Клубника и сирень

Оказавшись у края сада, я укуталась ароматом сирени.

Вся моя детская жизнь была связана с запахами, красками, чувствами и эмоциями этого сада. Зимой она превращалась во взаимное ожидание, летом - в порхание и лазание, исследование верхушек яблонь и вишен, которое нередко заканчивалось полетом к земле с невыдержавшей веткой в руке. Тогда я не понимала этой связи. Просто возвращалась каждое лето, распахивала покосившуюся деревянную калитку, весело бежала по дорожке к дому, внутри которого уже ждал стол с любимыми блинчиками из печи и свежей клубникой. После трапезы искала игр среди плодовых деревьев, ягодных кустов, цветов.

Детство осталось в начале жизненного пути, я давно выросла и жила вдали от бабушкиного сада. Все реже вспоминала радость тех дней. Поездки прекратились по горькой причине исчезновения сада. Мой рай был уничтожен в связи со строительством автомобильной дороги, которая прошла аккурат по стволам яблонь и вишен. Вспоминать было больно, и я всегда неистово гнала воспоминания из своих снов. Жила жизнь и не понимала, что запахи и мелодии старого сада тихо следовали за мной повсюду. В парках, когда сталкивалась с мягкими простыми воздушными космеями, цветами искренности, невинности, нескончаемой любви, бабушка называла их цыганочками; в ботанических садах, где с императорских времен кряхтели и все же покрывались белой весенней фатой корявые яблони; в разнотравье лугов, там, где тонкие стебли, мелкие лепестки танцуют вечные вальсы с крыльями бабочек и стрекоз. Жила и не задумывалась над тем, что впечатления и эмоции детства живут в нас вечно, что их невозможно изгнать, их невозможно забыть, что они остаются четкими, яркими, полными, и именно они создают наше мироощущение, наше отношение к жизни, наш путь. Создают нас. И как же хочется когда-нибудь их повторить.

На протяжении многих лет я мечтала и порою озвучивала семье желание создать дом-усадьбу в окружении сада. Непременно природного, с украшающими его яблонями, сиренью и ароматной клубникой. Как-то увлеклась живописью. Первой работой была картина с изображением дома на возвышенности и видом на широкую реку. Дома почти не видно, он скрыт. Окружен и погружен в сад - яркий, живой, пышно-цветущий. Картина много лет висела напротив моей кровати, как напоминание и мечта. Расцвеченное полотно по утрам открывалось проснувшимся глазам.

И вот настал тот день. Пандемия две тысячи двадцатого года. Тревоги и страхи. За здоровье своих близких, приятелей, за свое здоровье. Затянувшаяся борьба со страхами и их последствиями. Отбиться, растворить, оставить тревоги в дураках. Принять и выдохнуть, пригласить на прогулку к реке, в лес или поле, разговорить. Одержать победу.
Это тяжелое, непростое время, которое замкнуло нас в квартирах, помогло принять решение. Началось строительство дома у озера, окруженного соснами, елями, березами, рябинами, на земле, покрытой тысячелетними валунами, черникой, брусникой, иргой - таков наш Карельский перешеек. Участок купили давно, лет пятнадцать назад. Но поскольку он находился далеко, в ста километрах от Петербурга и не совсем был годен для постоянного проживания работающего человека, со строительством временили. Возникали мысли и о продаже, но, когда приезжали в летний выходной день искупаться, собрать грибов и полакомиться густо рассыпанной по кустам черникой, обозревали и вдыхали здешнюю красоту: свечки люпинов, нежность незабудок, ромашек и мелких гвоздик, ковры клевера, заросли камышей по берегам, - мысли о продаже совершенно пропадали.

Первым летом начали с фундамента. Участок был с большим уклоном к озеру, в связи с чем архитектор порекомендовал использовать особенности ландшафта и построить не просто фундамент, а цокольный этаж, в котором можно расположить котельную, сауну, поставить теннисный стол, а снаружи на закрытой террасе обустроить летнюю кухню. Нам понравилась такая идея. В июне начались работы по очистке густого старого леса. Чистили подлесок, вырубали больные березы, и со слезами на глазах деревья, на месте которых предполагалось поставить дом. Но мы знали, что посадим еще больше сосен и елей, молодых и здоровых. К октябрю цокольный этаж был готов. Начали готовиться к следующему этапу строительства. Очень хотелось, чтобы дом слился с лесом, потерялся в листьях берез и кленов, сосновой хвое, растрепанных можжевельниках, поэтому выбрали проект деревянного дома с огромными окнами, в которых нарисованными витражами отразится наш северный лес. А цвет дома непременно в цвет коры сосновых стволов.

Всю зиму мечтали, фантазировали, рисовали экстерьеры и интерьеры. Следующим, вторым летом на цокольном этаже стал вырастать дом. К началу осенних заморозков он успел обзавестись крышей, закончили остекление, приступили к инженерным работам. У вековых сосен и елей успела посадить молодые карликовые березки: прозрачные шапки с тысячами золотистых монеток на низкорослых ветвях. С десяток молодых сосен. И первоцветы, тонкие и смелые.

А вот и оно, долгожданное третье лето, которое приблизило нас к возможности очень скоро остаться переночевать в доме у озера. Началась внутренняя отделка и ей в такт ландшафтные работы: разбивка дорожек, организация освещения, зоны очага, и, конечно же, качелей, чтобы полетать до неба, коснуться невзначай облаков, подмигнуть птицам.
Как только оштукатурили стены и положили плитку на цокольном этаже, я привезла надувной матрас, подушки, одеяло, микроволновую печь, походный стол со стульями.
И вот наша первая ночь в доме у озера. С фантазиями, грезами, мечтаниями…

О тысячах цветов, о ночных купаниях под разговор лягушек, об утренних пробежках с запахами рассвета. О теплице, где будет расти зелень, пряные травы, разные овощи. И всенепременно много-много свежей алой клубники. А у входа в сад вдоль длинного забора, укрытого девичим виноградом, волны душистой белой, лиловой, нежно голубой сирени.