Сосуд, наполненный светом

И опять о том же! О чём? О весе. Не о внешности, а всего лишь о том, что даёт вам ощущение лёгкости и полёта. Полёта куда? Туда. Он будет последним. Думаю об этом. И когда смотрю на вещи, окружающие меня, то радуюсь. Они отражают внутренний настрой души — видеть мир прекрасным. Возможно, это не что иное, как любовь к Эстетике. Ведь мы можем создать эстетику — сами, в уголке своего жилища, в выборе любимых предметов искусства. Да и в маленьких радостях быта она также может присутствовать!

Когда-то, живя в другой квартире, уже в Европе, я задала себе вопрос: — Хотела бы я закончить жизнь среди этих стен? Ответ был — нет. И неудивительно: тот дом был не мною создан, я в него вошла — ненадолго. Поэтому, оглядываясь вокруг, я думаю: как всё красиво! Да, чрезмерно, словно на полотне, где дама в пёстром платье почти сливается с обоями такого же узора. И стены за её спиной покрыты картинами — одна за другой, без свободного места.

Но что в этом плохого? Просто когда-то две квартиры стали одной, и сердце не позволило расстаться с тем, что я любила. Каждый предмет здесь — история собственных чувств: я помню, где его увидела, как выбирала, почему решила его купить. И потому, просыпаясь утром и глядя на все эти милые безделушки, думаю: как радостно смотреть на всё это!

Да и сад радует глаз — хотя и маленький. Летом здесь расцветают розы, а сейчас, в конце апреля, ветви сирени гнутся от тяжёлых гроздей. Это дерево мы когда-то, лет двадцать тому назад, купили в супермаркете. А вот теперь оно выросло — ствол крепкий, а ветви тянутся к небу. Когда у нас была квартира на втором этаже, эти грозди смотрели нам в окно. Теперь мы смотрим на них снизу вверх.

Порой приходят мысли о конце. Недаром пошёл девятый десяток. В человеческой жизни это последнее десятилетие. Никуда не денешься. Вот тогда и приходит мысль: если и уходить — то только дома, среди всех этих милых предметов. Никогда — в белоснежной больничной стерильности, пугающей своим холодом и бездушной чистотой. А ведь сколько раз врачи спасали меня! Но память детства — сильнее благодарности: где-то в глубине души больница навсегда осталась местом прощания.

И прожить оставшуюся часть жизни хотелось бы не только в добром здравии, но и сохранив свой облик. В этом вопросе мною движет не только любовь к эстетике. Возможно, что-то более глубокое… И ведь я — не исключение.

Помню, как моя бывшая свекровь беспокоилась: — Наденут ли мне парик? А ведь и голливудские красавицы — похожие когда-то на ваяния великих мастеров — с возрастом располнели, потеряв тонкую талию. Однако следы былой красоты никуда не исчезли. Да и не могли исчезнуть. Как писал Анатолий Найман:

"Красота — была, красота — была.
Красота в переводе на мой
означает “была”. И сожгло дотла.
Ноль без палочки. И не ной.
Пепел шелком лег, и дымок взвился,
и на кукольном лбу зола.
Красота — была, вот и правда вся,
как глагол в прошедшем на -ла.

Только юность — цель,
—только юность — дар,
остальное — бурьян-былье.
А она — разбой и потом пожар,
и до смерти помнишь ее. "

Да, она была. Чувствует ли женщина, что она лишь была? Забывает ли они о собственной молодости? Нет. Бернар-Анри Леви вспоминает о съёмках фильма «День и Ночь», где снимались Ален Делон и Лоран Бэколл. Ей было 72, ему — под шестьдесят. И вот она влюбилась в него, как юная девушка. Режиссёр писал: "Она влюблена по-настоящему. Люди думают, что я шучу, когда говорю это. Потому что они не знают той властной юности, которая приходит с возрастом. Они не понимают, что проблема старости — не в том, что человек стареет, а в том, что он остаётся молодым".

Вспоминаю, как и моя мама — актриса, в преклонном возрасте повесила у изголовья своё фото в образе княжны Мери. Для кого? Не для врача же. Возможно, чтобы сказать: не всегда я была седовласой пожилой дамой! А когда в её доме появился студент музыкального училища, по вечерам, лёжа в постели, она думала: если бы я была молодой и у меня был такой мужчина! Ведь он объединял имя  моего отца   и дар её первого мужа — скрипача.

Был и другой случай. Соседка тяжело болела. Я занесла ей покупки и увидела портрет — прекрасную девушку с полуобнажёнными плечами. А на кровати лежала иссохшая старушка. Как безжалостно время…

Да и Варвара Кострова — великая актриса. В день знакомства она сидела под портретом своей молодости: в белом, с венком, в образе Ангелочка из «Мистерии-Буфф».

А мои жалобы на "уходящую" фигуру — на девятом десятке! Многих это удивляет. Здорова и слава Богу — но нет, опять за своё!

К тому же -- всё закономерно. Не только мыслями мы готовимся к уходу, но и телом. Оно становится тяжелее, клонится к земле. А душа — наоборот, должна стать легче, светлее. И именно она сольётся с мировой гармонией, как Психея, стремящаяся ввысь — туда, где красота и вечность.

Как не вспомнить тот танец, что исполняла моя двоюродная бабушка. Ей и был он посвящён. Итальянский композитор создал музыку и  текст  для произведения — "Обнажённая Богиня». Это была часть триптиха -- вместе с «Озером Любви» и "Скрипачом и Смертью".

Он писал: "На лице её будет печать мистического экстаза. Лоб — подобен нимбу, излучающему сверхъестественный свет. Тело — храм, движущийся в ритме музыки. Она — сама музыка. Она раскрывает тайный смысл ритмов, жестов, звуков. Танцует в воздухе. Лёгкая, как дыхание весеннего утра. Глубокая, как последний вздох перед вечностью. Танец — прощание. Поворот — возвращение к себе".

И этот танец — мой.

29 апреля 2025 г., Брюссель