Геолог с Малой Арнаутской

Геолог с Малой Арнаутской




     Володина бабушка, Вера Александровна, жила в Одессе на Малой Арнаутской улице. Улица эта известна многим. Здесь своя история, свой колорит жизни и даже своя манера общения, свой язык. После войны на этой улице, кроме Остапа Бендера и других известных одесситов, проживало много интересных людей. Эта улица была своеобразным притоном воров, мошенников и аферистов всех мастей, славилась своими фартовыми мальчиками, красивыми девочками и торговлей из-под полы. Здесь в послевоенные годы можно было купить все: оружие, военную форму, документы, медали и ордена на любое имя и тысячу всякой мелочи.
     Володя приезжал к бабушке каждый год на все лето, и это событие для него означало намного больше, чем просто поездка к морю. Для него это была вторая жизнь, второе детство и вторая родина. Володя родился в Мурманске, но он всегда считал себя одесситом.
     Ему иногда казалось, что у него было детство, в котором его самого не было, он просто присутствовал, смотрел на все происходящее со стороны, а сам он никакого участия ни в чем не принимал. В памяти у Володи детство отложилось, как старый, черно-белый фильм. Но люди в его памяти были яркие, красочные персонажи фильмов на все времена. Особенно одесские друзья, и тот утопающий в зелени двор, окруженный двумя г-образными двухэтажными домами, в двух шагах от моря.
     Дом, где жила Володина бабушка, своим фасадом ничем не отличался от других домов. Зато внутри – это был отдельный мир. Думаю, таких дворов в центре города больше не было, и жильцам этого дома многие завидовали, потому что у этого дома был необыкновенно большой двор. Малышня со всей улицы приходила играть в этот двор. Вечером, когда темнело, мамы, папы и бабушки приходили во двор и отлавливали своих сорванцов, загоняли их в угол, крепко хватали за руку и растаскивали по домам. На смену малышни приходили подростки. В зарослях двора слышалась гитара, визг девчонок и дружный хохот. И это никому не мешало.
     Двадцать пять квартир со стариками, красивыми тетями в модных шляпках, покалеченными дядями в гимнастерках и послевоенной детворой, – все они были одной большой и шумной семьей, в которую москвич Володя влился, как в свою родную.
     Жизни этих одесситов годами проросли друг в друга и по-другому жить они не могли. Казалось бы, у каждой семьи своя квартира, ну что мешает жить отдельно? А нет. Все они каким-то необъяснимым образом зависели друг от друга. Какие-то тонкие нити, самые обыкновенные мелочи связывали всех их вместе в одно целое. Ну, скажем, как можно объяснить, что одна единственная мясорубка ходила по рукам всех жильцов этих двух домов, и каждый считал ее своей собственность.
     – У кого моя мясорубка, – раздавалось во дворе чуть ни каждый день. 
     И каждая хозяйка, которая это слышала, возмущалась:
     – И как только язык поворачивается называть не свою вещь своей собственной.
     Или, скажем, весь улов дяди Жоры сначала делился на всех поровну, каждый чистил свою рыбу, а потом все это жарилось на одной огромной сковородке прямо во дворе в летней кухне, которая, кстати, тоже была общей собственностью. На запах жареных бычков сбегались детвора и кошки, крутились вокруг кухни, в ожидании счастливого случая. Холодильников тогда ни у кого не было, поэтому во дворе был общий погреб. Военные трофеи, мотоцикл и три велосипеда «Диамант», тоже были общими. 
     Первый раз Володя приехал к бабушке Вере, когда ему было десять лет, и в первый же день он познакомился с Лёнькой. Новый друг был на год старше, загорелым, серьезным, поэтому для Володи он сразу стал авторитетом. В это лето Лёнька научил своего нового друга курить, раза два вместе тайком лазили в погреб и пробовали домашнее вино. Постепенно Лёнька рассказал своему товарищу обо всех жильцах. Подсказал, кому можно доверять, а кого опасаться.
