Содержание:
Пролог
Часть I. Призрачный полёт
Часть II. Полетное задание
Часть III. Лунная тишина
Часть IV. Русский модуль
Часть V. Атака хищников
Часть VI. Под куполом
Часть VII. Завещание Орленко
Часть VIII. Вновь вместе
Часть IX. Последняя запись
Часть X. Возвращение
Эпилог
"Время не властно над теми, кто меняет саму ткань жизни.
Их корабли — не для войны, не для торговли.
Их миссия — пересоздание миров."
Пролог
Земля. Семьдесят миллионов лет до Рождества Христова.
Ночное небо, не тронутое техногенными огнями будущего, простиралось над древней Землёй, сверкая мириадами звёзд. Чёткой, светящейся тропой через небосвод пролегал Млечный Путь — густая река звездной пыли и света, безмолвный свидетель нескончаемого движения Вселенной. Его сияние отражалось в первобытных океанах и на вершинах древних гор, вольных и неизменных.
Из бездонных глубин космоса, с окраины звёздной системы Зэты Возничего, в сторону Солнечной системы стремился огромный объект. Куполообразный, мерцающий нежным голубым светом, он походил на гигантский полированный жемчужный панцирь, скользящий сквозь пустоту. Это был не просто корабль — это был целый мир. Искусственный мир, несущий в своих отсеках живую коллекцию: флору и фауну, собранную с множества планет, иных миров и чужих звёзд. Но на борту не было разумных существ. Управление шло автоматически, следуя древней, неизменной программе.
Долгим был путь Купола. Время для него не имело значения. Он терпеливо преодолевал межзвёздные пространства, бесконечно обновляя внутренние системы, поддерживая жизнь в миллионах биокапсул.
Миновав гиганты Юпитера и Сатурна, пересёк пояс астероидов, Купол подошёл к Земле. Но именно Луна, её безмолвный спутник, стала целью. Там, в кратере, отмеченном миллионами лет метеоритных ударов, Купол медленно снизился и совершил посадку. Тонкие лучистые конструкции вышли из его основания, пронзая лунную кору, чтобы подключиться к скрытым источникам тепла недр — к едва заметному внутреннему дыханию древней планеты.
Купол начал новый этап существования. Его миссия ещё не была завершена. Его внутренние механизмы продолжали работать, сохранять, изменять, готовить.
Пока он ждал. Пока он наблюдал.
Над серебристым ландшафтом Луны возвышалась голубая сфера Земли — полная жизни, движущаяся в своём бесконечном танце вокруг Солнца.
И именно Земля — юная, кипящая жизнью планета — становилась объектом глубокого интереса Купола.
Миссия продолжалась. Время ещё не пришло.
Часть I. Призрачный полёт
Лунный модуль «Икар» летел низко над покрытой пылью поверхностью Луны, медленно и осторожно снижаясь в молчаливой бездне кратера. Сквозь иллюминаторы видно было, как серебристо-серая равнина с редкими выступами скал и хаотичными валунами медленно подползала ближе. Тонкий шлейф пыли, выбрасываемый тормозными двигателями, клубился под днищем модуля, теряясь в вакууме.
За штурвалом сидел тридцатипятилетний Том Бэйнс, пилот, действующий майор ВМС США. Его лицо было сосредоточенным, морщины на лбу словно врезались в шлем, а стальной взгляд не отрывался от приборов. Когда-то он сажал истребители на палубу авианосца «Адмирал Нимиц» в условиях шторма — теперь же, с тем же холодным спокойствием, он маневрировал между острыми лунными грядами, высматривая ровную площадку среди теней и ям.
Рядом, в полутени командной кабины, наблюдал командир Ричард Хейгс — суровый, молчаливый человек с сединой в висках и густыми бровями. Ветеран «Аполлона-12», он ушёл в отставку после миссии, но был возвращён по личному распоряжению вице-президента. Ему было за пятьдесят, но в нём по-прежнему горело пламя исследователя. Он знал, что такое Луна, знал, чего она требует от человека — молчания, уважения и полной концентрации.
Третьим членом экипажа была доктор Эллен Вест, специалист по внеземной биологии. Молодая, но уже с учёной репутацией, она оказалась на борту по рекомендации DARPA — Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (Defense Advanced Research Projects Agency). Её задачи официально касались анализа лунного грунта и потенциальных микроорганизмов — но за закрытыми дверями шептались, что Эллен прибыла не ради пыли.
Они все смотрели на экран, на танцующие метки высоты и горизонтали, на пульсирующую цифру снижения. Снаружи вставала громада кратера Тихо.
Шириной 85 километров, с идеально выраженной круглой формой и острыми стенами, кратер Тихо был не просто воронкой — он был реликтом катастрофы. Его лучи, видимые даже с Земли, расходились от центра, как свет от взрыва. Внутри, почти по центру, высился остроконечный пик, как шип, пробившийся сквозь камни. Но странности начались в 1973 году, когда спутники зафиксировали микросейсмическую активность, аномальные температурные колебания и теневые образования, которые не совпадали с углами освещения. В ночной части кратера что-то светилось. Что — никто не знал.
Модуль «Икар» вошёл в последние 300 метров. Бэйнс, как автомат, шептал:
— Вертикаль стабильна… Снижение 1.2 м/с… Поддув справа… вектор 23 на 18… компенсирую…
Хейгс сжал подлокотник. Эллен молча провела пальцем по стеклу, отмечая зону, где, по её мнению, находился источник аномалий.
— Том, сюда. Вот эта площадка между тенями… Она почти ровная.
— Принято, сэр, — отозвался пилот. — Идём.
«Икар» повис в воздухе, как сокол перед броском, и начал опускаться.
Шасси коснулись грунта, и металлические стержни проникли в рыхлую лунную пыль, слегка вгрызаясь в поверхность. Несколько секунд модуль покачивался, пока силы инерции не затихли. Контакт был мягким, почти беззвучным — в безвоздушной тишине Луны не было слышно ни лязга, ни скрипа. Почва оказалась устойчивой, и это подтвердили сенсоры: глубина осадки равномерна, крен минимальный.
Том Бэйнс слегка выдохнул и отключил двигатели. Огненные факелы, вырывавшиеся из сопел, погасли, оставив после себя клубящиеся облака пыли. Она висела в воздухе, словно медленно танцующая вуаль, постепенно оседая на серо-зелёные плоскости.
Внутри модуля все трое — Бэйнс, Хейгс и доктор Вест — прильнули к иллюминаторам. За стеклом постепенно проступал лунный ландшафт, терявшийся в мягких переходах света и тени.
