Студенческие воспоминания и новая жизнь в Степанов

Дело было в далеких 80-х. Я работал в поликлинике Академгородка, что приютился в прекрасном Приозерске. Старинный, добротный, с неповторимым обликом, город этот словно затерялся в сердце сибирской тайги, окруженный стеной буйных лесов и коварных болот. Природа здесь являла себя во всем своем первозданном великолепии. Зимой, когда тайга облачалась в толстый снежный покров, а морозы сковывали землю в ледяные объятия, жизнь в городе не замирала, но приобретала особенный, зимний колорит: скрип полозьев саней, шорох лыж, теплые тулупы. И в этой суровой красоте, в этом царстве льда и снега, таилась своя неповторимая прелесть, свое очарование. Весной, когда солнце начинало пригревать землю, природа оживала. Начинали петь птицы, распускались первые цветы, и тайга наполнялась новыми звуками и красками. Особенно красиво было на берегах многочисленных озер, где отражалось чистое синее небо и росла густая зеленая трава. Летом город утопал в зелени. Жаркие дни сменялись прохладными вечерами, а ночи были наполнены ароматом трав и цветов. Люди гуляли по улицам, купались в озерах и собирали грибы и ягоды в лесах. Осенью, когда листва на деревьях окрашивалась в яркие цвета, город преображался. Золото, багрянец, охра – все смешивалось в неповторимой палитре красок. Это было время тишины и покоя, время подготовки к долгой и суровой зиме.
Работа в поликлинике была интересной и сложной. Приходилось сталкиваться с разными случаями, оказывать помощь людям, живущим в самых отдаленных уголках этого прекрасного края. Но я любил свою работу и город, но также думал о людях, которые живут в отдалённых районах и не имеют возможности получить медицинскую помощь.
Академгородок расположен в тайге, в стороне от города. И из окна моего кабинета раскрывался прекрасный вид на буйство зелени таёжного леса, водную гладь огромного озера и ярко-зеленые приозерные луга. Я смотрел в окно, наслаждаясь природой, вдыхая свежий, настоянный на хвое и травах воздух. Эта картина была моим утренним ритуалом, способом настроиться на рабочий лад, отвлечься от текущих клинических задач и просто почувствовать себя частью чего-то большего. Иногда, ранним утром, над озером клубился туман, окутывая окрестности таинственной дымкой. Тогда лес казался еще более загадочным и непроходимым, а озеро – бездонным колодцем, хранящим древние секреты. В такие моменты воображение рисовало картины из старинных легенд, где духи тайги охраняют свои владения от непрошеных гостей.
Но чаще всего солнце щедро заливало все вокруг своим теплым светом. И тогда, отражаясь в зеркальной глади озера, небо казалось бесконечным и безмятежным. В такие дни работа спорилась, мысли текли свободно, а новые идеи рождались словно сами собой, под вдохновляющим воздействием окружающей красоты. Эта гармония природы и науки, тишины и мысли, была главным сокровищем Академгородка, его уникальной атмосферой, притягивающей талантливых людей со всего мира. И я был благодарен судьбе за возможность быть частью этого удивительного места.
В этот день я сидел в своем кабинете. Врачебный прием уже окончился, и я оформлял медицинскую документацию. В дверь кабинета постучались. Я пригласил посетителя в кабинет. Вошел молодой человек, лет двадцати пяти, одетый довольно просто, но опрятно. Его лицо, обрамленное коротко стрижеными волосами, казалось сосредоточенным и спокойным. Однако внимательный взгляд замечал в уголках его глаз едва уловимые морщинки, свидетельствовавшие о пережитых неприятностях, спрятанных за маской сдержанности. Я его узнал, это был мой однокурсник Павел Черномырдин. Мы не виделись около года, и я очень обрадовался при виде его. Он подал руку, и я аккуратно ее пожал. У него была очень маленькая, аристократическая рука. Ранее мы учились с ним в одной группе, но на последних курсах он перешел в хирургическую группу, где продемонстрировал свой истинный талант. Его руки, с тонкими длинными пальцами, творили чудеса в операционной ране. Их ловкость, точность и интуитивное понимание анатомии вызывали восхищение даже у самых опытных хирургов. Его ценили, на него возлагали надежды, ему прочили блестящее будущее в операционной.