     – У нас во дворе много женщин, – говорил Лёнька, – и они все разные. Те, у которых мужья погибли на фронте – ябеды,  самые вредные и опасные. А у кого мужья капитаны дальних плаваний – те ничего, всегда на мороженое дают. А самая главная у нас во дворе – моя бабушка. Мой дед был геологом, а мой отец тоже геолог, он и сейчас где-то золото ищет.
     – Золото? – удивился Володя.
     – Да, золото.      
      На самом деле, Лёнька рос без отца. Его отец всего несколько раз был в Одессе, поэтому Лёнька видел его всего один раз. Его мать всегда уходила в «партию» с отцом, и тоже не виделась с сыном, поэтому Лёнька жил с бабушкой Соней.
     В первое свое лето в Одессе Володя узнал от Лёньки все, что тот знал о жизни взрослых. А на следующее лето, за год, он здорово отстал от своего нового друга. Лёня уже играл в пристеночку, и ему всегда везло, а у Володи не было денег, и он не умел играть.
     В двенадцать Лёня уже играл на деньги в карты, но все время проигрывал. А в тринадцать Лёнька первый раз поцеловал девочку, соседку Иру. Она на год была старше и, похоже, Лёнька ей нравился. Володя безумно завидовал другу, просил рассказать в подробностях поцелуя. Что делать губами, руками и как сильно надо прижимать к себе девочку, – все это так интересовало Володю, и Лёнька с удовольствием рассказывал интимные подробности.
     В четырнадцать лет друзья впервые увидели похороны, как гвоздями забивают крышку гроба и как потом его закапывают в землю. Хоронили дядю Жору. 
     В пятнадцать лет Лёня влюбился в Люду из соседнего двора, и у них случилось все то, что случается между взрослыми людьми. Через неделю об этом знал весь двор, а Володе об этом рассказала Ира, которая теперь уж без всяких сомнений любила Лёньку, а он ее бросил.
     – Что он в ней нашел? – фыркала Ира, – кривоногая и рыжая. Подумаешь, у нее родители в Москве живут, а сама она, ты только посмотри! Селедка!
     Володя слушал Иру и понимал, что она просто ревнует.
     – Не ревнуй... – однажды осторожно посоветовал Володя, – оставь их.
     – Кто? Я? Мне все равно... – и замолчала.
     Потом, спустя какое-то время, улыбнулась, впилась в глаза Володи и кокетливо спросила:      
     – А ты хочешь попробовать?
     – Чего? – еще не понимая, спросил Володя.
     – Меня попробовать хочешь? – и Ира положила руку на Володино плечо.
     Володя неловко обнял Иру, прижал к себе и поцеловал.
     Это было самое лучшее лето в жизни Володи. Но эта любовь не была долгой. Однажды их застукали на чердаке, и на следующий день все стало известно всему двору.
     – Догулялся, – сказала бабушка Вера, – теперь ты должен жениться на ней!
     Тогда Володя подумал, что бабушка шутит, в четырнадцать лет ведь никто не женятся, но тетя Моня, тетя Шура стали называть его женихом. И тогда Володе становилось не по себе, он краснел и всерьез думал о семейной жизни.
     – Давай поженимся... – сказал он однажды Ире.
     – У тебя еще женилка не выросла! – рассмеялась  Ира.
     И это был первый урок для Володи. Теперь он знал, что женщинам верить нельзя. Правда, Иру он готов был простить и ждать столько, сколько она скажет. Но это было последнее Володино лето в Одессе.
     Родства с бабушкой Верой у Володи никакого не было и, возможно, поэтому ему казалось, что бабушка всегда не очень-то была рада его приезду. А он любил бабушку и весь год с нетерпением ждал лета. Два месяца, ради которых он шел на любые родительские условия. А родители, каждый раз по возвращению сына в Москву, замечали,  как Одесса плохо влияет на него. Однажды Володин отец, учитель средней школы, поставил сыну условие: окончишь восемь классов с отличием –  поедешь к морю, а нет – все лето будешь жариться на асфальте в Москве. Володя стал отличником, а родители не догадывались, что в Одессу их сын рвался не ради моря, а к своей первой любви.
