
 А если он попытается покончить с собой и потерпит неудачу, лишившись чувств, они непременно свяжут его по рукам и ногам. Мысль о том, что он будет беспомощно ждать кончины, словно какая-нибудь жертва в плетеных клетках друидов, была выше его сил.
  Но если бы он попытался покончить с собой, легионерам пришлось бы войти в клетку, дабы усмирить строптивого пленника. Он мог бы прорваться сквозь них, скрыться в темных переходах, ускользнуть от полчищ змеелюдей, которые, несомненно, таились во тьме...
  Еще один отчаянный план, служащий главным образом для того, чтобы спастись от полного безумия и черного отчаяния. О Моргейн больше ничего не было слышно. Удалось ли ей ускользнуть от преследователей? Если смогла сестра, то может и ему улыбнется фортуна?
  Бран прекрасно понимал, каковы реальные шансы на то, что кто-нибудь из них двоих снова увидит дневной свет. И все же он вправе попытаться. Один отчаянный шанс, провал которого сведет на нет все остальные... Ведь безнадежность - это железная клетка...
  В круг света стремительно вошла высокая фигура. Поначалу Бран подумал, что это, должно быть, вернулся Сссрритссаа, дабы приступить к адскому обряду, поскольку легионеры не проявили никакой тревоги.
  Бран жестоко ошибся, ибо то была фигура самой Смерти, и стражники были обречены с самого начала.
  Люба?!.. Ошеломленный пикт узнал девушку, с которой повстречался в туманное утро на Кестрел Скаур.  Стройная женская фигура под облегающей кольчугой диковинного плетения, облако иссиня-черных волос вокруг бледного лица. Но длинный серебряный меч был уже обнажен, и, когда Люба налетела на опешивших легионеров, он запел свою песню смерти.
  Первый стражник умер, так и не поняв, что его убило. Плавный взмах клинка и его голова вместе со шлемом лениво сползла с шеи, глухо стукнувшись о каменный пол. Покачнувшись, обезглавленный труп медленно упал вслед за ней.
  Тем временем, Люба уже миновала второго стражника, обрушившись на третьего. Сперва Бран удивился, почему второй легионер не обратил никакого внимания на женщину, но потом увидел лужу крови у его ног. Оборотень как-то сразу потерял всякий интерес к щиту, который еще мгновение назад пытался поднять, дабы защититься от сверкающей молнии вражьего клинка. Затем слабеющие пальцы выронили массивный прямоугольник щита, и воин молча рухнул на безобразный клубок собственных кишок, который Люба вырвала из-под его кожаной кирасы одним рубящим ударом меча.
  Король Пиктланда с изумлением наблюдал за происходящим. Он никогда не видел никого, кто был бы так быстр и точен в своих движениях. Длинный клинок Любы призрачно мерцал в ее чудном двуручном хвате, поражая внезапной смертью испуганных легионеров.
  Меч и щит третьего стражника грохнулись на камень через мгновение после того, как легионер попытался поднять их для защиты. Нечеловеческие пальцы все еще сжимались на рукояти меча, а большая часть руки по плечо последовала вслед за щитом на пол. Оборотень крутанулся на месте, пытаясь дотянуться до истекающего кровью обрубка другой рукой.
  Прошло всего несколько секунд. Но трое оставшихся в живых стражников, наконец-то, поняли, на них без всякого предупреждения набросилась сама смерть и произошло это так внезапно, так неожиданно, что в эти первые секунды боя не прозвучало ни одного крика тревоги. С шипящими воплями - скорее от испуга, чем от гнева - они попытались броситься на мечницу всем скопом.
  Люба резко повернулась лицом к ближайшему легионеру, непроизвольно оставляя спину открытой. Этим немедленно воспользовался другой оборотень, тут же бросившийся к ней с тыла. Бран едва поспевал уследить за молниеносными взмахами девичьего клинка, отражавшего яростный напор первого противника. Неожиданно Люба, изогнувшись самым непостижимым образом, нанесла удар за спину, казалось, не глядя, куда бьет, а затем, распрямившись, словно молодое деревце, метнулась вперед, скрестив клинки с первым легионером. Стражник, вздумавший было напасть на девушку со спины, опрокинулся назад, грохнувшись об пол, словно давно сгнивший столетний дуб; его череп был буквально расколот от макушки до подбородка.
