Вспышка арестов, или Три дня майора Дубинкина

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Дубинкин И. К. был майором полиции.
Одним утром, проснувшись, он сел завтракать. Макарошки с котлетой и двойной кофей — жена подала.
— Представляешь, Людку из соседнего подъезда арестовали!
Дубинкин И. К. одобрительно хмыкнул. По плану работают, молодцы.
Он приговорил основное блюдо, подошёл к окну и достал сигарету из пачки на холодильнике.
Ночью двор замело. Первые следы оставили коллеги майора, которые вели под руки молодого парня в светлой кожаной куртке.
Майор Дубинкин открыл форточку и довольно закурил.
Хлопнула входная дверь — сын майора ушёл на учёбу.
— Хочу сегодня курочки пожарить, — заявила жена.
Майор кивнул.
Кончив курить, он громко зевнул, почесал пузо под белой майкой и побрёл одеваться.

Старый трамвай проглотил очередную утреннюю толпу и со скрипом тронулся.
Майор Дубинкин И. К. ехал стоя, обхватив локтем холодный поручень.
Трамвай покачивало на кочках и поворотах.
Ту-дуц ту-дуц, ту-дуц ту-дуц
У Дубинкина с собой портфель с документами и непрозрачный пакет с тормозком. На ногах — начищенные сапоги. Всё как положено.
Трамвай резко встал. Майора Дубинкина хорошенько тряхнуло, а на ногу ему кто-то наступил.
— Безобразие! — гаркнула женщина рядом.
По вагону прошлось бурчание.
Центральная дверь задребезжала и с лязгом открылась, за ней стояли двое в погонах.
Один остался караулить, второй — протиснулся внутрь. Он пробрался к толстенькой старушке в пальто и зелёном берете, сидевшей в начале вагона:
— А вот и вы, дорогая!
Бабуля встрепенулась и непонимающе посмотрела на полицейского.
— Сынок, что случилось?
— Пройдёмте, бабуль.
Он крепко схватил её и повёл к двери. Бабушка выронила сумочку, оттуда выкатилась банка горошка.
— Ты что творишь, окаянный?! — Бабуля дёргалась в тщетных попытках вырваться, а один раз даже подпрыгнула.
Выведя старушку к напарнику, они ловко скрутили её, заковали в наручники и увели прочь.
Дубинкин И. К. радостно подвигал носом. Умеют же порадовать, чертяки.

Шестой отдел полиции — бледно-голубое здание в четыре этажа высотой.
Пожав руки всем важным, майор Дубинкин И. К. добрался до своего кабинета и чикнул выключателем. Лампы замигали, загудели и, наконец, зажглись.
На краснодеревном столе для совещаний — кипы бумаг: рапорты, жалобы, обращения и прочее, прочее… На рабочем, поменьше, — оставшееся с прошлого дня. Полусонный майор взглянул на всё это дело и задумчиво вздохнул, затем подошёл к обеденному уголку и согнулся, чтобы спрятать тормозок в маленький холодильник под шкафчиком. Разогнулся — заныла проклятая спина. Он потянулся, немного размялся. Из шкафчика майор Дубинкин достал подарочный коньяк и стопку с символикой МВД. Бахнул маленькую, пригладил седеющие волосы, пошлёпал себя по щекам. Утренняя тяжесть наконец отступила. Можно приступать к работе.
Он устроился в кожаном кресле, достал из чехла очки и подтянул ближайшую кипу.
Всё начиналось одинаково: «Начальнику ОП № 6 Управления МВД по г. Т, майору полиции Дубинкину И. К.»
А дальше: «Докладываю Вам, что такого-то числа, примерного времени, по адресу: г. Т, пер. Подозрительный, у д. 4, мной был замечен гр. Маслёнкин Иван Иванович, который стоял… На основании вышеизложенного и в соответствии с ЧЩ ЪЫЬ УМВД по г. Т, гр. Маслёнкин был передан а/п 2517 для доставления в ОП № 6 УМВД по г. Т для дальнейшего разбирательства».
Майор оставил автограф, шмякнул печатью.
Обращение от гражданки Ромашкиной: «Прошу разъяснить судьбу моего мужа, Ромашкина Ивана Геннадьевича, который был задержан во время похода из магазина с сеткой картошки. Хотя бы картошку верните».
Дубинкин хмыкнул, отложил документ и похрустел шеей.
Следующее сообщение было лаконичным: «Верни сына, козёл!»
Майор Дубинкин И. К. гоготнул, скомкал листок и отправил в корзину.
Рапорт Табуретки У. О.: «Прошу Вас предоставить неоплачиваемый отпуск в количестве 14 календарных дней по причине переработок».
«В прошении отказать», — приписал Дубинкин.
Отправив листок в стопку готовых, майор снял очки и потёр переносицу.
За окном кто-то крикнул: «Стой, стрелять буду!» Затем послышался выстрел.
Майор Дубинкин откинулся в кресле, немного попялился в потолок. Вспомнил, что дома хлеб закончился — нужно будет заскочить в «У Наташи» после работы.
Майор насмотрелся на лампы, проморгался, сел по-нормальному и снова взялся за ручку.
Работа пошла ещё легче: майор Дубинкин И. К. читал по диагонали, а иногда даже зигзагом. Он подписывался и ставил печати, подписывался и ставил печати. Бумага, ручка, печать. Бумага, ручка, печать.
Майор был продуктивен и рассмотрел четыреста девяносто два документа в тот день.

