Константин. Вторая часть

Дверь хлопнула настолько сильно и неожиданно, что привычного противного лязга удалось избежать. Константин бросил быстрый взгляд за плечо, и, обвинив в хлопке простой банальный ветер, несколько раз топнул ногами, стряхивая с ботинок снег. Так же он поступил и с плечами – похлопал сначала по правому, а потом и по левому. Тяжело вздохнул, и на ощупь двинулся к стене, чтобы  снять, а потом и зажечь свечу попутно вытирая насухо руки о рубаху. Когда тусклый тёплый свет окутал помещение, он осмотрелся. По своей сути, Константин по-настоящему жил только здесь – в своей церквушке. По своему строению она напоминала свечу – круглое небольшое здание, в котором почти ничего не было. На первом этаже, слева от двери, он держал лавочку: продавал – а иногда и даровал – то, что только мог. Собственноручно испечённый хлеб, маленькие нательные крестики, что ковал для народа сосед-кузнец, церковные свечи и прочее-прочее-прочее… Константин подошёл к лавочке ближе, и стряхнул ещё слегка мокрой рукой крошки, что лежали на деревянной столешнице с самого утра. Зашёл за стойку, и поправил товар, который раскладывал на стойке этим утром. Ни то, чтобы это было необходимо… просто хотелось прикоснуться к плодам своего  - и не только - труда. Он прищурился, и придирчиво оглядел полы. М-да, стоило бы подмести… Решив, что сегодня этим он заниматься точно не будет, Константин двинулся к лестнице, что вела в его обитель – на второй этаж. Сделав шаг, взгляд сам упал на аналой. Старенький, деревянный, сделанный ещё дедом Константина. Вспомнив, что Тамара просила её крест как можно быстрее освятить, Константин закатил глаза. «Вот же неугомонная»… - подумалось ему. Отругав мысленно старуху ещё несколькими не самыми приличными из слов, Константин махнул рукой в никуда. Обойдётся! Он обошёл аналой, и остановился у лестницы, рядом с которой величественно висели иконы. Замер, глядя святому, увековеченному на полотне, в глаза. Что-то кольнуло в сердце священника… нечто вонзилось иглой, прошло сквозь, и попало в самую душу. На какое-то время Константин замер, не в силах отвести взгляд. Нехорошее липкое предчувствие окутало его вместе с мокрыми ногами – оно, подобно туману, обволакивало и ложилось мелкими каплями на тело. Казалось, что мир встал на паузу: звуки пропали, сердце сжималось от неясной и раннее незнакомой боли. Он попробовал отвернуться, и это удалось ему лишь спустя несколько раз. Константин дёрнулся всем телом, и тяжело задышал. Схватившись за сердце, он опустил глаза в пол, а свободной рукой вытер выступившие на лбу капли пота. Разум пытался подобрать объяснение происходящему: здоровье не то, потратил слишком много сил там, в лесу, да, и возраст уже приличный… Он провёл ладонью по голове, и, взяв все силы в руки, ступил на лестницу. Спустя минуту он уже поставил свечу на стол посередине, и в очередной раз тяжело вздохнул. Да, разум объяснил всё логически. Но сердце… Сердце старика чуяло, как что-то идёт не так.
…Константин распахнул глаза. Рассветные лучи не спешили мягко осветить его скромное жилище: проснулся он уж слишком рано. Осмотревшись, он свесил ноги с кровати, потянулся, и глубоко зевнул. После неспокойной ночи голова гудела. Мысли лезли в голову подлые, нетипичные для мыслей священнослужителя. Новый день не принёс улыбки, желание жить испарилось так, как испаряется утренняя роса в жаркий летний день. Сама только идея о том, что необходимо одеваться, умываться, и спускаться вниз сводила его с ума. Ещё каких-то несколько часов, и всё начнётся сначала… Сонные соседи будут шоркать ногами, дверь противно звенеть каждый раз, когда кто-то через неё проходит, народ непременно будет зевать на утренней службе, а ведь ещё и задавать свои идиотские вопросы они обязательно станут…  Как же всё надоело! Нехотя он поднялся, и подошёл к маленькому окну, через которое было видно если не всю, то почти всю деревню. Выглянул. Судя по всему, до рассвета ещё есть несколько часов. Стоило бы за это время привести в порядок не только себя, но и церковь, однако… однако он знал, что не будет тратить время на подобные – и главное, привычные! – дела. Почему? Константин не понимал. Просто знал, - и точка. Он бросил взгляд на не заправленную кровать, и впервые за долгие-долгие годы махнул на это дело рукой. В углу нашёл ведро с ледяной водой. Умылся. Бегло натянул на себя брюки, рубаху и ботинки. Спустя несколько минут дверь в церковь захлопнулась. Он ушёл.
