Нина

ИВАН ЖЕМАКИН - http://proza.ru/avtor/izhemakin -  ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 80 ЮБИЛЕЙНЫЙ» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

      Окружённые десятком немецких солдат, на площади возле комендатуры сгрудились жители села — старики, женщины, дети.
      Испуганная, как и все, Нина не понимала, что происходит. Четверть часа назад, вернувшись с утренней дойки, она со свекровью Анной Петровной и сынишкой собирала черешню у себя в саду. Немцы вломились, толкая прикладами, погнали всю семью на площадь. Не дали и минуты собраться, даже обуться — Нина стояла босая, в стареньком латаном платье, белом платочке. За подол держался сын, пятилетний Санька. Тоже напугался, примолк, ища защиты, жался к коленям мамы.
      Полуденное солнце нещадно палило. Медовый аромат луговых трав перебила едкая вонь пота и табачного дыма: разомлевшие от зноя солдаты в расстёгнутых мундирах с закатанными рукавами, держа карабины у ноги, лениво покуривали, сплевывая на землю. Налетавший время от времени лёгкий ветерок не приносил свежести, лишь поднимал пыль. Изредка доносился шелест цикад, отчего гнетущая тишина становилась ещё невыносимее. Даже грудные дети не плакали, им передалось оцепенение матерей.
      С крыльца комендатуры, пощёлкивая стеком по голенищу сапога, спустился немецкий офицер в застёгнутом на все пуговицы мундире, без фуражки. Жара будто совсем не действовала на него, наоборот, от запаха дорогого одеколона на стоящих в толпе дохнуло морозом. Этот холод коснулся и солдат — побросали недокуренные сигареты, подтянулись.
      Став вполоборота к сельчанам, не взглянув на них, офицер скомандовал:
      — Нина Максимова! Ко мне!
      Вздрогнула, услышав своё имя. Погладив головёнку сына и слегка оттолкнув его, шагнула вперёд. Малец рванулся за матерью, но бабушка успела его перехватить, втянула обратно в толпу.
      Немец свысока оглядел Нину: худенькая, смуглая, босиком — на вид совсем девчушка. Кончиком стека коснулся её груди:
      — Ты — жена красного командира, не верящая в победу фюрера? Ты говорила: «К весне немчуры здесь не будет»?
      Нина обмерла: да, это были её слова. Подруги-доярки верили ей, жене капитана-кавалериста, к тому же учёной, окончившей семилетку в райцентре. И Нина не отмалчивалась, говорила им правду. Конечно, они береглись, собирались на ферме тесным кружком, только свои, следили, чтобы никто не подслушал. Неужели предательство? Повернулась к людям, не веря, недоумённым взглядом обвела знакомые лица, и, словно на нож, напоролась на злобную улыбку телятницы Васёны. Вспомнилось: это она затеяла вчерашний разговор. Жалобно попросила: «Нин, я боюсь… скажи, теперь мы навек под немцем?» Нина ободрила её и всех, рассказала, почему Гитлеру не видать победы. Васёна внимательно слушала, поддакивала. Теперь скалится, торжествуя… Почём ты продалась, подколодная змеюка? Задыхаясь от гнева, Нина рванула узел платка, сбросила его. Волна каштановых волос упала ей на плечо.
      Фашист стегнул Нину стеком по лицу:
      — Смотреть на меня!
      Обернулась. Напряглась, побледнела: никто никогда её не бил. Муж, командир эскадрона, силач, рубака, ни разу не вздумал поднять на неё руку.
      — Ты будешь наказана. Но я могу пожалеть тебя… если встанешь на колени, попросишь пощады!
      Наглая сытая ухмылка. Уверен в своей победе: сломится, повалится к его ногам.
      Рука Нины взметнулась — загорелая крепкая рука доярки. Звонкая пощёчина обожгла лицо надменного завоевателя.
      По толпе пронёсся вздох ужаса, и пала мёртвая тишина.
      Нина отвернулась от врага. На отлёте неся замаранную о него ладонь, пошла к людям. Увидела отчаяние в глазах подруг. Держитесь, девчата, победа близка. Съёжилась Васёна. Минуту назад была готова удушить её, теперь ощутила лишь презрение: оставайся, живи с этим… Дрожат губы Анны Петровны, шепчут молитву. А несмышлёныш Санька рад: мама возвращается, идёт к нему, всё хорошо!
      Офицер не спеша расстегнул кобуру. Прицелился. Грянул выстрел.
      Нина покачнулась и рухнула ничком, разметав руки. Не вскрикнула, не застонала.
      Заголосили женщины:
      — Нина… Нинушка!.. Убили-и!
      — Молчать! Все на колени! — пролаял фашист.
      Солдаты взяли карабины наперевес, лязгнули затворами.
      Потупив глаза, сельчане подчинились. Свекровь Нины прижала к себе внука, пытаясь передником закрыть ему глаза. Мальчонка рвался, кричал:
      — Мама! Мама!..
      Но мама лежала распростёртая, прильнув щекой к земле. Рука убийцы не дрогнула: насмерть, в сердце. Алое пятнышко растеклось по светлому выгоревшему платью под левой лопаткой.

