Семейный совет

    Длинные гудки в телефоне уже не раздражали, они просто бесили. Сорок минут Ира пыталась дозвониться до больницы, но трубку никто не брал.
«Вы что там, вымерли, что ли? — возмущалась она. — Сейчас приеду и поубиваю всех, к чёртовой матери!»
Но убивать никого не пришлось.
— Центр сердечно-сосудистой хирургии, — из трубки донёсся бодрый женский голос.
— Скажите, как мой папа? Операция закончилась?
— Фамилия?
— Матвеев Максим Георгиевич, сорок четвёртого года рождения.
— Минуту. Да, операция закончилась, состояние пациента стабильно тяжёлое.
— Что это значит? — крикнула Ира. — Он жить будет?
— Операция была сложная. Сейчас наблюдаем.
— Наблюдают они, — процедила сквозь сжатые губы Ира и швырнула телефон на стол. — Вам только наблюдать, а лечить кто будет? Так, спокойно. Стабильное — это уже неплохо.

Она снова взяла трубку и набрала номер.
— Привет, сестричка! Отца прооперировали. Ну как сказать? Стабильно тяжёлое. Будем ждать. Знаешь, Люська, а давай-ка вечером ко мне. Я селёдочку куплю, картошечку отварю, посидим по-семейному. Давно не собирались. Надо обсудить, что потом с папой делать. Ему же уход теперь нужен. И Валерке позвони. Пусть тоже приезжает. Я ему звоню, а он постоянно сбрасывает. И ведь никогда не перезвонит, гадёныш. Бизнесмен хренов! Деловой у нас братец стал, на кривой кобыле не подъедешь. Ладно, давай, пока. До встречи…
Ира достала из сумочки зеркальце, подмигнула отражению и привычно мазнула помадой по губам.
«Всё, я готова. Пошла отпрашиваться».

Придя домой, она поставила пакеты с продуктами на кухонный стол и зашла в комнату.
Кряхтя и чертыхаясь, Ира вытащила в центр комнаты стол-книжку и разложила его. Задумалась, почесала лоб и опустила одно «крыло».
«Вот теперь в самый раз!» — улыбнулась она, вернулась на кухню, надела фартук и принялась за готовку.