На панели управления мерно щёлкали датчики. Центральный экран показывал:
Топливо: остаток 12% от посадочной массы — в пределах нормы.
Энергия: батареи на 91%, солнечные панели готовы к развёртыванию.
Кислород: 78 часов запаса на трёх человек.
Температура корпуса: стабилизирована.
Герметичность: подтверждена.
— Все системы в "зелёной" зоне, — прошептал Хейгс, не отрывая взгляда от дисплея. — Мы дома.
И вот, наконец, лунная пыль улеглась. Сквозь иллюминатор показался голубой шар Земли, висящий над горизонтом, почти неподвижный. Континенты были различимы даже отсюда: тёмно-зелёная масса Северной Америки, закрученные облачные вихри над Атлантикой, кромка Южной Америки внизу. Это было величественное зрелище — будто сама планета замерла, наблюдая за тем, как её дети ступают на древнюю и холодную Луну.
Где-то высоко над ними, за пределами видимости из модуля, вращался командный модуль, оставшийся на орбите. Он передвигался по траектории, подобно звезде, медленно плывущей по небу. Иногда его отражение сверкало на фоне тьмы, словно мигающая звёздочка, пересекающая горизонт — напоминание о связи с домом.
— Итак, мы — седьмая экспедиция, которая совершила посадку на Луну, — задумчиво произнёс Ричард Хейгс, теребя пальцами седую короткую бороду. Его густые усы слегка дрожали от дыхания в скафандре, а большие роговые очки придавали ему вид университетского профессора, а не командира военной космической миссии. Он действительно больше напоминал учёного, чем ветерана программы «Аполлон», хотя за его плечами была славная карьера, включая участие в «Аполлоне-12», одной из первых успешных лунных посадок.
Он замолчал на секунду, глядя в иллюминатор, где поверхностная пыль ещё местами едва кружилась, отражая свет.
— На самом деле, — продолжил он, — миссий было больше, начиная с «Аполлона-9», первой пилотируемой миссии с испытанием лунного модуля на орбите. Затем последовали: «Аполлон-10» — генеральная репетиция посадки, с облётом Луны и приближением до 15 км к поверхности. «Аполлон-11» — первая посадка и первые шаги Нила Армстронга. «Аполлон-12» — наша миссия, в 1969-м, более точная посадка и установка оборудования. «Аполлон-14», «Аполлон-15», «Аполлон-16» — всё глубже в геологию, всё больше научных данных. И, наконец, «Аполлон-17» в 1972 году — последняя официальная миссия с участием учёного-астронавта.
— После этого, — Хейгс слегка вздохнул, — программу закрыли. Финансирование прекратили. Политика изменилась. Но…
Он сделал паузу, посмотрел на Эллен Вест, и та кивнула, словно позволяя говорить дальше.
— Но было ещё нечто, — голос его стал ниже, почти шепотом, — не вошедшее в отчёты для прессы. Сведения, о которых не сообщали в трансляциях НАСА. Астронавты, — он сделал ударение на слове, — видели движения в тёмной части Луны. Что-то — не машины, не геологические явления. Что-то живое. Или когда-то жившее.
Его кроллеги внимательно слушали, хотя сами уже знали это. Просто заново прокручивали полетное задание.
- Позже, — добавил командир с нажимом, — в пыли находили странные отпечатки. Они не были человеческими. Они не были даже млекопитающими. Следы напоминали лапы динозавров — три пальца, когти, глубокие углубления, будто тяжелое существо шагало по поверхности. Но на Луне нет воды, нет атмосферы, нет жизни. И всё же… эти следы оставались.
— Они были в окаменевших пластах, — включилась в разговор Эллен, — слой, похожий на мезозойскую почву Земли, со следами уплотнений, аналогичных тем, что мы находили в отложениях юрского периода.
Она замолчала, опуская взгляд.
— На Земле — это объяснимо. Но на мёртвой Луне, где ничто не изменяется миллионы лет, где нет ветра и воды — как могли появиться такие следы?
В модуле повисла тишина. Лишь тихо тикали приборы, отслеживая ритм жизнеобеспечения, пока экипаж осознавал, что они прибыли туда, где было нечто невозможное.
Часть II. Полетное задание
Многие материалы о предыдущих миссиях не попали не только в печать или научное сообщество, но даже в закрытые отчёты для правительственных структур. Всё, что выходило за рамки «официальной научной нормы», тщательно фильтровалось. Министерство обороны наложило на все миссии свою печать секретности, как только начали всплывать странные, неясные и необъяснимые результаты. Военные не хотели будоражить общество, внушая ему мысли о том, что Луна — это не просто холодная и безжизненная пустыня.
Но что же такое Луна, в действительности? Существуют несколько гипотез её появления. Классическая теория столкновения гласит, что около 4,5 миллиардов лет назад с Землёй столкнулась планета размером с Марс — гипотетическое небесное тело, названное Тейя. В результате этого катаклизма в околоземное пространство была выброшена масса расплавленной породы, которая со временем сформировала Луну. Есть также альтернативные версии — о захваченном астероиде, или даже теория искусственного происхождения, но ни одна из них не даёт ответа на все вопросы.
С самого начала Луна была безжизненной, без атмосферы, без магнитного поля. Однако её гравитация и положение сыграли решающую роль в развитии жизни на Земле: она стабилизирует наклон оси, вызывает приливы и отливы. И в течение миллиардов лет принимала на себя удары астероидов, защищая Землю от катастроф, подобных той, что произошла 66 миллионов лет назад, когда гигантский метеорит упал на Юкатан и вызвал вымирание динозавров.
Но если теперь следы динозавров обнаруживаются на Луне, пусть даже в виде отпечатков в застывшей мезозойской почве — это вызывает шок. Как такое возможно?
Неужели разумные хищники, подобные Tyrannosaurus Rex, развили интеллект, построили корабли и покинули Землю, чтобы уйти на мёртвую Луну? Это кажется безумием. На Луне нет воды, воздуха, температуры, пригодной для биологической жизни. Но следы есть. А значит, кто-то — или что-то — их туда оставил.
В подземном конференц-зале в Вашингтоне, в обстановке строгой секретности, вице-министр обороны США и глава НАСА собрали будущий экипаж «Аполлона-18». Перед ними сидели Том Бэйнс, Ричард Хейгс и доктор Эллен Вест.
— Ваша миссия будет полностью засекречена, — сказал вице-министр, глядя каждому в глаза. — Это означает, что никто — ни СМИ, ни семьи, ни даже Конгресс — не узнает истинную цель полёта. Вам будет официально приписано участие в орбитальном тесте. Если вы не вернётесь — информации о миссии не будет вообще.