Ростом чуть ниже среднего, худощавый, но с хорошо выраженной мускулатурой рук, выглядывающих из-под рубашки с коротким рукавом, он казался анатомическим наглядным пособием. Его располагающая внешность, несмотря на отпечаток грусти, дышала радушием; утонченные черты лица дополнялись высоким, открытым сократовским лбом. Из-под аккуратных темных бровей смотрели глубоко посаженные глаза в круглых очках, оценивающе рассматривающие мой кабинет. В его глазах цвета грозового неба отражался целый мир – мир опыта и некоторой печали. В них можно было прочитать историю, написанную временем, историю, которую он не спешил рассказывать, но которая, несомненно, была полна интересных и захватывающих событий. Серая, выцветшая рубашка, застегнутая на все пуговицы, безупречно выглаженная, и брюки со стрелками говорили о маниакальной аккуратности, граничащей с одержимостью порядком.
Он вошел и стоял неподвижно, возле двери, наблюдая за происходящим с невозмутимым спокойствием. В его взгляде читалась усталость, но в то же время и некая решимость. Он был готов к тому, что должно произойти, к испытаниям, которые ему предстояло пройти. Он стоял, как неприступная крепость, готовый отразить любой удар судьбы. Он подошел поближе, и походка была легкой и стремительной. Несмотря на кажущуюся хрупкость фигуры двигался он с уверенностью человека, знающего свой путь и не боящегося преград.
"Здравствуй, Павел! Сколько лет, сколько зим!" – воскликнул я, стараясь скрыть свое удивление от его внезапного появления. Он слегка улыбнулся, и сейчас я заметил, как в уголках его глаз залегли мелкие морщинки. Жизнь, оставила на нем свои отметины.
"Привет, привет! Вот, судьба свела", - ответил он, его голос был все таким же баритоном, каким я его помнил.
Мы обнялись, и я предложил ему стул. Но он остался стоять, скромно переминаясь с ноги на ногу, и поделился новостью: его оставляют для работы на кафедре хирургии, предлагают аспирантуру и научную деятельность. Но… Он пришел спросить, не освобождается ли место участкового педиатра в нашей поликлинике.
Такая перспектива, такие возможности – и вдруг педиатрия? Почувствовав мое замешательство, молодой хирург сбивчиво объяснил: он хотел договориться для жены. Она тоже врач, педиатр по призванию, мечтает работать с детьми, помогать им расти здоровыми.
Я знал его жену, она училась на два курса старше нас и была на хорошем счету у деканата и активной общественницей в студенческом профсоюзе. Это была красивая стройная девушка с роскошными черными волосами, высокая, на голову выше Пашки. Хорошо играла в волейбол и была капитаном команды своего курса. Я не знал, как ее зовут, но хорошо знал, что с Пашкой они дружили со школьной скамьи, вместе поступили в институт и учились на одном курсе.
Я очень уважал Пашку, засуетился, приготовил чай. Во врачебном холодильнике, как всегда, сохранился свежий торт, подарок от пациентов, который я поставил на стол. Мы сели пить чай, и я рассмотрел знаменитого Пашку Черномырдина. Он был все такой же, каким я его знал во время учебы в институте, добрым, приветливым и готовым помочь. Он смотрел на меня через свои знаменитые очки с большими круглыми линзами. Я помнил, что в учебе он был очень трудолюбив и преуспевал по всем предметам.
Он рассказал, что его супруга Аня после окончания института работала в родном городке Осиновка, родила, ребенку 1 год, и она хочет выйти на работу. Павел снял в аренду домик в Степановке, это метрах в трехстах от Академгородка. Часть Степановки была моим участком, поэтому я ее хорошо знал этот район города. Степановка – это Нахаловка, место, где люди строили дома без необходимых разрешений и согласований – нахально. Такие поселки есть в каждом уважающем себя городе. Это происходит тогда, когда молодые люди, достигшие половозрелого возраста, не могут жить с родителями, да и порой негде. Они строят себе дом сами в Степановке. Способы строительства зависят от материальной базы. Для постройки использовали самые разные строительные материалы: бревна, кирпич, бетон, но самым частым были «насыпушки» - это два ряда досок, между которыми насыпалась глина или опилки, это каркас. Конструкция дома – это одна изба с печкой, либо изба с сенями, иногда встречалась изба с сенями и клетью. В последние годы планировка чаще напоминала однокомнатную или двухкомнатную квартиру, с душевой и туалетом. Вот такую двухкомнатную «насыпушку» и снял Павел. Он обосновался там, где строения были давно узаконены и имели необходимые документы, туда провели газ и воду, поэтому условия были вполне сносные для маленького ребёнка, но главное дешевле, чем в городе. На зарплату аспиранта особенно не разгуляешься, но они на семейном совете решили идти этим путем и укладывались в семейный бюджет, при условии, если Аня тоже будет работать (так звали его жену, об этом я узнал сейчас).
