Памяти моей мамы

 МОЯ МАМА - ШАРАК (БУСАРОВА)  ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА. Она прожила долгую жизнь – ушла из жизни на 92 году. Её детство, юность совпали с тяжёлым для страны временем: 20-е – 30-е годы прошлого столетия. Затем была война...

Представляю подборку из книги, изданной в 2021 году, «История одной семьи. Колобовниковы» моего авторства. В основу некоторых глав книги легли воспоминания мамы.


 ДЕТСТВО,   ШКОЛА,  СТУДЕНЧЕСКИЕ   ГОДЫ
               
Зимой 1918 года семья Бусаровых переезжает из Нерчинска на станцию Рухлово (ныне Сковородино Амурской области). Здесь до апреля 1926 года глава семьи Александр Фёдорович работал заведующим железнодорожным смешанным магазином с восемью отделами.
Его жена, Варвара Михайловна, кроме домашних забот и хлопот, была большой общественницей. Собирала библиотеку государственного фонда, активно работала в сельсовете, играла в любительском театре (позже она играла и в Оловянной, и в Чите в клубе железнодорожников, общий стаж её сценической жизни составил 17 лет), состояла в различных кружках, пела в хоре.

Дети в Рухлово стали школьниками. Школа была железнодорожная, пятилетка. Её директором был Пётр Николаевич Затопляев. Его жена Елизавета Гавриловна – первая учительница Лили. На первом году обучения (это был 1919 год) преподавался «Закон Божий» священником Логиновым, затем его отменили. В правописании шло упразднение букв «ять» и «еръ». Учителя часто сами путались. В 4 и 5 классах занятия вели уроки преподаватели-предметники: по русскому языку, математике, природоведению и географии. Несколько часов прослушали курс русской истории. Вскоре предмет сняли. Знание русской истории считалось «крамольным, великодержавным шовинизмом».

Из числа преподавателей Елизавета Александровна всю жизнь вспоминала Вячеслава Николаевича Вронского. Его уроки природоведения и географии были самыми интересными, со всевозможными дополнениями. А какой глубокий интерес вызывали задания, например, описать путешествие по маршруту, выбранному каждым учеником. Дети описывали встречаемые по пути страны, города, моря, реки, а также рассказывали в своих сочинениях о
народном хозяйстве, промышленности, архитектуре, быте, нравах и традициях народов и так далее. По истечении месяца лучшие два сочинения зачитывались в классе.

***
Хороший след в памяти Лили оставила преподаватель математики Антонина Фёдоровна Марченко. Такую доходчивость объяснения редко встретишь.
Бусаровы всегда учились хорошо. У Лили чаще всего были оценки «ВУС» – весьма успешно. Она проявляла настойчивость, старание в учебе, потому что было интересно. Мотив учения не был сведён к получению высоких оценок. Со стороны родителей детям уделялось большое внимание. Уроки все делали самостоятельно, но мать обязательно проверяла и контролировала их, отвечала на все вопросы.

Лиля активно участвовала в комитете школьного самоуправления, в выпусках стенгазет, заведовала «школьным кооперативом». В её распоряжении был шкаф с письменными принадлежностями (карандаши, ручки, перья, сухие чернила, тетради), которые она продавала.

Интересно, что за две недели до конца учебного года в школе проводилась выставка-смотр итогов работы учащихся 1–5 классов. Каждому классу отводилось своё место. Среди экспонатов для всеобщего обозрения были представлены лучшие рисунки, сочинения по литературе и географии, коллекции насекомых, гербарии растений. В числе работ, достойных внимания, были названы сочинение по географии, портрет В. И. Ленина и скелет человека в натуральный рост – работы Елизаветы Бусаровой.

В 1924 году в Сковородино была создана пионерская организация. Шура и Лиля Бусаровы вступили в юные пионеры в числе первых. Интересен факт: в 1933–1934 гг., работая в образцовой школе ст. Чита–I, Елизавете пришлось  возглавлять Базу юных пионеров.
7 ноября 1925 года Лиле вручили комсомольский билет. Это делалось по постановлению «О передаче пионеров в комсомол».

***
На Рухлово (Сковородино) пришелся самый тяжелый период жизни семьи. К моменту приезда сюда Бусаровых вся привокзальная площадь была заполнена интервентами: белочехами, белогвардейцами и японцами, которые жили прямо в вагонах поездов. Об их бесчинствах у Елизаветы Александровны остались ужасные воспоминания.

Дети ходили в школу через железнодорожное полотно, приходилось подлезать под эти вагоны. Здесь они наблюдали страшные картины зверств, как секли бичами привязанных к шпалам «красных», партизан и сочувствующих советской власти. Свист бичей и стоны людей разносились по всей округе. Первый председатель Поссовета Сковородин был зверски убит японцами. В честь него станцию Рухлово позже переименовали в Сковородино. У него остались трое детей: Катя, Павлик и Зина. Лиля Бусарова училась и дружила с Катей.

