Эталон. Рождение Темного города

Город… тишина и спокойствие? Империя в рамках города. Нельзя войти, нельзя выйти. Здесь не живут. Здесь выживают на темных улочках маленького мира. Люди исчезают, но родственники не трогают память усопших. Слишком велик страх и слишком велика расплата за ошибки предков. Но в Темном Городе почти нет людей. Лишь недочеловеки. Уроды страха.
Империя на перекрестках миров. Некогда процветающая, а теперь погибшая. Великие Боги забросили город, Темный Город, где все, кто не убивает, являются жертвам, лишь за исключением отдельных случаев.
Но все ли было так? За что платят люди?
А мы вернемся прошлое. Узнаем историю. Попытаемся понять.

***

Странно…
Тетрадь, толстая и потрепанная, лежит перед ним. Записи, которые стоят всех богатств мира, находятся здесь, на столе. Ветерок, проползающий в щель от приоткрытого окна, ласково шевелит страницы, исписанные неровным почерком. Только ветер проникает сюда, а солнце не может пробраться сквозь плотно зашторенное окно, не может взглянуть на зарождающееся чудо, и потому, скромно останавливается перед этим неприметным окошком. Лишь блики, как бы насмехаясь, танцуют на карнизе.
Все золото мира…
Люди еще никогда не видели ничего подобного. Кто знает, может восхищение, а может и ужас проснется в сердцах этих жалких людишек. Но нам не дано знать будущего. Нам оно не нужно.
А смогут ли понять?..
Должны!!!
Еще одно дуновение ветра и маленькая, почти растаявшая за ночь от непрерывного горения, свеча тухнет. Сизый дымок, поднявшийся над восковым огрызком, исчезает, подобно вспугнутому духу. Уже утро, но в комнате до сих пор царит вязкий полумрак. Пора уже приниматься за работу. Время не ждет. Пальцы легонько подрагивают, неровное свистящие дыхание вырывается из сухой груди.
Слеза?..
Одна, другая. Скользнули вниз по изуродованным щекам, упали двумя сияющими бриллиантами. Маленькими, хрупкими. Тонкий пергамент вздувается. Чернила медленно расползаются, превращаются в маленьких паучков, уродливые кляксы. Короткий, хриплый вздох. Лист с треском рвется. Пальцы берут перо.
Скрип открываемой двери.

