Глава 11. Откровение Мэрмана

Прошло два дня, как Мэрман сообщил Александре Справедливой о поражении Альвонского Ордена. Королева не вызывала рыцаря на аудиенцию или личный разговор, а Мэрман не решался пойти и спросить ее о размышлениях — все-таки, шокирующее известие потрясло правительницу не меньше матери. А поэтому наш молодой человек слонялся по залам, двору, саду, городу и скучал, изредка разговаривая с кем-то и прерываясь на завтрак, полдник, обед и ужин. Он часто страдал тоской и грустью, утопая в беззаботных воспоминаниях о прекрасном прошлом, когда все были живы, а его не волновало вообще ничто. Отец тогда только обучал маленького мальчика езде верхом, основам фехтования… Мэрман-Младший чаще виделся и общался со своим другом — Шокером Фоньдиером, который жил тогда неподалеку от Нуклеона. Оба парня часто играли вместе или устраивали состязания… Шиида тогда еще казалась симпатичной, пока Мэрман не поменялся во вкусах и не вырос из себя маленького… А на лице мамы еще не было морщин… Да и отец был жив…

От таких мыслей Мэрман пустовал внутри, часто сидя в разных местах как в воду опущенный. Его взор обычно упирался в пустое место, не задерживаясь на каких-то объектах в поле зрения. Картинки плыли перед глазами, в точности повторяя моменты прошлого вплоть до мелочей… Боль в груди наворачивала слезы, от которых Мэрман отказывался — он считал, что мужчина не должен плакать в такие моменты, как бы сильно не хотелось. Однако из-за этого боль часто становилась просто невыносимой, отчего молодой рыцарь изредка поглядывал в тавернах на слабые напитки, но его жизненные устои не давали ему даже притронуться к кружке с подобным содержимым. Хоть эти устои и стали очень и очень слабыми после боя в Бьотте…

Одним ранним утром Мэрман сидел на балконе во дворце королевы и просто смотрел на тучи вдали, на бродящих по делам туда-сюда слуг и на птичку, что звенела свою песню на перилах балкона в паре метров от нашего героя. Он будто потерял интерес к жизни, ее смысл и какое-либо желание что-либо делать. Даже банально пойти и поговорить с Александрой он не хотел. В душе было настолько пусто, что хотелось выть, как гартекс.

Послышались колеса кареты, ржание лошадей и возгласы кучера. Кто-то приехал. Мэрман не стал интересоваться происходящим, а просто остался сидеть на месте, успокаивая искалеченную прошлым душу свежестью осеннего воздуха.

Спустя полчаса наш рыцарь услышал некие шаги сзади, отчего резко встал и повернулся.

К нему быстрой походкой шла Мирабелла… Так вот, кто приехал в карете!

На ее лице светилось счастье вперемешку с беспокойством. Завидев вид парня, она ахнула и почти подбежала к нему.

— Здравствуй, Мирабе-… — начал было Мэрман печально, но неожиданные объятия хрупкой девушки ввели его в оцепенение, и он впервые за несколько недель почувствовал тепло… И смущение.

— Я так рада, что ты живой… — прошептала Мирабелла, прижимаясь еще сильнее к груди рыцаря. Ее пальчики цеплялись за спину, что умиляло до глубины души.

Мэрман не знал, что ответить даже на это очень теплое действие со стороны принцессы, поэтому просто наслаждался светом, коим наградили его через объятия.

— Почему ты не написал мне? И что с твоим глазом? — оторвавшись, наконец, от парня, начала спрашивать Мирабелла, держась одной рукой за предплечье Мэрмана.

— Я не стал тревожить тебя, все-таки у тебя были дела поважнее, — пожал плечами парень.

— Глупости! Нет важнее дел, чем провести время с теми, с кем хочется! — возразила принцесса, надув губы, — Я же не стала сидеть дальше в Туттоне, а приехала сюда, когда получила письмо…

— Какое письмо? — удивился Мэрман, мысленно умилившись от выражения глаз и лица девушки.

— Моя мама написала мне день назад о том, что ты прибыл сюда, израненный и с плохими вестями… Что стряслось? — жалостливо вцепившись взглядом в глаза рыцаря, спросила вновь Мирабелла.

Мэрман тяжело вздохнул и повернулся к перилам балкона, согнувшись и облокотившись локтями об опору. Его голова поникла, а мысли вновь заполонили все пространство внутри.

— Когда мы прибыли в деревеньку поблизости от Бьотта, мы сразу же отослали отряд на разведку. Пока мы ждали, наши рядовые обустроили лагерь. В одном из домов мы нашли останки убитого некой стрелой жителя, о чем мы узнали из его записей. Ближе к вечеру мы отослали еще один отряд, чтобы тот узнал, что случилось с разведчиками. Если бы они не вернулись — мы решили пойти на утро всеми силами на город. За ночь ничего не произошло, да и отряды, отосланные ранее, так и не вернулись. Поэтому мы собрались всей армией, оставив один отряд охранять лагерь, и пошли на Бьотт. Мы еще у входа в город заметили, что часовых, на которых шла ориентировка, не было. Решив, что они просто были сняты с поста, мы воплотили свой план по атаке, но, столкнувшись лишь друг с другом, мы растерялись — не было в Бьотте никаких кочевников. А потом… — наш рыцарь прервался, тяжело вздохнув. Затем украдкой взглянул на принцессу — та столь внимательно слушала, что даже не замечала, как на улице поднялся прохладный ветер, от которого любая девушка из важной семьи начала бы мерзнуть, но не Мирабелла.