Уместно будет  привести рассказ Елизаветы Александровны о японцах в Рухлово: «Японцы – офицеры парой захаживали в семьи местного населения. Дом наш посещали одни и те же два японца. Они вели себя очень вежливо, деликатно. Внимательны были к детям, видимо, скучали
по своим. Обычно приносили нам сладости, тетради, карандаши, носовые платочки, полотенчики и тому подобное. С детьми они пытались вести разговоры. Приходили только днём, когда папа был на работе. Мама чувствовала себя напряженно и разговора не поддерживала.

Японцы зимой были очень тепло с ног до головы одеты: шуба меховая до колен, шапка-ушанка, специальный утеплитель на носу и особая шубная обувь. В эти годы устраивалась для детей «ёлка» в Народном доме по инициативе школы и родительского комитета. И надо отметить, что японское начальство вносило свою лепту в организацию подарков.

…Наконец, песенка японских интервентов была спета. Уже весной 1922 года они покидали станцию Рухлово. Пришли в последний раз к нам два знакомых японца сказать «здравствуй» и «прощай». Кроме этого, выразили своё отношение: «Русски люди хоросии». Один из них обратился к маме отдать в Японию меня (Лилю, 11 лет), обещав дать хорошее воспитание, образование. Мама ответила, конечно, категорическим «нет!». И затем несколько дней, пока японцы были в селе, не пускала меня в школу, не разрешала выходить из дома».

После ухода интервентов, из леса в церковную ограду привозили изуродованные тела борцов за советскую власть. У них были отрезаны уши, носы, а раны закрыты сеном. Дети это видели, их специально приводили из школы. Сюда же, на опознание, приходили и родственники. От раздававшихся криков, плача и рыданий содрогалась земля… «Неописуемый ужас!..  Лучше бы не видеть того, что представилось моим детским глазам, что пережило моё сердечко», – писала спустя много лет в своих воспоминаниях Елизавета Александровна.

***
За период с 1914 по 1922 годы были основательно разрушены сельское хозяйство и промышленность. Народ с энтузиазмом взялся за их восстановление, но тут в Рухлово появилась «банда». Под видом чекистов её члены заходили в дома и проводили обыски, сообщая хозяевам о том, что, мол, в народе ходят слухи, что у вас спрятаны продукты, в то время как многие голодают. Ворвались они и к Бусаровым: порушили все завалинки дома, перетрясли всё в кладовке, вывалили капусту из бочки, вскрыли сундук с одеждой, высыпали из чемодана письма (они потом долго валялись на улицах по всему посёлку) – ничего не нашли и ушли.
Во время этого обыска все трое детей стояли на кухне, на печке, а рядом, на полу, отец и мать под дулами двух наганов. Всю ночь родители не спали.
На следующий день Александр Фёдорович взял отпуск и срочно выехал с дочерью в Нерчинск, а на квартире, где оставались Варвара Михайловна с сыновьями, по его просьбе поселился «облжелдоровец» (из охраны железной дороги). Народ был очень встревожен обысками, убийствами на станции. Вскоре банда была поймана и ликвидирована.

В Нерчинске Александр Фёдорович с дочерью - одиннадцатилетней Лилей побывали у всех родственников: у матери и сестёр Варвары Михайловны. Бабушка Агафья Павловна сводила внучку к могилкам своих родителей Павла Егоровича и Александры Яковлевны Колобовниковых.
Через несколько дней отец с дочерью на лошади уехали на курорт Колтомойкон, за 100 километров от Нерчинска.

В Рухлово жили родственники Варвары Михайловны по линии бабушки Александры Яковлевны – Воеводины Иван с женой Евдокией и четырьмя детьми: Верой, Надеждой, Анатолием и Евгением. Эти дети приходились Варваре троюродными сёстрами и братьями, но были ровесниками Шуры, Лили и Вени, играли и дружили с ними. Воеводины жили в большом доме, в одной его половине был расположен магазин. В эти неспокойные и тревожные годы магазин ограбили и до полусмерти избили хозяйку. Она после этого события очень болела.

В начале 1926 года Александра Фёдоровича перевели на станцию Оловянная заведовать магазином Читинского Торгово-потребительского общества (ТПО). За год до этого Бусаровы отправили старшего сына Александра в Читу, оканчивать среднюю школу, а в 1927 году туда же и с той же целью едет и Лиля.