***

Громкий стон роженицы вспорол ночную тишину.
- Тужься, Найя. Старайся! Придет время и ты прославишься. Тужься!
- Господин доктор, вы мешаете нам. Освободите, пожалуйста, помещение. Ваше присутствие здесь не желательно и не обязательно. Я требую…
Жесткий голос прерывает гневную эту тираду.
- Гирна. Ребенок принадлежит мне. Это мой эксперимент, который одобрен королем. Ты ставишь под сомнение решения короля?
Старуха переходит на невнятное бормотание, начинает лебезить.
- Нет, нет, доктор. Извините… я… я не хотела. Извините, это не мое дело.
- Вот именно, не твое.
Хриплый женский стон постепенно превращается в животный вой.
- Доктор?.. Что… вы… говорите… вы сказали… ребенок будет… - Женщина не успевает договорить. Схватки скручивают изможденное потное тело.
Старуха, изрыгая проклятия, бежит за тряпками и тазом. Доктор наклоняется над роженицей, чье лицо раскраснелось, волосы растрепались, а зубы до крови прокусили губу. Очередная схватка, от которой тело женщины выгибается дугой.
- Старайся, Найя, у тебя все получится. – Голос доктора становится резким, в глазах загорается фанатичный огонь.
Еще схватка и крик появившегося ребенка пугает заснувших за окном птиц. Ветер распахивает ставни и несется, объявляя миру о рождении новой души. Лицо новоиспеченной матери на миг расслабляется, но счастливый шепот старухи выводит ее из полудремы.
- У вас девочка. У вас девочка, радуйтесь!
- Дайте мне ребенка. Прошу вас, дайте подержать ее. – Мать протягивает дрожащие руки к кричащей малышке.
Но доктор быстро выхватывает ребенка. Его жесткий голос выносит приговор. И женщине, и ребенку.
- Найя, вынужден буду, в связи со сложившейся ситуацией, забрать девочку у тебя. Ты не сможешь видеться с ней и ухаживать. О ней будут заботиться в моем доме. Деньги можешь забрать утром. Ты выполнила свою роль в эксперименте, и теперь я удалюсь. – Мужчина повернулся к оторопевшим женщинам и направился к выходу из комнаты, в объятия ночной черноты.
За его спиной царила тишина, лишь изредка прерываемая судорожными вздохами женщины, в чьих глазах застыло выражение глубокого отчаяния и безысходности. Внезапно, как будто стряхнув с себя наваждение, она выхватила из рук старухи нож, коим обрезали пуповину, и со звериным, полным ненависти, рыком бросилась на худощавого доктора. Почти достав до его спины длинным, хищно сверкающим лезвием, она вдруг обмякла, упала безвольной куклой к его ногам. Он стоял над ней, одной рукой прижимая к себе затихшую девочку, а в другой держал тонкую, чуть поблескивающую в мерцающем свете немногочисленных свеч, иголку.
- Чудесно, не правда ли? Узнаешь яд иллиской кобры? Тебя парализовало. Чувствуешь, как медленно холодеет в спине. Ты не можешь контролировать конечности. Холод подбирается к сердцу. Наивная, ты думала, что я не предвидел подобный исход? Но я хорошо подготовился. Мне пора… прощай, Найя, спасибо тебе за все.
Но женщина уже ничего не могла ответить. Ее серые глаза медленно стекленели, заволакивались мутной паволокой. Смерть пришла за своей жертвой.
Доктор почти вышел, но внезапно обернулся к обмершим женщинам, в ужасе всхлипывающих из углов.
- А вы, - доктор криво улыбнулся, - вы ничего не видели, если, конечно, не хотите встретиться со мной при других обстоятельствах. Ребенок родился мертвым, а Найя не перенесла родов. Деньги будут утром. Вам все ясно?
- Да, милорд, - прошептали женщины.
В нашем несовершенном мире так легко убить, запугать, скрыть правду. Когда же все это кончится?! Когда мы сможем вздохнуть свободно?! Кто ответит на эти вопросы?..
А мужчина тихо растворился во тьме коридора. Вскоре затихли и звуки его шагов. Свечи же гасли одна за другой, провожая человеческую душу туда, где им, свечам, никогда не оказаться.
Печально.

***

Возможно, это первая зацепка. Город, где наука ушла на множество веков вперед, оставив людей далеко в разрухе и эпохе абсолютной монархии, еще жив и, возможно, даже процветает. Но мы не имеем права судить. Мы лишь зрители в этом невероятном театре жизни. Так давайте наблюдать?

***

- Итак, в этот прекрасный день мы по обычаю собрались, дабы увидеть достижения наших ученых, чьим изобретениям мы, благодарные граждане, очень обязаны в облегчении выполнении многих дел и, естественно, казны. - глашатай произнес традиционную речь и поспешил побыстрей удалиться с глаз скучающей толпы, кою оторвали от выполнения повседневных дел.
Разномастная толпа стояла с искренней скукой. Все мнения сходились к единому: какого черта они здесь тратят время. Маленькие, приспособленные только для выполнения жизненно важных функций, умишки никогда не понимали важности проведения этого мероприятия. Лишь из страха перед королем, выгодно использовавшего новейшие достижения, они собирались на площади раз в пять лет.
Король нетерпеливо взмахнул грязным засаленным платком и на импровизированную сцену спешно выкатился маленький полненький человечек. За ним, блестя лысыми головами, вышли рабочие. Они тащили широкий стол и огромное количество колб и банок.
- Меня зовут Дениций и я очень рад вас всех сердечно попре…
- Переходи к делу. Нечего кота за хвост тянуть, - протянул король, широко зевая.
- Да, да, ваше величество. Так вот, в этих колбах…