  Другой стражник, ожидавший удачного нападения своего товарища, неуверенно попятился. Его щит на мгновение опустился. Этого мгновения было вполне достаточно для страшной воительницы. Клинок Любы безжалостно полоснул по открытому пространству между шлемом и щитом. Еще одна голова покатилась по камням.
  Единственный оставшийся в живых легионер замер, с животным ужасом взирая на смерть, стоявшую перед ним с окровавленным мечом в руках. Когда его незадачливые товарищи бросились на Любу, он вознамерился атаковать воительницу с боку, надеясь улучить момент для коварного удара. Но увидев с какой скоростью девушка расправилась с двумя своими противниками, он потерял всякую веру в успех. Не выдержав, оборотень бросился наутек. Люба настигла его в один прыжок, клинок метнулся вниз, словно летняя молния. Кончик меча пронзил позвоночник, не обращая внимания на кирасу и кости.
  Пока Люба разбиралась со своей последней жертвой, третий стражник, недавно лишившийся руки по локоть, с грохотом рухнул наземь. За это время он успел истечь кровью из двух ловко перерезанных плечевых артерий. Подойдя к умирающему легионеру, воительница склонилась над ним. Деловитый взмах меча. Хрипы и бульканье прекратились… Распрямившись, девушка, более не глядя на поверженных ею врагов, шагнула к клетке с Браном. Вытерев кровь с клинка большим и указательным пальцами, она невозмутимо вернула меч в ножны.
  Бран вынужден был признать, что засмотрелся. Пиктский король был ловок и быстр, Кормак из Коннахта почти ни в чем не уступал своему другу. До сей поры Бран не встречал равных себе. В бесчисленных битвах и поединках, которые ему довелось пережить, он всегда одерживал вверх. Но то, что он здесь увидел…  Прежде фехтование, каким его знали пикты - а Бран был мастером фехтования, - было грубым и шумным поединком, в котором острие меча использовалось крайне редко. Во время атаки почти все удары были рубящими, от плеча, лишь при обороне клинок могли использовать для парирования вражьих выпадов. Сила и ловкость - вот основа успеха в любом поединке, независимо от того, сражался ли человек размашистым двуручным мечом кельтов или рубящим коротким гладиусом закованных в броню легионеров. Люба же сражалась совершенно иначе.  Молодой пикт не помнил, чтобы вообще до этого видел подобную технику боя - ослепительная скорость и смертельная точность в движениях. Даже в такой непростой ситуации, застывший Бран Мак Морн, с истинным благоговением взирал на чудную искусницу, на чье непревзойденное мастерство он мог лишь смиренно равняться.
  Впрочем, были дела и поважнее.
 - Люба! - задохнулся Бран от внезапной надежды. - Как ты сюда попала?! Ты одна или с тобой еще кто-то есть?
  В темных глазах девушки промелькнул сардонический блеск. Казалось, она совершенно не запыхалась, уложив шесть вооруженных до зубов легионеров.
 - Я пришла одна, король Бран. Ты так и не повернул назад, хотя тебя предупреждали. Я решила, что негодяи пощадят тебя ради тех мерзостей, которые они так любят творить. Скорее всего, приволокут столь ценного пленника в пещеру Черного камня. Я последовала за тобой, лишь с одной целью - узнать, успею ли я еще спасти одного смелого, но весьма безрассудного короля от верной гибели.
  У Брана нашлось бы немало вопросов к таинственной воительнице, но сейчас было не время их задавать.
 - Ты можешь открыть дверь? Случайно не видела ключ у кого-нибудь из охранников?
 - Я могу освободить тебя, - невозмутимо ответила Люба.
  Бран выругался про себя, кляня хладнокровие самоуверенной девицы. Схватка была внезапной и смертоносной - она закончилась до того, как кто-то успел поднять тревогу. Но в любую секунду здесь могли появиться толпы змеелюдей, привлеченные таинственным шумом из пещеры Черного камня.
 - Гром всех богов, женщина! Выпусти меня!
  Однако Люба не торопилась освобождать пленника, видимо наслаждаясь моментом.
 - Не так давно я уже предлагала тебе свою помощь, Бран Мак Морн. И заметь делала это совершенно безвозмездно. Но ты отверг мое предложение и… мое предупреждение.
