Печерин нашего времени

Печерин нашего времени…

Мы - поколение, застрявшее между лайком и экзистенциальной пустотой. Герои нашего времени больше не идут в изгнание и не пишут романтических поэм - они листают ленту, ставят сторис и мечтают о любви, которая придёт, как уведомление. Но уведомления не приходят. Или приходят не те. 

Он - современный Печерин. Красивый, но не счастливый. Умный, но не мудрый. Жаждущий, но не алчущий. Он покупает стильный лук, цитирует Камю в Тиндере и пьёт вино с привкусом одиночества. Он знает, что мир - абсурд, но всё равно надевает маску того, кому не всё равно. 

А она? Она - его зеркало. Та, что красит губы перед выходом в никуда. Та, что смеётся в баре, но плачет в такси. Она читает «Тошноту» Сартра, но боится собственной тошноты - той, что подступает в четыре утра, когда тело уже не молодо, а душа ещё не стара. 

Их, эти вечные дети цифровой эпохи! Они целуются так, будто завтра апокалипсис, но не верят в завтра. Они говорят «я тебя люблю» с оглядкой, будто это не признание, а тест на прочность. Они разучились страдать красиво - теперь они страдают сторисно.

Наш Печерин смеётся. Смеётся над тем, как серьёзно мир относится к самому себе. Над тем, как люди верят в карьеру, брак, кредиты. Над тем, что кто-то всё ещё пишет бумажные письма. Его ирония - броня, за которой прячется ребёнок, мечтавший о подвиге. Но подвигов нет. Есть только подписки. 

Он мог бы стать кем угодно - поэтом, бунтарём, святым. Но он стал офисным меланхоликом с подпиской на Netflix. Его бунт - это «отменить планы» в вотсапе. Его поэзия - это смс в три часа ночи: «Ты спишь?».

А любовь? Любовь теперь - это когда два одиночества временно синхронизируются. Когда два человека, уставшие от самих себя, находят друг в друге временное убежище. Они цепляются за прикосновения, как за последний остров в океане небытия. Но рано или поздно один из них скажет: «Мне надо побыть одному».

И вот он снова один. Пепельница полна, бутылка пуста, а сердце… сердце всё ещё болит, но уже эстетично. Он закуривает, смотрит в окно и думает: «Может, я просто не создан для счастья? Может, я создан для красивых страданий?»

Так выпьем же, дорогие Печерины, за нашу бесполезную красоту! За то, что мы слишком умны, чтобы быть счастливыми, и слишком трусливы, чтобы быть свободными. За наши несозданные шедевры и несказанные слова. За то, что мы - последние романтики в мире, где романтика умерла. Но если она и правда умерла - почему мы всё ещё плачем?