— А потом? — переспросила она, чуть подойдя ближе.

— А потом мы нашли тела убитых разведчиков. Всех их убили, жестоко и беспощадно. И сразу же после этого мы услышали звуки порталов — нас окружили со всех сторон, и нам ничего не оставалось, как защищаться. Мы перебили многих врагов, но из всех находящихся там, в Бьотте, выжили только три человека из командования — я, коммандор Летокк Рах и… — на последнем имени внутри зажглась, как от удара молнии, злоба и ненависть, от которых вновь начало слегка греть лицо под повязкой. Открыв под сведенными бровями правый покрасневший радужкой глаз, Мэрман злобно выдохнул, — И Шотт Мадера… Он предал меня… Предал наш Орден, переметнувшись на сторону врага. Как и около двадцати рядовых, что предпочли жизнь предателя смерти героя…

От этих слов руки сжались в кулаки, в которых уже закипела ярость…

— Я никогда не знал, кто такие Кровные Братья. Но после сражения с их Орденом я понял, что такие подонки должны быть уничтожены всеми средствами, которые есть у меня… И я…

Сверкнула молния, раздался оглушающий грохот. Мирабелла вздрогнула, а Мэрман смолк и глянул в сторону надвигающейся бури.

— Пойдем внутрь, там и договорим… — пробормотал он, подойдя к девушке.

— Хорошо! Давай в твою комнату, — неожиданно предложила раскрасневшаяся от своих же слов принцесса.

Подняв бровь, наш рыцарь удивился, но молча кивнул в знак согласия, и они двинулись в сторону гостиной комнаты парня.

…Закрыв дверь, Мэрман прошел и уселся в кресле, расслабившись телом.

— Будь как дома, — шутливо, но с той же нотой грустью и безразличия, молвил он Мирабелле, проходя мимо.

Та же восхищенно рассматривала комнату, в которой она не была прежде.

— В целом, здесь так же, как и в некоторых других, — подметила Мирабелла насчет интерьера, подойдя к рыцарю ближе, — Так что же ты хотел сказать?

— Я?… Ах, да… Забылся немного… — очнувшись от погружения в прошлое, Мэрман вздрогнул и приподнялся в кресле, заняв напряженную позу, — Я…

Тут пустоту резко заполнила вся боль, что скопилась внутри за эти дни, голос дрогнул. Он чуть отвернулся лицом в сторону, переведя помутневший взгляд на камин с потрескивающими бревнышками. Сверкнула молния за окном, озарив своим мгновенным светом скатившуюся слезу из правого ока…

Мирабелла молча ждала, заметив слезу рыцаря.

— Я видел… Как Хэрон убил… Моего отца, — спотыкаясь на словах и сдерживая эмоции, продолжил речь Мэрман, уперев подбородок в собранные замком руки, что расположились локтями на коленях, — Я видел, как он умирал… Он умер у меня на руках!… Я видел этот пустой взгляд, и этот запах крови на руках… Эти животные… Этот выродок отобрал у меня отца!

Раздался грохот грозовой тучи.

Трескающаяся душа сломилась под грузом печали и не ожидала появления внутри гнева, смешивая горе и ярость…

— Клянусь… Я убью этого гада… Убью, чего бы мне это ни стоило… Чтобы он почувствовал то же, что чувствовал мой отец, когда он умирал, пронзенный насквозь!… — тихий голос сквозь сжатые от бессильной злобы зубы пробирал до мурашек, а вторые слезы горячим следом вытекли из обоих глаз одновременно…

С сочувствием Мирабелла смотрела на убитого горем парня, опустив свои руки и перебирая в голове всю историю, что рассказал рыцарь только что.

Мэрман закрыл лицо руками, судорожно выдохнув.

Как вдруг почувствовал прикосновения к голове. Он открыл лицо и глаз, измученно и с изумлением глядя на стоящую максимально близко принцессу. Девушка ласково улыбалась, а в ее изумрудных глазках читались сочувствие и печаль, а в одном из них тоже виднелась слезинка. Ее ручка гладила по голове парня, ласково перебирая каждый волос.

— Облокотись на спинку кресла, пожалуйста, — ласково и осторожно прошептала она просьбу. Мэрман послушался, прильнув спиной к креслу и расположив руки на ручках сиденья.

Мирабелла, недолго думая, присела на колени к рыцарю и обняла его за голову, прижав к себе. От этого все вокруг вдруг стало таким незначительно мелочным… Все мысли словно исчезли, а звук сердечка девушки раздавался буквально под правым ухом громким, но осторожным стуком. Печаль выгнала из своей составляющей гнев, подпустив к себе что-то теплое и радостное… Сердце впервые за несколько дней ожило, согревшись лаской.

