Якудза

Научили Якудзу играть на контрабасе пятиструнном, а может, и сам научился по книжке-самоучителю – кто его знает.
У них, якудзей, много свободного времени после работы — вот так сидел себе вечерами в комнате и учился.
     Это у него тогда ещё выбор был – научиться виртуозности на контрабасе, или, всё-таки, на виолончели попробовать.
Конечно, нелёгкое это было решение, но Якудза выбрал-таки контрабас – уж очень ловко у него получались движения щипковые, да и просто нравилось извлекать звуки этаким незатейливым макаром – щип да щип, и музыка получается.
     А соседи всё время в стенку и в потолок стукали, жаловались, что ребёнку это треньканье мешает домашку делать или, что молиться правильно не получается из-за этих звуков.
Тогда Якудза вздыхал тяжело, контрабас в сторону откладывал и брал с собой, что было под рукой, и шёл к соседям улаживать ссору и недовольство.
Обычно под рукой был молоток или катана острая.
     Как-то раз заходит в такую квартиру к нижним стукающим, а там за столом сидит мужик в халате шелковом расписном лет 37-и и тётенька немолодая, но очень эффектная, с национальной причёской и в коротком лифчике.
На полу столик бамбуковый коротконогий с закусками и бутылочка навзничь опрокинутая.
     И оба держат в руках швабры вверх палками-ручками и тыкают в потолок, чтобы Якудза знал про ихнее соседское недовольство.
– Вы чего это тут тыкаете? У меня от ваших тычков никак "Элегия для контрабаса" композитора Д. Мейсля не выучивается.
– А ты перестань там у себя издавать такие звуки – очень они нам мешают беседовать на темы злободневные.
– Не знаю, насколько вы, граждане, просвещённые, но "тыкать" Якудзе совершенно опасное занятие.
– Ах-ахах, скажите, пожалуйста! Подумаешь, какие мы нежные!
И тут Мужик увидел у Якудзы катану и говорит – Ой, бес попутал, вы уж, товарищ, не серчайте – приезжие мы и вот только-только привыкаем к местным понятиям.
     А ещё однажды тоже стучать начали по батарее, по всей видимости, верхние соседи - они совсем недавно там заселились и поэтому не знали ещё, что можно, а чего нельзя делать категорически.
Мужик верхний увидел у Якудзы молоток в руке и говорит внятным голосом:" Если вы пришли подписывать желающих на кукольный спектакль, то я категорически не согласен".
И тётенька ему поддакивает – не согласные мы на спектакли кукольные... 
Якудза ударил Мужика два раза молотком, а тётеньку один раз и ушёл к себе дальше музицировать.
     А после этого никто больше не стучал, даже когда Якудза суровую музыку Бетховена репетировал.
Наверное, привыкли или стали очень сильно уважать, за то, что занимается музыкальным самообразованием.
     Прослышали о таком удивительном щипковом виртуозе в ДК Железнодорожников и стали приглашать его на всякие конкурсы музыкальные – сначала на районные, потом городские, а вскоре и для Международного конкурса в Италии всем обществом собрали денег на дорогу и отправили.
     Приехал, значит, Якудза в эту самую солнечную Италию, погулял немного по историческим местам, постоял около Колизея в задумчивости, а потом пошёл в комнату, где выступают всякие-разные музыканты со своими инструментами.
Вытащил из специальной коробочки свой контрабас и сыграл для Жюри какой-то опус без сучка и задоринки... Скорее всего, что-то типа Соната Бетховена, опус 57-й.
     Обычно Жюри музыкальное международное всегда очень лояльно относилось к якудзам и их музыкальным увлечениям.
И всегда одобрительно отзывалось о щипковом исполнителе и особенностях его необычной техники – "прям до мурашек пробирает" как оно, Жюри, выражалось с улыбкой искренней.
И никогда ни в чём Якудзу не поругивало, потому что вспоминало про основную настоящую рабочую профессию якудзину – ну его нафиг, скажешь чего не то и хлопот не оберёшься – ходи потом и оглядывайся, и вздрагивай чуть что.
     Но однажды на каком-то конкурсе мировом попалось Жюри очень въедливое – всё время придирки свои учиняла – то смычок не той стороной держит, то струны щиплет нехарактерным образом.
И всё это Жюри заядло так артачится и требует, чтоб всё было по классике – сначала басы, соль большой октавы, а уж потом все остальные, как положено.