***

Она шла по холодным мраморным коридорам отцовского поместья. Бледная и безумно худая, девушка была похожа на всеми забытого призрака, невероятным образом попавшего в мир живых. Девушка шла босиком, не слышно, будто парила над плитами, выстилающими пол. Проплывала мимо множеств комнат.
Длинные, практически белые, волосы легкой паутинкой разметались по плечам. В огромных серых глазах отражалась глубокая тоска. Девушка была воистину прекрасна.
Но девушка не знала об этом. Она никогда не видела себя, поскольку в огромном поместье не было ни одного зеркала. Девушка была полноправной обитательницей этой ледяной громады, но при этом, она была и узницей. Огражденная от всего мира, она никогда не видела никаких других людей кроме отца и кормилицы. В течение шестнадцати лет она являлась безмолвной тенью, обитающей за высоким каменным забором, печальным вздохом ветра, никем и нигде не замеченная в этом громадном мире.
Но ничего этого она не знала. Она была, и мир ничего не мог поделать.
Девушка шла.

***

Небо, еще несколько часов назад прозрачное и чистое, медленно, как бы не спеша, затягивали появившиеся издалека сизые облака. Стояла невероятная духота, как перед грозой. Ветер, некогда слабый и спокойный, поднимал с земли красноватую пыль и бросал в потную толпу. Благородные дамы судорожно обмахивали себя пышными, дорого украшенными, веерами.
- Сколько еще ждать-то осталось. Уже несколько часов сидим и ничего дельного! – визгливо вскричал король.
Он развалился на троне и вытирал уже чистым шелковым платком тройной подбородок. Его жена, королева, с явным интересом разглядывала дворцовую стражу. Все в городе уже давно знали, что королева питает огромную неприязнь к мужу и согревается в жарких объятиях все той же стражи. Но такова придворная жизнь. Королева еще молода и наследника пока не собирается рожать, да и к тому же, кто знает, вдруг кто-нибудь из особо активных придворных «ненароком» уронит в пищу щепотку яда, и вот, короля уже нет.
- Ваше высочество, только трое, причем последним выступает доктор.
- Великолепно, надеюсь, он нас не разочарует.
Толпа не поддержала столь радостное известие. Король вновь схватил платок и вытер лоб. Несколько вельмож повторили этот нелепый жест.
А небо уже покрывалось серыми, будто пленка, тучами. Они неторопливо ползли над взопревшими людьми, а вдали уже слышались грохочущие раскаты грома. Ветер, словно предчувствуя что-то, метался по пустынным улицам города, ища пристанище для своей беснующейся души. Но никто не обращал на это внимания.

***

Но это был особый день. День, когда она выйдет за тяжелую кованую дверь. Счастье затапливало ее одинокую душу, превращало мир в сверкающий множеством граней сапфир.
- Эталон! Где ты бродишь?! Пора собираться.
От этого крика девушка вздрогнула. Кормилица, словно взбешенный бык, пронеслась по широким коридорам и схватила тонкое запястье Эталон своими мясистыми пальцами. Она потащила ее в комнату, где на кровати лежало великолепное шелковое платье. Она скинула свою простую одежду и легко скользнула в объятия струящейся мягкой ткани. Девушка оглядела себя. На теле платье оказалось практически прозрачным. Мерцая и переливаясь на свету, оно привело Эталон в восторг. Но все же она смутилась и посмотрела на посеревшую от зависти кормилицу, чьи необъятные размеры не позволяли носить подобное великолепие.
- Кормилица, как оно на мне смотрится? Все хорошо?
- В самый раз. Ваш отец сам его выбирал. Идемте, а то он вас уже заждался.
Они вместе вышли из комнаты и направились к выходу. Кормилица не произнесла ни слова, но Эталон этого не заметила, слишком сильно была погружена в свои мысли. А зря. У зависти нет преград. Первый урок она не усвоила.
- Девочка моя. Как ты прекрасна. Но я хочу сделать для тебя сюрприз. Надень, пожалуйста, это. - Отец протянул ей широкую повязку и легкие, почти невесомые сандалии. На его обезображенном лице расплылась широкая улыбка. – Кормилица, помоги ей.
Женщина с видом полной готовности схватила повязку и изо всех сил стянула ее на глазах. Ремешки сандалий защеми ее кожу. Но Эталон стиснула зубы и улыбнулась.
Отец мягко взял ее руку и повел на встречу миру. Протяжный тоскливый скрип двери известил город о ней. Ветер толкнул ее в лицо, не пуская, спасая от неизвестной опасности. Но тщетно. Она вошла в этот мир с улыбкой, и ничего теперь не могло ее остановить.
Несколько мгновений спустя она почувствовала терпкий запах конского пота, услышала громкий рев толпы где-то поблизости. Отец взял ее на руки и, пронеся немного, усадил на что-то холодное, а после, глухая тишина, словно она провалилась в бездну, и пустота, холодная и, в тоже время, мягкая, как парное молоко. Четыре ледяных стены.
- Дитя мое. Пусть повязка пока побудет у тебя на глазах. Снимешь, когда я тебе скажу.
Голос отца был искаженный, противный. Непривыкшая к грубости, Эталон испугалась.
А повозка все неслась дальше с той, чья судьба была известна лишь ветру.