— Я понимаю тебя, Мэрман, ведь я тоже потеряла отца, да и не только его… Да, люди приходят и уходят в жизни, а некоторых никогда не получится вернуть… Но я уверена, что твой отец любил тебя таким, какой ты есть… Ты сильный и смелый парень, как твой папа, а я таких парней встречала не так много за свою короткую жизнь. Но одно я могу сказать точно — ты прекрасный человек, мой рыцарь… — ласково и тихо говорила принцесса, поглаживая дальше голову Мэрмана.

От этих слов перехватило дыхание, сердце стало биться чаще, а голова будто забыла обо всем. Боль полилась через слезы, а руки сами обняли девушку в ответ.

Мирабелла прижалась еще крепче, через ласковую улыбку и искрящиеся сочувствием глазки продолжая поглаживать парня, успокаивая его.

Наш герой растаял внутренне, уткнувшись в грудь принцессы, как ребенок. Нагревшаяся левая часть лица под повязкой остыла, зато нагрелись от смущения и успокоения щеки. А стук сердца девушки ласкал слух, отчего рыцарь забылся и будто бы освободился от внутренних оков. Напряжение спало, внутренний покой нахлынул волной. Он погружал в себя всю личность нашего героя, унося ее с собой в безмятежность…

Так Мэрман и уснул, незаметно и тихо. А Мирабелла не стала его оставлять наедине, предпочтя задремать у него на ногах, склонив голову на его макушку, такую приятную и мягкую…

Хотя за окном и бушевала осенняя гроза, избивающая ливнем попавших под холодную воду пешеходов, в комнате дворца Александры впервые за долгое время успокоилась неугомонная душа, сломленная и сбитая с толку головокружительными событиями…


— Чародея ко мне! — приказал Хэрон, сидя на троне в ратуше. По обеим сторонам у стен стояла личная охрана главаря Ордена, а подле его трона находился Шотт Мадера.

Через пару минут внутрь вошел пожилой мужчина со старинной книгой подмышкой. Медленно поклонившись перед магистром Кровного Братства, он старческим голосом спросил его:

— Зачем звал ты меня, о Гольтер?

— Хотел узнать у тебя про одного человека… Жив ли он, здоров… И если жив — где он находится? — подперев худую щеку кулаком, протянул Хэрон.

— Хорошо, я поищу человека для тебя, но сперва мне нужна хотя бы одна его вещь… — раскрывая книгу, согласился чародей.

— Шотт, выполняй условия, — махнул рукой Хэрон. Коммандор вынес и передал старику меч Мэрмана, подаренный ему королевой во время посвящения его в рыцари.

Медленно кивнув, маг стал искать заклинание в книге. Найдя, наконец, нужную строку, он достал некий светлый порошок из кармана своей сумы и начал посыпать им клинок и рукоять меча, бормоча при этом заклинание:

— Entitatem quaerere, bypass spatio, aperi porta…

Шотт с восхищением и интересом наблюдал за тем, как с меча Мэрмана поднимается светящаяся серая пыль, которая, в конечном итоге, образовала облако в виде треугольника, в котором, по законам магии, должно было открыться око правды — наблюдение за чем-то или кем-то, которое показывает реальные события в настоящий момент.

Хэрон нетерпеливо бегал глазами, постукивая пальцами по поверхности ручки трона.

— Ostende mihi quid illic! — вскричал чародей одержимо, выхватил из-под своего плаща необычную пятиугольную монету и ударил ею о рукоять меча. Крики неких существ послышались повсюду. В облаке появилось око, которое через пять секунд открылось и…

— …Ничего? — удивился даже сам старик, моргая растерянно глазами.

Да. Око правды не показывало что-либо — только одна темная пустота.

Хэрон растерянно поднялся и медленно подошел к магическому пространству.

Шотт, как и телохранители, переглядывались и пытались понять, что случилось.

— …Выжил! — прошипел злобно Хэрон, сжимая кулаки, — Сбежал!! — выкрикнул он злобно, пнув в сторону меч нашего героя.

— Но ведь око ничего не показало! — воспрепятствовал старик-маг, но тут же отхватил пощечину от магистра.

— Идиот! — рявкнул Хэрон, сверкнув глазами, — Если бы он был убит — око показало бы его место гибели! Но оно ничего не показало, а это может значить лишь одно…

Магистр Кровного Братства яростно подошел к Шотту, который сжался нутром под видом грозного повелителя.

— Найти тех, кто преследовал Фокса-Младшего вне города. Живо! — сквозь зубы приказал он Мадере. Тот подчинился и вышел из зала, позвав за собой шестеро телохранителей.

— А ты… — обратился к чародею Хэрон, — …Иди к себе и пытайся найти этого мальчишку! Если найдешь — отпущу тебя на свободу! Если же я найду его раньше тебя — то ты больше никогда не увидишь свет!

— Слушаюсь, о Гольтер, — обиженно и покорно ответил старик и удалился вместе с мечом нашего героя и своей книгой прочь.

— Щенок… — процедил Хэрон, сжимая в руке свое золотое кольцо и в такт речи прищурив глаза, — Я доберусь до тебя, чего бы мне это ни стоило…