Брат с сестрой пришли буквально друг за другом. Люся принесла соленья: трёхлитровую банку огурцов с помидорами и литровую банку маринованных опят.
— Едва допёрла, — тяжело дыша, сказала она. — Угораздило же тебя, Ирка, на четырнадцатый этаж забраться! Что с лифтом?
— А, — махнула рукой Ира. — Неделю уже меняют, дебилы! Сразу оба отключили — и пассажирский, и грузовой. Уроды!
— Ладно, не бухти. Зато похудеешь, а то распустила себя. Живот-то как у беременной!
Ира зыркнула на сестру, но промолчала.
Валерка пришёл с двумя бутылками водки, минералкой и коробкой вишнёвого сока.
— Нет, Люська, ты посмотри на него! — хохотнула Ира. — Опять водяры набрал! Всё для себя любимого. А о сёстрах не мог подумать — винца взять.
— Тоже мне, интеллигенция, — парировал Валерка. — Винца им подавай! Вы же сначала его вылакаете, а потом всё равно на водку перейдёте. Так чего деньги зря переводить! С соком смешаете — вот вам и вино.
— Ну что, — предложил Валера, когда все сели за стол, — давайте за батино здоровье хряпнем! Пусть скорее поправляется.
Он торопливо выпил и впился зубами в солёный помидор. Шкурка с хрустом треснула, и ядрёный белёсый сок брызнул на манжету рубашки.
— Да уж, Люська! — проворчал Валерка и потянулся к салфеткам. — Могла бы предупредить, что помидоры у тебя такие.
— Какие такие? — сестра вскинула брови. — Нормальные помидоры. Это ты грязнуля! Не зря тебя мама поросёнком в детстве называла.
— Ещё что вспомнишь? — пробурчал Валерка, вытирая сок. — Когда это было? Мне уже полтинник скоро, всё давно изменилось.
— Ага, изменилось! — злобно прошипела Люся. — Поросёнок вырос и превратился в свинью.
— Хватит ссориться, — прервала Ира. — Я позвала вас не для этого. Что будем с отцом делать? Как он теперь один жить будет? Ему уход нужен. По врачам водить, лекарства покупать, готовить, стирать. Да мало ли что ещё. Он и так в последнее время раскис. Надо что-то придумать…
— Что ты предлагаешь? — спросил брат.
— Я не знаю, поэтому надо всем вместе решить.
— Может, сиделку нанять? — предложила Люся. — Сейчас этих фирм — как грязи. Подберём кого-то из бывших медиков. Ну и сами будем забегать. Как думаете?
— Сиделку, — задумался Валерка и разлил по рюмкам водку. — А ты представляешь, сколько для этого бабла надо? Это раз. А если ещё и ночью с ним быть, так совсем кошмар! Какой нормальный человек это выдержит? Давайте выпьем!
Ира выпила, поставила пустую рюмку и долго ковырялась в селёдочнице, пытаясь подцепить вилкой толстое полукольцо синего лука.
— Сама удивляюсь, что соглашусь с Валеркой, — сказала она, — но в папиной крошечной однушке вдвоём не повернуться. Он же при памяти и не лежачий больной, которому на всё плевать. Он же нормальный мужик, хоть и слабый после больницы, а тут какая-то чужая тётка. А если она ему не понравится?
— При чём здесь «не понравится»? — Люся с трудом ворочала языком, рот её был набит картошкой. — Мы же ему не невесту подбираем, а сиделку. Потерпит.
— Я против, — сказала Ира. — Его убогая квартира не для двоих. Надо что-то другое придумать.
— Стоп, Ирка! — Валера отложил вилку и взял бутылку. — А не ты ли, дорогая сестрица, после смерти мамы предложила батю переселить из трёшки в малосемейку, а? И чего тебе сейчас не нравится?
— Ну я, и что?! — вскрикнула Ира. — Чего-то я не помню, чтобы вы сильно сопротивлялись. Наоборот, как оголтелые, варианты искали. Между прочим, все с этой сделки хорошо поимели. Ты вон дом строишь, а Люська из двухкомнатной в «трёху» переехала. Да, не центр, но зато воздух чистый. Чего тогда не возмущались?
Валера опять налил.
— А что про себя молчишь? Про дачку про свою. На какие шиши ты её купила? Не на отцовские ли? Ладно, сестрички, не будем спорить. Давайте лучше выпьем.
— А ты как домой-то бухой поедешь? — спросила Люська, наливая сок в невысокий стакан. — Не боишься нарваться?
— Спасибо за заботу, — улыбнулся Валера. — Вызову трезвого водителя. Делов-то кот наплакал.
— Блин, какие мы крутые! — Ира презрительно взглянула на брата. — Значит, на трезвого водителя у тебя деньги есть, а скинуться на сиделку для отца нет?
— Ирка, ну сиделка — это не вариант. Не найдём мы никого. Может, ты его к себе возьмёшь, а мы помогать тебе будем?
— О! И то верно, — поддержала Люся. — Ты же у нас одинокая. В одной комнате отец будет, в другой ты. Мы с братцем деньжат подбросим бате на питание. Хотя у него и так пенсия приличная. А много ли ему надо? Одежда есть, до конца жизни хватит. А куда ещё тратить? Только на лекарства. Так что внакладе не останешься.
— Вы что, обалдели? — Ира резко поднялась с мест.
— Вы обалдели? — повторила она. Её колючий взгляд наполнился негодованием.

 Красные пятна поползли по шее и напрягшемуся лицу. — Папа, слава богу, не безногий инвалид. Ему гулять надо. Ну, допустим, вниз он как-нибудь спустится, а обратно на четырнадцатый этаж как поднимется? Или вы предлагаете мне его на горбу туда-обратно таскать?
Люся протянула брату тарелку.
— Ну-ка, Валерка, положи мне ещё картошечки. И селёдочки пару кусочков, и лучка.
Валерка потянулся было за тарелкой, но Ира вырвала её у сестры и брякнула ею по столу.
— Вы что, жрать сюда пришли?! — воскликнула она. — Отвечайте, как вы представляете мою жизнь с отцом? Сами сегодня поднялись без лифта. Мало не показалось?
— Так лифт скоро новый поставят, — улыбнулась Люся.
Она хотела ещё что-то добавить, но Ира перебила.
— Вот язва! — сказала она — А ничего, что у меня тоже личная жизнь есть? Имею право мужика в дом пригласить. И вообще после работы я хочу отдохнуть, а не прыгать тут перед отцом на задних лапах. К тому же за какие такие заслуги я должна это делать? Он же меня с рождения ненавидел! Не помните? Раз я на него не похожа, значит не его дочь. А как он шпынял меня, а как мать изводил, допытывая, в кого я такая рыжая родилась. Забыли? Вы для него Люсенька и Валерик, а я всегда Ирка или рыжая. Доброго слова не услышишь. А ещё того, что он переехал в однушку, никогда не простит. Хотя, тогда сам хотел. А сейчас только и бубнит: «Это ты меня выселила, ты выселила». Нет, родственнички, не возьму его, сами берите. У вас и комнат побольше, и подниматься высоко не надо. Чего молчите?

