Зимний день

   Андрей, сколько я помню, всегда красиво рисовал. Мы «Ох-али» и «Ах-али», глядя как он вычерчивает плавные линии гор и красит голубое небо широкой кистью по белому листу. Мы – это я и детвора «пельмяшей» - племянников Андрейки (так мы его и звали), а Андрейка – наш дядя, а точнее младший брат моей мамы.
- Андрей-ка! Андрей-ка! – орали мы, завидев его издали.
- Да что за Андрейка?! – смеялась бабушка. – Он же взрослый человек, хотя бы Андрей называйте.
   Андрейка то мастерил нам самодельный микроскоп, водрузив какие-то стекла, тубы на фанерную доску и мы глядя либо на узел, завязанный на волоске, либо на кристаллик сахара, познавали удивительный микромир; то покажет нам чудо анимации – рисуя картинки на полях книг. До сих пор помню его забавный мультфильм – точка вырастает в цветок, а цветок превращается в кукиш! А кукиш прямо для нас – гогочущих и попавшихся на его очередную шутку. Он постоянно что – то придумывал. Так произошло и в ту зиму.
   Солнце стояло высоко, играя светом в белых сугробах.
- Та-акс! – скомандовал Андрейка, выйдя на крыльцо! – Будем лепить!
- Кого?! Кого лепить? – загалдели мы, готовые к очередной его затее.
- Секрет! - улыбнулся Андрей. – Нужно много снега! О-о-очень мно-го!
И мы сразу включились. Место для «лепить» было назначено аккурат посреди двора у бабушки. Ровно как заходишь в ворота, проходишь мимо этого чего – то неизвестного в будущем и на крыльцо – в дом! Идеальное место! Начался сбор снега из всех уголков ограды. Огромные шары катали мы, соревнуясь - кто больше, падая в липкий снег! Летали снежки, терялись варежки, забивались валенки!
- Еще! Нужно больше! – говорил каждый раз Андрейка.
И мы бегали, соображая - а где же еще можно собрать снега? В какой-то момент вспомнили, что есть ведь и огород! А зимой не так часто приходит в голову огород, а может и никогда. Схватив лопаты и ведра, мы ринулись в огород, который в тот момент показался сокровищницей, так необходимого нам, холодного сверкающего серебра! Через пять минут огород выглядел так, будто мы готовились сажать картошку, а не сгребли белое одеяло с черной земли. Набегавшись по всем углам - и даже собрав снег с крыши туалета - мы стояли вокруг огромного «айсберга».
- Та-ак! – что-то замеряя рейкой, придумывал Андрейка. – Мг-м.
- Ну что там? Что? Кого лепить – то? – любопытно щебетали запыхавшиеся краснощекие мы.
- А вот увидите, - опять хитро ответил он нам.
И мы заулыбались.
- Ну всё, детвора! Домой! – сказала бабушка, выйдя на крыльцо.
И мы побежали в дом, отряхивая снег с пальто и  валенок. Наша часть работы была сделана, осталась та, что за Андреем – самая сложная.
  Вечером, уходя домой, мы оставляли за спиной стоять лишь столб -  твердый и высокий снежный параллелепипед.
 Прошел день и еще, и еще. Мне так хотелось увидеть ну что же там? Что же там сделано? И вот, наступил очередной поход в гости к бабушке. Я поднималась на гору, завидев издали что-то высокое, что – то фигуристое, мощное. И чем ближе я подходила, тем больше я узнавала в этом его – самого настоящего Деда Мороза!
- Красавец! – говорил какой-то мужчина, стоя у ворот и любуясь творением.
Я сняла цепочку на воротах и шагнула во двор. Высокий, статный, невероятной красоты Мороз смотрел на меня. Он будто пришел из сказки и стоял теперь здесь, встречая каждого, кто зайдет. Его шуба переливалась и мерцала в солнечных лучах, а белая борода густо струилась до самых валенок. Высоко поднятая сильная рука держала в руке ледяной посох. Рядом с ним фотографировались люди, оказалось что соседи. Дед Мороз вышел настолько талантливо, что о нем пошла молва по селу и люди стали приходить, чтобы им полюбоваться, а кто посмелее – те и сфотографироваться. А мне так и не хватило смелости сфотографироваться с таким чудом. А ведь это и было настоящее чудо - чудо человеческого таланта, чудо вложенной души, чудо солнечного игривого дня, чудо одного прекрасного воспоминания из моего детства.