Постой, не уходи, продолжение

Вчерашняя юность — смешная ошибка, она внезапно закончилась, так и не выполнив ни одного из своих обещаний, клятв, договоренностей и торжественных заверений, ярко вспыхнула, громко закричала, быстро побежала, высоко подпрыгнула, взлетела, взорвалась на тысячи сияющих островков счастья, погрузилась во мрак повседневности и коммунальной суеты, испугалась, оступилась и рассыпалась в прах.
Недосказанные слова, недоцелованные губы, непрощенные друзья, неотомщенные враги, недописанные стихи, нераскаявшееся сердце.
Молния расчертила фиолетовое небо, от раскатов и хохота грома содрогнулась и просела земля, а затем все стихло.
Осени желтые глаза, этот дождь, он пришел за мной, рыжая грусть листвы, нескончаемые изумрудные поля, соединяющиеся с придавленными небесами на трепещущей линии горизонта.
И осень пахнет смертью, и тень густая сосен золотых, и небо, сгоревшее багряною листвой, и сердца иступленный крик, и капельки жемчужных звезд, указывающие путь к родному дому, и рваная струна надежды, и выстрел в пустоту, и вкус остывших губ, и шаг в темноту, где хаос порождает тени, и бледность мертвого лица, и роза в траурной петлице, и саван расстилая погребальный, и в новый круг самсары история умчится.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 6, глава 12
Как птицы в тисках, мы бьемся в сетях времени, послушные высшей воле.
Все мы, люди и звери, точно соломенные куклы, танцуем на нитях невидимого Кукловода.
Он определяет нам роли, раздает имена, и Им выверен каждый наш шаг.
Все существа и вещество, проявленные образы, самомнение, стихии, чувства, мысли и рассудок, все, что составляет зримый мир, взаимодействует между собою, повинуясь высшей воле.
Разрозненное не способно совокупиться без вмешательства высшего Начала.
Невежда мыслит себя повелителем своей и чужих судеб, хотя сам целиком зависит от внешних обстоятельств.
Без нашего прошения к нам приходят радости и печали, богатство и слава, долголетие и власть, и без нашего прошения они покидают нас в должный срок.
Потому пусть позор и слава, победа и поражение, спасение и смерть не выводят тебя из равновесия, будь всегда невозмутим, и в радости, и в печали.
 
Ты никогда не станешь хищником, всегда будешь жертвой, передвигающейся мишенью, спасаясь бегством от концентрированной стрелы времени.
Легкое нажатие на курок, хлопок, слепая пуля — и ты на ходу выпрыгиваешь из поверженного тела, а то, что мгновение назад было тобой, превращается в груду самостоятельно разлагающейся плоти.
Живые цветы и мертвые улыбки, застывшие на холодных гранитных обелисках.
Мелькают лица, мелькают взгляды, мелькают встречи, мелькают годы, мелькают даты, мелькают цифры, один день бесцеремонно и по-хозяйски вытесняется последующим, одна пустота беспрепятственно заполняется другой, на месте одной проигранной жизни прорастает другая, время бежит, не оборачиваясь на меня, на то, что я безнадежно отстаю.
Мир останется после меня, он продолжит свое победоносное шествование, невзирая на мое кратковременное бытие, я уйду, растворюсь в вечности, смешаюсь с телом земли, а он не исчезнет,
не исчезнет лучезарное солнце, что поднимается над блистающими заснеженными холмами на небосклон вечности,
не исчезнут длинноногие сосны, пытающиеся дотянуться своими вечнозелеными верхушками до белоснежных облаков,
не исчезнут холодные молчаливые звезды, рассыпанные по черному бархату небесного свода,
не исчезнет веселая зеленоглазая весна и грустная капризная рыжеволосая осень,
не исчезнут ленивые рассветы и пурпурные закаты,
не исчезнут утомленные дни и шелковистые ночи, не исчезнут бескрайние скатерти полей,
не исчезнут малахитовые луга и голубые озера, не исчезнут полноводные реки, устремляющиеся к океанам,
не исчезнут рыжие пустыни, обожженные полуденным солнцем, не исчезнут изумрудные волны морей,
не исчезнут заснеженные горные вершины, вонзающиеся своими острыми макушками в беспредельный небосвод, но исчезну я, случайное легкомысленное недоразумение.
Три в одном: карты, картечь и виселица, моя жизнь — всего лишь миг в ниспадающем потоке вечности, ничтожно малая исчезающая пылинка в равнодушной ненасытной утробе всепоглощающего бытия.
Какой смысл в этой войне, в этих погонях, в этих марафонах, в этих бесконечных гонках, в этих накоплениях, в этих перемножениях и подсчетах, в этих стратегических планах, в этих неустойчивых достижениях, в этих прыжках, в этих чередующихся влюбленностях, если у меня нет времени задуматься о вечном и просто взглянуть на звезды?
Я иду по мертвому царству, заранее зная о том, что ждет меня в конце бессмысленного маршрута, иду и медленно погибаю, колесо времени продолжает вращаться, размалывая в своих неодолимых жерновах всех попавшихся на его пути, а вдоль дороги счастья — свежие и не совсем свежие холмики могил.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 11, глава 2
Ведомо тебе, что в здешнем мире душу повсюду подстерегает смерть.
Спастись от нее возможно, лишь снискав прибежище у стоп Всевышнего, пред кем преклоняются даже вечно свободные души.
 