     Якудза плевать хотел на все эти правила классические и щипал, что ему хотелось в первую очередь. Поэтому публике это и нравилось, такое оригинальное щипание и она валом валила послушать его исполнение какой-нибудь бессмертной классики.
Но вот в этот раз попалось такое вот Жюри, какое-то оглашенное, совершенно бестолковое какое-то – всё время с пятого на десятое перескакивает и поносит, и поносит без продыху, всех и всё подряд, безостановочно.
Сначала мальчонку китайского виртуоза скрипичного выставило на посмешище прилюдно – мол, чего это он играет с закрытыми глазами, а мог бы и в чёрных очках сыграть – тогда не было бы вопросов, а так просто издевательство какое-то получается!
Вот сидит и не смотрит, а нам интересно увидеть его глаза мечтательные с паволокой и прочими раскосыми необычностями.
     А потом уже прицепилось к татуировкам якудзиным на груди наколотым, а татуировки совсем безобидные – дракон красивый и всего две надписи – одна на английском, а другая японская – фиг поймёшь, что там написано без переводчика.
Вот так всегда – языка не знают, а туда же!
Судить начинают, придумывать разные придирки – мол, почему это дракон наколотый смотрит куда-то в правое подреберье, а должен смотреть совсем в другую сторону.
     Тут подошёл к Жюри товарищ из органов, наклонился и сказал очень тихо: "Вы что, гражданин, не видите, что это Якудза? Обалдели совсем, что ли?".
Жюри тут же заволновалось, пот вытерло, очки нацепило и радостно так говорит:" Ой ошиблось я! Всё, оказывается, правильно изображено! А игра на контрабасе нам очень-очень понравилась, особенно этот ловкий щипок с протягом по всей линии – прям мурашки во все стороны!
– Да-да, мурашки! Вот именно! Да какие отменные!
– А я даже больше скажу – не мурашки, а настоящие циклопы мурашкины!
– Да за такие мурашки циклопические соискант, конечно же, Гран-при заслуживают!
Некоторые граждане осуждали Жюри за такую трусость и беспринципную позицию, но потом вникали в положение и смягчали свои точки зрения.
     Наградили Якудзу как следует и выдали ему Гран-При в хорошем состоянии, чтобы был блеск – почистили, чтобы был аромат – коньячку в него налили армянского.
А потом устроили сольное Якудзино выступление с духовым оркестром Миланской Оперы.
А эти оркестранты нарочно свои инструменты слегка испортили и во время выступления Якудзина они всё время фальшивили.
Сидели на стульях и нагло так фальшивили, а когда Дирижёр стучал на них своей палочкой – делали виноватые лица и трясли кто чем мог – кто скрипкой, кто геликоном, а кто просто головой потрясывал.
Вредными оказались эти миланские люди из Оперы. Какие-то неопрятные и разболтанные. Фу-у-у...
     А вот немецкие оркестранты, напротив, всегда отличались изысканной педантичностью – принесут с собой свёртки с сэндвичами, покушают и потом все крошки тщательно соберут, и в кармашек засунут, чтобы по дороге в мусорку выкинуть.
И никогда не лезут друг к другу с излишними вопросами:
– А вам, Ганс, что сегодня положили в сэндвичи?
– А вам, братец Мюллер, что?
– Да ничего особенного, всё, как обычно – сельдерей с брокколи и немножко Handk;s mit Musik, что после "Happy Birthdaу» остался несъеденный.
– О-хо-хо, да вы у нас, братец Мюллер, истинный счастливец – не каждому вот так повезёт с сэндвичами!
– Да-да, точно так, по всем признакам и румянцу сразу можно сказать – повезло тебе, Freundchen, с сэндвичами!
И ведь всё это исключительно на "вы", хотя и с некоторой сухостью, и задержкой дыхания перед произношением гортанных согласных – ну, очень культурно, одним словом.
     Пожуют свои сэндвичи совершенно тихо, без чавканья, соберут крошки в ладошку и в рот закинут – поди догадайся, что тут только что происходило поедание обеденных сэндвичей.
Якудзе такое отношение немецких товарищей к чистоте и уборке настолько понравилось, что взял и он себе в привычку после того, как выполнит что-нибудь заказное по работе, тоже не оставлять никаких следов на месте исполнения.
Чтоб никакая мелкая крошка не способствовала раскрытию и наказанию.
     А Якудзой он стал совершенно случайно – как-то в детстве пошли они всем классом в Сад Камней на экскурсию.
