Мазила

бойцам зоны СВО посвящается...


     - Дади, смотри, как они выглядят, когда выходят в поле, - Чистильщик протянул мне свой бинокль.

     Дади – это я. Каждый, кто оказывается в зоне боевых действий, должен забыть своё имя и фамилию. Он сам выбирает себе прозвище. Позывной. Вот и мне пришлось на время забыть, кто я по паспорту. И на некоторое время я стал Дади.
В окуляре мощного теплового бинокля я увидел белые тени, осторожно скользящие в темноте. В таком ракурсе снайперов противника я ещё не видел. И, если честно, я вообще в первый раз видел противника. Белые полосы осторожно ползли куда-то в сторону от замаскированного блиндажа, который днём заприметил наш разведывательный дрон.

- На позиции выходят, - зло прошептал Чистильщик. – Сейчас будут обустраиваться, а днём по нашим парням будут бить. Ну, х** им, а не обустройство.
Чистильщик аккуратно притянул к себе своё «весло», - так называют на сленге самозарядную винтовку Драгунова за схожесть с веслом, - и примкнул к оптическому прицелу.

   Я продолжал наблюдать в бинокль. Через секунду раздался хлопок. Белая фигура в бинокле дёрнулась и нелепо замерла. Минус один, как говорят снайперы. Вторая фигура замерла на мгновение, а потом резко перекатилась за небольшой бугорок. Еле видное белое пятно человеческого тела не могло быть ясной мишенью.

   Чистильщик поёрзал некоторое время, нервно поводил стволом винтовки вправо-влево, а потом со злостью прошептал:

- Грамотно спрятался. Трудно достать.

- Может, проявит себя, - предположил я, не отрываясь от бинокля. Белое пятно исчезло, я видел лишь бугорок, за которым прятался вражеский снайпер.

- Нет, он будет ждать рассвета. А потом, во время обстрела наших позиций, постарается уползти, - Чистильщик выстрелил и слева от бугорка качнулся ствол деревца. – Это чтобы он не расслаблялся и не думал стрелять, - пояснил он мне.

   Чистильщик, инженер-строитель из Воронежа, тридцати пяти лет отроду, вот уже больше года обеспечивал безопасное продвижение наших групп по местности, уничтожая блокпосты противника и охотясь на снайперов противника. Когда начались боевые действия, он был одним из первых, кто пришёл на сборный пункт. На вопросы отвечал кратко и неохотно, никогда не уставал и ни на что не жаловался. Он молча получал задание от командира, спокойно говорил «есть выполнять» и уходил в ночь. Мне нравятся такие люди, и поэтому я напросился в напарники именно к нему.

- Давай я его отвлеку, - предложил я, понимая, чем я рискую.
Чистильщик подумал над моим предложением, кивнул головой и ещё более тихим шёпотом рассказал про свой план.

   Я полз к указанному месту осторожно и медленно. Мой слух, настроенный услышать звук выстрела в меня, был настолько напряжён, что у меня давно болела голова. Выстрелы были, но не в мою сторону. Это Чистильщик держал в напряжении противника, чтобы тот не мог настроиться на меня.

   Я дополз до убитого противника. Солдат вражеской армии ткнулся лицом в грязь, всё ещё сжимая винтовку. Снайперская винтовка западного производства, на нижней грани приклада несколько глубоких насечек. Очевидно, это удачные выстрелы. Я тихо выругался, перезарядил оружие и тихо постучал пальцем по микрофону: «алё, я на месте».

   Наши выстрелы в определённой последовательности в заранее оговорённые места вынудили вражеского стрелка в панике отступить. Он забыл про все меры предосторожности и, практически не таясь, стал отползать назад, к своим позициям. Оставалось лишь дождаться того момента, когда стрелок покажется настолько, что можно будет стрелять на прямое поражение. Кто сделает этот выстрел, Чистильщик или я, было неизвестно.

   На войне нет времени на размышления и философию. Враг на расстоянии одного выстрела, который может стать роковым для задумавшегося солдата. И поэтому здесь нельзя отвлекаться от действительности. Но я был новичок и не до конца усвоил это правило. И я подумал, что побудило этих мужчин в защитном камуфляже взять оружие в руки и пойти воевать против своих собратьев по вере и национальности. Вот один погиб, другой тоже скоро перестанет дышать. Так за что они жертвуют собой? За деньги, которые никогда не приносят счастья, если стали наградой чьей-то смерти? Ради власти, которую эти солдаты точно не получат? Или у них жажда просто убивать? – Но, вроде, они не похожи на садистов и душевнобольных людей. Так что же толкнуло этих людей надеть вражескую форму, взять оружие в руки и пойти убивать нас?

- Дади, он твой, - голос Чистильщика прервал мои размышления. – Я выстрелю на «десять часов» от сломанного куста, он дёрнется в твою сторону. Не прозевай его движение. На счёт пять начинаем. Раз…

   Потом, вернувшись в часть, я долго и надрывно кашлял. Пальцы сильно дрожали, хотя там, ночью в поле, я не чувствовал никаких отклонений в своём организме. У меня всегда была запоздалая реакция на стресс.

   Чистильщик подошёл, как всегда, незаметно. Сел рядом и пару минут сжимал-разжимал пальцами специальный эспандер. В тот момент он тоже был напряжён, но тогда я не чувствовал это.

- В штабе был, отчёт написал. Три страницы бумаги мелким почерком, - пояснил он, тяжело вздохнув.

   Реагировать на новость не хотелось. Ни сил, ни желания что-то говорить. Было невежливо, но я промолчал.

   Минут через пять мой напарник второй раз нарушил тишину:

– Выразили благодарность. Премию дадут, могут наградить. Хотя ты знаешь, мне это ни к чему.

  Я безэмоционально слушал его, продолжая сжимать пальцы, словно это могло остановить их дрожь. Чистильщик замолчал и вновь принялся тренировать эспандером свои пальцы. Я подумал, что он винит себя за моё психологическое состояние после выстрела, и решил успокоить его.

- Л-ладно, дружище, всё нормально. Врага уничтожили, премию заслужили, благодарность по делу. Всё нормально.

- Н-ничего не нормально, Дади. Н-ничего, - Чистильщик впервые за время нашей совместной службы повысил голос. – Я понимаю, это был твой первый выстрел. Первая смерть. Но это был враг. Он пришёл на нашу землю убивать нас и отнимать нашу землю. И ты имел бесспорное право выстрелить на поражение. Поэтому не нормально так убиваться от гибели врага. Прокричи, разбей костяшки об дерево, но перестань так убиваться. В нормальном понимании ты солдат, но никак не убийца. Да, второй снайпер был юнцом, почти пацан. Но это ничего не меняет. Это был враг, который пришёл на нашу землю убивать тебя и твоих близких. И ещё…

- Всё нормально, Чистильщик, - я несколько раз глубоко вздохнул, но мой голос всё ещё дрожал. – Просто это моя реакция на первый смертельный выстрел, который я совершил.

- Ничего ты не совершил, - ответил мне напарник. – Ты стрелял, но не попал. Попал я. А ты мазила.

   Я посмотрел в его глаза. В них в безумном танце плясали смешинки.