Дубинкин И. К. вошёл в «У Наташи» и хотел было попросить у кассирши хлеба, но тут подскочила женщина в белом плащике.
— Сала, пожалуйста.
Кассирша послушно отрезала, принесла и взвесила.
— Двести ровно.
Женщина достала из кармана горсть монет и вывалила в тарелочку у кассового аппарата.
— Должно хватить.
— Посмотрим.
Кассирша отсчитывала десятки и пятаки. Майор Дубинкин поставил сетку картошки на пол и от нечего делать начал рассматривать полки. Глянул на холодильник с напитками: пиво «Горин» — то ещё пойло. В закутке он углядел маленький телевизор, где шли новости, но звук был на минимуме, так что нельзя было разобрать ни слова; в той же степи стояли полки с дорогим алкоголем. Коньяк FIGLAR пятилетней выдержки. Во, это дело!
Кассирша перешла к монеткам поменьше. Майор Дубинкин начал притопывать.
За магазинной витриной стая голубей окружила воробушка. Запрыгивала на него по очереди, клевала. Воробушек не мог взлететь.
— Двадцать рублей недодали.
Покупательница похлопала по карманам — ничего не обнаружила. Сняла рюкзак, пошарилась в боковом подсумке.
— Вот, держите. — Она выложила ещё четыре пятака.
Кассирша собрала их.
— Спасибо за покупку.
— Вам спасибо.
Женщина ушла, майор Дубинкин сделал шаг к кассе.
— Буханку белого, майор? — Майор был постоянным покупателем хлеба, так что кассирша уже знала про все его планы.
Майор кивнул.
Кассирша пошла к лоткам хлеба. Достала ему самый свежий и мягкий. Упаковала в пакет и вернулась. Положила хлеб у кассы.
— Майор, а майор! Суетно, везде аресты какие-то. Вы должны быть в курсе, майор… шепните на ушко!
Майор Дубинкин в ответ ухмыльнулся, но выдавать служебную тайну не стал. Вместо этого он достал из кошелька сто рублей, дождался сдачи, отдал честь, развернулся и ушёл.