Это у них в школе было любимое занятие – приходить всем классом в Сад и камни считать до 15-и. Считают-считают, а там, глядишь, и урок уже незаметно закончится.
     Якудза давно знал, что ни у кого не получается сосчитать все 15 камней одновременно и он отошёл незаметно в сторону в кустики, а там лежит какой-то незнакомый японский гражданин раненый и говорит – Послушай мальчик, позволь сначала представиться – я есть самый Главный Якудза на острове. (А ещё этот Главный Якудза был самым главным начальником особого Клана - "Щипачи" называется).
Видишь ли, я сейчас раненый и мне нужна срочная пересадка некоторых повреждённых органов.
     Ну, делать нечего – согласился мальчик и с тех пор стал и он Якудзой. Правда, без некоторых своих натуральных органов...
И после этого бросил он школу, потому что по кодексу у Якудзей только один Учитель должен быть – самый Главный Якудза на острове Окинава.
     И этот самый Главный Якудза очень тепло и по-отечески относился к молодому товарищу – поощрял, приветствовал, выражал и сочувствовал.
В общем, как родной отец относился, а может быть, и лучше.
     Научил парнишку всяким тайным секретам и премудростям – как неслышно пройти мимо стражи, как в воду кануть самым незаметным образом, мелькнуть сначала, а потом быстренько раствориться в чём-нибудь – в тумане, во тьме кромешной, в непроглядной мгле и так далее...    
     А особенно обучал различным способам и техникам ликвидации и устранения.
Даже самому секретному старинному способу – щипковому захвату за органы и проворачиванию в нужном направлении.
     Но, ещё, что удивительно, уделял много внимания повышению культуры, прививал любовь к искусствам и изучению эстетического воздействия на граждан посредством визуально-тактильной информации.
Поощрял учеников и коллег, если они увлекались каким-нибудь творчеством самодеятельным.
У него было очень тайное хотение когда-нибудь создать такой небольшой ансамблик инструментально-хоровой из якудзей с названием "Щипковые Напевы" или «Не щипай меня, родная", ну, что-то вроде этого... 
Особенно он хвалил Якудзу за его увлечение контрабасовой музыкой – Ты один у нас такой одарённый, смотри – учись хорошо, будешь участвовать в конкурсах всяких, а нам это будет на руку, потому что наша сеть по всему миру раскинута, а ты чуть что – пойдёшь и в перерыве концертном что-нибудь необходимое выполнишь.
     Вот таким образом Якудза в силу своей одарённости и усердия добился успехов небывалых на музыкальном поприще, особенно на конкурсиках всяких и больших международных Конкурсах.
А после конкурсов всегда Якудзу поджидала какая-нибудь мадам вся в черном с небольшим букетиком засохших ландышей и просила сделать кому-то месть жестокую за какую-нибудь провинность.
     Якудза никогда не спрашивал подробностей каверзных, а просто молча брал бумажку с адресом и отправлялся на выполнение.
Правда обязательно перед выходом что-нибудь съедал, в основном суши с чесноком, чтобы собаки-ищейки след сразу же теряли и путались-тыкались в разные стороны.
     А тут недавно после конкурса смотрит – у двери стоят две старушки в чёрном с букетиками засохшей бузины и ожидают выхода Якудзы.
Подходит к ним Якудза неслышно и тихо покашливает – чтобы не испугать старушек до смерти, спрашивает: – Вам чего надобно, бабушки?
Старушки тут же расплакались и наперебой стали сбивчиво рассказывать свои горести и пожелания.
Им, оказывается, местный дворник всю жизнь изгадил своими грубостями и непристойными выражениями.
Как только бабушки выходят на улицу со своим котиком, так этот гадкий дворник сразу же из своей дворницкой комнаты выглядывает и орёт громким пьяным голосом, чтобы тут не гадили, и вообще уходили к чёртовой матери.
А ещё этот дворник употребляет очень крепкие выражения в виде отборного мата, а вокруг детки ходят и мамаши бельё на верёвочках развешивают.
– Ну, разве так можно, любезный Якудза-сан? Разве так подобает приличному дворнику говорить во всеуслышание?
А ведь у нас от таких грубостей сердце колотится и приходится принимать валерьянку и мяту, чтобы не было каких-нибудь кризов и аритмии от давления.
Пообещал Якудза бабушкам свою помощь, взял букетики и проводил старушек по коридору к самому выходу.
А потом расстелил карту и отметил галочкой куда нужно заглянуть, как только выступление закончится.