— Цель — кратер Тихо, — вступил глава НАСА. — Мы подозреваем, что под его поверхностью есть аномальные структуры. Возможно — искусственного происхождения. Мы должны знать, с чем мы имеем дело. Или с кем.
— Итак, решение за вами. Готовы ли вы?
Эллен первой заговорила, голос её был спокоен:
— Я готова. Я понимаю, что могу погибнуть. Но это — цена за истину.
Командир Хейгс и пилот Бэйнс переглянулись и хором ответили:
— Мы — военные. Мы знали, на что идём. Приказ есть приказ.
Эти слова удовлетворили всех. Секретность была подтверждена подписями под официальными документами и контрактами молчания сроком не менее пятидесяти лет.
Началась жесточайшая фаза подготовки. Астронавты проводили по 10-12 часов в тренажёрах, симулирующих посадку на сложной местности. Бэйнс оттачивал работу с новым поколением ручных приводов управления модуля. Эллен проходила ускоренные курсы аварийной медицине, навигации и геохимии.
Им проводили психологические тесты на устойчивость к изоляции и стрессу. Они тренировались в барокамерах, испытывая перегрузки и резкие перепады давления, воспроизводя условия старта и посадки. Были моделированы все возможные неполадки, от отказа двигателя до разгерметизации отсека.
Скафандры были модифицированы, в них встроили сенсоры движения, датчики радиации, мини-компьютеры для анализа воздуха и пыли. Эллен получила специализированный прибор для поиска органических следов в лунном грунте — прототип, разработанный по инициативе DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency — Агентство перспективных оборонных разработок).
Через месяц они были готовы. И 2 декабря 1974 года, под покровом тумана и лжи, «Аполлон-18» стартовал с мыса Канаверал, отправляясь к Луне — не как исследовательская миссия, а как разведывательная операция на грани возможного и невозможного.
В первые дни полёта всё шло по плану. После отделения от второй ступени ракеты, командный модуль «Дедал» вышел на стабильную низкую орбиту Земли — около 190 километров над поверхностью. Пройдя полный виток, экипаж провёл финальные проверки систем, и спустя шесть часов произошёл разгонный импульс, переведший корабль на трансляционную орбиту — траекторию полёта к Луне, со средним временем перехода в 76 часов.
Экипаж записывал стандартные телеметрические отчёты, которые вели в официальном журнале и передавали на «Хьюстон» в штатном диапазоне. Однако на специальной закрытой частоте они регулярно отправляли зашифрованные сообщения о магнитных аномалиях, а также данные по отклонениям гравитационного фона в районе кратера Тихо. В этих данных просматривались странные колебания, не объяснимые только топографией поверхности Луны.
Сам корабль был тесен. Несмотря на все разработки, «Аполлон-18» оставался по сути модернизированным вариантом прежних миссий. Он не был приспособлен для длительного пребывания трёх человек, а лунный модуль «Икар» вообще считался наиболее стеснённой частью конструкции. Проблема заключалась не только в отсутствии санитарных условий, но и в неудобстве размещения скафандров, персональных комплектов и аппаратуры Эллен.
Однако миссия была иной. По плану, все трое должны были спуститься на поверхность Луны.
Командный модуль "Дедал" должен был остаться на орбите — примерно в 105 километрах над поверхностью, наклон 55 градусов, стабилизированная полярная траектория. Обычно один астронавт оставался в нём — следил за орбитой, поддерживал связь, управлял системами жизнеобеспечения. Но в этот раз модуль был переведён в автоматический режим с новым навигационным блоком, разработанным DARPA. Это позволяло снизить риск потери пилота и одновременно увеличить эффективность исследований на поверхности — все трое специалистов могли работать с оборудованием.
За сутки до старта, в закрытом кабинете с затемнёнными окнами, вице-министр обороны США раскрыл новую информацию:
— По нашим разведданным, месяц назад СССР тайно отправил к Луне свою экспедицию.
Официально — запуск военного спутника в рамках программы «Алмаз», якобы для испытания дальнобойной орбитальной станции. На самом же деле — это была пилотируемая лунная миссия. Мы перехватили частоты связи и зафиксировали некие телеметрические сигналы, исходящие от модуля, направлявшегося к кратеру Тихо.
Летели два человека — подполковники ВВС СССР: Григорий Орленко и Семен Вишняков.
Их позывной — «Восток-Зета».
— И каков результат? — спросил Хейгс, нахмурив седые брови.
— Они не вернулись. Связь с ними прервалась на третьи сутки после посадки. Никаких сигналов. Ни автоматического маяка, ни радиоконтакта. Просто — тишина. Мы полагаем, что... что-то случилось. Возможно, в районе кратера. Возможно — внутри него.
Он посмотрел на них тяжёлым, хищным взглядом, проверяя, не дрогнут ли.
— Теперь вы понимаете, насколько это опасно?
— Нас это не пугает, сэр, — отрезала Эллен. Она сжала кулаки, чуть побелевшими костяшками. — Мы знаем, на что шли. И чем рискуем.
— Да, — спокойно поддержал Бэйнс. — Это миссия чести.
Командир Хейгс молча кивнул.
Он подошёл к стене, где висела большая тактическая карта, расписанная с точностью до километра. Там были указаны: время старта, окна коррекции орбиты, траектория сближения с Луной, координаты предполагаемой посадки в районе северного плато кратера Тихо, а также точка возврата модуля на орбиту Земли.
— Это будет один шанс, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда от карты. — Либо мы посадим «Икар» точно, либо останемся навсегда под реголитом.
Часть III. Лунная тишина
Прошло три часа после посадки. Все системы модуля «Икар» работали штатно. Жизнеобеспечение обеспечивало оптимальную температуру — около 21°C, влажность поддерживалась на уровне 30%, а атмосферная смесь — 80% азота и 20% кислорода, как на Земле. Фильтры углекислого газа функционировали нормально, а энергоснабжение шло от топливных элементов, соединённых с баком жидкого водорода и кислорода.
Компьютер с монохромным экраном — почти реликт для будущих поколений — тихо щёлкал реле, выстраивая строки цифр о состоянии корабля, о внешнем давлении (практически нулевом), температуре наружных панелей (–123°C в тени), а также об уровнях радиации, которые, к счастью, были пока в допустимых пределах.
Эллен Вест, пристёгнутая у иллюминатора, неотрывно вглядывалась в серо-зеленоватый пейзаж.
— До Тихо — около двух километров, — тихо сказала она, почти про себя. — Но ничего странного… хотя...
Кратер Тихо — одно из самых ярких образований на лунной поверхности, — получил своё имя в честь датского астронома Тихо Браге, жившего в XVI веке.