     Нелегко ему дались пятерки, но к бабушке Вере тем летом он все равно не попал бы. Печальную новость о ее смерти отец сообщил сыну уже после получения свидетельства об окончании восьми классов, хотя бабушку Веру похоронили еще зимой. Володя понимал, почему ему не сказали о смерти сразу, но на родителей он не обиделся. Воспринял все случившееся, как еще один хороший жизненный урок. Теперь он понимал, что Ира навсегда останется в его памяти первой девушкой и, скорее всего, он никогда больше ее не увидит. Так же, как своего лучшего друга Лёньку и его бабушку Соню.
     В то последнее лето Володя неожиданно для себя понял, что любил бабушку Веру не потому, что она жила на берегу моря, нет. Он любил ее за то, что вся ее строгость была доброй и безобидной. Она его никогда не ругала, не ставила никаких условий и ничего не запрещала. От родителей ему частенько доставалось, а от нее – никогда. С родителями ему приходилось хитрить, а с бабушкой – никогда. Для него у бабушки было только два запрета: не ходить без разрешения на море, и не оставаться без предупреждения на ночь ни у кого, кроме друга Лёньки. Во всем остальном была настоящая свобода. Большей свободы Володя в своей жизни никогда не имел, а теперь он понимал, что такой воли у него уже никогда не будет.
     Квартиры бабушки Веры и бабушки Сони были рядом на втором этаже и соединялись общим балконом. В квартире бабушки Веры была идеальная чистота с множеством фарфоровых статуэток на комоде, трогать которые строго запрещалось. В буфете из темного дерева  красовался дорогостоящий чайный сервиз, из которого никто никогда не пил чай. Слева от окна стояло старинное фортепьяно желтого цвета, на котором никто никогда не играл, а в углу стояло кресло-качалка, садиться на которое всем строго воспрещалось.    
     В квартире бабушки Сони порядка никогда не было. Вещей было много, и каждая из них имела свою историю. Во дворе бабушка Соня была, самой уважаемой личностью. Она была вдовой первого геолога во дворе, все остальные были либо вдовы, либо жены капитанов дальних плаваний. Бабушку Соню некоторые даже побаивались. Она никогда не сплетничала, не вмешивалась в разговоры, в чужие ссоры, но когда видела несправедливость, молчать не могла. Хромой дядя Лёша был всегда пьяным и поэтому никого не боялся, шумел, балагурил, но всегда замолкал, когда появлялась бабушка Соня. Соседи нередко просили ее успокоить дядю Лёшу, а когда во дворе появлялся участковый, на разговор с ним всегда звали бабушку Соню. Она имела сильный, несгибаемый характер, поэтом казалась беспощадной и жесткой, хотя доброты в ней было куда больше, чем жестокости.
       Володя любил бывать в квартире бабушки Сони. Там, среди множества вещей всегда можно было обнаружить что-то невиданное, незнакомое, а главное – все можно было трогать, все превращать в игрушку, кроме одной вещицы. Той самой, к которой руки тянулись сами. Это был  красивый, размером в футбольный мяч, камень-минерал, который всегда лежал на высокой тумбочке у окна. В солнечный день камень светился всеми цветами радуги, сверкал, переливался и казался то прозрачным, то зеркальным, а то наполненным внутри необычными, никогда не повторяющимися узорами, похожими на горы. С тыльной стороны у камня возвышались малахитовые сталактиты, и вечером, когда лучи солнца отражались от малахита, камень превращался в сказочный замок. Необычайные краски пробуждали воображение, и казалось, камень увеличивался до размеров многоэтажного дома. Но бабушка Соня запрещала даже близко подходить к камню.
     – Это, Лёня, единственная память о твоем дедушке, – с тяжелым вздохом говорила бабушка, – не трогай руками, он очень хрупкий, одно неосторожное движение, и он может рассыпаться на мелкие кусочки.