***

Разгадка близка. Терпение и только терпение.
Город стоит на перекрестках времени, чьи дороги тысячами проходят через него. А может это не правда? Лишь чьи-то глупые домыслы рожденные страхом? Но нам не узнать. Он не существует, он есть во всех мирах, чьи дороги проходят через него. Но его нет и в этих мирах. Это лишь отражение, и не многие знают о его существовании. Теперь город стал Темным Городом, и его история еще подернута пеленой загадки, но одно можно сказать точно: Темный Город лучше всего умеет убивать, больше всего он любит играть с людьми.
Темный Город, страшный город…
Терпение, друзья, терпение.

***

- А теперь подошло время выступления последнего участника и претендента на звание приза в этой пятилетке за лучшее научное открытие, - произнес глашатай и в его голосе были необычные нотки радости. Дворянство встрепенулось, словно разжиревший кот при виде миске валерьянки. Толпа, уставшая стоять, заинтересованно загудела.
Небо чернело. Ветер бесновался, срывая шляпы и унося платки. И вот. Первые раскаты грома прогремели уже над притихшим городом. Шла буря.
Несколько рабочих вынесли на помост стеклянный покрытый темной тканью куб. Люди могли лишь догадываться о его содержимом. Следом вышел доктор. Некоторые особо впечатлительные вздрогнули при виде этого жуткого обезображенного лица. Но в целом люди уже давно привыкли, так как доктор являлся высокочтимым лицом.
- Сегодняшний день, дорогие дамы и господа, запомнится вам на долгое время. В течение многих лет я проводил уникальный эксперимент, в ходе которого добился потрясающего успеха. Я смог создать искусственного человека. Да, да, господа. Этот человек полностью идеален физически и имеет высокий уровень умственного развития. Этот человек станет нашим билетом в счастливое будущее. Станет эталоном красоты, правда, после некоторых изменений. Смотрите!
Его голос был хрипловат и бархатист, и завораживал людей своей неведомой красотой, в глазах горел фанатичный огонь. Последнее слово слилось с чудовищным раскатом грома и с черных небес упали первые капли дождя. Они падали, взметая пыль, от чего в воздухе стоял сухой запах земли.
Ткань упала на землю под единый вздох ужаса огромной толпы. По лицам людей текла вода, но взгляды всех были прикованы к кубу. Из-за дождевых струй, стекающих по стеклянным стенкам, девушка в кубе была чуть размыта, но это не мешало всем ее рассмотреть.
Девушка была прекрасна, но болезненно худа. Косточки сильно выпирали из-под практически белой кожи на лодыжках и запястьях. У нее были длинные светлые волосы, тонкие губы и большие, глубокие, серые, словно хмурое небо, глаза, которые, казалось, хотели увидеть всех разом, аккуратные брови и маленький изящный носик. Тонкое шелковое платье открывало ее идеальную, словно литую, фигуру и подчеркивало длинные красивые ноги, завораживающие дух мужчин. Она была божественна.
Гроза не унималась. Молнии, длинные и разветвленные, сверкали, на несколько мгновений вытягивая пустые улицы города из таинственного полумрака, и исчезали, оставив его на растерзание усиливающемуся дождю, бьющему по всему встречному косыми струями воду.
Доктор стоял рядом со своим творением, детищем, заботливо выращенное им из сорняка в прекрасный розовый куст, и любовался. Он смотрел на людей с улыбкой превосходства. Теперь он будет вознесен до небес, его имя будут произносить с шепотом, боясь оскорбить неправильной интонацией, потомки вечно будут помнить его имя. Он улыбался…