Вот что там было потом с этим дворником и как он клялся и божился, и просил прощения – я не буду про это рассказывать, очень это жалкое было зрелище.
     Но сделал всё Якудза, как надо, чтобы старушки были довольные, подобрал за собой мусор кой-какой – щепочки, крошки и клочки, чтобы ни зацепочки не было, прикрыл дверь и исчез-растворился во мраке и тьме непроглядной.
     Идёт Якудза по улочкам узеньким и слышит, что в подворотне кто-то хнычет и сопли размазывает.
Не утерпел он и заглянул в подворотню, а там стоит мальчонка лет 4-5 и слёзки у него по щекам струятся.
А рядом Девочка с косичками, утешает малыша и по головке гладит, а сама тоже похныкивает.
И всё время поправляет у малыша помочи на штанишках. Почему это лямки штониковые назвали так странно? Помочи – потому что помогают штанишкам, что ли?
Якудза очень жалел деток всегда, особенно незаслуженно обиженных, вот он и спрашивает:
– Кто это вас обидел, незнакомые дети?
– Шли бы вы, гражданин, своей дорогой – говорит ему Девочка, – вы нам всё равно ничем не поможете.
– Это почему же?  –  Якудза интересуется.
– А это потому, что у нас в детсаду есть такая Воспитательница непотребная – 
она всегда отнекается, если что.
– Вот если вы мне всё расскажете – кто вас обидел в детсадике, то никакая Воспитательница от меня вовек не отнекается.
     И рассказали обиженные дети про свою зловредную Воспиталку, которая постоянно всех щиплет и шлёпает, и ещё раздаёт подзатыльники с особым характерным звуком и остервенением.
Вот так вот – решил Якудза помочь этим деткам в неравном противостоянии и
пришёл в детсад поговорить и посмотреть на обстановку воочию.
     А эта Воспиталка как раз решила вечером устроить родительское собрание, чтобы научить родителей нужным правилам воспитания.
– Для начала хочу вам сказать, уважаемые родители, что детей нужно не только поощрять, но просто необходимо – подчёркиваю, необходимо наказывать за проступки и непослушание!
И раздала всем родителям какие-то листочки в клеточку – наверное из тетрадки вырвала.
— Вот вам, граждане, краткий перечень проступков – видите, слева столбик написан красивым почерком?
А справа другой столбик написан — это и есть, как раз, перечень наказаний, что и как нужно сделать, чтобы таких проступков не было. Почитайте, подумайте и потом мне вопросы свои говорите.
– Извините – тут же говорит чей-то папаша, – а почему нужно обязательно ставить ребёнка на горох голыми коленками?
– А потому, что если коленки не голые, то и воспитанию такому – грош цена, что называется! Хо-хо-хо, вы теперь меня поняли?
– Ну да, ну да – теперь понятно и это очень что-то новое, хотя и необычное.
– Был в старинные времена такой знаменитый историк Ключевский... Василий Осипович.
Так вот он в своих научных трудах постоянно рассказывал, что лучше всего на горох ставить, а вот на гречку – уже не то получается, малоэффективна гречка оказывается в деле детского воспитания.
     После собрания подошёл Якудза к Воспитательнице и спрашивает: "
– А вы с какого клана будете, тётенька? Из "Щипкового" или из "Шлепкового"?
– Вам-то, гражданин, какое дело до моего клана? Или вы из органов? Ох уж эти детки, везде нагадят, воспитывай ты их – не воспитывай...
А у вас, товарищ, всё-таки, есть какое-то удостоверение личности или что там?
Ничего на это не ответил Якудза, а лишь молча халатик свой распахнул. А под халатиком ничего не надето, даже майки обычной, но дракон красивый сразу в глаза бросается.
     Ну, тут Воспитательница побледнела, собрала свои манатки поскорее и устроила забег по быстрому дёру во все лопатки, что было духу, быстрее молнии в неизвестном направлении.
     А Якудза стал вместо неё в этом детском саду Старшим Воспитателем, потому что закончил курсы детских наставников без отрыва от производства.
     Был он очень внимательный к деткам, прощал им всякие мелочи, а за крупные журил, но без грубости, чтобы не поранить хрупкую детскую психику, а на все праздники устраивал концертики с участием детского хора.
Вот, как сейчас вижу – Якудза сидит на стульчике и щиплет свой контрабас задумчиво, а детки подпевают "Косил Ясь конюшину" – очень красиво получается.
А вот про личную жизнь Якудзы ничего не известно, даже и не спрашивайте.