О сорокоусте

                Сегодня мы поговорим об одной из треб (частном богослужении) весьма популярной в церковном быту. Вряд ли найдется хотя бы один верующий не заказывавший сорокоуст. В общепринятом понимании это  — особое молитвенное поминовение, совершаемое в течение 40 литургий. Во время него священник на проскомидии вынимает частицу из просфоры с произнесением имени человека, а в конце литургии погружает эту частицу в Чашу с Кровью Христовой с молитвой. Сорокоуст, как принято считать в нашей Церкви, совершается за живых и усопших, и является службой особого поминовения и испрашивание благодати Божьей для православного, имя которого поминается на просфоре. Честно говоря, и я так думал до недавнего времени, но потом узнал, что сильно ошибался. Парадокс заключается в том, что совершенно неизвестно, когда сорокоуст появился в Русской Церкви, потому что в Греческой его просто нет, а Православие мы, как известно, приняли из Византии. Первую попытку пролить свет на это чисто русское явление церковной жизни предпринял ординарный академик Императорской академии наук по отделению русского языка и словесности (1903). Автор ряда фундаментальных исследований по истории Русской Церкви Е.Е. Голубинский (1834-1912). Он не без оснований считается сторонником позитивизма, то есть философского учения XIX в., выработанного на основе идей Э. Канта, о преобладании рационального познания над духовным, в котором вера уступает место разуму. Нужно заметить, что, известный нам современник Голубинского профессор  С.И. Смирнов, весьма скептически относился и к научным трудам Голубинского, как церковного историка, и к его позитивизму. Так вот, наш ординарный академик считал, что: «В древней Руси в больших городах приходы делились на так называемые "сороки" – наши благочиннические округа. В каждом таком сороке было сорок церквей, считая все придельные, которые все имели свои особые причты, "придельных попов". В таком сороке сразу в один день можно было совершить весь сорокоуст, все сорок литургий, отслужив их во всех церквах данного сорока». По его замечанию "сорокоуст собственно значит служба в сорока церквах в день поминовения". Правда никаких доказательств этому Голубинский не приводит. Вывод, более чем сомнительный, поскольку выходит, что если в благочинии не 40, а 39 церквей, пусть и предельных (каждый предел считается как одна церковь), то сорокоуст в одном благочинии уже невозможен. К тому же нет никаких исторических сведений о том, что вся древняя Русская Церковь была поделена на благочиния исключительно с сорока церквями. Это, скорее, предположение академика, а не исторический факт. Согласно Голубинскому, для исполнения сорокоуста следовало подать записки на поминовение в сорока храмах. Я пытаюсь представить такое в наши дни и моей фантазии явно не хватает. Сегодня эта служба заказывается в одной церкви и далеко не факт, что она совершается именно на сорока литургиях. Чаще всего дело ограничивается вычитыванием имен алтарником, пока священник занят проскомидией. Иначе говоря,  мало в каком приходе за поминаемого на сорокоусте вынимается частичка из просфоры.  А если храм большой или кафедральный, или монастырский, то о проскомидии на сорокоуст можно забыть. Там просто нет времени для этого.  С местом сорокоуста мы разобрались, а вот как быть с его назначением? И тут открываются весьма интересные и даже пугающие факты церковной истории. Разбирая наследие попа Кирика (XII в.) и его Вопрошаний (см. «Об истории  епитимии и ее значении»), профессор МДА Смирнов приходит к интересному выводу. Кирик, допускавший замену епитимии заказными литургиями, руководствовался сведениями из истории Восточной церкви V-VII вв. В обычаях того времени было совершать поминальные службы на третий, седьмой и сороковой день по преставлении. Третий и седьмой день я разбирать не буду, а скажу лишь о сороковом, поскольку именно с ним связано историческое название «сорокоуст». В этот день определяется судьба души вплоть до Страшного Суда: спасение или осуждение. Поэтому служба сорокового дня считалась особенно важной для участи почившего.   
