Воин света

(книжная адаптация по мотивам авторского комикса)

Часть I
Страх

Близнецы — это как два одинаковых плюшевых зайца, но одного стирали чаще. Сашка всегда был первым: первым кричал «В атаку!», первым получал синяки и первым врал маме, что это не он разбил вазу. Я — вторым. Таким и должен быть князь Игорь: менее знаменитым. Но втайне я мечтал, чтобы однажды он оглянулся и сказал: «Игорь, это твой час». Только вот мой час, кажется, потерялся где-то под кроватью возле коробки с настольной игрой.

— Ну что, князь Игорь? Готов постоять за Русь? — Сашка ударил мечом по своему щиту (крышке от кастрюли).

Я почувствовал, как его спина прикрывает мой тыл. Настоящая. Тёплая. В такие моменты я почти верил, что мы и правда воины. Если бы Сашка знал, как я боялся, что однажды его спина отвернётся — не от врагов, а просто потому, что он заметит: князь Игорь слишком тихий для великих битв.

— Готов, князь Александр! – ответил я брату.
— Есть много историй о великих воинах... — начал свою часть монолога Сашка.

Я знал эту историю наизусть. Историю о великих воинах, сыскавших славу на Ледовом побоище или Куликовом поле. В первом наши предки сражались за веру. Во втором - за свободу, и там, и там они одерживали победу.
Но слышали ли вы когда-нибудь - историю о битве за меч великого воина, пропавшего много лет назад? Прежде чем исчезнуть из этого мира, великий воин оставил свой волшебный меч в камне.
Одни считают, что меч дожидается возвращения своего хозяина. Другие что он в ожидании нового. Как бы там ни было, желающих поживиться редкой реликвией всегда хватало. А потому, в час необходимости, добрые витязи выходили на защиту меча, получая в награду шанс стать приемником воина света.
Такими сегодня оказались мы - я и мой брат Александр.

- Так начнем же славный бой! – воскликнул Сашка бросаясь на воображаемого всадника.

Грохот копыт (топот наших ног по полу), ржание коней (наш собственный визг) и лязг мечей (удар по батареям) — всё слилось в единый шум «битвы». Враги окружали нас: ордынцы из плюшевых игрушек, великан с футбольной головой и прочие силы темные. Великан с футбольной головой (старый мяч с нарисованным маркером лицом) особенно злобно урчал — видимо, потому, что вчера я случайно пнул его в лужу. Или потому, что Сашка назвал его «лысым» — а мяч и правда начал лысеть.

Великан надвигался на нас, потрясая копьём (шваброй, забытой мамой после уборки). Плющевые ордынцы ликовали:

— Ууу! — завыли они хором.

На самом деле это скрипела батарея, но в битве всякие звуки кажутся эпичными.

Я сглотнул.

— Этот большой, — прошептал я, чувствуя, как под коленками зачесалось.

Сашка фыркнул:
— Не беда. Чем больше великан, тем больше у него башка, которую я снесу!

Он сказал это так уверенно, будто уже снёс сотню голов. Может, и снёс — в своих фантазиях.

— За мной, князь! – позвал Сашка.

Мы рванули вперёд. Латы наши (пижамы с динозаврами) развевались, деревянные мечи (папин подарок — гордость нашей «оружейной») сверкали в лучах настольной лампы. В последний момент я пригнулся, став на карачки, а Сашка запрыгнул мне на спину, крикнув:

— За Русь!

Его удар был прекрасен. Меч просвистел в воздухе, великан взвыл (это я нечаянно пукнул под тяжестью Сашки) и — бах! — голова покатилась по полу и закатилась под кровать — прямо к пропавшим носкам князя освободителя.

В реальности это выглядело так: футбольный мяч с кривой рожицей шлёпнулся на пол, а мы с Сашкой рухнули в кучу игрушек.

— Ура! Мы победили! — завопили мы хором.

Мы победили. По-другому не могло и быть. Еще ни одна плюшевая орда не устояла перед нами. И сегодня один из нас станет достойным обладателем…

— Всё. На сегодня игры закончены. Марш спать, — прозвучал голос внезапно появившейся мамы в дверях нашей комнаты. Её голос звучал так, будто она произнесла это ровно сто сорок семь раз за вечер.

Вы можете победить Тугарина Змея или перерубить все головы Горыныча. Но какой в этом смысл, если в самый сладкий момент битвы ваша мама гонит вас спать?