     Иногда бабушка относила камень в ванную комнату и мыла его с мылом. И вот однажды, выходя из ванной, бабушка не удержала камень, он упал и разбился на несколько частей. Это было большое горе. Но бабушка Соня не долго огорчалась, и продала эти осколки, да так удачно, что смогла купить Лёньке настоящие кожаные боксерские перчатки и велосипед «Орлёнок». Потом несколько раз приходили милиционеры, и бабушка подолгу с ними о чем-то разговаривала.
     – Зачем они приходили? – спрашивал Лёня бабушку.
     – Да, делать им нечего, вот и ходят... – отмахивалась бабушка, но Лёнька не унимался. Володи тоже было интересно, почему милиция заинтересовалась бабушкой Соней сразу после продажи осколков камня.
     – Это как-то с камнем связано? – спрашивал Лёня бабушку.
     – Нет-нет, что ты, – отвечала бабушка и улыбалась, а потом, как бы пытаясь поменять тему, продолжала:
     – Сегодня вечером я вам расскажу историю этого камня.
     Володя любил ее рассказы, поэтому с нетерпением ждал наступления вечера. Он даже, чего раньше никогда не делал, предупредил бабушку Веру, что останется ночевать у Лёньки. У Володи оставалось еще несколько дней до возвращения в Москву, он уже строил планы на следующий год и, конечно, не мог знать, что это будет его последняя встреча с бабушкой Верой и с бабушкой Соней.
     – Твой дедушка, Лёня, был геологом, – начала бабушка Соня, – известным геологом. Когда мы с ним познакомились, он был студентом императорского университета, но уже ходил в экспедиции. Его первая партия длилась три года. Через три года, когда он вернулся, Лёниному дяде Боре исполнилось два года. Скоро он опять ушел с партией в тайгу, а когда вернулся, Лёниной матери было уже четыре года. Профессия геолога наполнена не только романтикой, там и опасность есть, да и мужество у геолога должно быть. Последняя экспедиция была долгой, да и война была, поэтому, когда твой дедушка вернулся, дядя Боря уже тоже был геологом, а твоя мама, Лёня, вышла замуж за Бориного друга, тоже геолога. Они тогда все вместе ушли в экспедицию. Твоя мама вернулась раньше с тобой маленьким на руках... – бабушка погладила Лёню по голове и улыбнулась. А Володя представлял, как геологи идут по тайге, как дождь хлещет их обветренные лица, как раздуваются их плащи. И, конечно, он еще не понимал, о каких геологах рассказывала бабушка Соня.
     Володя с Лёнькой с нетерпением ждали, когда в рассказе появится камень, но бабушка не спешила. Подолгу задумывалась и молчала. Тогда Лёнька не выдержал и спросил:
     – А камень? Ты о нем ничего не рассказала.
     – Как не рассказала? Я же все это время только о нем и рассказывала. Это единственная память о твоем дедушке.
     – Но откуда он взялся?
     –  Откуда? – как бы сама себя спросила бабушка и задумалась, а потом продолжила:
     – Однажды твой дедушка не вернулся из экспедиции. Вместо него пришли его друзья, тоже геологи, вот они и принесли этот камень. Сказали, что их товарищ и руководитель партии погиб в тайге, а этот камень он просил передать мне на память о нем.   
     Жизнь идет, а годы летят. Володя вырос, отслужил Армию и поступил учиться в МГУ на юридический факультет. Учиться ему было интересно. А однажды он попал в музей криминалистики. В одном из залов его привлекла фотография камня. Того самого камня, которым он в детстве любовался в квартире бабушки Сони. Конечно, он и раньше, с возрастом, понял, о каких геологах рассказывала Лёнькина бабушка, но настоящую историю этого камня он узнал из описания в музее. Камень был украден из музея археологии при загадочных обстоятельствах. В последствии при задержании один из подозреваемых, известный в преступном мире вор, был убит, а камень с тех пор бесследно исчез. Узнав эту историю, Володя подумал: «а стал ли его друг детства Лёнька геологом?»