Литургия молчания

Пьеса в готическом духе "Литургия молчания"

Театр теней и пепла. Сцена освещена дрожащим светом свечей. На фоне — готические арки, витражи, исписанные латинскими молитвами. Пространство без времени. Пространство между.

ПРОЛОГ (ГОЛОС ИЗ ТЕНИ):

В крипте храма, где вянет дыхание века,
Где свеча обнажает узор на плитах,
Бродит тень, облачённая в плоть человека —
С капюшоном из мглы, с чередою молитв.

СЦЕНА I — Забвение в витраже

На сцене — монах в черной рясе. Он стоит под витражом. Стекло искажает его лицо.

Век просочился сквозь трещины башен,
Звон упал на ступени, как грех.
Здесь монах и проклятие с одной рубашкой,
И псалмы затвердели в устах, как орех.

Купол — как глаз, что забыл покаяние,
И не знает ни ночи, ни дня.
А за гранью молитвы — глухое дыхание
Той, что носит вуаль из огня.

В нефе — прохожие призраки смысла,
В ризницах — пепел святых имён.
А внизу, под землёй, где и слово бессмысленно,
Покоится ангел, в цепях времён.

Ты взываешь к нему — он не слышит ни звука,
Лишь колеблется пламя в ответ.
Где начало? Где боль? Где забвение? мука?
Где на лике её — свет, а где кроется смерть?

СЦЕНА II — Литургия молчания

В центре сцены — алтарь. Свечи гаснут одна за другой. Слышен органный аккорд — один, протяжный.

На шестом часе ночи, в заледенелом склепе,
Где дыхание стынет, как вода в колокольне,
Проступает лик — не в иконе, не в хлебе,
А в рассечённой тени на покрове больном.

Нет ни пения, ни хора — лишь стонущим ветром,
Как рыдание стен, что забыли Христа.
И не свечи, а память гниёт сантиметром,
И не Бог здесь один — но вокруг пустота.

Склонитесь, странники, не с верой — с прозрением.
Вы не первые здесь, и не первые — в прах.
Здесь не ждут утешения. Здесь — погребение;
Тех, кто эхо искал, но внезапно упал.

Коленопреклонство — не доблесть, не мука,
А закон тишины, как дыханье земли.
И когда вы услышите, как крикнет разлука —
Не ответь, а умолкни или просто замри...

СЦЕНА III — Голос из гробницы

Появляется фигура в саване, лицо её закрыто вуалью. Голос её глух, как эхом отражённый.

Я лежала под плитами триста зим,
И мне снился собор из мрака и пыли.
Мои слёзы давно стали пеплом чужим,
А молитвы — лишь трещины в каменной глине.

Я ждала не спасения — только шагов,
Чтобы знать: кто-то помнит, а кто-то и дышит.
Но приходят одни — и без имени, слов —
Лишь глядят в мои своды, и тут же — не слышат.

Нет прощения здесь, нет и боли самой.
Только вечность, как соль на устах рассыпная.
И вся вера — во тьме, как забытый покой,
Где и Бог — лишь фигура из праха и знания.

СЦЕНА IV — Приход паломника

На сцене появляется фигура в дорожной мантии, с посохом. Он остановился перед входом в разрушенную арку.

Я шёл через горы, через сон, через страх,
Через кровью пропитанный камень и кости.
И пред мною собор — без мятежен их прах,
Без небес, без молитв, но с зовущей тоской.

Мне сказали: здесь — сердце всего, что осталось,
Здесь огонь не горит, но он помнит тепло.
Я ищу не ответа. Мне нужно лишь малость:
Попросить о прощенье за всё, что ушло.

Он поднимает взгляд к пустому витражу. Свет луны прорывается сквозь разбитое стекло.

Кто молчит здесь — был жив. Кто забыл — тот спасён.
Но я помню. И значит, мой путь не окончен.
Я войду. И останусь. И стану звон —
Тем, кто ищет дорогу сквозь вечную ночь.

СЦЕНА V — Обрушение собора

Слышен гул. Стены начинают трещать. Своды рушатся. Витражи осыпаются цветным стеклом. Паломник стоит в центре, неподвижно.

Не гром — а напоминание.
Не пепел — а кровь.
Всё, что держало молитву — теперь без названия.
Всё, что было — теперь вновь.

С потолка падает крест. Он не ломается, он — растворяется в пыли.

Это не кара. Не гнев. Не возмездие свыше.
Это — тишина, у которой нет рук.
Это — память, что стала ещё чуть выше,
Чем собор, чем престол, чем замёрзший звук.

ЭПИЛОГ (ГОЛОС ИЗ ТЕНИ):

Всё кончается пламенем — но без жара. Без финала. Без занавеса. Без звука.
Только вздох — и пустая икона. Только тень, уходящая в сторону.

Темнота. Конец.