Двадцать первый год

      ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ГОД

      Ещё  один рассказ, тоже много раз повторявшийся  вызывал недоумение и ужас.    Бабушка была вторая жена у Ивана Григорьевича.  Деда мы никогда не видели. Знали, что погиб до войны.  Она его часто поминала в разговорах и присловье было: «Посмотрел бы что делается, какая жизнь пошла».   Мы были уверены, что жизнь прекрасна, мама и папа есть, у нас счастливое детство.  Мы видели на кладбище бетонный памятник   героям. Фамилий на памятнике не было, мы и не знали, кто там похоронен.  Но что там герои, знали точно.  Там рядом, на поляне  нас принимали в пионеры.
      «Как началось восстание,  коммунисты-то попрятались в камышах,  боялись. А мой хозяин поехал советскую власть защищать.  Осталась с ребятишками.  Пришёл отряд. Пригнали чужих: «большевики, - говорят, - коммунисты, бейте их».  А что их бить, все побиты, на телегах привезли, связанных. Все в кровище. Страх какой.  Остановились они в тех домах, что приглянулись, гулянка у них началась. Дома в деревне были большие, крепкие, некоторые до сих пор стоят: контора, школа, детский сад, Крендясовых дом.  А самые лучше разобрали и увезли в тридцатых.    Нас с ещё одной женщиной с вилами поставили сторожить  арестованных, которых загнали в сарай.  Жалко их. Жалко ребятишек, дома одни.  Стояли мы, сторожили до темноты.  Потом пошла я к начальнику их.   Сидят они за столом,   разговаривают…  Я и спрашиваю:  «Отпусти ты нас домой. Что их сторожить?  Они никуда не убегут, израненные все.  И на замок зарыты. А у нас ребятишки».  «Да ладно, идите».  И тут она увидела большое блюдо,  масло сбила  перед этим, и блюдо с маслом в погребе стояло. Пошарили и подполе, и в погребе.  «Начальник,  масло-то моё было,  масло-то вы съели, так я блюдо возьму?»   «Бери, неси, раз твоё».   
        Удивляюсь смелости бабушки: маленькая, ещё молодая женщина, осмелилась говорить с атаманом.  Кажется, какой-то Булатов здесь возглавлял мятеж.  А если бы кто-то сказал, что  муж её ушёл воевать за советскую власть?  Но своих пока не выдавали…   Бережливая,   блюдо своё осмелилась   забрать