Эдем

 - «Вам никогда не бывало страшно в городе? Днем, при свете Солнца, в присутствии молодых зеленых деревьев, когда на улицах полно людей? Мне бывает страшно. Бывает страшно, когда идешь по улице, смотришь на чистое небо, на улыбающихся людей и вдруг тебе в нос ударяет запах гари, гнили, выхлопных газов. Ты закрываешь нос и стараешься как можно быстрее покинуть это место... а что, если мы никогда не сможем покинуть это место, что если мы станем заложниками собственной близорукости и алчности? Разве не может случиться так, что небо закроют сплошные кислотные облака, не может случиться так, что деревья, да и все растения погибнут от того количества яда, которое мы выпускаем ежедневно из труб сталелитейных, химических и им подобных заводов? Вполне. Вот от чего мне бывает страшно. Вот от чего мне становится не по себе, когда я в очередной раз слышу сообщения о разрушении озонового слоя, о выпадении кислотных осадков, о смертях редких животных от ядовитых отходов. Неужели этот мир способен исчезнуть под грузом нашей алчности и бесконечного желания заработать?» - Антон замолчал и окинул взглядом аудиторию Совета. – Это отрывок одной из газетных статей начала двадцать первого века. Он хранится в нашей библиотеке с незапамятных времен. И я считаю чудом, тот факт, что он до сих пор сохранился почти целиком. – Антон сделал паузу и продолжил. – Многоуважаемые члены Совета! Я хочу обратиться к вам с официальным заявлением. Многие и многие десятилетия со времен исхода мы жили лишь силой двух вещей. Первая – надежда что предпринимаемые нами сейчас усилия позволять прекратить распространение ядовитых веществ по земле, а дальше сама природа возьмет свое и восстановит свое когда-то потерянное состояние, и вторая, та которой до этих самых пор жили только дети, - вера в Эдем.
В зале поднялся возмущённый гомон.
 - Не одно поколение, - заговорил громче Антон, пытаясь перекричать шум аудитории, - вырастало с верой в Эдем, но, сталкиваясь с жестокими реалиями мира, забывало о ней. И это было правильно! Ибо одной верой жить невозможно. Мы должны заботиться об обеспечении нашей колонии, должны стараться всеми силами остановить то, что когда-то начали наши далекие предки. Мы искали Эдем, но все упоминания о нем остались слишком далеко от того места, где мы сейчас находимся, слишком далеко для тех времен, когда Эдем еще считали реальностью. Но потом реальность столкнула нас с необходимостью предпринимать срочные меры здесь на месте нашего обитания, и мы вынуждены были забросить поиски Эдема. История стала легендой, легенда стала былью и приготовилась совсем исчезнуть из нашей памяти, но данные последней археологической экспедиции и найденные мною заметки из той же газеты, откуда и прочтенный отрывок, заставили меня и членов моей группы поверить в существование Эдема. Теперь настал ваш черед…

Ядовитый воздух наполнил легкие Антона, и он осел на землю. Закружилась голова, в животе замутило. Хотелось рухнуть на покореженный асфальт, здесь и сейчас, и забыться. Антон ударил себя по лицу и пошатываясь поднялся. Останавливаться нельзя ни в коем случае. Он оперся рукой о стену полуразвалившейся хрущевки и медленно побрел вперед. Противогаз распаковывать не хотелось. Слишком ценен он был, единственный, а состояние Антона еще не было настолько тяжелым, чтобы прибегать к вспомогательным средствам. Антон остановился и попытался задержать дыхание так, как его учили инструкторы перед выходом в город. Предательский организм снова подвел. Антон судорожно вдохнул еще одну порцию яда. Сверху под ноги археологу упал кусок штукатурки. «Этого мне еще не хватало», - хриплым голосом произнес Антон и содрогнулся, настолько дико и непривычно в этой абсолютной тишине мертвого города звучал его собственный голос. «Город вымер давно еще десятки лет назад, по показаниям приборов на поверхности нет никакой биологической активности, так что бояться вам там будет некого». - вспомнились слова главного инструктора перед выходом на поверхность, и при том так гадко добавил: «Бойтесь только себя». Антон тогда подумал, что инструктор тоже стал на сторону Совета. Теперь же до него дошел истинный смысл этих слов. Единственное, чего ни один нормальный человек не может пережить – долгое одиночество, тем более, если вырос в условиях колонии, где активность не прекращается ни на секунду.
Антон отошел от стены, но выходить на середину дороги, туда, где еще виднелся след от разметки движения, не решился. Новый порыв ветра донес до Антона запах гнили и разложения. Археолог закашлялся и все-таки решился достать противогаз. Он вскрыл герметичную упаковку, подсоединил баллон с запасом кислорода и одел маску. Отфильтрованный воздух медленно вымывал яд из легких. «Второй раз я такого, наверно, не переживу», - подумал он и поднял голову наверх. Сквозь бледно серое, закрытое вечными тучами небо едва проглядывали лучи осеннего Солнца. Антон опустил голову и посмотрел на часы. Оказывается, он уже целый час не осматривал местность.
 - Непростительная оплошность, - сказал чей-то голос в голове Антона. Хотя нет, он прекрасно знал голос старого маразматика, главного археолога колонии.