— Но, мам, мы ещё не сделали самого главного! — взмолился Сашка, делая глаза как у того кота из мультфильма.
— Надеюсь, ты сейчас не про уроки? — мама скрестила руки и тут же в моих глазах приняла образ бригадного генерала.
— Это важнее уроков! — выпалил я, пожалев об этом. Теперь внимание было приковано ко мне.
— Нам нужно решить, кто из нас достоин вытащить меч воина из камня, — торжественно объявил Сашка.
— Что??? Какой ещё камень? Где вы его взяли? — мамины брови поползли вверх. Я мысленно представил, как они сейчас сбегут с её лица и спрячутся в волосах.
— Мам, расслабься, мы же просто играем. Камень ненастоящий, — Сашка размахивал руками, как будто отгонял мамино беспокойство.
— Эй! Мы договаривались не выходить из роли, пока не закончим, — я возмущенно отвесил сказочного пендаля под зад новгородскому князю, вышедшему из образа раньше времени.
— Так ведь мама нас уже вывела, — пожал плечами Сашка, мгновенно превратившись из князя Александра в обычного десятилетку в пижаме.

Еще одна суперспособность мам это то, что какую бы вселенную вы себе ни вообразили, они найдут вас и вернут в реальность. Особенно если вы не сделали домашнее задание.

Мамин взгляд упал на предмет лежащий среди игрушечных "трупов" и застыл на крышке от кастрюли.

— Это что, крышка от моей кастрюли?! — она подняла наш «щит», — Кто вам разрешил брать её? Вы хоть представляете, сколько времени я потратила на её тщетные поиски, пока готовила ужин?

Сашка мгновенно перешёл в режим «дипломатии виноватого щенка»:
— Мам, нам не хватало одного щита, и это была Игоря идея, — он бросил на меня взгляд, полный братской любви и желания сохранить свою шкуру.
— Что?! Враньё! — во мне вскипела обида князя, преданного своим же союзником. — Это ты сказал: «Щит нужен как у дружинника!»
— Ну всё, хватит. Заканчивайте свою игру. И спать, — мама поставила точку в дискуссии.

Но мы не могли просто так сдаться. Не сейчас, когда меч был так близко! И тогда случилось чудо - мир снова перевернулся. И в тот же миг наши кровати превратились в древние дубы на опушке заколдованного леса, а поверженные игрушки у их корней - остатками разгромленной орды. Крышка от кастрюли превратилась в блистающий щит в маминых руках. Мама стояла в дверях, закатывая глаза, но для нас это было уже не важно. Мы были снова князьями у священного камня.

Первым попытался я. Вцепился в рукоять меча (папин тяжёлый фонарик холодно блестел в моих ладонях) и изо всех сил потянул. Пыхтел, кряхтел, но древний артефакт не поддавался. Тогда Сашка грубо оттолкнул меня и схватил фонарик. Его пальцы сжали рукоять, лицо покраснело от напряжения. В этот момент я понял - сейчас решится, кто...

...станет обладателем волшебного меча самого легендарного воина за всю историю! Или не станет. Тогда мы продолжим ждать возвращения...

И вдруг! Щелчок кнопки раздался как гром среди ясного неба, а яркий свет ударил в потолок, будто молния.

— Да! Я достоин! Я новый воин света! — завопил он, ослепляя меня лучом.
— Эй! Так нечестно! Мы же договаривались не вытаскивать меч! Ты жулик! — я бросился на князя, и мы с грохотом повалились на пол, вырывая друг у друга фонарик.

В реальности это выглядело так: мы с Сашкой в пижамах катались по игрушкам, а мама, вздохнув, оттаскивала нас в разные стороны.
— Довольно! — мама растащила нас, как двух сцепившихся щенков. — Еще не хватало, чтобы вы оба дрались из-за отцовского фонарика.

Сашка вскочил на кровать продолжая дразнить меня:
— Достоин! Достоин! Хе-хе-хе! — каждый прыжок отбрасывал луч фонарика в его руках на стену.
— Хватит, Саша, — мама забрала фонарик и поставила его на тумбочку, рядом с фотографией папы. — Успокойся, или я заберу его у вас. Завтра продолжите играть. А теперь - спать!

Мы нехотя поползли под одеяла, шумно шаркая ногами. Сашка повернулся ко мне:
- Не дуйся, братец. Я в любом случае должен был вытащить меч. Всем известно, что князь Александр Невский, как воин, был круче Игоря.
— Зато у князя Игоря жена была круче. — я грустно усмехнулся, потому что вдруг вспомнил, что у исторического Игоря всё закончилось плохо.

Мама уже тянулась к выключателю, когда мы дружно завопили:
- Нет, мам, стой! Оставь свет, пожалуйста!
— Что такое? — её рука замерла. — Великие воины боятся спать без света?

