Прозрение

    ... Сегодня Григорий Иванович припозднился с работы. А все из-за новенького, наставником к которому его прикрепили. Старику как ветерану труда и пенсионеру со стажем уже пора место на завалинке занять. Так нет же, не хочет на лавке сидеть. Ему обучать молодежь нравится. Теперь будет передавать знания Константину. Пока знакомились друг с другом, с членами трудового коллектива, пока осматривали закрепленную за пареньком машину, изучали его будущий маршрут, день и пролетел. Иваныч глянул на часы и удивленно присвистнул:
    - Ого, как время несется! Ну, все, Костя, пора прощаться. Жду тебя завтра к восьми часам утрам.
    - Буду в срок, Григорий Иванович. Не сомневайтесь, - бойко отрапортовал новенький.
    Григорий пожал ученику руку, вышел из ворот автохозяйства и направился домой. Палившее днем солнце к вечеру совсем выбилось из сил. Прежде чем убежать с небосвода до завтрашнего утра, оно напоследок одарило золотом своих лучей табун грациозно скачущих по степи колхозных лошадей, стайку мальчишек, удивших рыбу на реке, оделило теплом группу вечно мерзнущих, но не покидающих свой наблюдательный пост на дворовой скамейке бабулек, а также устроившую перед сном променад компанию молодых мамочек с ребятишками.
    Наконец солнце окончательно скрылось за сопками, с реки потянуло прохладой, и дышать стало легче. Григорий Иванович немного прибавил шаг. Ему хотелось как можно быстрее преодолеть часть дороги, которая пролегала мимо старого колодца. Он стоял здесь с незапамятных времен и считался ничейным. В юности, а потом и в зрелые годы Гришка сюда частенько заруливал, чтобы испить вкуснейшей водицы. Но лет в пятьдесят с Григорием Ивановичем приключилась одна странная, почти мистическая история, после которой мужчина старался держаться от колодца подальше. Достоверно никто из сельчан не знал, что случилось с Григорием, а сам он отмалчивался. Люди поговаривали, что дело было нечисто.
    После Великой Отечественной войны мужиков в деревне, известное дело, не хватало. И в конце 50-ых ситуация в этом плане мало поменялась. Колхозы и совхозы по-прежнему остро нуждались в притоке молодых кадров. Нужны были строители, агрономы, механизаторы, другие специалисты. Шестнадцатилетний Гриша даже не мечтал поступить в институт или университет. Он знал свою планку (в школе звезд с неба не хватал) и вполне реалистично смотрел на собственное будущее. Потому Григорий выучился шоферскому делу и вскоре стал колесить по району на старенькой полуторке. Он так ловко управлялся с тяжелой техникой, что сельчане удивлялись и одновременно восхищались им:
    - А Гришка-то наш молодец! Со стороны на него посмотришь - он будто бы родился за баранкой. Орел!
    Получив первую зарплату и отдав матери львиную её долю, Григорий справил себе кожаную куртку. Это был, по его мнению, неотъемлемый атрибут романтического образа настоящего покорителя дорог! Кстати, в те годы на селе шофер, тем более в кожаной куртке, считался весьма уважаемой личностью. Наверное, даже в большей степени, чем гармонист.
    - Завидный жених! Собой хорош, при деле и при деньгах. Вот кому-то из наших сельских девчат повезет! - поглядывая на Григория, шептались между собой местные сплетницы.
    В жизни Гриши действительно все складывалось как надо. Быстро самостоятельным стал. А как оперился, мать завела с ним разговор о женитьбе.
    - Надо бы тебе, Гришенька, невесту справную подыскать,  - забросила удочку мать.
    - Что искать-то? Я уже присмотрел, - похвастался Григорий.
    - Да ты что? Я об этом ни сном, ни духом. Так кто она? - пристала мать с расспросами к сыну.
    - Дочка Митрофановны. Давно к ней присматриваюсь.
    - К Аленке, что ли? Она, конечно, не красавица. Но ничего. С лица, как говорится, воды не пить. Однако она и не дурнушка. К тому же спокойная, рассудительная, хозяйственная. И здоровьем бог не обидел. Когда сватов засылать будем? - допытывалась мать.
     - Разберемся, - хлопнул Григорий ладонью по столу, завершая разговор.
    Когда Гриша пришел к родителям Алены просить ее руки, девушка не поверила в свое счастье. Она тайно была влюблена в юношу и мечтала соединить с ним свою судьбу.
    Свадьбу сыграли осенью, после сбора урожая. Гуляли всей деревней два дня. Потом настали будни. У пары родился первый ребенок, второй, третий... В общем, девять раз Григорий ездил в районный роддом за Аленой и новорожденными ребятишками. Жена посвятила себя воспитанию детей, но и работу не бросала. Денег катастрофически не хватало. Основными и стабильными источниками доходов семьи стали зарплата Алены и пенсия ее матушки. Кстати, теща помогала дочери и зятю не только финансово. Она взвалила на свои плечи часть забот, связанных с ведением хозяйства и уходом за малышами.