С места встал Василий Петрович и медленно подошел к Антону.
 - Мальчик, нам надо поговорить, - тихо сказал он прикрывая рукой микрофон.
 - Василий Петрович, можно чуть позже, я верю, что в Совете найдутся люди, готовые поддержать идею экспедиции…
 - Не делай необдуманных шагов, ты недостаточно хорошо изучил все свидетельства, Приведенные тобой, доказательства без труда разобьет любой археолог чуть более опытный, чем ты.
 - Василий Петрович мы прекрасно знаем, что лучше меня только вы, но вы ведь не станете…
 - Подумай хорошенько…
 - Я подумал и решил, Эдем – наш шанс исправить прежние ошибки и сделать гигантский шаг вперед в восстановлении планеты, - как можно более твердым голосом заявил Антон. – Я в этом уверен и от своих идей не отступлюсь.
 - Непростительная оплошность, – пробормотал старик и, сутулясь, покинул аудиторию.
Василий Петрович позже внимательно наблюдал за приготовлениями к экспедиции, следил за исправностью снаряжения, давал ценные советы по приготовлениям группы, но ни словом не обмолвился ни об Эдеме, ни о возможных направлениях поиска.
Лишь перед самым выходом группы на поверхность он снова пробормотал «непростительная оплошность» и вышел из шлюзового отсека.

Антон взглянул на старую карту города. Конечная цель его путешествия была слишком далека от этого места. Запасов кислорода надолго не хватит, значит скоро снова придется дышать ядовитым воздухом. Еще и запах разложения откуда-то взялся. Всех мертвецов сжигали в крематориях за городом, других мест подобного запаха быть не могло, да и в крематориях такого запаха никогда не было. Антон чувствовал этот запах только один раз в жизни. Во время гибели колонии, где он родился. Теперь этот запах Антон способен был узнать в любых условиях.
Конечная цель Антона, наиболее вероятное расположение лаборатории находилось уже совсем недалеко, но, судя по добытым им сведениям, этот участок пути был едва ли не самым опасным. Во время кризиса здесь разразилась эпидемия, и власти в попытках отгородиться от зараженной части города были вынуждены устроить на улицах завалы.

На стол рухнула тяжелая пыльная подшивка старых газет за неизвестно какой год. Рядом упала еще одна и еще. Этой ночью Антон не собирался спать. Предстояли долгие поиски упоминаний о людях, причастных к разработке Эдема. Ни одна из первых двух стопок не дала никакого результата. Там было все, политика (почти в каждой второй обсуждались выборы то президента, то парламента, то результаты перевыборов, то гадания кто победит…), экономика (нехватка ресурсов, дефолты, дефолты, дефолты, опять нехватка ресурсов), наука (полет в космос, на Луну, на Марс, даже в другие галактики), иногда попадались и упоминания об экологических проблемах, но слишком поверхностны и незначительны были эти статьи, чтобы судить о начале разработки Эдема. В третьей подшивке экологическим проблемам уделялось гораздо больше внимания. Но и в них не было ни одного упоминания об Эдеме. Антон был вымотан, на столе стояла четвертая кружка остывшего кофе, чуть правее – все три подшивки газет. Антон взъерошил волосы, опустил голову на стол и едва не свалился со стула. Под столом валялся один номер газеты из третьей подшивки. Именно в этом номере упоминался некий проект Эдем и фамилия ученного, причастного к его разработке на начальной, по крайней мере, стадии.
Остальное было делом техники и не составило особого труда. В базе данных главного компьютера Антон без труда нашел биографию ученного, это и стало последним доказательством его теории: Эдем существует!

Пройти оставшиеся два квартала оказалось не так легко. Горы мусора и ржавой техники заполонили всю улицу. Идти приходилось очень осторожно. Поцарапаться о кусок торчащих обломков было легче легкого, получить заражение было легче легкого, легче легкого было и умереть от этого самого заражения, правда долгой и мучительной смертью. Антон избегал подбираться близко к покореженной технике.
Тишина. Антон никогда не был в такой тишине. Она пугала и отталкивала его. Взывала к самым древним человеческим инстинктам, призывала отступить, вернуться и забыть о работе. Она притупляла мысли и заставляла Антона прислушиваться к любому шороху, производимому его собственными движениями. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы придумать способ как перебраться через завалы. В эти минуты Антону казалось, что чей-то внимательный взгляд неотступно следит за его действиями, изучает его… но ничего этого не было. Город мертв и точка.
Никто уже и не помнит, как из домов ушли люди, никто не помнит, кому первому пришла в голову идея приспособить убежища под колониальные поселения. Воспоминания о тех тяжелых годах становления новой, подземной, жизни стерлись из памяти большинства людей. Может оно и к лучшему.
А ведь когда-то на этих площадках играли дети, по этой самой улице ходили занятые своими «важными» проблемами взрослые, вон на той покореженной лавочке сидели те, чей век уже близился к концу. А потом настал кризис. Люди пытались скрыться от него, убежать из городов, уйти туда, где еще можно было спокойно жить. Но кризис настигал их и там, и они погибали, так и не поняв, почему именно они. Выжили немногие, выжили и сделали выводы. Прежняя жизнь канула в лету. И разгребать все то, что наделали наши предки придется только нам, мы не имеем права скинуть ответственность на других, иначе не на кого будет уже ее скидывать.
Наверху опять треснула штукатурка, и Антон замер в оцепенении. Как-то это все аномально. Мертвый город, где нет никого живого, как это ни парадоксально, живет своей жизнью. Ржавеет металл, рушатся дома, разламывается асфальт. Прежняя жизнь покинула это место. Теперь здесь, наконец, вступила в свои права природа. Но уже поздно.

