Сигнал. 48 часов. Часть 1

Массивная конструкция станции парила в безмолвии космоса, словно неведомый страж, наблюдающий за бесконечной пустотой. Её корпус избороздили микрометеориты, оставив на поверхности следы прикосновений.


Дознаватель высадился на номерную станцию слежения и контроля. Через сорок восемь часов сюда прибудет транспорт снабжения под гордым названием «Эгалите»[1], который после выгрузки снабжения и замены ТВЭЛов 239Pu[2] на 232Th[3] доставит его на базу.

***
[1] Фр. Еgalitе - равенство.
[2] Плуто;ний-239 — радиоактивный нуклид химического элемента плутония с атомным номером 94 и массовым числом 239.
[3] То;рий-232 — природный радиоактивный нуклид химического элемента тория с атомным номером 90 и массовым числом 232.
***

Визоры обзорных панелей выдавали стабильные показатели: радиационный фон, температурные колебания, уровень энергопотребления — всё в пределах нормы.

На станции работали трое: командир, он же первый навигатор, инженер, следивший за состоянием оборудования, реакторов и цифровых систем, и штурман-исследователь, чьи задачи сводились к наблюдению за дальним и ближним космосом и обеспечению проводки космических кораблей, проходящих по их участку трассы.

Дознаватель не был подчинён Управлению безопасности космических трасс, но элементарная человеческая вежливость обязывала его представиться членам экипажа. Дознаватель первым посетил командира.

— После сообщения о получении сигнала я ни секунды не сомневался, что Центр пришлёт специалиста, но не думал, что это будете именно вы, да ещё так быстро. Прошли неполные сутки, — командир так торопился высказаться, что даже забыл поздороваться.

— Не сочтите меня невежливым, но я с вами не знаком и, очевидно, вы меня с кем-то путаете.

— Я не путаю! Я вас знаю. Нет, нет. Не ищите среди своих знакомых, даже дальних. Наше знакомство — заочное и одностороннее. В предпоследнем информационном бюллетене было помещено довольно подробное описание инцидента на «Окулус Веритас». В связи с ним упоминались и вы.

Дознаватель кивнул.

— Отлично! — командир посмотрел на часы. — 23 часа 51 минуту назад станция приняла сигнал.

Сигнал чёткий:

• не идентифицированный;

• частота: от 0,1 до 6 Гц — диапазон, нетипичный для естественных космических явлений;

• звуковое давление: от 1 до нескольких мкБар;

• продолжительность сигнала — 1,958 секунды.


Возможно, вы не совсем компетентны в некоторых вопросах, поэтому я назову вам только две несуразности, но и их будет вполне достаточно! 1. Человеческий слух звук до 16 Гц не воспринимает. 2. Звуковые волны в вакууме не распространяются, от слова «совсем».

Однако, несмотря ни на что, звук был очень громким. Его зафиксировали как приборы станции, так и члены экипажа. Субъективно я услышал резкий хриплый вскрик. Сигнал был записан и сразу же продублирован на базу.

В настоящий момент ИИ продолжает расшифровку. Дело движется медленно, подвижек пока нет, но ИИ обещал предоставить расшифровку не позднее чем через сорок два часа.

Мы провели совещание, и сейчас я вкратце ознакомлю вас с нашими предположениями.

Первое. Командир считает, что это был сигнал неизвестной цивилизации, пришедший из временной петли. Основание для подобного предположения — интуиция и неестественность звукового сигнала.

Второе. Инженер уверен, что это космический вирус, поэтому станцию нужно временно вывести из эксплуатации, данные пересохранить, все цифровые программы удалить и переустановить заново. Основание — профессиональные знания.

Третье. Штурман-исследователь полагает необходимым искать источник сигнала в секторах космоса, что числятся заведомо необитаемыми. Основание — опыт работы в должности и недостоверность данных о «пустых» зонах.

Доклад закончен, — командир замолчал, всем своим видом демонстрируя, что ожидает ответа.

Дознаватель посмотрел на командира, потом перевёл взгляд на панорамный экран станции. Оттуда пялился на них бесконечный космос, в котором могло прятаться чёрт знает что!

... Временная петля, неизвестный источник… и этот... как его? Космический вирус. Три версии. Каждая возможна, каждая неправдоподобна. А до истины надо ещё докопаться.

И угораздило его этак встрять! А продержаться надо было всего-то ничего — каких-то несчастных сорок восемь часов!