Ответом за окном заскрипело то самое дерево — старое, с кривой веткой, которая в ветер стучала по стеклу, как костяные пальцы.

- Ну, мам, ты же знаешь, это дурацкое дерево растет прямо у нашего окна. - я подтянул одеяло к подбородку.
- А еще оно стучит в окно, когда дует сильный ветер. — добавил Сашка неожиданно тонким голосом.
- Я оставлю вам ночник. Этого будет достаточно. - мама вздохнула, но оставила ночник — тот самый, в форме ракеты, который папа привёз из командировки. Его тусклый свет рисовал на стене тень от папиной фотографии, и мне вдруг показалось, будто рука на снимке шевельнулась — почти как тогда, когда он в последний раз махал нам в аэропорту.
— Спокойной ночи, — сказала мама уже из коридора. Её голос звучал, как этот жёлтый свет.
- Спокойной ночи, мам. – ответили мы хором.

Дверь закрылась с тихим щелчком. В комнате остался только тусклый свет ночника, отбрасывающий дрожащие тени от папиной фотографии на стену.

— Игорян, ты спишь? — прошептал Сашка после паузы.
— Неа. А ты?
— Тоже. Слушай... — его голос стал заговорщическим, — А как ты думаешь, кто сильнее: динозавр или дракон?

Я задумался, разглядывая трещину на потолке, которая в этом свете напоминала карту неизвестной страны.

— Дракон, конечно. Он же огнём полыхает.
— Ну да, точно, — легко согласился Сашка. Потом добавил: — А будь у тебя выбор, ты бы стал Гагариным или Яшиным?

Вопрос застал меня врасплох. Я повернулся на бок, и в этот момент ночник странно мигнул, будто подмигивая.

— Не знаю. Сложный выбор. А ты?
— Я бы выбрал Гагарина, — без колебаний ответил Сашка. — Он, как папа, лётчиком был.

Тени на стене зашевелились — это ветер раскачивал ветки за окном. Ночник снова мигнул, теперь уже тревожно, и погас. Комнату заполнил синеватый свет луны, пробивающийся сквозь листву того самого дерева.

— Свет отключили, да? — я натянул одеяло на голову желая спрятаться от ответа. — Опять авария на станции.
— В прошлый раз включили только под утро, — зевнул Сашка.
— Это было неделю назад. Может, сегодня включат раньше? – попытал я в последний раз удачу.

В ответ за окном раздался особенно громкий скрип — та самая кривая ветка ударила по стеклу. Я вздрогнул. В тишине стало слышно, как тикают часы в коридоре. Особенно громкий скрип дерева прозвучал снова, и я вжался в подушку. Тени от ветвей на полу вдруг ожили - они растягивались, извиваясь, как чёрные пальцы, ползущие к моей кровати.

— Сашка! — мой голос сорвался на писк. — Ты... ты тоже это видишь?

Сашка приподнялся, протирая глаза:
— Что?
Я ткнул дрожащим пальцем в пол. В луче лунного света обычные тени от веток колыхались на ковре.

— Не бойся, это всего лишь тень, — Сашка снова зевнул. — Я раньше тоже боялся. Ты просто постарайся не смотреть на неё.

Но в моём воображении чёрные руки уже обхватывали ножки кровати - длинные, костлявые пальцы с облупившимся лаком (точно как у нашей старой учительницы музыки). Они медленно ползли вверх, оставляя за собой липкие следы. Я застонал, вцепившись в одеяло так сильно, что пальцы заныли. Вдруг - шлёп! - Сашка резко вскочил, зацепившись ногой за простыню, но тут же выправился. Он нащупал в темноте деревянный меч и встал в позу, как на плакате с богатырём, который висел у нас в классе.

— Прочь, чудище, от брата моего! — он замахнулся мечом, ударив по воздуху. — Тебя сражу своим мечом я наголо!
— Ты чего? — я протёр глаза от удивления.
— Я воин, что рождён был светом! — Сашка декламировал, размахивая мечом перед окном. — Судьбою избранный сражаться до рассвета! И подвиги мои не канут в лету. Покуда я сражаюсь с тьмой... э-э...
— Не смотри на меня, я не поэт, — пробормотал я, отказываясь подсказывать брату.
— И изгоняю зло долой! — Сашка закончил с пафосом и бросился на врага за окном.