 - Люба! Ты…
 - На сей раз слушай внимательно, король Бран! - ее тон был столь же холоден и непримирим, как и ее серебристый клинок. - Я вновь предлагаю тебе свою помощь, но уже за определенную цену!
 - Будь ты проклята, женщина! - в бешенстве вскричал пикт, чья голова все еще кружилась от столь неожиданной возможности сбежать. - Назови свою цену и покончим с этим!
  Глаза Любы были холодны, как и ее улыбка:
 - Цена будет соответствовать моему имени, когда я решу назвать ее, и ты не откажешь мне в том, что я потребую.
 В тот момент Бран готов был заложить собственную душу, лишь бы избежать страшной гибели от рук древнего змеиного мага, способного губить само человеческое ество.
 - Люба! Требуй, что хочешь! Я отдам тебе все, кроме короны Пиктланда. В этом я клянусь тебе! А теперь открой клетку!
 - Не бойся, мой король, - усмехнулась воительница. - Я не стану требовать у тебя железную корону, которую ты притворно собирался выбросить. А теперь, разреши мне войти в твою камеру.
 - Люба! Хватит играть! Змеиный народ...
 - Ты разрешаешь мне переступить порог твоей камеры?
  Бран застонал от отчаяния:
 - Милостивая госпожа Люба, не соблаговолите ли вы войти в мою скромную обитель.
 - К вашим услугам, - бесстрастно ответила воительница.
  В тусклом свете жутких черепов Бран не видел, как девушка вставляет ключ в замок. По ее уверенным движениям он решил, что она сорвала его с пояса стражника, подле которого остановилась, дабы милосердно избавить от предсмертных мук. Более того, замок мгновенно распахнулся, стоило Любе прикоснуться к нему.
  Бран протиснулся мимо девушки, когда она, открыв дверь, собиралась войти в камеру. Молодой мужчина признавал, что Люба заслужила право поизмываться над ним всласть, но это совершенно не отменяло того факта, что порою он готов был ее просто задушить.
  Наклонившись, Бран быстро подхватил лежащий на полу гладиус. Короткий римский клинок был непривычен, но острая сталь в руке вызвала прилив новых сил в его измученном теле.
 - Эх! Было бы у нас хоть немного больше времени. Думаю, доспехи этих выродков нам бы подошли, - тоскливо заметил пикт. - Но не будем испытывать судьбу лишний раз. Змеелюди могут напасть в любой момент.
 - Зачем тебе это потасканное римское старье? - презрительно скривилась Люба.
 - С помощью доспехов мы могли бы выдать себя за легионеров Нерона, - пояснил Бран. - По крайней мере, издалека. Ты знаешь, я пришел сюда за сестрой и не уйду без нее. Я не могу просить тебя рисковать больше, чем ты уже сделала, но если ты все же решишься еще немного поохотиться в этих пещерах...
 - Я решусь, - хмыкнула воительница. - Не забывай, король Пиктланда, ты купил мой меч, и я должна позаботиться, чтобы ты дожил до момента оплаты. Веди, если знаешь куда!
  Бран искоса посмотрел на Любу. В сложившихся обстоятельствах ее язвительное чувство юмора здорово раздражало.
 - Моргейн сбежала из клетки несколько часов назад, - объяснил он, отходя от трупов легионеров. - С тех пор я ничего о ней не слышал.
 - Как-то не верится, что твоя сестра могла проскользнуть мимо них и добраться поверхности, - засомневалась Люба. - Скорее всего, Дети Ночи уже поймали ее.
  Бран выругался от души.
 - Проклятый колдун приказал Нерону отвести ее к Великому Древнему. Ты ничего не знаешь об этом?
 - Если Моргейн отдана Великому Древнему, даже бессмертные боги не смогут ей помочь!
 - Я должен знать наверняка! - прорычал Бран.
- Тогда тебе придется заглянуть в логово Великого Древнего, - сообщила заметно помрачневшая Люба. - Кстати, это не тот проход, который тебе нужен. Иди сюда и держись рядом.
  Не имея другого выхода, Бран моча последовал за ней. Однако, рано или поздно, но заносчивой девице все же придется ответить на его вопросы, мрачно пообещал он сам себе. Правда, сейчас есть более важные дела, чем требовать ответов от этого загадочного ангела смерти, который, похоже, слишком уж хорошо знает здешние туннели с их кошмарными обитателями.