Я успокоил Павла, сказал, что место, на котором я работаю, скоро освободится. Моя супруга заканчивает институт, и мы поедем по ее распределению в другой регион. Мы уже говорили с главным врачом этого региона, и он готовит нам жилье и рабочие места. Мы говорили с ним долго, вспоминая студенческую жизнь, работу в стройотрядах и военные лагеря. Нам было приятно общаться, поскольку вместе мы прошли через суровые трудности учебы в медицинском ВУЗе. Но не говорили только об одном, что больно отзывалось в душе Пашки Черномырдина. О том, как он полгода провел в следственном изоляторе, о том, как студенческий городок вышел на демонстрацию протеста. Тысячи студентов всех вузов города приняли участие в акции протеста в центре студенческого городка и его окрестностях. Размахивая сотнями красных флагов с серпом и молотом, плакатами «руки прочь от невинно осужденных», участники акции протеста прошли маршем к спортивному комплексу «Ледовая арена», где перед ними выступил Председатель ЦК КПСС области с обещаниями освободить Пашку. Протест был организован студентами медицинского ВУЗа, которые донесли правду до студенческой общественности о произошедшем событии.
Этот случай с Павлом и Анной произошел на втором курсе медицинского института. В тот незабываемый день Павел и Анна успешно сдали один из экзаменов весенней сессии. Будучи увлеченными спортсменами, они взяли напрокат спортивные велосипеды и отправились в Осиновку, свой родной город. Расстояние составляло около сорока километров, но это не представляло для них большой проблемы. Полные энергии и сил, они решительно начали свой путь.
Ветер ласково трепал волосы, солнце играло бликами на асфальте, а дорога казалась бесконечной лентой, зовущей вперед. Павел, немного вырвавшись вперед, оглянулся на Анну, которая, улыбаясь, уверенно держалась за ним. Они обменивались шутками и делились впечатлениями от экзамена, наслаждаясь каждым мгновением свободы и единения с природой.
Примерно не доезжая пяти километров до Осиновки, когда силы начали постепенно иссякать, пейзаж заметно изменился. Поля сменились густым лесом, а дорога стала более извилистой и холмистой. Подъемы становились все круче, требуя все больше усилий. Анна, почувствовав усталость, немного отстала. Да и у Павла тоже болели икры ног. Они остановились: в ста метрах справа протекала большая река, на берегу был красивый березовый пролесок. Они подошли к реке, прислонив велосипеды к березам, и сели отдохнуть. Погода была сравнительно теплая, перед ними текла величественная сибирская река, широкая и полноводная. Она покоряла и трогала душу могучей гладью протекающей воды, которая не знает, куда девать свои силы. На высоком противоположном берегу стояла сибирская тайга, в которой преобладали хвойные и редкие лиственничные деревья. Среди хвойных преобладали ели, пихты, сосны, лиственницы и сибирский кедр.
Вдоль берега змеилась проселочная дорога – две колеи, грубо прочерченные трактором на выжженной солнцем земле. Чуть поодаль, подобно исполинским каменным стражам, возвышались бетонные столбы ЛЭП, намертво вцепившиеся  в сухую почву. Тишину разрезал лишь монотонный, звенящий гул высоковольтных проводов, натянутых между серыми опорами, да неумолчный стрекот кузнечиков, тщетно пытавшихся заглушить эту угнетающую симфонию. Вся картина дышала яркостью, буйством и суровой мощью сибирской природы, где время течет в замедленном ритме вечного покоя.
Вдалеке послышался приближающийся рокот двухтактного двигателя. По грунтовой дороге в их сторону приближался мотоцикл ИЖ Юпитер. Местные жители предпочитали этот дешевый вид транспорта. На нем ехали два молодых мужчины, крепкого телосложения, высокие, в замасленной одежде. "Видимо, из леспромхоза," – подумал Павел, в это время активно вывозился лес для деревоперерабатывающей промышленности.