                Таким образом, онтологически,  сорокоуст связан не с количеством церквей в русском благочинии, а с поминовением души усопшего. Это важно запомнить. Однако и тут лукавый извратил благое во злое. Некоторые «благочестивые» не от ума христиане, особенно из состоятельных сословий, решили, что к смерти лучше подготовиться заранее, то есть при жизни, и стали заказывать заупокойные службы третьего, седьмого и сорокового дней в сорока церквях, будучи еще в здравом уме и памяти, а зачастую и в полном здравии. Такое вот «православное язычество» возникло в древней Восточной Церкви. Против сего безумия вооружился сначала Карфагенский Собор (393-419), а затем и наша Кормчая (Пидалион). Вот, что мы узнаем из исследований уважаемого профессора. Оно весьма поучительно: «В примечании к 120 канону Карфагенского собора (130 по нашей кормчей) в Пидалионе  (изд. 1841 г., стр. 314) сделано разъяснение в таком смысле, что слова канона очень удобно подходят к тем богохульным и неразумным людям, которые, будучи живы, устраивают поминовение себя как мертвых. О сорокоусте по живых есть рассказ в Житии преп. Феодосия Киновиарха (ум.529), которое составлено его учеником Феодором, епископом Петры Аравийской (536 г.) . Желая внушить ученикам своим непрестанное памятование о смерти, преп. Феодосий велел вырыть могилу. Когда она была готова, подвижник сказал ученикам: "вот могла, кто из вас желает обновить ее?". Такое желание и высказал пресвитер Василий, первенствовавший среди учеников Феодосия: "благослови меня, отче, и я буду обновителем могилы". Преподобный, подав ему через благословение просимое, приказал, как это обычно при кончине отцов, духовно справлять по нем третий день, и седьмой, и сороковой. По окончании 40 дней Василий безболезненно скончался. (Житие преп. Феодосия Киновиарха в пер. Помяловского, Палестинский Патерик, 8 в., 16-17)». Однако новшество о справлении сорокоуста по живым, неизвестно с какого времени, прочно вошло в быт древней Русской Церкви, а затем успешно обосновалось и в нашей современной. И причина заключается в том, что: «поддержали его "чревоугодники попы", "невежды", "сребролюбцы", то есть духовники, доля которых сорокоусты были доходной статьей», – продолжает С.И. Смирнов. В одном из древнейших памятников церковной письменности, приведенных русским канонистом, литургистом и церковным историком, ординарным профессором Новороссийского и Московского университетов, автором многочисленных трудов по православному богословию и богослужению А.И. Алмазовым (1859-1920) говорится: «ни послушайте таковых невежъ попов повелениа…таковии повелевают чревоядцы, и пияницы, и сребролюбцы, закону Божию противцы и аще бы Богу угождали, то сего бы не велели творити окаяннаго лукаваго поминания». Он же приводит и такие слова из покаянной молитвы древнерусского священника: «согреших, господине отче, емля задушие за живых и за мертвых».
                Изучая это чуждое Церкви явление, С.И. Смирнов замечает, что: «Собираясь в лучший мир, человек при жизни старается покончить всякие счеты с землей и обеспечить себе вечную память. Он заказывает сорокоуст, записывается в синодик за упокой и требует немедленно поминать себя, править третий, девятый и сороковой день». Примечательна реакция на это со стороны святителя Нифонта, к которому Кирик обратился со вопросом о сорокоусте по живым в 1136 году. Будучи опытным пастырем, понимавшим, что сие не исправить в русском человеке, владыка Нифонт старается обратить невежество во благо, и, он, как пишет С. Смирнов,  отвечает Кирику в том смысле, что нельзя отказать человеку приносить сорокоуст при жизни ради "спасения хотяче души своей", но при этом святитель делает важное уточнение. Принимая сорокоуст, духовник должен поучать верующего словами: «брат, если бы ты не грешил! Смотри, мертвец не грешит!». Другими словами, принимая сорокоуст за живых, поп должен наставлять человека о часе смертном и предостерегать, чтобы он сторонился греха как покойник, который грешить не может. То есть и сорокоусте о живых присутствует напоминание о смерти как тризне сорокового дня. Если так подходить  к сорокоусту, то становится понятно, что подавать сорокоуст о здравии можно только лично, уподобляя себя мертвому, который грешить не может. Но если кто-то заказывает поминовение за другого, то он, против воли последнего, записывает бедолагу в  покойники, о чем несчастный может и не догадываться. По нему поется сорокоуст, как о покойнике, а он пьет, развратничает и о смерти вовсе  не помышляет. В результате суду подлежат оба: заказавший требу и тот, о спасении души которого молится Церковь. Причем, неважно, что священник на сорокоусте о здравии вынимает частичку как за живого, потому что ключевое слово «сорок», то есть поминовение усопшего на сороковой день. Тут и с семантической, и с этимологической точек зрения возникает несуразица. Сороковой день тризны понятен – душа предстоит на суде Христовом, с трепетом ожидая своей участи и за нее ходатайствует Церковь. А какой трепет у живого, который может и не знать о сорокоусте по себе? И потом: почему о здравии нужно петь сорок литургий, а не 39 или 41? И с какого момента эти дни исчислять? С момента подачи записки? А после сорока служб, что будет?  А если в течении сорокоуста о здравии раб Божий преставиться, тогда что? В одной Церкви будут молиться о здравии, а в другой отпевать покойника? Кстати, именно поэтому до совсем недавнего времени, записки о здравии на длительный срок в Греческой церкви не принимали. Но, мы, русские, как всегда идем своим путем! В общем, вопросы есть, а ответов нету.