    А муж... Григорий самоустранился от семейных забот. Он считал, что свое мужское предназначение реализовал, а "план" по наследникам даже перевыполнил. Гриша все чаще стал прикладываться к рюмке. Благо такого добра, как спиртное, у него хватало. Будучи на колесах, он всегда имел возможность подзаработать во внеурочное время. С "шабашниками" же люди редко расплачивались деньгами. Водка была на селе самой ходовой жидкой "валютой".
    Конечно, Алена не могла не заметить, как изменилось поведение мужа. В трезвом состоянии он ни с кем не вступал в беседу, на вопросы отвечал неохотно, в основном отмалчивался, был хмур, зол, всем недоволен. Стоило ему выпить, как он тут же преображался: вновь балагурил, играл с младшими детьми, а у старших проверял дневники и выполненные домашние задания.
    Жена долго крепилась, ни единым ругательным словом не попрекнула супруга, но всякому терпению когда-нибудь приходит конец. В один из вечеров, когда глава семьи вновь заявился домой подшофе, Алена вызвала его на откровенный разговор:
    - Григорий, ты серьезно болен и нуждаешься в помощи врачей. Признай это. Не будь трусом.
    - С чего ты взяла, что я болен? Глупости! И никакой я не трус. А выпил сегодня для настроения. Совсем немного, - упорствовал он.
    - Ты какой пример своим детям подаешь? Не стыдно тебе? Так нельзя!
    - Мне - можно! И хватит меня отчитывать, как провинившегося мальчишку, - огрызнулся Григорий. Он чувствовал, что с каждой фразой, произнесенной женой, растет его раздражение. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое. И жена, и теща. Но они, неугомонные, сумели упаковать Гришу в больницу. Затем еще раз положили в стационар, и еще. Результат был нулевой. А потом случилось то, что Григорий будет помнить всю жизнь.
    Да, это был прекрасный летний вечер, однако оценить красоту окружающего мира Григорий Иванович не мог. Он уже был хорошо выпившим. Его заботила только дорога. Вот он приблизился к старому колодцу и нос к носу столкнулся с черным мохнатым существом с умненькими глазками-пуговичкам и хитрой мордочкой.
    - Бог мой! Да это же чертяка, только маленький! - охнул Иваныч и, хотя всегда причислял себя к атеистам, перекрестился на всякий случай.
    Дьяволенок первым заговорил с прохожим и обратился к нему, как к старому знакомому:
    - Привет, Григорий!
    - Здорово, коли не шутишь, - хмыкнул мужчина.
    - Подожди-ка. Не торопись домой. Давай лучше ко мне, - сказал чертенок и - нырк на дно колодца. Кричит оттуда Грише:
    - Спускайся! Здесь так хорошо и спокойно! Никаких проблем! А дома тебя что ждет? Концерты от вечно недовольной жены и ворчливой тещи-маразматички. Пойдем ко мне. У меня тишь да благодать.
    Чертенок призвал на помощь все свое красноречие. Он обещал Григорию золотые горы, уверял, что исполнит любое его желание. Уговаривал так ласково, так нежно. Иваныч даже уши развесил, внимал сладким речам искусителя,как глупый телок,и уже было перенес ногу через край колодца, чтобы махнуть вниз. Но внезапно его озарила догадка: это смертельно опасная ловушка.
    - Что, хотел меня погубить? Не вышло! - срывающимся от нервного напряжения голосом закричал мужчина. Он быстро втянул назад уже опущенную в черную бездну ногу, захлопнул крышку колодца и бросился наутек. Скорее к родным!
    Григорий вбежал в дом. Никто не встретил его. Он ринулся искать домочадцев. Кинулся в одну комнату, в другую, в третью. Пусто. Дверь кухни была закрыта, но за ней слышался гул людских голосов. Иваныч ворвался в помещение и увидел всех членов своей большой семьи. Они тихо-мирно ужинали, сидя за общим столом, и параллельно обсуждали случившиеся за прошедший день события. От созерцания такой идиллической картины у Григория вдруг сердце защемило, горло перехватило и на глаза навернулись слезы. В тот момент его прежний мир рухнул. Иваныч только сейчас начал осознавать, что жил, как в дурном сне, где все происходило будто бы не с ним. Не замечал, как дети росли, никогда не интересовался их успехами. Столько пропустил, столько недодал им! Подумать страшно, что больше тридцати годков пропьянствовал! Не три недели, не три месяца, а три десятилетия.
    От внезапно пришедшего осознания этого печального факта у Григория вдруг подкосились ноги. Он упал на колени и стал неистово молиться.    
    - Христа ради прошу: простите меня, мои родные, мои любимые! Все для вас сделаю. Днем и ночью буду молить вас о прощении. Плохим мужем, отцом и братом я был. Признаю это. Теперь все станет иначе. Я постараюсь исправиться и искупить свою вину перед вами! - клялся Иваныч.
    Жизнь - один из главных и самых честных экзаменаторов - показала, что Григорий Иванович не бросал слов на ветер. Он раз и навсегда "завязал" со спиртным. Отныне все заработанные им деньги до копеечки тратились на семейные нужды.
    Сегодня Григорий - добропорядочный глава большого клана, основатель прибыльного частного сельхозпредприятия. Дети считают его лучшим папой и дедушкой на свете.