Они стояли в стороне на песчаном мокром пляже, возле ног плескались небольшие волны. Мотоцикл остановился на дороге напротив них. Молодые люди подошли поближе. Вид у них был недобрый, лица, искаженные злобой и похотью, расплылись в ухмылке. Они стали насмехаться над ростом Павла, который был ниже своей спутницы. Павел и Анна, не говоря ни слова, повернулись и пошли к велосипедам. Им вслед понеслись ядовитые слова, словно плевки, полетели в сторону девушки, оскверняя чистоту момента. Её парень верный рыцарь, встал на защиту своей возлюбленной, заслонив ее от мерзкой брани. Приезжий, который побольше и сидел за рулем, неожиданно ударил Павла кулаком, словно гром среди ясного неба, и мир померк в глазах, погружая Павла в беспамятство. Девушка, охваченная ужасом, бросилась прочь, словно подгоняемая вихрем,  за ней, как гончие псы, сорвались с цепи преследователи.
Девушка неслась со всех ног, молясь о помощи. Сердце колотилось в груди, а в голове пульсировала мысль: «Что с Павлом?» Звуки приближающихся шагов за спиной не давали передышки, заставляя бежать быстрее, не разбирая дороги. Но убежать не удалось. Хулиганы настигли ее, грубо схватив за руки. Девушка закричала, пытаясь вырваться, но силы были неравны. В глазах застыл ужас. Она лежала на спине, один злодей, как тень, навис над головой, железной хваткой вцепившись в плечи, лишая ее свободы. Второй, подобно дикому зверю, навалился сзади, грубо срывая одежду, обнажая ее беззащитность. Она извивалась, словно пойманная птица, отчаянно пытаясь вырваться из этой дьявольской хватки, но силы были неравны и быстро таяли, как последний луч солнца в надвигающейся ночи. Неравный бой… битва за достоинство и жизнь. Ее крики застревали в горле, превращаясь в хриплый стон отчаяния. Слезы текли по щекам, смешиваясь с грязью и пылью, осевшими на лице. Она чувствовала, как ткань платья рвется под грубыми пальцами, оставляя кожу беззащитной перед холодным ветром и липкими прикосновениями.
В голове пульсировала только одна мысль: "Нет, нет, нет…" Но слова эти не могли вырваться наружу, погребенные под ужасом и бессилием. Она пыталась сфокусировать взгляд на клочке неба между деревьями, словно там, в этой бескрайней синеве, могла найти спасение.
Но небо молчало, а реальность была жестокой и беспощадной. Она чувствовала, как ее тело, еще секунду назад полное жизни и надежд, превращается в поле битвы, где она обречена на поражение. Сердце колотилось в груди, словно птица, бьющаяся в клетке, готовая вырваться на свободу, но скованная страхом.
Павел приходил в сознание. Голова раскалывалась, словно ее пронзили тысячи игл, а вкус крови во рту напоминал о происходящих событиях. Воспоминания всплывали обрывками: злобные лица, ядовитые слова, боль… Где Анна? Жива ли она? Сердце сжалось от страха. Всего в нескольких метрах он заметил девушку. Она отчаянно пыталась вырваться из рук злодеев. Один из них крепко держал ее за руки, приближаясь к лицу. Другой удерживал ноги, стараясь сорвать платье. Ярость вспыхнула в Павле мгновенно, затмевая остатки оцепенения. Он не помнил, кто он, где он, но вид насилия вызвал первобытный гнев. Голова закружилась, в глазах потемнело, но он устоял, сфокусировав взгляд на мучителях он рывком поднялся на ноги. Аню нужно спасать! Отчаянно оглядевшись, он не увидел вокруг ничего, что могло бы послужить оружием – ни камня, ни обломка доски. Лишь в кармане предательски звякнули ключи. На брелоке болтался жалкий перочинный ножичек: красная пластиковая коробочка размером едва ли четыре на два сантиметра, с лезвием для заточки карандашей и пилочкой для ногтей. "Смехотворное оружие," – промелькнуло в голове Павла, когда он судорожно раскрыл это подобие клинка. Но мозг уже работал на пределе, обгоняя десятки компьютеров. Он понимал: если он проиграет эту схватку, они оба погибнут. Эти звери не оставят свидетелей, а их тела скроют в бездонной пучине сибирских вод.