На лестничной клетке уже тянуло жареной курочкой.
Майор Дубинкин вручил жене хлеб и сетку картошки.
— Если вы подождёте, я сделаю пюре, — сказала она.
Майор разделся, умылся, проведал сына. Оба сели на кухне, смотрели телевизор, ждали пюре. Затем семья села ужинать.
— Хороша курочка, сочная, — сказал сын.
Майор согласно промычал.
Хлопнула входная дверь, затем распахнулась кухонная. Туда вошёл наряд.
— Николай Дубинкин? — К сыну обратился самый высокий из них. Он вынул из сумки свёрток, развернул и продемонстрировал всем присутствующим, аккуратно держа за оба края, как древний свиток. — Постановление об аресте.
Сидя спиной к двери, сын смотрел то на отца, то на высокого. Потом снова на отца. И снова — на высокого. Так он и поворачивался туда-сюда, пока майор Дубинкин не махнул вилкой — мол, уводите.
Ребёнка согнули лицом в стол, надели наручники и вывели из помещения. Дверь захлопнулась.
Жена майора расплакалась. Майор продолжил жевать курицу. Постановления просто так не пишутся — значит, за дело. Значит, змею пригрели.
Дубинкин И. К. закончил трапезу, сложил тарелку в раковину, помылся, слегка подровнял усы ножничками, лёг в кровать и, наконец почувствовав усталость после длинного дня, захрапел.

ДЕНЬ ВТОРОЙ
Несмотря на беспокойный сон, майор Дубинкин проснулся свежим.
Ночью жена извела все салфетки и до сих пор дрыхла в гостиной.
Майор сам подогрел вчерашнюю курицу с пюре. Заварил кофе.
По телевизору шёл прогноз погоды. Утро будет солнечным, но к вечеру набегут тучи, и уже завтра в городе Т ударят морозы — так обещал ведущий, пожилой мужчина в вязаном жилете. Описывая грядущий день, он запнулся на полуслове, спрятал руки за голову и неуклюже встал на колени. Эфир прервался, когда в кадре появилось табельное.
Майор переключил этот цирк и попал на старый военный фильм. Доел, открыл форточку, закурил.
В кухню вошла жена. Она накинула шаль, пытаясь согреться.
— Пожалуйста, з-зайди после смены за яйцами. — Жена положила руку ему на плечо.
Майор не смог оторвать взгляд от экрана и просто кивнул.

Майор Дубинкин сошёл на пару остановок раньше — не хотел упустить хорошую погоду.
Восходящее солнце освещало мощёный сквер. Майор подставил нежному ветру свои старческие усы и шагал, дыша полной грудью.
Увидел даму в лавандовой куртке и модных очках — стояла у зебры, копалась в сумке. Из-за спины возникли руки, мягко прикрыли ей рот. Даму утащили за угол, сумка осталась на асфальте.
Глянул на дворника с чёрным пакетом — уволокли и его.
Майор негромко напевал песню своей юности.
Поперёк дороги встал пазик с мигалками. Внутрь начали заводить людей. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…
Топ-топ-топ-топ-топ
Майор Дубинкин досмотрел представление, салютовал, улыбнувшись, и хотел пойти дальше, но в кустах кто-то кашлянул. Дубинкин свистнул и показал пальцем. Двадцать восьмой.
Майор свернул в переулок, где двое скрутили собаку. (Модель наручников — "Гав-9", специально разработана для крупных пород). Отдав честь и им, майор продолжил свой путь.

Так он добрался до родного отдела. Внутри — суматоха.
Бочкарёв пакует Зелёнкина. Суслов и Спицын стоят лицом к стене — их досматривают Шкафченко и Железный. Наглый прапорщик Табуретка лежит мордой в пол.
Все куда-то носятся, кричат друг на друга, бумаги летают — ни минуты покоя.
— Пройдёмте со мной.
— Нет, это вы пройдёмте со мной.
Майор спрятался в кабинете и тихо закрыл дверь.
Рассматривание бумажек показалось ему слишком простым занятием для такого ясного дня.
Он не боялся трудностей, поэтому раскупорил ещё одну бутылку армянского, лежавшую в столе. Вдохнул дивный аромат липы, мёда и шоколада. Он выпивал за каждый отчёт о задержании — и быстро окосел.
От плодовитой работы на майора Дубинкина напала зевота. Он прикрыл глаза и поставил подпись не в том поле. Ну, в общем, да и пусть.
Покончив со стопкой, Дубинкин И. К. хотел было приняться за обед, но тут в кабинет ввалился секретарь Татаров Е. Л.
— Товарищ майор, ну хоть вы им скажите! — Взмолился Татаров.
Дубинкин посмотрел на него, нахмурился. Хлопнул по столу.
— Вот ты где! — в кабинет ворвались ещё двое, ударили Татарова под колено — для профилактики — и увели.
Майор Дубинкин удовлетворённо выдохнул и достал, наконец, этот контейнер с едой. Поставил в микроволновку.
Пообедав, майор твёрдо решил подремать, устроившись в обеденном уголке. И сладок был его сон — до самого конца смены.