Он считается относительно молодым по геологическим меркам — ему около 108 миллионов лет. Диаметр приблизительно 85 километров, глубина — почти 5 километров. Его главная особенность — многокилометровые лучи, отходящие от центра во все стороны, как солнечные. Эти лучи представляют собой разлёт выброшенного при ударе материала, который покрывает Луну, иногда — на тысячи километров от центра.
В центре кратера — величественный пик, высотой почти две тысячи метров, образовавшийся, когда поверхность Луны после удара «отскочила» вверх, подобно волне. Его можно наблюдать даже в обычные телескопы, а во время полнолуния Тихо сияет как глаз, глядящий на Землю.
Проснувшийся Том Бэйнс потянулся, зевнул и пробормотал:
— Время завтрака… или обеда? Или ужина?
Командир Хейгс, сидевший с планшетом у пульта, поднял взгляд, усмехнулся:
— Неважно. Время приёма пищи.
Эллен рассмеялась, отстегнулась от ремней и достала один из герметичных контейнеров. Питание у экипажа «Аполлонов» было строго рационализировано.
В пластиковых пакетах находились сублимированные продукты, которые нужно было разогревать и заливать водой через специальный штуцер. Среди меню — яичница с беконом, курица с рисом, тушёное мясо, супы и даже десерты вроде ванильного пудинга. Все продукты хранились в плоских пакетах с застёжкой, и употреблялись через трубочку или с ложки.
Эллен разложила порции на застёжках у пульта. Командир взял свою, проверил количество порций воды, отсоединил фильтр и стал греть. Через минуту модуль наполнился ароматом чего-то похожего на жаркое с луком.
После еды, Том и Ричард приступили к подготовке. По плану, Эллен должна была остаться на борту. Первую разведку должен был провести пилот Бэйнс и командир Хейгс.
В условиях тесного отсека процесс надевания скафандра превращался в почти акробатический этюд. Лунный скафандр A7L состоял из нескольких слоёв:
термозащитный внутренний костюм, герметичный слой, слой микрометеоритной защиты,
внешний слой белой ткани с покрытием из тефлона, отражающим солнечные лучи. На груди крепилась панель контроля жизнеобеспечения, а за спиной — портативная система подачи кислорода и охлаждения (PLSS). Вес всей конструкции на Земле был около 80 кг, но на Луне — в шесть раз легче.
Том с трудом протискивался в комбинезон, помогая себе руками и локтями, Ричард проверял соединения шлема и замки скафандра.
— Всё. Герметично. — сказал он и хлопнул Томаса по плечу.
— Проверка связи... Бэйнс — Хейгс, как слышно?
— Чётко, громко. Готов к выходу.
Они встали у шлюзового люка. Эллен наблюдала, как её коллеги проверяли ботинки с армированной подошвой, закрепляли флаги США на плечах, и последние — взгляды друг другу, прежде чем открыть шлюз…
Астронавты один за другим вышли через шлюзовую камеру. Процесс был неторопливый, почти церемониальный: Сначала герметизация внутренней двери, затем — плавное сбрасывание давления. Внутри шлюза слышались только хрипы вентиляционной системы и стук собственных сердец.
Командир Хейгс вышел первым. Он, словно опытный альпинист, шагнул наружу, держась за металлические перила, закреплённые на внешней поверхности «Икара». Его движения были размеренные, отточенные. Он уже бывал на Луне в составе «Аполлона-12» — его тело помнило, как вести себя в лунной гравитации. Под ногами был мир без звуков, только шум собственного дыхания в шлеме и пульсация крови.
Том Бэйнс шёл вторым. Он чувствовал, как сердце стучит слишком быстро, словно он собирался катапультироваться с палубы авианосца в самый разгар шторма. Его руки дрожали — несмотря на тренировки, это было впервые.
Он медленно ступил на трап, перебирая металлическими ботинками ступеньки, и оказался на поверхности.
— Успокойся, Том, — послышался голос Эллен в наушнике. — Ты потребляешь слишком много кислорода.
На её дисплее мерцали данные с биометрических датчиков, закреплённых под скафандром пилота: пульс — 127 ударов, повышенное давление, кислородная система включена на максимальную подачу.
— Не волнуйся, — сказал Хейгс, оборачиваясь и кладя перчатку на плечо младшего напарника.
— Есть, сэр. Успокоиться! — ответил Том с натянутой улыбкой.
Он сделал несколько глубоких вдохов. Дыхание выровнялось, пульс стал снижаться, и графики на панели Эллен начали плавно распрямляться, возвращаясь к нормальной фазе: 85 ударов, стабильный уровень кислорода, температура тела в пределах нормы.
— Отлично, — сказала Эллен. — Добро пожаловать на Луну, Том.
Они оказались на поверхности Луны — мёртвой, древней, но не безмолвной.
Реголит, покрывавший территорию вокруг посадки, представлял собой рыхлый слой пыли и раздробленных камней, толщина которого доходила до трёх-четырёх сантиметров. Этот слой образовался за миллионы лет под ударами микрометеоритов, которые не встречали никакого сопротивления — атмосферы здесь не было.
Каждый шаг астронавтов оставлял чёткий глубокий след, похожий на след в свежем снегу. Пыль оседала медленно, почти величественно, не встречая воздушного сопротивления.
Но за этой красотой скрывалась опасность. Лунная пыль — одно из главных проклятий экспедиций. Она была мельчайшей, как тальк, но при этом резкой и абразивной, как измельчённое стекло. В условиях отсутствия воды и ветра её края не скруглялись, а оставались острыми, как бритвы.
Если такая пыль попадала внутрь механизмов — она вызывала заклинивание и быстрый износ. На скафандрах она задерживалась статическим электричеством, липла к ботинкам, сочленениям перчаток. А если, не дай бог, она попадала в дыхательные пути — могла вызвать микрокровоизлияния и разрывы лёгочной ткани. Именно поэтому астронавты тщательно чистили оборудование после каждого выхода, а шлюзы модулей были оборудованы всасывающими фильтрами.
Том наклонился, зачерпнул пыль рукой в перчатке и посмотрел, как она рассыпалась обратно — без сопротивления воздуха, без звука, словно в замедленном кино.
— Невероятно, — пробормотал он.
— Это только начало, пилот, — отозвался Хейгс и показал рукой в сторону кратера Тихо. — Пора двигаться.
Однако никто не собирался преодолевать два километра пешком — это был бы медленный, утомительный и опасный путь. На борту «Икара» находился лунный ровер, тщательно закреплённый под внешней обшивкой посадочного модуля.
