Всегда апрель

- Алиса, отдыхай.
Колонка послушно умолкает. Я надеваю наушники – Vangelis «Aquatic dance». Под эту композицию написана не одна глава повести. Но сегодня мне не пишется и не перечитывается, только вспоминается – остро, больно, ярко.
Апрель «до» + апрель «после» = апрель всегда.
Я слышу его голос – звонкий, как платиновый меч: «Серёжка, не смей! Слышишь? Посмотри на меня! Открой глаза! Ну, пожалуйста, посмотри на меня…» Я чувствую, как его – для всех «непрошибаемого», трясёт. Я вижу, что он боится меня отпустить и только сильнее стискивает плечи, и платина звенит: «Дыши, Серёж, дыши. А завтра поедем к твоему нервному патологу. Буду лечить его, суку! Нервно лечить! Тихо-тихо… Всё будет хорошо, братишка…» 
Я не устану о нём писать, не побоюсь повторяться. Каждый раз, укладывая воспоминания в слова, я снова и снова проживаю заново то, что уже никогда не вернётся. Это как вечная зарубка на апрельской берёзе. И сок, как слёзы. И сладко до горечи.
Я не считал, что мы дружим - хозяин стада и волчара. Причём волчара дикий, а хозяин… Хозяин – это ходячий гемор всего города, с которым надо было дружить или биться насмерть.
Я не собирался с ним биться – не та планка, а дружить тем паче. Я считал, что мои друзья остались «за ленточкой». Я часами сидел на могиле Лёшки и каждую минуту ждал Дэна. Да, я ждал его, хотя был уверен, что он больше никогда не появится в моей жизни – духа не хватит. Нет, он не был трусом, но всегда был осторожным.
Да, я был уверен в том, что Дэн не рискнёт показаться мне на глаза, но всё равно ждал. Мне больше ничего не оставалось, только ждать.
Ждать, когда окончательно перестанут трястись руки и можно будет спокойно поесть в столовой, не ловя на себе любопытные взгляды.
Ждать, когда разочарованные менты, отпуская не случившуюся «галочку», прекратят недовольно бухтеть: «А чего качаешься, как пьяный?»
Ждать, когда окончательно врасту в реальность, состоящую из трёх слов: «Ты никому не нужен». И я врастал быстро, больно, настырно. Смерть не казалась мне избавлением, водка не помогала - я не пьянел. ПТСР плюс – непредсказуемый диагноз.
Я медленно выгорал изнутри до пепла. Но когда пепел вспыхивал… Тогда я сам себя боялся.
Пока я сгорал-вспыхивал, он вытаскивал меня всеми доступными и недоступными средствами из той клети, в какую загнала меня жизнь. Я сопротивлялся, рычал и скалился. А он всё равно тащил, рискуя быть погрызенным. Он понимал, что я боюсь привыкания. Боюсь снова остаться один. Но, несмотря на все свои страхи, после пары репетиций я выпалил ему в лицо, что он – амбициозный говнюк. Что насобирал алкашей, а они его «наё…, подрабатывая каждый где-то на стороне. Что я настроен свалить от него вот прям сейчас же! Потому что вертел на одном месте его амбиции.» В ответ на мою чуть не истерику он расстроенно вздохнул и безнадёжно махнул рукой: «Да хер с ними, пусть наё…, но ты попробуй, Серёг, а? Обидно, мля…» И потянулся в сейф за коньяком. Я знал, что у него намечена стрелка, и опять наехал, и отобрал ключи от сейфа, и чуть не упал, блин, так меня качнуло. Он выслушал внимательно, придерживая за плечо, и хмыкнул недоверчиво: «Переживаешь, что ль? Серьёзно?» - и снова хмыкнул, и клятвенно заверил: «Всё-всё, Серёг, как скажешь, брат. А с ансамблем попробуй».
Я скрипел зубами и злился, и выкладывался до судорог, почти до потери сознания, но ни разу не упал прилюдно, потому что чуял грань. Как меня колбасило, он увидел случайно в кабинете и напрочь забыл про то, зачем заглянул в ДК. Он и про «Скорую» не вспомнил. Ему казалось, что как только он выйдет, я тут же умру. Так и пояснил потом, глотая коньяк из бутылки: «У нас так деда било, а когда бабка за «Скорой» ушла, он и умер. Сказали, что языком подавился». У его деда была эпилепсия. Это разные болезни, но Виталька и слушать ничего не захотел, и сравнивать.
Мы прикипели друг к другу до того, как уже я, поднимаясь и становясь крепче, начал тащить его. Я тащил его из клеток и ловушек всякого рода, включая экономические, частично упреждая ходы его противников, частично обезвреживая их на месте. Их было много - точек невозврата, с каких мы возвращались, потому что были вместе. Он частенько посмеивался: «Ну надо же, какой я себе сюрприз из лужи вытащил!» – и сообщал: «Серёж, в понедельник доедем в областную. Ой, ну не ори, а? Я хочу послушать твоего патолога».
Тал…
Апрель «до» + апрель «после» = всегда апрель…