В моём воображении происходило нечто эпичное: Сашка в сияющих доспехах рубил десятки чёрных щупалец, которые шипели и таяли под мечом. За его спиной развевался алый плащ, а шлем украшал драконий гребень. В реальности же это выглядело так: мой брат прыгал по комнате, размахивая палкой и периодически спотыкаясь об игрушки. Наконец он закончил представление, поставив меч на пол с таким видом, будто кот поймавший муху.

Тени действительно перестали казаться такими страшными. Я рассмеялся:
- Да! Руби его! Долой! - — кричал шепотом я, подбадривая Сашку.

Тени за окном дрожали, будто испугались его меча. Ветер резко переменился, и старое дерево скрипнуло, отклонившись в сторону — словно монстр, отступающий перед героем.

- Ура! Враг трусливо бежал! — торжествующе завопил Сашка, размахивая мечом над головой.
Мы оба рассмеялись, и комната снова стала просто комнатой — с разбросанными игрушками, пижамами и папиным фонариком на тумбочке. Сашка выпрямился во весь рост, прижал руку к груди — как настоящий витязь перед своим князем — и склонился в глубоком поклоне.

- О, Великий Воин! — я встал на кровати и сложил руки в благородной позе. - Ты восхитил меня своей отвагой и мастерством. Проси то, что угодно твоему сердцу, в награду.

Сашка прищурился, изображая раздумье, потом вдруг расплылся в ухмылке:
- Мой князь, милей всего моему сердцу будет… — он сделал паузу для драматизма, - …княгиня Ольга!
- Ах ты нахал! — я швырнул в него подушку. - Не сносить тебе головы за дерзость!

Сашка ловко увернулся, но тут же приложил палец к губам:
- Только тише! А то мама проснётся.

Я вскочил с кровати, схватил свой деревянный меч и встретил атаку Сашки с княжеским достоинством, какое только мог изобразить. Наши клинки со звоном сошлись в воздухе — в моей голове это был настоящий звон стали, а не просто стук покрашенных палок. Мы кружили по комнате, спотыкаясь, но ни один из нас не хотел сдаваться — ведь теперь решалось, кто достоин княгини:
- Вот тебе!
- Нет вот тебе! – дразнили мы друг друга.

Но вдруг ветер снова завыл, выгибая тени на полу в неестественных позах. Я замер, чувствуя, как мурашки побежали по спине. Тени больше не были просто игрой света - они пульсировали, будто дышали. Длинные пальцеобразные пятна медленно поползли по ковру в нашу сторону. В горле пересохло, когда я понял: они не просто шевелятся - они наблюдают.

- Сашка… — я прошептал, но голос сорвался.

В окно вползла чёрная рука — длинная, с костлявыми пальцами. Потом вторая. Они цеплялись за подоконник, будто что-то огромное и невидимое пыталось влезть внутрь.

- Сашка, сзади! — воскликнул я.

Брат не успел обернуться, когда тень рванулась вперед – черная, липкая, как вар. Она пронзила его насквозь, будто Сашка был бесплотный как дух. Сашка схватился за грудь. Его лицо исказилось:
- Игорь… Я… Не могу… Дышать!

Его меч с глухим стуком упал на ковер, а глаза округлились от немого ужаса. Он хрипел, чужим голосом, прежде чем упал на спину, судорожно пытаясь вдохнуть ртом воздух.

Я не мог пошевелиться.

- Сашка? – позвал я тихо.

Он не отвечал.

- МАМА! МАМА! - Мои ноги сами понесли меня по тёмному коридору, но в голове стучало только одно: «Это я виноват. Это я его испугал. Это из-за меня.»

Дверь маминой спальни распахнулась, и мама выскочила, ещё не до конца проснувшаяся.

- Игорь? Что случилось? – встревоженно спросила она.

Я не мог говорить. Только тыкал пальцем в сторону нашей комнаты. Мама рванула вперёд. Лунный свет синей пеленой накрыл комнату, и в этом мертвенном сиянии Сашка лежал как сломанный солдатик. Мама ворвалась в комнату и упала перед ним на колени, её руки впились в плечи брата.

— Саша! Сашенька! — её голос звенел, как треснувшее стекло. — Сынок, что с тобой?!

Из горла Сашки вырвался хриплый, прерывистый звук — будто кто-то с силой провел смычком по расстроенной скрипке. Мама резко развернулась ко мне, и в её глазах — в этих обычно таких спокойных и добрых глазах — я увидел животный ужас, от которого у меня похолодело всё внутри.

- Игорь, что тут случилось?

Я открыл рот, но язык заплетался:
- Мы… Мы лежали, а потом, чудище… А потом, Сашка сражался… А потом… А потом, мы играли… и… — я всхлипнул, чувствуя, как слёзы жгут щёки. — И Сашка вдруг упал.