Роверы для программы «Аполлон» были разработаны в сотрудничестве Boeing и General Motors. Их создавали специально для условий Луны — лёгкие, прочные, без лишней электроники, но надёжные. Основной материал — алюминиевый сплав, а все элементы управления были адаптированы под использование в перчатках скафандра.
Четырёхколёсный, с электроприводом от серебряно-цинковых аккумуляторов, ровер весил около 210 кг и мог перевозить двух астронавтов и до 490 кг груза.
Максимальная скорость — около 13 км/ч, но на практике чаще всего — в пределах 8–10. Укреплённая подвеска и складные сиденья позволяли при необходимости везти и третьего, если перераспределить вес.
Хейгс и Бэйнс, действуя чётко и слаженно, открыли боковой отсек модуля, где находилась платформа с закреплённым ровером. Платформа медленно опустилась по направляющим, и ровер плавно развернулся, словно складной нож. Все элементы — рама, колёса, сиденья и антенны связи — раскладывались в автоматическом порядке при помощи пневмопружин и фиксаторов.
Том проверил колёса: сетчатые, титаново-стальные, с графитовой пропиткой — такие не проколешь. Давление воздуха им не требовалось.
— Готов к запуску, сэр, — доложил он.
— Садимся.
Хейгс и Бэйнс заняли места, проверили ремни и электропитание — ровер заработал бесшумно, лишь индикатор на приборной панели мигнул зелёным. Под одной из обшивок ровера, защищённой тепловым и антипылевым чехлом, находился отсек с необычным содержимым.
Развернув чехлы, Том извлёк Remington 870, помповый дробовик 12-го калибра (12 GA) — надёжный, проверенный десятилетиями. За ним был и второй — для командира.
— Старое доброе железо, — пробормотал Хейгс, глядя на оружие. Без автоматики — меньше проблем в условиях вакуума. Система перезарядки механическая, каждый патрон вручную подаётся затвором — никакой зависимости от давления или газоотвода.
Оружие в условиях Луны действовало иначе, чем на Земле. Порох содержит собственные окислители, поэтому выстрел возможен даже в вакууме. Звук не распространяется, и выстрел будет беззвучным, если не прикасаться к оружию. Огневая мощь дробовика в безвоздушной среде — ниже, разброс дроби минимален, зато пуля или картечь летит дальше и прямее, не встречая сопротивления атмосферы. Отдача в условиях лунной гравитации, в шесть раз меньшей земной, может опрокинуть стрелка, если тот не закреплён или не стоит устойчиво. Опасность для скафандров — колоссальная. Малейшее повреждение — пробоина, разгерметизация, смерть за минуты.
К тому же лунная пыль может быстро забить затвор и ствольную коробку. Только специальная смазка и плотные чехлы могли защитить механизм. Температурные перепады от -170°C в тени до +120°C на солнце требовали специальных металлов и прокладок в конструкциях.
— Надеюсь, не пригодятся, — сказал Том, проверяя затвор.
— Никто не берёт оружие просто так, — тихо ответил командир. — Если его взяли — оно может понадобиться. Не забывай о следах динозавров на лунном реголите.
Они закрепили дробовики на рюкзаках и запустили ровер. Тот плавно двинулся в сторону кратера, оставляя глубокие следы на зелёно-серой поверхности.
Часть IV. Русский модуль
Астронавты постоянно поддерживали связь с Эллен, оставшейся в модуле. Однако канал, по которому передавались отчёты, не шёл в НАСА — он был зашифрованным военным каналом, соединяющимся напрямую с авиабазой ВВС в Эдварсе, где находилась специальная команда операторов и аналитиков. Их задача была — отслеживать данные с «Аполлона-18» в режиме полной секретности.
Обычные сотрудники НАСА и даже большая часть правительственных структур не подозревали, что миссия действительно отправилась на Луну. Запуск с мыса Канаверал, конечно, не остался незамеченным для наблюдателей по всему миру, но официальный пресс-релиз гласил, что это был тест беспилотной модификации нового корабля, предназначенного для будущего проекта «Союз–Аполлон», в рамках американо-советского космического сотрудничества.
Ровер медленно двигался по неровной поверхности Луны, мягко покачиваясь на рельефе и мелких возвышенностях. Из-под сетчатых колёс взлетала лунная пыль, рассыпаясь в замедленном движении и повисая в воздухе без ветра — она оседала медленно и прямо, словно под дождём гравитации. Поверхность под ровер слегка прогибалась, оставляя чёткие, глубокие следы в реголите, будто прорезанные ножом.
Управлял ровером Бэйнс, сосредоточенно держа руль, а командир Хейгс сидел рядом, с дробовиком на коленях, внимательно сканируя окрестности через тонированный козырёк шлема.
Из-за отсутствия атмосферы всё казалось обманчиво близким. Линии горизонта были резкими, тени — чёрными как уголь. Камень размером с кулак мог выглядеть как валун, а обрыв — как едва заметный уклон.
— Вижу валуны... кажется, на двести метров.
— На самом деле — два километра, — буркнул Хейгс. — Не забывай поправку. Без атмосферы всё кажется ближе.
Они сверялись с навигатором, встроенным в бортовую систему ровера. Он отслеживал координаты относительно посадочного модуля, ориентируясь по инерциальной системе и сигнатурам лунонавигаторов, установленных при предыдущих миссиях «Аполлон».
А над их головами, в чернильном небе, висела Земля — большой, сине-белый шар, обрамлённый лёгкой голубоватой дымкой атмосферы. Видны были зеленые континенты, белизна полярных шапок, клубящиеся завитки облаков, раскинувшиеся над океанами. Она не вращалась — лишь медленно смещалась по небу, в зависимости от долготы.
— Никогда не думал, что буду смотреть на Землю сверху, — прошептал Том.
Навигатор сообщил, что до цели — менее 300 метров. В этот момент командир вдруг поднял руку:
— Стоп!
Бэйнс резко нажал тормоз, и ровер, взвизгнув амортизаторами, замер, слегка покачнувшись вперёд-назад. Колёса врезались в пыль, подняв небольшое облачко.
Хейгс, не говоря ни слова, вышел из сиденья и встал на платформу. Он поднял голову — впереди, на краю кратера, что-то было. Что именно — пока было неясно. Но это не было камнем.
— Эллен, мы остановились. Есть помехи на горизонте. Дай нам скан с оптического датчика.
— Принято. Запускаю спектральный режим.
А в это время Хейгс поднял бинокль — и замер. Он увидел корабль. Размером почти в точности как «Икар». Серебристый корпус, покрытый тонким слоем лунной пыли, блестел в отражении солнечного света. Это был шарообразный аппарат на телескопических шасси. На борту, прямо под иллюминатором, в красной краске сиял герб СССР, а ниже аккуратно выведено — «Юрий Гагарин».