***

В 1929 году, после окончания Читинской средней школы с педагогическим и культурно-просветительским уклоном, Елизавета работала учителем русского языка и литературы в средней школе станции Зилово, Чернышевского района Читинской области, затем в образцовой школе станции Чита-1. Вела активную общественную и комсомольскую работу.
С детства увлекалась рисованием и мечтала стать архитектором. Но, волею судьбы, после окончания Томского индустриального института имени С.М. Кирова, получила специальность горного инженера и гидрогеолога.
Это был июнь 1941 года.
***
Студенческие годы мамы пришлись на вторую половину 30-х годов – время репрессий. Елизавета пережила потерю жениха С. Николая. В письме из дома сообщили, что Николая Васильевича арестовали в Новосибирске на вокзале, так и не доехал он до Москвы, куда его перевели по партийной линии. А ведь он так много сделал для Забжд, участник 17-го партийного съезда!.. Взяли и пожилого отца Клары Л., студентки из Читы, приятельницы Лили. Простой мирный еврей, работавший часовщиком. Какой он враг? Это чьи-то происки. Органы разберутся. Надежда не покидала, она всегда присутствует в человеке.
Многих преподавателей института, настоящих учёных потеряла наука. Была «раскрыта» антисоветская группировка. С августа начали «брать» преподавателей: Ульриха – заведующего кафедрой иностранных языков, доцента Еланцева, преподавателя механики Эпова, Шорохова Лазаря Максимовича – доцента с кафедры палеонтологии…
Каждый день эти новости обсуждаются шёпотом в узком кругу.
И студентов тоже на протяжении всей осени 1937 года забирал ночами из общежития в небытие «черный воронок». Борис Кренгауз, Павел Зарецкий…
Никто тогда крепко не спал. Часто слышали, как на улице останавливался автомобиль, а потом – топот сапог со свинцовыми набойками по лестницам и коридору. Какое было напряженное ожидание: не за мной ли пришли? Вот, наконец, открывалась дверь в какую-то комнату… и вскоре топот в обратном направлении… на утро узнавали, кого взяли. И среди них были, как на подбор, самые замечательные студенты, активные общественники, многие уже семейные.
Так разлучилась навсегда молодая семья, ожидающая ребёнка, – Людмила (Юрмазова) и Василий Кривуца. Лиля Бусарова искренне дружила с этой парой. Даже сфотографировались втроём на память.

«Василия?! За что же???». Вопрос без ответа на долгие-долгие годы. Раздваивалось сознание. Это порядочный, кристально чистый человек, активный в жизни института, успешен в учёбе, семейный! Ошибка?
Все годы студенчества жили в напряжённом ожидании: что же это и что будет? Сколько же всюду врагов? И как они умело маскируются? Или это наговор каких-то завистливых недругов? Сомнения одолевали постоянно…

***
Вспомнила, какие были студенческие годы мамы, сколько переживаний. Решила в Интернете посмотреть «Томский индустриальный институт в годы репрессий». И совершенно «свежий» материал (02.07.2017): «Список студентов арестованных с 1/УII по 15/XI-37 г. влюч. Томского Индустриального института им.С.М.Кирова.
Под № 10: Кривуца Василий Евсеевич. Родился в 1913 г., Китай, Бухэду ст; украинец; образование незаконченное высшее; б/п; ТИИ, студент. Проживал: Томск. Арестован 21 октября 1937 г.
Приговорен: 10 ноября 1937 г., обв.: японская шп-див. группа.
Приговор: расстрел. Расстрелян 22 ноября 1937 г.
Реабилитирован в октябре 1957 г. Источник: Книга памяти Томской обл.
Просматривая весь список, встречаю те же фамилии, которые упоминала мама. Обратила внимание на то, что арестованные студенты не русские, евреи, поляки, а некоторые  родились в Китае (родители строили КВЖД), кто-то дворянского рода, кто-то купеческого сословия, а у кого-то дед священником был, да в 20-х годах расстрелян…

***
В 1954 г. на курсах усовершенствования преподавателей вузов и ссузов горной промышленности в Москве была «мистическая» встреча мамы с Людмилой Юрмазовой (ставшей Хейн). Каждая, сидя на лекции, вдруг вспомнила о студенческой подруге.
Какая-то сила заставила Елизавету оглянуться. Через ряд сидела Люся Юрмазова и глядела во все глаза на Лилю, и улыбалась!.. Трудно вообразить, сколько было разговоров о прошедшей жизни!
Василий погиб. У Людмилы новая семья, дети.

***
А через несколько лет опять всплыло событие конца тридцатых годов. Е. А. Шарак получила повестку на явку в КГБ. Следователь начал разговор вопросом: «Ваша девичья фамилия Бусарова?» и потом объяснил, что её искали по делу Василия Кривуца для его реабилитации посмертно…
Оказалось, что Кривуца в поручителях за его невиновность среди некоторых студентов назвал и Елизавету Бусарову.

* * *
А затем была война.
Работа Елизаветы в ГРП (геолого-разведывательных партиях) в Горной Шории и на Салаире Кемеровской области, где проводилась разведка стратегического сырья: марганца и бокситов. На протяжении шести лет девушка испытывала тяжелые условия жизни при работе в трудно доступной таёжной местности. Холод и голод, снежные лавины и заносы, ежедневные тридцатикилометровые походы, встреча с дикими зверьми, а окружающие люди были разные, рядом трудились и заключённые...

В Салаирскую ГРП приехал на работу в 1946 году участник войны, геолог Шарак Михаил Иосифович. Молодые люди сдружились и полюбили друг друга. После женитьбы в 1947 году мои родители переехали в Читу. В мирное время до самой пенсии Елизавета Александровна преподавала геологию и химию в Горном техникуме. Отец работал в Геологическом управлении.

PS: О работе мамы в военные годы написан очерк в книге "Девичьи судьбы войны" в соавторстве с Н.Н. Константиновой, 2018 г.