Правда, надолго уйти не получилось. Сидя в уличном туалете, Константин услышал, как под чьими-то ногами захрустел снег. Проглотив ругательство, он поспешил закончить свои дела, но не вышел из туалета – прислушался. Шаги становились всё ближе… Шаг гостя был мягким, - почти беззвучным. В голову тут же прокралась не лучшая для священника мысль: может, притаиться в туалете, и сделать вид, что его здесь нет? Некто прошёл мимо, и спустя пару минут он услышал глухой стук в дверь церкви. Ещё минута, и противный лязг дал о себе знать – кто-то, не дожидаясь приглашения, зашёл внутрь. Злость окатила Константина так, как окатывает ведро ледяной воды – какого чёрта им всем от него нужно?! Немного замявшись, но он покинул укрытие. Зашёл внутрь церкви, и заметил её.
Ангелина моментально обернулась. Губы растянулись в улыбке, пухлые щёки покрыл румянец. Она  словно с облегчением выдохнула, и отвела от Константина взгляд больших зелёных глаз.
 - Вы здесь…
Константин прочистил горло, - М… да. Отходил по делам…
 - Это хорошо… А-то я уже начала переживать! Думала, что разбужу вас, а когда заметила, что здесь никого… ох… даже не хочу говорить, что подумала!
Константин вымученно улыбнулся. Обычно его умиляла эта непосредственность Ангелины: соседская девчонка была такой с самого детства. Простой, немного наивной, а главное, с большим и добрым сердцем. Её вера вдохновляла Константина, но сегодня… она показалась ему настолько глупой, что челюсти заскрежетали от раздражения.
 - И что же ты подумала, милая? – спросил он, не скрывая сарказма в голосе, - Куда я мог деться с утра пораньше? В лес убежал? – усмехнулся он.
Ангелина замерла на пару секунд, набралась смелости, и посмотрела священнику в глаза, - Я… я об этом и хотела поговорить… как вы узнали?
Он закатил глаза, не скрывая своего раздражения, - У меня дела. – сказал, как отрезал, он, - Если хочешь что-то обсудить, - подойди ко мне после службы. А пока я занят.
 - Но это важно…
Не желая слушать, он круто развернулся. Остановился у двери, намереваясь уйти, и тихо сказал: - Уверен: это подождёт.
Но Ангелина, кажется, уверенности этой не разделяла. За шаг она оказалась рядом, и положила руку ему на плечо, - Не уходите… вы мне нужны…
Он опустил голову. Не оборачиваясь, спросил: - Что тебе нужно?
 - Я вчера разговаривала с Тамарой… - начала объяснять девушка, - Она рассказала мне, как слышала детский голос… рассказала, как у неё украли крест. Мне страшно, батюшка! Очень. У меня ведь сын… а что… что если ОН украдёт моё дитя?
Константин почувствовал, как лицо начало багроветь. Раздражение зародилось где-то внизу живота, и быстро бежало вверх – через сердце, проникая в разум. Мысли его начали прыгать от злых до безумно злых, челюсть сжалась, а голова заболела лишь сильнее. Ещё никогда в жизни он не чувствовал подобное: раздражение, презрение и, главное, отчуждение. Почему эта девка, в принципе, решила, что он обязан её успокаивать? Он священник, а не её отец! Он попытался взять себя в руки, но увы, сумел выпалить лишь:
 - И ты туда же?
 - Простите? – она обогнула его, и постаралась на него взглянуть.
 Он вынужденно развернулся. Ангелина стояла к нему так близко, что он сумел уловить её запах – чёрна смородина, свежесть мороза и, конечно, сладковатый запах молодости. Таких ароматов он не ощущал никогда. Константину пришлось отойти от двери, чтобы не стоять так близко к прихожанке. Он потёр лицо ладонью, и сказал:
 - Ну, ладно, Тамара… но ты-то что? Молодая же!
 - Я вас не понимаю… - честно ответила она, - Вы считаете, что Тамара… это придумала?
 - Может, не придумала! – на выдохе сказал он, - Может, и правда верит в то, что говорит. Но ты? Я? Мы в этот бред верить не обязаны. Может, когда-то она могла чему-то научить… но сейчас? Тамара выжила из ума! Не стоит воспринимать её всерьёз.
Лицо Ангелины переменилось. Что-то схожее со страхом пробежало во взгляде. Она сглотнула, и…
 - Вы… вы уверены, что боятся нам нечего? – тихо спросила она.
 - Более чем. – ответил он, и с грохотом захлопнул за собой дверь.