Командир нахмурился. Это не стало неожиданностью — о советской миссии им сообщили перед вылетом. Но встреча лицом к лицу с реальным, чужим лунным модулем, на пустынной поверхности другого мира — вызывала инстинктивный холодок под шлемом.
— Подъезжаем, — коротко сказал он, и Том Бэйнс резко потянул рычаг.
Ровер покачнулся и медленно пошёл вперёд, оставляя за собой чёткий след из четырёх продольных борозд. Через несколько минут они были у треножной базы модуля. Советский лунный корабль отличался от «Икара» своим гладким, утилитарным дизайном. Корпус был выполнен из блестящего металла, с явными сварочными швами. Никакой эстетики — всё строго по-функциональному. Вершина купола венчалась антеннами и коммуникационными мачтами. Виднелся стыковочный узел, похожий на те, что использовались в программе «Союз».
Это значило, что где-то над Луной, возможно, на другой орбите, всё ещё находился основной корабль — вероятно, в автономном режиме, подобно американскому «Дедалу». Орбита, скорее всего, была не синхронизирована с траекторией «Икара», иначе бы командование США его давно зафиксировало.
Ричард Хейгс первым покинул ровер. Прыжками в полуметре от поверхности он подошёл к советскому аппарату и начал его осматривать. Шасси были в порядке, топливные сопла — слегка обожжены и покрыты пылью. Повреждений не было. Судя по всему, посадка прошла нормально.
Шлюзовой люк был приоткрыт, трап опущен. Хейгс, проявляя осторожность, взобрался на ступени, слегка отталкиваясь от поверхности и помогая себе руками. Лунная гравитация делала движения лёгкими, почти танцующими.
Он вошёл внутрь. Кабина была тесной и насыщенной приборами — ничуть не просторнее американского. Металлические переборки, аналоговые панели, лампочки, тумблеры с кириллическими надписями. Прямо над центральной консолью висел портрет Ленина. Рядом — небольшой флажок СССР, приколотый к стене иглой.
На пульте лежал толстый блокнот, исписанный аккуратным русским почерком. Ричард полистал страницы, не понимая ни слова, но даты, схемы и таблицы говорили сами за себя: это был дневник экспедиции.
Он огляделся. Всё оборудование — целое, энергия подавалась, индикаторы показывали нормальное давление и запасы воздуха. Но кое-что настораживало:
В отсеке не было скафандров. Два кресла, обе спинки пусты.
— Они ушли, — пробормотал он.
На полу валялась горсть патронов — калибр 12,7;108 мм, характерный для советского ДШК — тяжёлого пулемёта, способного пробить даже броню лёгкой техники. Это было нечто иное, чем «оружие на всякий случай». Это — боевая готовность.
— Том, у русских был пулемёт! — передал он в эфир.
— Ох, чёрт... — послышался голос пилота. — Они ж знали, на что шли. Пулемёт на Луну не берут ради прогулки. Они чего-то боялись.
Ричард осторожно отступил назад к люку.
— Здесь никого нет, но кое-что я нашёл. Сейчас выхожу.
Когда он вышел на трап, взгляд его зацепился за поверхность. Вдалеке, на пепельно-серой равнине, отчетливо тянулась цепочка следов — две пары, идущие бок о бок. Следы вели в сторону кратера Тихо.
И ни одного — обратно.
Он молча посмотрел вниз.
— Они ушли. И, похоже, не вернулись.
Ричард вернулся к роверу. Лицо его было каменным, но глаза выдавали волнение и сосредоточенность. Он крепко сжимал помповый дробовик Remington, держа ствол направленным вниз, но с таким видом, будто каждую секунду ожидал, что придётся вскинуть его.
— Сэр, что там? — раздался голос Эллен по внутреннему каналу связи. Она сидела у иллюминатора лунного модуля, глядя в сторону удаляющихся фигур. На пульте рядом мигали окна связи с базой ВВС Эдварс — там требовали постоянных отчётов. Каждые пять минут она отправляла сводку, тщательно отфильтровывая всё, что не должно было попасть в открытые каналы.
Ричард подошёл к роверу, отдышался и начал рассказывать. Сухо, по-командирски — без лишних эмоций, но в голосе звенело напряжение.
— Модуль цел. Воздух, питание, энергия — в норме. Скафандры отсутствуют. Патроны на полу. Похоже, они вышли. Возможно, вооружены. Следы ведут в сторону кратера. Обратно никто не возвращался.
На том конце линии повисла пауза. Потом Эллен прошептала:
— Они живы?..
— Откуда я знаю? — Хейгс пожал плечами, но не скрывал беспокойства. — На борту их нет. Или погибли, или... где-то там нашли способ выжить.
Эллен побледнела. Несколько секунд она молча смотрела в экран. Потом передала информацию на базу Эдварс, убрав из отчёта слова «оружие» и «патроны». В сообщении значилось: "советский экипаж покинул модуль, причины неизвестны, следы ведут к кратеру".
Ровер снова тронулся, мягко качаясь, и пыль из-под колёс поднималась медленно, как в замедленной съёмке. Машина шла по следам русских скафандров. Иногда ветер не трогал пыль, и следы были чёткими. Местами они исчезали, но снова появлялись на гребнях неровностей.
Они уже приближались к кратеру Тихо, когда внезапно Ричард резко поднял руку.
— Стой! — выкрикнул он и вскинул дробовик.
Том резко нажал на тормоз, и ровер клюнул носом, остановившись. Он поднял светозащитный щиток на шлеме, чтобы лучше видеть.
— Где?.. Что?..
Ричард молча указал на серую пыль впереди. Том всмотрелся. Там, на рыхлом реголите, были следы. Огромные. Трёхпалые, глубокие, с вытянутыми когтями. Как следы птицы, только гораздо крупнее. Или... динозавра.
Их было много. Следы уходили вглубь кратера. И — что хуже всего — перекрывали человеческие. Том медленно повернул голову к Ричарду.
— Бред какой-то, — прошептал он. — Это Луна. Здесь нет атмосферы. Нет воды. Температура ночью — минус 170, днём — плюс 120. Тут не может быть жизни... никакой.
Ричард не ответил сразу. Он смотрел на следы.
— Сказать, свежие они или нет — сложно. Они хранятся миллионы лет на Луне. Но один из следов перекрывает отпечаток скафандра. Это значит...
— ...что эти "твари", — закончил Том, — пришли уже после русских... или гнались за ними.
Они переглянулись. Ровер стоял в тишине, а над ними медленно поднималась Земля — сине-белый шар, висящий в чёрном небе, таком чёрном, что казался пустым.