      Он позволил селянам разойтись с площади. Велел убрать убитую. Отдал нужные распоряжения по гарнизону. С наступлением темноты проверил караулы. Денщик подал чай с травами, и офицер наконец остался один в своей комнате.
      Ночь посвежела. В открытое окно веяло прохладой. Снял мундир, расстегнул ворот рубашки. Стал анализировать прошедший день.
      Отчасти жаль погибшую — здоровую, работящую скотницу. В чём, собственно, она была виновна? Жена сражающегося против них? Так, наверное, у девяти из десяти крестьянок муж, сын или отец в Красной Армии. Верила в победу своих, хуже того, убеждала других в ней? Разумеется, здесь вред, но её можно понять. Ведь так же, например, верит в его победу Лотта… С привычной гордостью взглянул на стоящий на столе портрет своей наречённой, белокурой стройной красавицы в бальном наряде. Но вдруг кольнуло неприятное: а если бы Лотта оказалась во власти врага?
      Отогнал нелепую мысль: сравнивать невесту с русской?
      О русских он знал всё. Ещё до войны в университете овладел их языком, изучил историю, зачитывался литературой — без труда наизусть цитировал Достоевского, Лескова, Чехова, в Берлине вёл знакомство с эмигрантами из России. Фюрер гениален: историческая миссия славян — стать почвой под фундамент, на котором воздвигнется величественное здание Тысячелетнего рейха. Их полезность в феноменальной, превознесённой писателями и философами, ни с каким народом не сравнимой покорности. В прошлом году в боях за Киев он видел, как сотни тысяч русских сдавались в плен, целые их колонны безропотно шли под конвоем всего нескольких немецких солдат. Потом, правда, произошла досадная случайность под Москвой… Но кампания сорок второго года, триумфальный марш вермахта от Харькова до Кавказа, развеяла сомнения.
      Русскими надо повелевать, сурово и милостиво.
      Молодая селянка пользовалась доверием, к её словам прислушивались. Решил унизить её публично, потом, вняв мольбе, простить, этим окончательно лишив авторитета. Логично продуманная воспитательная акция принесла неожиданный результат, пришлось принять срочные меры по восстановлению порядка. Отнюдь не из личной мести: разве могла его оскорбить пощёчина от женщины низшей расы? Если ветка ударит по лицу, неужто он станет мстить ветке? Просто срежет её. Так же спокойно уложил русскую. Не чуждому поэзии, ему понравился неожиданно пришедший образ. Да, она была похожа на веточку, тонкая, но упругая и сильная — до сих пор больно щеке. И, сражённая пулей, упала молча, как ветка под секатором.
      Инцидент исчерпан. Ничтожная, скорее забавная попытка сопротивления. От её руки, кстати, приятно пахло, молоком и черешней.
      Но что-то мешало успокоиться. Не мог понять мотив русской: вряд ли она была умалишённой? Понимала, что обрекает себя на смерть, и ради чего? Что ей оказалось дороже жизни, важнее ребёнка?
      Снова взглянул на портрет Лотты. Если уж пойти на такой кощунственный мысленный эксперимент — разве в подобной ситуации она не подчинилась бы непреодолимой силе, не спасала себя ради малыша? Кто посмел бы осудить её?
      Перебирал мудрые книги, любимые русские пословицы: «Поклонишься — не переломишься», «Повинную голову меч не сечёт», их песни о вечном терпении. Но ничего не прояснялось. Что же всё-таки произошло, что так непонятно и пугающе открылось в этой простушке, кареглазой босоножке? Припомнил, как в момент удара полыхнул ненавистью её взгляд… и что-то мелькнуло в нём, похожее на жалость?.. Да, она сознавала, на что шла. По своей доброй воле пала мученицей, героиней. Как же пресловутая покорность, «краеугольный камень храма русской души»?
      Не стоит делать серьёзные выводы на основе одного случая. Но одна ли она была такая? Почему, в самом деле, над якобы послушными русскими второй год не удаётся достигнуть окончательной победы, хотя раньше целые страны были завоёваны в несколько дней? Не слишком ли просто объяснять отступление от Москвы (а если называть вещи своими именами — поражение под Москвой) лишь тем, что не повезло с погодой?
      Сегодня по его команде селяне встали на колени, но что таилось в их вроде бы смиренно опущенных глазах? Подошёл к окну, глядел во мрак. О чём сейчас они шепчутся в темноте? О той, кого теперь не забудут.
      Внезапно понял: он не знал о русских ничего. И по самонадеянности совершил ошибку. Да, ему хватит мужества признать: сегодняшняя акция не просто неудачна, она обернулась победой славянки, нанесла урон рейху.
      Что ж, за ошибки надо платить. Удачи тому, кто сменит его на посту коменданта тылового гарнизона. А он завтра же подаст рапорт о возвращении на Восточный фронт — туда, где всё просто и понятно, где видишь врага лицом к лицу. Конечно, ему не откажут: идёт решающая битва за город, носящий имя советского вождя.
      Сразу отлегло. Правильное решение, Лотта будет гордиться им. А о сегодняшнем фиаско ей не стоит сообщать.
      Уже засыпая, подумал: на фронте возможна встреча с мужем расстрелянной доярки. Он кавалерист.
      Кажется смешным воевать на лошадях против танков. Но те, кто был зимой под Москвой, не смеются, вспоминая о рейдах русской конницы…

      Перед маленьким обелиском с красной пятиконечной звездой стоял широкогрудый богатырь-подполковник, обняв за плечи десятилетнего кареглазого мальчишку.
      Она улыбалась с фотографии на обелиске — открытый доверчивый взгляд, ямочки на смуглых щеках, белая блузка вышита цветами.
      «Нина Максимова, 1918-1942»

      В берлинском подвале, изломанная тяжёлой работой — разбором руин родного города, сжавшись комочком в узкой холодной постели, тихо плакала Лотта.
      Не бывает чудес. Зигфрид не вернётся. Он пропал без вести пять лет назад. Последнее письмо от любимого пришло в ноябре сорок второго из Сталинграда.


На Конкурс - "Лауреат 80 Юбилейный" - http://proza.ru/2025/02/26/375 Международного Фонда ВСМ