Мама смотрела на меня, будто я говорил на языке тех самых теней. Её пальцы сжали Сашкино тело, такое вдруг маленькое и лёгкое.

- Играли?! Я велела вам спать! А не играть! - В её глазах боролись гнев и ужас — она сердилась на меня, но ещё больше боялась за Сашку, и от этого её голос дрожал.
- Мама, я не виноват… - пытался я оправдаться но мой шепот едва было слышно мне самому.
- Быстро, беги за моим телефоном! Нужно звонить в скорую! — её крик разрезал тишину.

Я замер. Телефон? Скорая? Но если я уйду... если тени вернутся... Они же могут забрать и маму...

Мамин голос доносился до меня словно из другого конца длинного туннеля - глухо, растянуто, неестественно. «Игорь! Игорь!» - мое имя разносилось эхом по комнате, ударяясь о стены и возвращаясь ко мне уже искаженным. Пол под ногами внезапно стал мягким, как зыбучий песок, а стены закружились в медленном, тошнотворном хороводе. Я судорожно сглотнул ком в горле, пытаясь поймать взглядом хоть что-то неподвижное, но весь мир превратился в размытое месиво. Даже собственные руки перед лицом казались теперь чужими - бледными и дрожащими, как осиновые листья на ветру.

***

Сирены скорой разрезали ночную тишину, словно нож масло. Я стоял у подъезда, кутаясь в пижаму, на которую наспех натянул куртку. Ноги мерзли в тапочках, но я этого почти не чувствовал — только дрожь, которая шла изнутри.

- Я поеду в больницу с Сашей. А с тобой побудет Нина Петровна. - мама поправила на мне капюшон, но её пальцы тряслись.

Рядом стояла наша соседка — в старом халате, с бигудями, торчащими из-под платка. Она выглядела как сонный ёжик, но в её глазах было что-то тёплое.

— Мам, я не… — я схватил её за рукав.
— Скорее, едем! — крикнул врач из машины.

Мама наспех поправила воротник моей пижамы, её пальцы мелькнули перед моим лицом холодными бабочками. « Все, Игорь, нам пора. Ложись спать. Тебе утром в школу,» - сказала она, уже разворачиваясь к машине. В её голосе не было злости - только какая-то лихорадочная сосредоточенность, будто она мысленно уже была в больнице вместе с Сашкой.

Дверь скорой захлопнулась с металлическим лязгом. Машина рванула с места, оставив за собой запах бензина и растерянность.

— Пойдём, Игорь, — Нина Петровна потрепала меня по плечу. — Все будет хорошо. Сашенька обязательно поправится и вернется домой.

Мы зашли в подъезд. В лифте пахло кошками и старыми газетами.

Когда дверь в квартиру захлопнулась, я замер на пороге. Комната была неестественно тихой - только тиканье часов в коридоре отбивало секунды, слишком громкие, будто кто-то стучал по трубам.

- Игорюша, я включу телевизор. Ты не против? А то боюсь, без него не усну. – Нина Петровна щёлкнула пультом от телевизора. Голос диктора тут же затараторил о курсе доллара.

Я кивнул и закрыл дверь.

Тишина.

Из-под двери пробивалась голубая подсветка телевизора. Я прислонился лбом к прохладной деревянной поверхности, чувствуя, как дрожь в коленях постепенно стихает.

— Мама, я не виноват… - прошептал я, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам.
— Конешшшно, виноват, — прошипел за моей спиной голос.

Этот голос… полный холода, отбирающий тепло до последней капли и не оставляющий ничего, кроме полной темноты. Вы слышите его по ночам из-под кровати, в шкафу и за занавеской в темной комнате. Услышав такой голос, у вас начинают бежать мурашки по спине. И с этого момента, если вы не можете дать отпор, он сковывает вас.

Я медленно обернулся.

За окном, в синеве лунного света, стояло Оно. Длинные, как ветки, руки с когтями цеплялись за раму. Тень без лица, только две дыры — будто глаза, но слишком глубокие, чтобы что-то отражать.

- Ты не защщщитил своего брата, Игорь. Ты не пришшшел к нему на помощщщь. Маленький испуганный мальчик. - прошелестело Оно. Голос напоминал скрип пенопласта по стеклу. - Трус. А не воин.

Я попятился, наткнувшись на дверь. Во рту пересохло:
— К-кто ты?
- О, ты знаешь кто я. Я – это страх. — сказало чудовище.

Оно упёрлось пальцами в стекло.

Тьииньк.

Первая трещина побежала по окну.