Часть V. Атака хищников
Эллен Вест сидела у иллюминатора, сосредоточенно записывая услышанное от астронавтов в бортовой журнал. Параллельно она отбирала основное для передачи на Землю — через закрытый канал связи на базу ВВС Эдварс. Ее голос был ровным, движения — точными. Она не заметила, как на горизонте появилась фигура.
Это был человек. В скафандре, но не американском. Его комбинезон был матово-зелёного цвета, с гербом СССР на шлеме и крупной надписью «Григорий Орленко» на груди, выведенной кириллицей. Шлем отражал бледный свет Земли, медленно висящей в чёрном небе, и блестел, как стеклянный шар.
Человек двигался изо всех сил. Было видно, что он выбился из сил, но продолжал идти, почти бежать. Из-под шлема слышалось хриплое дыхание, хотя никто не мог этого услышать. В руках он нёс крупнокалиберный пулемёт ДШК, держа его не как оружие нападения, а скорее как последнюю линию обороны.
Он всё время оглядывался назад, словно ждал, что за ним сейчас выбежит нечто страшное. Увидев «Икар», Орленко замахал руками, но Эллен в этот момент продолжала диктовать отчёт. Стрелять вверх было бессмысленно, он не мог передать сигнал, так как в вакууме не было звука.
Тогда Орленко поднял оружие и выстрелил — прицельно, но не по кораблю, а в сторону внешней лестницы.
Очередь из ДШК вылетела с глухой вспышкой, ударив в металлическую подножку трапа. Пули с визгом отскочили в сторону. Один из них ударил с такой силой, что модуль слегка содрогнулся, и сработала тревожная сигнализация. В кабине вспыхнули красные огни, и Эллен вскочила, испуганно обернувшись.
Звук удара она услышала — через контакт с конструкцией. Взглянув в иллюминатор, она оцепенела.
За русским шли трое. Но это были не люди. Высокие, стремительные, трёхпалые лапы с длинными когтями, гибкие хвосты, вытянутые черепа с рядами острых зубов. Эллен мгновенно поняла — рапторы. Хищные динозавры юрского периода.
И они двигались по Луне, в полной тишине, естественно, словно это была их родная среда. Без признаков удушья, страха или замедленности. Всё в их повадках говорило об охоте.
Эллен не верила глазам, но понимала: это не иллюзия. Она не спит. Всё происходящее — реальность.
Орленко это тоже знал. Он развернулся и открыл огонь по ближайшему хищнику. Пули впились в тело, пробив плотную шкуру. Из ран вырвалась кровь — мгновенно закипающая, расплескиваясь в вакууме в виде мелких пузырей. Раптор вздрогнул, задергался и рухнул, поднимая тучу пыли, бившуюся от конвульсий.
Оставшиеся два обошли Орленко по флангам, типичное поведение стайных хищников. Один прыгнул сбоку, но промахнулся. Второй метнулся влево — Григорий крутился, стрелял, промахивался, а рапторы уклонялись, как будто ждали нужного момента.
— Ах! — Эллен сорвалась с места, надевая шлем и прыгая в шлюзовую камеру. На поясе у неё висел револьвер Smith & Wesson Model 29, калибр .44 Magnum — оружие, известное своей разрушительной мощью.
Гладкий ствол, массивный корпус, шесть патронов — этого хватало, чтобы остановить медведя, не то что динозавра. Эллен вложила револьвер в перчатку, запустила цикл депрессуризации и вышла наружу.
Она впервые оказалась за пределами модуля, но сейчас ей было не до науки, не до восторгов. Только одно: помочь. Главное — не попасть под огонь русского.
— Хэй! Хэй, я здесь! — закричала она в микрофон, размахивая руками.
Радиосигнал вскрыл частоту Орленко, и он услышал её. Его голос зазвучал на ломаном английском:
— Beware! They are predators! They can live in vacuum! Shoot them! (Берегитесь! Это хищники! Они могуть жить в вакууме! Стреляйте в них!)
Руссвкий развернулся и всадил очередь во второго хищника. Раптор взревел без звука, подпрыгнул, но пули разорвали его грудь, и он рухнул, выкидывая в стороны лапы.
Но третий подкрался сзади и вцепился в ранец на спине скафандра. Григорий вертелся, кричал, только хищник был вне досягаемости. Острые, как скальпели, клыки вгрызались в металл, когти рвали ткани и оборудование. Скафандр трещал, жизнеобеспечение под угрозой.
Эллен остановилась, прицелилась, задержала дыхание. Надо было попасть точно. Она знала: одно неверное движение — и всё.
Выстрел.
Отдача была такой мощной, что её опрокинуло на спину. Она едва не потеряла револьвер. Но пуля вошла точно в череп хищника, разнесла кость, и третий раптор рухнул, шлёпаясь на бок.
Вместе с ним рухнул и Орленко.
Эллен подбежала. Его лицо синеело, один из когтей прорезал скафандр. Атмосфера вытекала. Он пытался что-то сказать, но внутреннее давление рвало его изнутри. Глаза лопнули, кровь пошла из носа и ушей, запузырилась в сосудах.
Через пару секунд Григорий Орленко был мёртв.
Эллен стояла над ним, тяжело дыша, с опущенной рукой. Возле неё лежали три трупа древних хищников, чьи когти ещё чуть-чуть дёргались.
Она склонилась над мертвым русским. У него была сумка, внутри которой женщина нашла бумажные записи. Было ясно, что человек писал их в свободной обстановке — в скафандре сделать это было бы невозможно. Блокнот был плотно исписан, но на русском языке. И в этот момент Эллен Вест пожалела, что в университете не изучала его, хотя такая возможность у неё была. Сейчас она поняла бы, где побывал Орленко и что именно с ним случилось. Передать эти данные на базу Эдвардс она тоже не могла: она просто не понимала, о чём писал русский астронавт, а технологий сканирования просто на тот момент не существовало.
Тут её взгляд упал на пояс погибшего. Там висело нечто, похожее на холодное оружие. Это было мачете. Эллен осторожно извлекла его из ножен и подошла к ближайшему раптору. Некоторое время она молча разглядывала тушу, подыскивая нужное место для удара, а затем, размахнувшись, с силой ударила по лапе рептилии. Не сразу удалось отделить кисть с длинными когтями: ткань оказалась плотной и жёсткой, почти как высушенная кожа. Крови не было — она давно вскипела в вакууме, а тело превратилось в почти обезвоженную массу.