                Печально известный своей безграмотностью портал «Азбука веры» пытается оправдать сорокоуст о живых следующим: «Число сорок – знаменательное, часто встречающееся в Священном Писании. Иудейский народ скитался в пустыне сорок лет, пророк Моисей постился сорок дней, Спаситель после Своего Крещения провел в пустыне сорок дней, а после Своего Воскресения в продолжение сорока дней учил Апостолов тайнам Царства Божьего». Что, примечательно этот портал чуть ниже в объяснении сорокоуста тиражирует заблуждение Голубинского о сорока церквях. Ну, начнем комментарии с богословского невежества авторов сего ресурса. Никакого «иудейского народа» в пустыне с Моисеем и в помине не было, а был только Израиль. Иудейский народ появился в месте с Иудеей только после смерти Соломона, сына Давида лет через 500 после исхода из Египта. Это, во-первых, а во-вторых, надо обладать бурной фантазией, чтобы пост, как время скорби и ограничений, увязывать с молением о здравии ближнего, то есть с пожеланием ему благоденствия; а ограничения в пище и плотских потребностях считать молитвой о здравии? Все эти нелепицы, рождены из-за желания хоть как-то объяснить, почему за ближнего в сорокоусте нужно молиться сорок дней, и не больше, и не меньше. В результате, то, что вполне прилично и соответствует скорби о покойном (вспомним постный стол на поминках или траурное облачение  священства в Великий пост) приспосабливается для здравницы о живых. Христос учил апостолов после Своего Воскрешения, то есть после победы над смертью. Моисей постился сорок дней и ночей на горе Синай, прежде чем принять от Бога Десять заповедей, как повествует книга Исход (34:28); и пророк Илия сорок дней и сорок ночей постился на пути до горы Хорив (3 Цар.19:8-12). Но это все были ограничения ради покаяния и встречи с Богом. Кто в здравом уме может сказать, что тоже самое приемлемо и для сорокадневной молитвы о здравии и благоденствии?  Я далек от мысли, что, прочитав эту статью, отцы-настоятели перестанут принимать сорокоуст о здравии, поскольку приходской бюджет этого «не поймет», но, по крайне мере, знать, в чем его суть должен каждый клирик и мирянин. Все, вышеизложенное, естественно касается и годового поминовения.
                В заключении необходимо сказать следующее. Церковные службы призваны сохранить неразрывную связь между Церковью Небесной и земной, между миром горним и дольним. Каждое таинство и богослужение способствует живым прийти к Богу, а усопшим облегчает загробную участь или возносит им хвалу, моля о предстательстве перед Христом. Подавая записки о здравии, мы проявляем любовь к ближнему, а за упокой – молим о спасении душ ушедших в мир иной. Без участия в церковных таинствах и обрядах невозможно спасение души. Однако оно должно быть разумным, с пониманием смысла происходящего, поскольку в противном случае церковная жизнь превращается в идолослужение или язычество. Если верующий хочет проявить заботу о ближнем, то помимо сорокоуста есть и другие возможности, которые открываются в Таинствах Церкви. Самые главные из них – записки на проскомидию или заказные молебны о здравии. Они с лихвой заменят и сорокоуст, и годовое поминовение. Ну, а если кто-то решил взять на себя подвиг великой схимы и уподобиться мертвому, то сорокоуст по себе будет ему в том подмогой. Но лучше к такому методу не прибегать, иначе прелесть или сумасшествие гарантированы.