***

О-о-о!.. Глупец! Оглянись, забудь хоть на секунду гордыню, открой глаза и взгляни на мир обновленным заново рожденным! Зачем ты гневишь Богов?! Зло может порождать лишь большее зло! Ветер помнит его, хранит дыхание умирающей на твоих глазах, доктор, матери. Оглянись! И ты увидишь, как жутко ты заблуждаешься, лелея надежды, которым не сбыться! Оглянись…

***

Женщины, чьи некогда прекрасные тела были навечно уничтожены постоянными родами и непосильной работой, с завистью и ненавистью смотрели на хрупкую девушку. В глазах горели недобрые огоньки настоящей черной злобы. Заглянув к ним в душу, мы бы не увидели ничего, кроме тошнотворной пустоты, которая не предвещала ничего хорошего. Женщины никогда не смогут принять девушку. В их сердцах зарождались первые побеги недоверия к миру, который одаривает одних и втаптывает в песок других. Они не смогут принять ту, чья жизнь уже стоит огромных денег, что у нее уже все есть и не надо работать. Никогда! Не! Примут!
Мужчины смотрели на девушку, как на духа из тайных и самых сокровенных мечтаний. С вожделением, которое, казалось, давно уже было похоронено под повседневной рутиной.
Внезапно произошло то, чего не мог никто предвидеть…
Из притихшей толпы полетел на встречу со стеклом серый, блестящий от воды, камень. С протяжным, будто стоном, свистом он с мягким глухим стуком ударился о прозрачные, словно хрустальные, стенки. Стекло выдержало, но на нем появилась сияющая белизной вмятина, и теперь люди смотрели, как чуть заметные трещины длинными стрелочками разбегались во все стороны.
Это было лишь начало…
Целый град камней обрушился на куб и по всей площади разлился тоскливый перезвон бьющегося стекла, а вслед и протяжный крик внеземного страха, принадлежащий насмерть перепуганной Эталон. Обезумевшие люди все поглощающей волной хлынули на помост, разнося его в клочья. Каждый пытался ударить скорчившуюся на раскисшей земле девушку.
Но в какой-то момент гул разгоряченной толпы был полностью заглушен чудовищным криком невероятной боли, ужаса, отчаяния и безысходности. Все повернули головы. Этот крик принадлежал доктору. Он стоял на коленях и кричал.
- Казнить его!!! – взвыл король, брызжа слюной.
Толпа бросила надоевшую игрушку и, подхватив доктора, потащила его на казнь…
Глупец, слишком ты опередил свое время. Слишком рано все это произошло. Люди еще не готовы. Они не могут понять…