Часть 2.

Нельзя сказать, что кризис наступил внезапно, но слепота людей, вернее даже, нежелание видеть куда более важные проблемы, чем их собственные, сделали его наступление намного более неожиданным, чем это могло бы быть. Перенаселение земли, превышение максимально допустимой биологической массы, нежелание присматриваться к изменениям, творящимся вокруг, бездумная эксплуатация к тому времени уже ставших бесценными ресурсов и ископаемых, сумасшедший рост потребностей и вместе с ними промышленности, по сути, производившей уже избыточные материалы, все это сыграло, наконец, свою решающую роль.
Сначала были земли. Истощенные и лишенные большей части источников полезных веществ, они перестали давать урожаи, человек оказался лишен подавляющей части продуктов питания. Власти были вынуждены ограничить рождаемость, ввести систему распределения по карточкам, активно искали новые источники удобрений, но было уже поздно… земли исчерпали свои ресурсы.
Следом умерли деревья и вместе с ними начали гибнуть целые экосистемы. Население земли стало катастрофически уменьшаться. Мегаполисы и крупные города охватили эпидемии, распространявшиеся с невероятной скоростью. Ничто не могло справиться с растущей угрозой и власти зачастую вынуждены были изолировать зараженные части города, чтобы хоть как-то воспрепятствовать распространению эпидемий. Вымирали дома, кварталы, районы… города мертвых заполонили землю. Умирали не найдя пристанища даже в земле. Страшно подумать, но везло именно тем кто умирал первыми, зараженные люди, осознавая, что их судьба уже предрешена старались соблюсти хоть какие-то обряды и хоронили своих соседей, жен, отцов, детей…
Тем временем наступил черед воздуха. Остановилось производство, но количество ядовитых испарений было настолько велико, что никакие фильтрующие средства уже не могли надолго спасать от их воздействия. И тогда произошел раскол. Кто-то вынужден был покинуть поверхность и отправился под землю, а кто-то в тщетной надежде избежать творившийся страх и ужас бежали из городов, но неминуемо несли за собой смерть и разруху. Гибло все.
И тогда наступил период Консервации.
Выживших осталось крайне мало. В попытках избежать самых страшных последствий жители городов скрывались под землей, в старых бункерах или убежищах. Их оснащали дополнительными средствами, и, пока это было возможно, искали запасы семян, зерен, оставшихся удобрений. Когда находиться на поверхности было уже невозможно, люди окончательно ушли под землю. Весь мир покрылся рядом таких подземных колоний. В них старались добывать и очищать наименее зараженную землю расширяли убежища, для тех, кому поначалу не хватало места, но самое главное, между колониями была связь. Оснащенные старыми, предусмотренными на случай войны средствами связи, бункеры были связаны между собой информационно. Сложно сказать насколько сейчас это было необходимо, но по крайней мере люди уже не чувствовали себя одинокими. Пусть и разделенные расстоянием, пусть разделенные непреодолимыми препятствиями, но они могли общаться…
И тогда появились слухи об Эдеме.
В последние годы существования прежнего мира, власти хватались за любую надежду удержать ситуацию под контролем. И тогда был разработан проект «Эдем». Он предполагал создание изолированных, экологических систем, способных к самовоспроизводству. Основой его должны были стать растения, выведенные ученными уже в условиях кризиса. Они были устойчивы к истощению земель, обладали ускоренным механизмом роста, увеличенным в разы количеством плодоносных семян, способных к спорообразованию. И самое ценное, в определенных условиях их разложение было намного быстрее, чем у всех остальных биологических организмов. Однако, у проекта был один минус, для его развития требовалось присутствие обслуживающего персонала. Без постоянного наблюдения за ситуацией людьми, все плодоносные семена, грозили в конечном счете превратиться в споры и остановить процесс восстановления экосистемы.
Власти потеряли интерес к проекту. Он был слишком долог и трудоемок и не решал проблему очищения окружающей среды сиюминутно.
И вот, в годы консервации, надежда на Эдем воскресла. В одной из колоний были найдены документальные свидетельства того, что проект все же был запущен на территории нескольких наиболее крупных городов и наименее зараженных незаселенных территориях.