Колесо рулетки закрутилось, игра началась, возбужденный движением времени, я просыпаюсь к действию, заново рождаюсь в мире внешних вещей и опять начинаю все с ноля, следующий забег, счастливый билет, джекпот, удача, новый маршрут следования, новый калейдоскоп бутафорий и впечатлений, новые антропометрические характеристики, новые кости, новая кровь, новый цвет кожи, новое сплетение нервов, сухожилий, артерий, новые декорации и интерьеры, сценарий старый.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 4, глава 29
После разрушения тела я продолжаю существовать.
Как предметы появляются и исчезают в пространстве, так плотские оболочки появляются и исчезают.
Забота о теле, жене и детях не требует человеческого разума, после многих рождений удачливая душа получает разум и тело человека.
И если она не использует эту возможность, дабы освободиться от иллюзии обладания, она снова низвергается в низшие виды жизни, в круговорот перерождений.
Обрати свой взор к Кришне, будь милосерден к другим существам, познай свою подлинную суть в связи с безусловной Красотой, и тогда ты обретешь действительную свободу.
Радости и печали приходят и уходят, прошлое, настоящее и будущее, пролетая как сон, обращаются в прах.
И только ты, бессмертная душа, истина пребудете вечно.
 
И слишком синие небеса, и слишком белые облака, и слишком взволнованный рассвет, проникающий в зашторенные окна, и слишком густой снег, падающий рыхлыми хлопьями всю ночь, и слишком нестерпимая боль на усталом сердце, и уже догорает моя свеча, и вечная весна, где нет меня, и угасающие звезды в испуге прижимаются к стеклам, и опускается тяжелый занавес неизмеримости, и смолкает музыка на карнавальной сцене, и конец моей истории, и ухожу я за кулисы и иду вслепую в темноте на ощупь к своей пригрезившейся мечте, и жизни пробегают по циферблату бесконечности одна за другой, и вечность — единица измерения.
Я крохотный кусочек бессмертия, невидимая песчинка в устойчивой безмятежности вечности.
Где-то далеко-далеко, в другой плоскости, в иной системе координат, за границей этого тесного одномерного мирка, за румяной дымкой проплывающих облаков, за убегающей линией горизонта, за мечтами и надеждами, за ожиданиями и свободой, за нескончаемой чередой рождений и смертей, за неудержимой рекой времени и безусловным неопровержимым утверждением судьбы, находится наш вечный причал, остров нежности, творчества, неувядающей юности, неограниченной свободы, непроходящей радости и любви.
Там мой вечный дом, и там живет Господин моего сердца.