Павел приближался сбоку и сзади, и злодеи, поглощенные схваткой, не замечали его. Он видел, как напряжены мышцы шеи у одного из них, того, который находился сзади. Еще утром он сдавал экзамен по анатомии сосудов и ясно понимал, что общая сонная артерия проходит вертикально по передней поверхности шейных позвонков, сбоку от трахеи и пищевода, за грудино-ключично-сосцевидной мышцей. На уровне верхнего края щитовидного хряща артерия разделяется на две ветви: наружную и внутреннюю сонную артерии. В месте разделения находится сонный синус с сонным клубочком. Механическое раздражение этого клубочка может резко снизить артериальное давление. Павел, несмотря на слабость и головокружение, ощутил прилив адреналина. В голове пульсировала одна мысль: использовать знание, чтобы выжить. Он медленно, стараясь не издавать ни звука, приближался к дерущимся. Злодей к которому он подбирался, продолжал яростно размахивать руками, не подозревая о нависшей угрозе. Павел сосредоточился, мысленно представляя ход артерии под кожей. Он помнил рисунки из учебника, схематичные изображения, которые теперь казались ему спасательным кругом. Зажав лезвие своего маленького орудия между вторым и третьим пальцами правой руки, Павел нанес молниеносный удар в шею преступника, в ту самую рефлексогенную зону сонного клубочка. Ножичек, словно жало осы, пронзил кожу и мышцу, вонзившись в сонную артерию. Злодей, взвыв от боли, отшвырнул Анну и отбил руку Павла. Из раны хлынула алая, пульсирующая струя крови. Инстинктивно дернувшись от удара, окровавленный насильник направил фонтан крови в лицо второму злодею. Тот, ослепленный внезапным потоком крови, в панике вскочил и побежал прочь, но, пробежав всего три метра, с размаху врезался головой в бетонный столб высоковольтной линии. Глухой удар, и злодей рухнул на землю, забился в конвульсиях и через пять мучительных минут затих.
Павел оттолкнул второго преступника, который также извивался в предсмертных судорогах, и поднял с земли Анну. Однако силы покидали его. Он сделал несколько шагов, споткнулся и сел, чувствуя, как мир вокруг начинает расплываться. Одежда Анны была разорвана, поэтому Павел бережно укрыл ее своим пиджаком. Свое окровавленное оружие он сложил и положил в карман. Слева от Анны корчился злодей в предсмертных судорогах, второй бездыханно лежал у столба. Завернув Анну в свой пиджак, Павел остановил на дороге автобус с пассажирами и попросил вызвать милицию. Позже все пассажиры выступали свидетелями в защиту Павла.
Приехала милиция и скорая помощь. Девушку увезли в районную больницу. Следователь спросил: «Где орудие убийства?». Павел достал из кармана окровавленный перочинный ножичек. Раздался смех – полицейские, сопровождавшие следователя, так оценили это странное оружие убийства. Но следователь поместил ножичек в пластиковый пакет и должным образом подписал его. Павла увезли в полицию. Вначале отпустили домой под подписку о невыезде, позже поместили в СИЗО, где он провел 6 месяцев. Разбирательство в суде постоянно переносилось, и никто не хотел брать на себя смелость признать очевидную самооборону и выпустить на свободу юношу, который доступным способом защищал свою жизнь и жизнь своей возлюбленной.
Ведь было очевидно, что покарала преступников высшая справедливость и прекрасные знания анатомии студентами нашего ВУЗа. Экзамен в этом году он не сдал, поэтому второй семестр ему не зачли. После освобождения он начал учебу в нашей группе со второго семестра. Анна продолжала учебу по плану и окончив ВУЗ работала педиатром. Вот такая история о божественной справедливости в судьбах студентов произошла в период учёбы в ВУЗЕ.
Размышления о существовании вселенской справедливости – один из самых запутанных и глубоких вопросов, занимающих умы человечества. Представление о том, что такая справедливость есть, определяется личным опытом, убеждениями и моральными принципами.  Люди придерживаются различных подходов: одни верят в высший суд, другие ориентируются на внутренний компас, а третьи стремятся к самосуду. Стоит признать, что в повседневной жизни случаи наказания за злодеяния, увы, не повсеместны.
Психология человека такова, что некоторые негодяи могут быть лишены угрызений совести за свои действия. К примеру, безжалостный убийца может быть не способен испытывать вину.
Тем не менее, примеры возмездия в реальной жизни не редкость. Порой злоумышленник расплачивается за содеянное самым неожиданным образом. Например, истязатель животных может сам пострадать от несчастного случая, связанного с его деятельностью.
Общественное осуждение также играет роль в восстановлении справедливости. Люди могут объединяться, чтобы противостоять несправедливости, хотя результат не всегда оправдывает ожидания. Как поступили студенты нашего города. Вера в справедливость служит опорой для многих, позволяя не терять веру в победу добра. Однако полагаться исключительно на высшие силы рискованно – порой необходимо предпринимать собственные шаги для защиты себя и окружающих.
В заключение, хотя абсолютная справедливость может существовать лишь в рамках философских или религиозных учений, в реальном мире каждый решает для себя сам, верить ли в нее и как поступать, когда зло остается без наказаний.