В трамвае было трудно стоять — майор грозился упасть на каждой кочке. Поэтому он присел на ближайшее свободное место. Возможно, ему уступили. Он не был уверен.
Вскоре движение остановилось. Дубинкин упёрся головой в спинку впереди, стал рассматривать пол. В вагоне какой-то бубнёж, какая-то ругань, какие-то удары. Майор вздрогнул, когда услышал собственный храп.
Ему всё надоело. Он глянул вперёд — ни светофора, ни пробки, ни аварии. Да и в вагоне никого не было. Чего же стоим? Он доковылял до кабины машиниста. Там пусто. Майор вылез через открытую дверь.
Ничего не осталось от утренней благодати. По небу плыли взаправдашние тучи. Майора подгоняли завывающие ветра.
Ну… хорошее долго не длится…
Вечерний мороз взбодрил его, и майор зашагал уверенней.

В “У Наташи” его встретила старушка:
— Неча там делать, милок.
Майор не разобрал и таки зашёл.
Никого — только телевизор пищал на пустом канале.
П-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И…
Майору уже невмоготу — он и так провёл вечер в дороге. Дубинкин отодвинул тумбу с кассой, забрал коробку яиц.
В душе майора заиграла справедливость, так что он сложил оплату в монетницу, без сдачи.
Тумбу вернул на место. Табличку на входе развернул — "Закрыто".

Майора встретила жена, снова вся в слезах.
— Галя, Галочка! — запричитала она. — Арестовали… всей семьёй… даже детишек увели-и-и!
Она впилась в руку Дубинкина, замочив своими соплями дорогую ткань.
Майор отодвинул её, чтобы спокойно раздеться. Жена поплелась в гостиную, утирая лицо, и свернулась на диване.
На кухонном столе — пусто. Майор, так уж и быть, сам приготовит ужин. Возьмёт, вон, два яйца, сложит их в кастрюльку да сварит. Весь быт на нём… Нахлебница… Позорище…
Пыхтит целыми днями, а она — валяется.
Яйца получились немного пашот. Но Дубинкин так и задумывал.
В холодильнике он обнаружил сосиски. Старенькие, скукоженные, но выбирать уж не приходится.
Сытный получился обед. Майор Дубинкин смачно рыгнул. Затем — естественно — закурил.
Вечер его окончательно выбесил. Но майор был добродушен, поэтому ограничился криками на все голоса, как когда-то давно — так же по-доброму — на него кричал отец, сжимая ремень. Или учителя в школе, когда тот хулиганил. Или сержант в военной части — за сон в карауле. Пока сильный кричит — слабый закаляется. Это и есть воспитание. Если слабый не выдерживает — он нам не нужен.
А-А-А-А-А-А ТАК ЕГО РАЗЭТАК
Майор успокоился. Он затушил сигарету и затолкал чёртовы яйца в холодильник.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Майор проснулся с больной головой. Свою жену он нашёл всё на том же месте — на диване в гостиной, и она снова не порадовала его завтраком. Даже когда он потряс её за плечо, она просто отмахнулась и зарылась в подушку.
В холодильнике он нашёл остатки пюре и жалкую куриную ножку — засохшую и дохлую, то есть совсем худенькую. Майор подогрел всё это в микроволновке.
По телевизору ничего не шло. Пятьдесят с лишним каналов — везде пустота. В то утро майор Дубинкин ел в тишине.
И даже сигареты у него закончились, так что майор вышел из дому немного пораньше и немного нервным, но на полпути по лестнице остановился. Ни шума воды, ни шагов, ни рёва моторов за окном. Так тихо не бывало даже ночью.
Ох, а как же тормозок? И правда, не видел он привычного контейнера в холодильнике. Даже тормозок ему не подготовила!
ПАРАЗИТКА
Или это он его спьяну не забрал из кабинета? Не важно.

