Самый трагичный герой

Навряд ли в литературе был какой-нибудь еще такой же трагичный герой, как я. В это сложно поверить, но только представьте себе одинокого, всеми покинутого персонажа, который не в состоянии сделать ни шагу. Вынужденный вечно стоять на одном месте в ожидании решающего часа, когда кому-то из героев понадобится раскрыть правду. Нет, Отелло, ты не так уж и трагичен. Нет, Анна Каренина, даже в твоей жизни было больше счастья.

Вы мне еще не верите? Закройте глаза и вообразите, насколько только хватит фантазии: целыми днями ты стоишь в одинокой комнате, набитый важнейшими документами, которые в нужный момент решат судьбу героев. Детально описанный автором, ты наделен не просто бежевой обшивкой и изыскано вырезанной из самой редкой породы дерева спинкой, но и разумом. Один ты. В этой проклятой комнате нет больше ни одного предмета, кто был бы нужен сюжету книги. Поэтому никто из них больше не разговаривает, не думает, не страдает, как я.

Но быть может, я ошибаюсь. Может, этот мельком упомянутый автором дубовый стол с изысканными резными ножками тоже разумен. Или портьеры цвета нежной голубой волны. Может, они пытаются до меня докричаться, но я не в состоянии им ответить? А красный персидский ковер, картина знатной средневековой женщины, тарелки в серванте, небольшой белый диван в углу у камина? Не пытаются ли они до меня достучаться и не проклинают ли мое жестокое молчание?

Да, я всего лишь один из стульев в столовой главных героев, и именно мне предстоит принять на себя удар в кульминации сюжета. Мои братья и сестры в безмолвии наблюдают за этим раз за разом. Я вдруг представил себе, что бы чувствовал на их месте? Никто из нас ведь даже не может помочь. Наш удел — наблюдать и ждать окончания.

А вот и герои. Проносятся как вихрь — главная героиня, женщина, лет тридцати пяти, статная и высокая, с короткой прической по последней моде. Она задыхается от быстрого бега и мгновенно захлопывает за собой дверь, запирает ее на ключ и подпирает одним из моих братьев. Нож в руках судорожно дрожит. Она так и не решилась пустить его в ход. Вернее, не решилась использовать на своем муже. Но вот в поле зрения попадаю я — и женщина несется, падает на колени и принимается рвать обивку сиденья.

— Единственный стул с кривой спинкой! — Судорожно плачет она, сжимая в руках завещание деда. Вокруг поиска этого несчастного клочка бумаги и строился роман. Спрятанный во мне, он, тем не менее, оставался глух и нем, как и прочие бездушные в обыденном мире предметы.

Моя же душа каждый раз трепещет и дрожит вместе с героиней. Хотя она же и повинна в моих страшны ранах, кои, впрочем, я не ощущал. Но теперь мое существование все скорее подвергается опасности. Это страшит меня почти также, как и бедную женщину.

Дверь с грохотом отворяется, отрывая красивую резную птичку на спинке моего брата. Он отлетает, но его повреждения не такие серьезные по сравнению с моими. И все же всегда в этот момент что-то внутри меня замирает. Будто бы я… боюсь за него? 

Мужчина в ярости наступает на женщину, пока она обходит его с другой стороны стола. Они ругаются, оскорбляют друг друга почем зря. Наконец, он оказывается возле меня, а женщина с другой стороны стола — возле двери. Несколько секунд они прожигают друг друга взглядами. Все в нем горит от ярости. Она же трясется от ужаса.

Мгновение — он подхватывает меня, кидает в нее, но женщина вовремя успевает сбежать. Он бросается за ней, но я знаю, что скоро услышу его падение с лестницы. Он повредит ногу и так и не догонит ее.

Меня же медленно поглощает огонь. Игривые язычки пламени всего лишь красочно уносят меня из повествования. Через мою древесину, как по мосту, они проникают сначала на паркетный пол, затем к изящному столу и моим братьям. Я вновь вынужден наблюдать, как все, что окружало меня доселе, сгорает и исчезает со страниц романа на веки.

Мне неизвестна концовка романа. Никто не может мне ее поведать. И увидеть ее самому мне не дано. И все же, надеюсь, она будет счастливая.

Но я вновь вернусь. Стоит тебе открыть роман, как я вновь окажусь в привычном месте во главе стола. Изредка, если только портьеры не будут задернуты, буду наблюдать за открывающейся из-за окна погодой. И буду молча наблюдать, как вокруг проходят наполненные приключениями дни и ночи моих героев. Как иногда они будут ужинать в этой столовой, выходящей на запад, а не в более светлой и уютной восточной. Как постепенно им будет открываться известная мне от начала и до конца тайна. Все начнется заново, мне-то уж можно поверить. 

Ведь я важная часть истории. Ключ к разгадке большой тайны. И самый обыкновенный стул.