***

Наконец голос отца позволил снять повязку. Она оказалась в замкнутом, абсолютно темном пространстве. Она чувствовала глубокое одиночество и страх. Мрак рождал ужас, а ужас рождал в душе сомнения. Ей казалось, что ее бросили в этом огромном неприветливом мире. От безысходности хотелось плакать.
Внезапно все кончилось. В глаза ударил яркий свет, и от неожиданности она зажмурилась. Когда зрение привыкло, она поняла, что видит много-много людей. Ими была заполнена вся площадь. Люди! Такие же, как она!
В этот момент она увидела, что они очень разные. Со смуглой кожей, грязные и растрепанные. Она с интересом рассматривала женщин, чьи лица были бесформенные, словно оплавившиеся восковые маски. В их глазах было странное выражение изможденности. Они напоминали догорающие, вот-вот готовые потухнуть, свечи. Мужчины все были одинаковы. Одинаковые бессмысленные выражения лиц, вздутые мышцы, драная одежда и мозолистые руки. Исключение составляли лишь ряд людей стоящих прямо перед ней. Лица женщин дышали свежестью, а мужчины выражали странную таинственную красоту и… трусость.
Буквально в нескольких метрах перед ней сидел необъятных размеров мужчина с толстыми дрожащими губами и в очень богатых одеждах. Он пристально рассматривал ее практически неприкрытое тело. Но Эталон не стыдилась и не смущалась. Она не знала, что это такое. Она осторожно посмотрела на отца, но он даже не обращал на нее внимания. Победная улыбка замерла на его губах. Девушка попробовала повторить ее, но, в следующий момент ее глаза расширились от ужаса. Она увидела, как из толпы прямо ей в лицо понесся огромный камень. В ужасе, она закрыла ладонями лицо. Ее дыхание замерло и лишь слышались тяжелые удары сердца, молотом отдающихся в ушах. В следующий момент куб вздрогнул от удара и перед лицом ее возникла глубокая вмятина с целой паутиной трещин. Она почувствовала, как ей на грудь брызнули мельчайшие осколки стекла. Эталон слышала легкий перезвон, с которым трескалось стекло.
Она вновь попробовала улыбнуться, но на свидание с кубом уже неслись десятки камней. Куб испустил тяжелый вздох и … рассыпался на тысячи кусочков, превратился в груду битого стекла. Все новые и новые камни летели к ее незащищенному телу, падали к обнаженным ногам. Сквозь пелену ужаса она услышала жуткий крик, от которого кровь стыла в жилах и кожа покрылась мурашками. Эталон поняла, что это ее крик. Один из камней, достиг ее тела, и мир разорвался от боли. Она почувствовала, как горячая кровь стекает по ее телу. Почувствовав кровь, толпа ринулась к ней, сметая деревянные доски перед собой.
Целый поток боли обрушился на нее. Боль была повсюду. Эталон все глубже погружалась в нее, захлебывалась, тонула. Боль пронзала все тело. Люди добрались до нее, и теперь каждый хотел ударить скорчившуюся в раскисшей земле, среди битого стекла и досок, Эталон. Она плакала, пытаясь закрыть лицо от озверевшей толпы. Через некоторое время она услышала, как глухим треском сломались ребра. На несколько мгновений она потеряла сознание. Сквозь боль ей послышались слова короля:
- Оставьте эту уродину! Схватить доктора!
Крик полный животного ужаса взмыл над гулом толпы. Люди замерли, зажимая уши и, вдруг отхлынули от девушки, оставляя избитое тело девушки. Толпа нашла новую игрушку и теперь уносила доктора с площади на казнь.
А тучи разошлись, обнажая девственную синеву небес. Мутные облака расползались по своим конурам. Солнце осветило грязную площадь и ту, у которой не осталось даже жизни. Она капля за каплей утекала из многочисленных ран. Лишь ветер пытался ее утешить, приласкать, убаюкать.
Эталон лежала в грязи и тихонько плакала. Некогда прекрасное лицо превратилось в кровавое месиво. Девушке удалось спасти лишь глаза. От платья не осталось даже лохмотьев. Ноги, руки и ребра - все было переломано. Острые концы ребер торчали из груди, дыхание со свистом выходило из порванных легких. Эталон почувствовала чье-то присутствие и с трудом подняла голову. Над ней стояла королева. Ее прекрасное лицо исказилось, и она плюнула в Эталон.
- Получай, мразь. Ты это заслужила.
А из глубин города послышался рев толпы. Казнь свершилась. Королева исчезла и теперь Эталон осталась одна.
Солнце коснулось ее косым лучом. Только ее. Эталон с трудом села и посмотрела на золотой свет, льющийся с небес.
На этот раз она смогла улыбнуться и… засмеяться. Но это был жуткий смех, клокочущий, от медленно заполняющей легкие кровью. Она смеялась до тех пор, пока силы не оставили ее и она не упала на землю от кровавого кашля. Из этой жизни она уходила счастливая, с невероятной любовью к этому миру, миру, но не людям. В последний миг ее глаза вспыхнули и погасли. А на лице застыла улыбка…
Теперь спать… в смерти кроется спасение для измученной души…

