Вчерашнее завтра. Часть 1. Эпизод тридцать пятый

  - После гибели родителей опеку над нами взяла тётушка Элизабет, отцова старшая сестра. Рано овдовев, она больше не заводила семью, и детей у неё, к сожалению, не было. Вот она то и воспитала нас с братом и дала нам всё, чего не успели нам дать отец и мама. Она очень любила нас, баловала, исполняла любые наши желания. Видимо, природная материнская нежность, нерастраченная ею за молодые годы без остатка досталась нам с Эрнстом. Жаль, что её уже нет с нами! Она была необыкновенным человеком!- голос у Германа дрогнул, юноша внезапно замолчал, на глазах его заблестели слёзы.

  При виде этих ничем не прикрытых, оголённых, искренних чувств, Руэ по-отцовски захотелось обнять молодого человека. С трудом сдержав себя, профессор психологии лишь дружески похлопал парня по плечу, сухо сказав:

  - Да, ты прав, такие люди- большая редкость.

  - Передо мной сейчас стоит её лицо,- продолжал Герман,- наполненные светом, добрые глаза и мягкая улыбка. Сколько раз она спасала меня ночами от кошмарных снов, брала на руки и вытирала на моих щеках слёзы. После смерти мамы и отца я долго искал их во сне, не находя их там, просыпаясь постоянно плакал. Но всякий раз она оказывалась рядом. Даже отчитывая нас с братом за какие-нибудь шалости и непослушание, она никогда не повышала голос, она скорее не ругала нас, а терпеливо объясняла, что так поступать нельзя. Она была нашим ангелом хранителем, нашим защитником от ударов безжалостной судьбы. Когда тётушка Элизабет ушла навсегда, для нас с Эрнстом это была уже вторая по счёту огромнейшая потеря! Что-то я совсем раскис! - Герман смахнул с ресниц набежавшую слезу и, вымучив на лице улыбку, поднял глаза на внимательно следившего за ним Руэ.

  - Да, воспоминания нас иногда уносят в такие далекие дали, что испытанные когда-то эмоции возвращаются вновь и наваливаются на нас со страшной силой. Тебе не стоит стесняться своих слёз, Герман, сейчас они очень даже уместны!

  Крепко взяв юношу за плечи, доктор открыто посмотрел ему в глаза. В этом взгляде Райлих младший почувствовал нечто человеческое, дружелюбное. Как будто Руэ открылся ему с другой, противоположной, до сегодняшнего дня неведомой стороны.

  Шурша опавшей листвой, они пошли дальше, прогуливаясь по лесу, вблизи коттеджа. Начавшийся ноябрь, к сожалению, погодой не радовал. День был пасмурный, сыроватый, но тихий. Ходившие по небу с утра свинцово-синие тучи, к обеду превратились в непроницаемую серую вату, которая заволокла весь небосвод. В густом, холодном воздухе пахало прелой землей. Оголившиеся ветви сделали даль более зримой.
  За последний месяц такие прогулки и разговоры стали обычным делом. Как правило это происходило во время передышки между чередой интенсивных опытов. Руэ тем самым давал Герману возможность хоть как-то, худо бедно восстановить силы. Он чувствовал, что юноша доверяет ему в отличие от Хайнера, поэтому старался сделать хотя бы не надолго психологическую разрядку, хоть немного отвлечь разговорами о прошлом от ежедневного угнетающего морального давления. К тому же эти расспросы помогали Руэ узнать Германа, как личность, с профессиональной точки зрения составить для себя его психологический портрет. Этого требовал протокол эксперимента.
                * * *

  Внутренний облик дома Руэ постоянно напоминал Герману их родительский особняк. А сегодняшняя очередная беседа с доктором очень сильно всколыхнула его память, из глубин которой стали всплывать давние, яркие ещё детские воспоминания.

  Их отец - Георг Райлих, имевший на четверть в своих жилах итальянскую кровь, был очень темпераментным, активным, жизнерадостным человеком. Его бабушка по материнской линии родилась и выросла на Сицилии, позже судьба занесла её в Германию, где она вышла замуж за истинного арийца, но сицилийские корни постоянно давали о себе знать. Такой же живой характер от отца унаследовал и Герман.

  Уютный, гостеприимный дом Райлихов всегда был открыт для друзей и родни. В те дни, когда принимали гостей, с самого утра на кухне царил переполох, готовилась масса вкусных вещей: блюда из мяса, сладости, выпечка. По всему дому разносились будоражившие желудок ароматы.

  Ожидание встречи с близкими людьми с восходом солнца, а то и накануне вечером вызывало радостное возбуждение. Будучи тогда ещё совсем ребенком, наверное, благодаря эмоциональной памяти, Герман до сих пор прекрасно помнил ту замечательную и удивительную атмосферу доброжелательности, когда родственники или друзья съезжались к ним на пару дней. В это время звучали  шутки на какие-то сокровенные, семейные темы, и дом, наполняясь смехом и разговорами, как будто оживал.

  В теплое время года столы выносились на лужайку перед коттеджем, в прохладное-на террасу. Тут же опустошался винный погреб, из подвала доставались принадлежности для приготовления барбекю. Можно было вдоволь набегаться и наиграться с двоюродными братьями и сёстрами или с детьми родительских друзей, которые уже стали близкими товарищами.

  Это общение, как оказалось позже, было одной из составляющих простого человеческого счастья. Только тогда в детстве, из-за наивности восприятия Герман просто наслаждался каждой минутой, не отдавая ни в чём себе отчёта, а сейчас оставалось лишь настольгировать по тем добрым, согревающим душу, безвозвратно ушедшим мгновениям: когда ты под чутким руководством отца, и конечно же, больше с его помощью готовил скворчащие стейки на гриле. В азарте игры без устали прыгал за летящим прямо на твою ракетку воланом, и под всеобщие аплодисменты наслаждался победой в конце бадминтонного турнира.Под  сенью уже ночного неба, задрав голову и сидя на качелях в саду с такими же как ты детьми, считал каждую звезду, сорвавшуюся из-под черного небесного купола; набегавшись в догонялки, взахлёб пил  прохладный компот из черной смородины, яблок и вишни; и взявшись для душевной поддержи за мамину руку, горько плакал, торопливо вытирая ладошкой глаза, когда наступала пора провожать уезжающих гостей.