— Ну-ка, Валерка, налей! — младшая сестра нахмурила брови. — Это меня он любил? Да у меня за всю жизнь ни одной своей шмотки не было. Всё за тобой донашивала. Тебе пальто новенькое, а старое мне. И ничего, что у него на подкладке заплата на заплате, этого же кроме меня никто не видит. А кто знает, что я в школе всегда последней в раздевалке это чёртово пальто забирала, чтобы, не дай бог, не заметил кто-нибудь заплаты эти? И как я тогда ревела от стыда, вы знаете? А сапожки свои первые на меху, Ирка, помнишь? Ты их пять лет таскала, а потом я ещё, наверное, столько же. А то, что в подошве дыра — это ничего. Как он говорил: «Потерпи, Люсенька, ещё сезон, и новые купим». И ведь покупал, но только тебе, а мне опять твои донашивать. Да и как я его к себе заберу? Ему же всё равно отдельная комната нужна. А у меня такой роскоши нет. У нас с Серёжей спальня, Варька у себя в комнате, ну не в салон же отца положить.
— А чего бы Варькину комнату ему не отдать? — спросил Валерка и снова выпил. — Она может и в салоне пожить.
— Ох ты, шустрый какой! В салоне! — затараторила Люська. — У неё в комнате и стол, и компьютер. И вообще - она к экзаменам готовится. Ей тишина нужна. Как ты это себе представляешь? И сколько лет ей придётся в салоне мыкаться? Год? Три? А если он до ста проживёт? Может, мне сразу вздёрнуться, чтобы только отцу хорошо было? Нам теперь и телевизор не посмотреть, и в гости никого не позвать, да? Ты, Валерка, вообще оборзел! Любимый сыночек не может отца приютить? У тебя же целый дом. Лес рядом, залив. О такой реабилитации после операции только мечтать можно. Скажи, Ирка! Всю жизнь у отца в любимчиках проходил, а теперь, когда твоя помощь понадобилась, так сразу в кусты. А как же сыновний долг?

Увидев, что Валерка снова потянулся к бутылке, быстро убрала её и поставила под стол.
— Отвечай! — настаивала она. — Отвечай, пока окончательно не нажрался.
— Ну что вы, девчонки, — улыбнулся Валерка. — Дом же ещё не достроен. Сами знаете.
— О том, что дом не достроен, ты будешь мытарям втирать, чтобы налоги не платить! — возмутилась Ира. — Мы-то знаем, что всё у тебя нормально.
Валерка поднялся, обошёл стол, взял с пола бутылку и сел на место. Он отодвинул рюмку и налил водку в стакан. Залпом выпил, зажмурился и закусил огурцом.
— А вот огурчики у тебя знатные, Люська! Терпкие, крепкие, хрустящие.
— Ты нам зубы не заговаривай, — Ира прервала его. — Отца заберёшь ты.
— Это кто так решил? — побагровел Валерка.
— А считай, что семейный совет постановление вынес, — Люся развела руками. — Некуда тебе деваться.
— Да вы что, сестрички, — скривил улыбку Валерка. — У меня же трое детей. Сами понимаете, какая теснота. Да и шуму от них знаете сколько. Как начнут между собой спорить, хуже своры собак.
— А ты чего хотел? — Ира налила водку себе и Люсе. — Это они в Таньку твою. Такие же стервозные и горластые, как и она. Яблоко от яблони, как говорится. Но это нормально. Деду веселее будет с такими внучатами. Не дадут скучать старику.
— Кстати, насчёт Таньки, — сказал Валерка. — Отец же с ней в контрах. Ну прямо люто ненавидят друг друга.
— Не причитай, с ней все в контрах, — оборвала Люся. — В твоих хоромах они могут и за неделю ни разу не встретиться. Да и Таньке что на пятерых, что на шестерых похлёбку варить, даже не заметит. Так что вопрос закрыт.
Ирка с Люськой переглянулись и молча выпили.
— Да вы что, офонарели? Она же меня вместе с ним из дома выгонит!
— Не страшно, — хохотнула Ирка. — Ты у нас мужик рукастый, сварганишь шалаш, и будете с отцом в нём жить, как Ленин в Разливе.
— Ну-ну, тебе бы всё поржать, — надулся Валерка, — а тут дело серьёзное. Может, за ним убираться придётся: памперсы менять, мыть его, стричь.
— Ты совсем тронулся, — сказала Ира. — Он же при памяти. Ну прооперировали его, и что? После таких операций даже инвалидность не дают. И вообще, это же не навсегда. Полгодика поживёт с тобой, а потом домой вернётся.
— Не навсегда, — медленно повторил Валерка и задумался.
— Ну-ка, девчонки, давайте выпьем. Есть у меня одна мыслишка.
Ирка с Люськой опять переглянулись и кивнули. Валерка наполнил рюмки, встал и с нарочитой торжественностью произнёс:
— За здоровье бати!
Он подождал, пока сёстры выпьют и закусят, заговорщицки им подмигнул и сказал:
— Знаете, а заберу-ка я отца к себе навсегда.
— Та-а-ак, — Люся подозрительно насторожилась. — Продолжай.
— Но квартира его достанется мне. Не сейчас, конечно, а после смерти. А пока я её сдавать буду. Мне же нужна хоть какая-то моральная компенсация.
— Да-а-а, Валерка, — Ирка покачала головой, — какая же ты меркантильная тварь.
— Чего сразу тварь-то? Вы, можно подумать, другие! Короче, соглашайтесь, пока не передумал.
— А как же Танька твоя? — спросила Люся. — Ты же говорил, что выгонит.
— Может, она порой и бывает стервой, — ответил Валерка, — но мозги-то работают. Потерпит. Ну?
— Пойдём-ка на кухню, сестричка, — Ира встала и положила руку Люське на плечо. Пошепчемся.