Из-за поднявшегося бурана ни черта не было видно. На остановке ожидал нужный трамвай. Майор запрыгнул в него, но быстро понял, что внутри никого нет. Выпрыгнул. Видно, какая-то авария. Значит, весь маршрут стоит. И всё из-за снегов.
Постояв, подумав, недовольно потопав ногой, майор Дубинкин пошёл пешком. Он поднял воротник, чтобы защититься от сурового ветра.
На улицах было пусто, в окнах не горел свет, и только припорошенные снегом автомобили как попало стояли на дорогах. Видно, старый майор перепутал дни, и сегодня выходной — нормальные люди в постели валяются. Ох уж этот Дубинкин! Ну, не разворачиваться же назад, когда ты почти на месте.

Майор Дубинкин придерживал шапку, которую норовил сорвать ветер. Дошёл до отделения. По коридорам разносилось тиканье часов и звуки майоровых шагов. В остальном тут тоже пусто.
Все отдыхают. Майор поработает сверхурочно и будет лучше этих бездельников, этих дармоедов. Правильно Табуретку упаковали — он вообще был самый лентяй и пройдоха.
На столе майора не было ни бумажки. Зато в обеденной он обнаружил свой контейнер. Вот бы внутри нашлась какая-то еда. Но кто ж её туда положит?
Майор погрустнел, но так же быстро воспрял: коньяк-то на месте, и в бутылке наберётся рюмашка-другая.
Ну ладно, в честь выходного.
Хряп!
Майор откинулся в кресле, сложив ноги на стол. Заложил руки за голову. Так он доспал свою норму. Возможно, чуть дольше.
Его разбудил ударивший по козырьку снег. Майор Дубинкин подорвался к окну — подумал, оборзевшие дети. Белая пелена. Даже здания не видно соседнего. Даже, в принципе, земли — и той не видать.
Майор опрокинул последнюю рюмашечку. Потянулся. Прогулялся по кабинетам. Никаких признаков жизни.
ТИК-ТАК-ТИК-ТАК-ТИК-ТАК
Вернувшись в свой кабинет, майор с серьёзным лицом посидел за столом. Затем плюнул на это дело, отметился в журнале на входе и ушёл.

В «У Наташи», где по-прежнему пищал телевизор, майор Дубинкин сгрёб из холодильника несколько баночек пива, взял с полки копчёную селёдку, прихватил из сигаретного шкафа пачку своих любимых. Распихал всё по карманам. Сложил денежку в миску, рядом с предыдущей горсткой.
Ветер уже совсем суровый. Настоящая буря, каких Дубинкин толком вспомнить не мог. Лицо майора страдало от ледяной крошки. Усы заиндевели, как и брови.

Подъезд замело. Майор не сразу смог открыть дверь — мешал ветер.
Никто не встретил его на пороге квартиры. На кухне валялись бамбуковые тапочки жены и чёрная шаль, на столе — остывший чай. Ну всё, старая, допрыгалась.
Майор Дубинкин наскоро пожарил яйца, открыл пиво. Одна банка, вторая, третья. Он сминал их и бросал на пол. В перерывах курил.
И всё же… а кто её?.. А что, если она сама ушла? После стольких прожитых лет. Что, если это он ей не нужен? Нет, так нельзя! Расслабился... Смалодушничал... Позволил себе жалость, позволил воспоминания.
Майор вздохнул. Почесал репу, зевнул. Пошёл в ванную. Умылся, почистил зубы. Выдернул странный волос из подбородка. Подровнял усы.
Клочок бумаги на тумбе в гостиной. О господи, господи…
Майор Дубинкин открыл шкаф, нашёл свою парадную униформу — выглаженную, всегда готовую к носке, в особом чехле. Белая рубашка; уставной китель иссиня-чёрного цвета и брюки с красными кантами; шёлковый галстук; ремень с золотистым гербом и такие же золотистые погоны. Майор надел на себя всё это.
Причесавшись перед зеркалом, он сел на диван и достал наручники. Свёл руки за спиной.
Щёлк