***

В этот вечер в городе бушевала буря. Ветер врывался в дома, словно искал что-то, срывал двери и разбивал стекла, взметал бумагу и уходил. В этот вечер люди забивались в самые темные углы и прижимали к себе детей. В их сердцах навечно поселился ужас от содеянного днем. Но этим вечером ветер нашел то, что искал.
В шикарном доме доктора стоял грохот. Кормилица забилась в подвал, но ветер захлопнул дверь. Многие слышали ее крики, но не кто не решался прийти. Всю ночь ветер метался по дому до тех пор, пока не нашел искомое. Наконец, сильный порыв скинул с высокой стопки книг потрепанную тетрадь. Она тяжело, словно раненная птица, упала в еще тлеющие угли камина. Тихое шипение, а потом огонь вспыхнул, в считанные секунды, поглощая хрупкие страницы. Ветер в последний раз пронесся по комнате и… исчез, растворился в ночной тишине.
Лишь несколько страниц еще не пали жертвами ненасытного огня:
«Я не знаю, чем обернется для меня предстоящий день, но лишь знаю, что наконец отплачу за себя. - Лист медленно темнеет. Слова почти не различимы. – …В тот день учитель рано пришел ко мне. Я удивился, но не задавал лишних вопросов. Он принес мне вещь именуемою зеркалом. Я никогда не видел ничего подобного и с интересом стал разглядывать себя, свое лицо, и с удивлением обнаружил, что мое лицо гораздо белее, чем лица подневольных дворовых мальчишек, ясные глаза, прямой нос… - Край страницы ярко вспыхнул и исчез в пасти огня. - …Внезапно он плеснул мне в лицо бесцветной жидкостью. Позже я узнал, что это была чуть разбавленная кислота, чтобы не убить меня. Кислота разъедала мне лицо. Кожа лохмотьями падала на пол. Все остальное я не помню. После, когда я с помощью учителя оправился от кислоты, он снова дал мне зеркало. От ужаса я не смог произнести ни слова. На меня из зеркала глядел безликий урод. – Очередной лист вспыхивает, оставляя после себя лишь черный пепел. – Много лет, во время занятий, учитель постоянно внушал, что это для моего же блага, что люди еще не готовы к этому, что они слишком грубы и невежественные. Наконец, когда я узнал все, что знал учитель, я убил его, уничтожил, списав все на несчастный случай в лаборатории. Мой учитель имел глупость не прятать свои записи относительно проекта о создании человека искусственно, и я, первый такой человек, создал новую жизнь! Девочка родилась очень красивой. Спокойная и добрая, она живое доказательство моего успеха. Что ж, сегодня тот день, когда, наконец, я постигну минуты триумфа. Я покажу всем мою девочку и навечно войду в историю! Меня начнут уважать и боготворить! Но, к сожалению, я не так хорошо зная людей, так как долго жил в одиночестве с моей девочкой. В любом случае, Эталон, прости меня за все…
Август Безликий».

***

Вот я и рассказала историю города, в последствии названного Темным.
Я так не смогла и никогда не смогу простить отца и тех, кто предал меня этому существованию. Но я по-прежнему люблю сам мир, его солнце, облака, а главное – ветер, который я никогда не забуду. Но я вряд ли вновь встречусь с ним. После смерти я не исчезла. Я зависла между городом и пустотой. Я не живая, но и не мертвая. Я просто существую безмолвной тенью.
Я не думала, что ненависть к людям была настолько сильна, что весь город вырвало из его временного промежутка. Теперь он стоит на перекрестке миров, впитывая все из дорог, проходящих сквозь него. Страшные твари появились на улицах города, но я ничего теперь не могу изменить. Люди обречены на страдания, а я лишь наблюдатель. Я смотрю на гибель города.
Но никогда не прощу того, что он сделал со мной…