Они вернулись минут через пятнадцать.
— А знаешь, — сказала Ирка, — мы согласны. Подавись ты этой квартирой. Но учти, мы к тебе теперь часто приезжать будем. Если отец хоть раз пожалуется на тебя, Таньку или отпрысков твоих, сама всех передушу вот этими руками. Ты меня знаешь. Понял?
— Понял, понял, — усмехнулся Валерка. — Только что-то вы быстро согласились. Кинуть меня задумали? Батя помрёт, и вы сразу наследство делить помчитесь. Ни фига у вас не выйдет! Вы мне расписочки напишите, что после его смерти отказываетесь от наследства, естественно — в мою пользу. Ясно?
— Господи, как мне всё надоело! — вздохнула Люся. — Напишем мы тебе что хочешь, главное — чтобы отцу было хорошо.
— Ну вот и договорились, сестрички. За это можно и выпить. Ты, Ирка, позвони в больницу. Спроси, сколько его там будут мурыжить. Мне же надо успеть комнату для него приготовить, чтобы всё по уму было.
— Ты смотри, Люська, братец-то у нас прямо в ангела превратился! Заботливым и добрым стал.
На этот раз Ира дозвонилась сразу.
— Скажите, пожалуйста, как там Матвеев Максим Георгиевич? Какие прогнозы?
Покусывая губы, она молча слушала. Бледность вытеснила с лица неровный румянец.
Ирка опустила руку с телефоном.
— Ребята, папа умер, — сквозь слёзы сказала она.
Молчали долго. Всем хотелось выпить, но водка закончилась.
— Пойду я, наверное, за бутылкой, — негромко сказал Валерка.
— Сходи, братишка, — ответила Ирка. — Только недолго. Мы пока пельмешки сварим…
Валерка вернулся быстро, Люся выложила пельмени на овальное расписное блюдо, и все сели за стол.
— Ну что, помянем не чокаясь, — предложила Ирка. — Хороший был человек, спокойный. Давайте выпьем.
— Вот и проблема решилась сама по себе, — вздохнула сестра.
— А сколько спорили, чуть не разодрались! — усмехнулся Валерка.
— Да, — поддержала Ирка. — Интересно, а он завещание на свою квартиру оставил?
— А какая разница? — спросил Валера. — Мне кажется, в любом случае её надо продать, а деньги разделить на троих.
— Это ещё почему? — удивилась Ирка.
— Да потому, что мы семья, — ответил Валерка. — И всё у нас должно быть по справедливости. Согласны?
— Я согласна, — кивнула Люся.
Ирка задумалась.
— Знаете, — сказала Ирка. — А я тоже согласна! Значит, договорились. А теперь давайте выпьем.
Все дружно подняли рюмки…

24.04.2025