Когда, наконец, лапа оказалась в её руках, женщина поспешила назад к «Икару» и плотно закрыла за собой люк. Её сердце бешено колотилось. Она боялась, что новые хищники могут появиться в любой момент, а металл корпуса казался слишком тонким, чтобы выдержать атаку когтей или челюстей таких чудовищ. Даже прочный лунный корабль мог оказаться незащищённым перед этим кошмаром.
В этот момент в наушниках зашипел сигнал:
— Эллен! Эллен! Ты где?
— Я здесь, сэр! — вскрикнула Вест, подскакивая к радиоприемнику и лихорадочно щёлкая тумблерами.
— Куда ты пропала? Мы тебя вызываем уже целую вечность! — в голосе командира слышалась злость, смешанная с тревогой. - У тебя все нормально?
Эллен быстро рассказала обо всём, что с ней произошло. Ричард и Том слушали её молча. Они понимали, что она говорит правду. То, что они сами видели — отпечатки лап, следы на грунте, — тоже не было иллюзией или оптическим обманом.
— Мы видим город, — наконец сказал Хейгс.
— Что? — переспросила ошеломлённая Вест.
— Город под куполом! Огромное сооружение на дне кратера. Купол поднимается на высоту почти четыре километра.
Эллен перевела дыхание. Было ясно: это строили не люди.
И было совершенно ясно: динозавры, которых они видели, не были естественными обитателями Луны. На спутнике Земли никогда не существовало собственной биосферы. В вакууме не могла зародиться ни одна форма биологической жизни. Эту жизнь кто-то должен был привезти сюда — и не только привезти, но и каким-то непостижимым образом адаптировать к этим чудовищным условиям.
Эллен Вест, как профессиональный биолог, прекрасно понимала всю абсурдность происходящего. Да, жизнь во Вселенной проявляла невероятное разнообразие и умела приспосабливаться к самым жестоким условиям: выживала в условиях удушающего давления или его полного отсутствия, при экстремальной радиации, в кипящих кислотных озерах или среди замороженных пустынь. Некоторые организмы на Земле могли выдерживать вакуум космоса в спящем состоянии, но полноценная активная жизнь на Луне — без атмосферы, без воды, при перепадах температуры от палящего пекла до леденящих морозов — казалась невозможной.
И тем не менее жизнь здесь существовала. Эллен сама видела её собственными глазами: хищников юрского периода, в полном боевом великолепии, несущихся по серому, мертвому реголиту, словно это было их естественное место обитания. Их когти оставляли глубокие борозды в лунной пыли, а мощные лапы поднимали облачка пыли при каждом прыжке. Они не задыхались, не умирали от радиации или жары, двигались быстро, точно и агрессивно.
Это было необъяснимо, противоречило всей биологической науке — и в то же время это было реальностью. Эллен больше не могла списать увиденное на галлюцинацию или стресс. Луна, в её холодной безмолвной пустоте, хранила в себе что-то, что полностью переворачивало их представления о жизни и возможностях разумных существ.
Часть VI. Под куполом
Астронавты стояли на самом краю кратера, откуда открывался завораживающий, почти сюрреалистичный вид. Перед ними поднимался купол — колоссальное сооружение, уходящее вверх на километры. Его верхушка терялась в чёрном небе, где ярко сияла далекая Земля, а его гигантские изогнутые грани плавно отражали и рассеивали солнечный свет.
С Земли это чудо было невозможно разглядеть — и не только из-за расстояния или угла. Поверхность купола обладала антиотражающим покрытием, каким-то высокотехнологичным слоем, поглощавшим свет и мешавшим любым попыткам наблюдения даже через мощнейшие телескопы. Но сейчас, вблизи, под определённым углом, он казался полупрозрачным. Сквозь него угадывались очертания внутренней структуры — это были не привычные здания, не башни или купола, а нечто, напоминающее гигантские пчелиные соты. Ячеистая, органически плавная архитектура, как будто живая, словно росла, а не строилась. Сложные переплетения, пересекающиеся туннели, сияющие узоры, чьё назначение было неизвестно.
Но помимо эстетики, купол вызывал интерес с научной точки зрения. Он состоял из сплавов, неизвестных на Земле, с высокой плотностью и странными магнитными свойствами. Его массив оказывал влияние на локальные поля, вызывая отклонения в приборах. Учёные бы запрыгали от восторга, окажись они на месте астронавтов.
— Невероятно… — прошептал Бейнс, медленно крутя головой, пытаясь охватить взглядом это невообразимое строение.
— Да, в это трудно поверить, — согласился Хейгс, изучая склон кратера. Было ясно, что ровер не сможет спуститься вниз: угол слишком крут, поверхность — неровная. Дальнейший путь придется преодолевать пешком. По отпечаткам, ведущим вниз, было понятно: кто-то — или что-то — уже отправилось в сторону купола. Люди и динозавры… вместе.
— Том, надо идти, — сказал командир. Пилот кивнул. Они спрыгнули с ровера и двинулись вниз, медленно, осторожно, с оружием наперевес.
Чем глубже они спускались, тем холоднее становилось. Стрелка термометра ползла вниз. Вскоре температура опустилась до минус ста десяти градусов по Цельсию. Том с тревогой посмотрел на экран внутри шлема:
— Сэр, наши терморегуляторы могут не справиться. Мы замерзнем.
Хейгс прекрасно понимал опасность, но надеялся, что они достигнут цели прежде, чем техника откажет. И надежда оправдалась. Спустя каких-то сто метров они вышли к тому, что поразило их ещё сильнее, чем купол.
На лунной поверхности, простираясь почти до горизонта, лежали тысячи скелетов. Это были останки гигантских животных: диплодоки, стегозавры, тираннозавры, бронтозавры, массивные доисторические крокодилы и другие существа, давно исчезнувшие с Земли. В условиях вакуума и отсутствия микробов кости сохранились удивительно хорошо — белые, гладкие, словно только что обглоданные.
Хейгс подошел к ближайшему скелету, провёл рукой по ребру и остановился. На кости были следы — длинные, полукруглые углубления с трещинами. Челюсти. Крупные, мощные зубы вонзались в плоть, ломали кости.
— Их жрали, — сказал он, глядя на осколки и отметины.
— Что? — не понял Том.
— Эти животные были убиты. В схватке. Их обглодали... Видишь? — он показал рукой на отполированные, искусственно обломанные края. — Тут кусали, тут ломали. Это не эрозия. Это было насилие.
Пилот присел рядом и убедился: да, челюстные вмятины были отчетливы. Здесь работал хищник, крупный и беспощадный. А значит, где-то там, ближе к куполу, могла находиться не только высшая форма разума, но и нечто гораздо более опасное. Просто примитивнее по сознанию.
Они двинулись дальше, обходя останки, как по древнему кладбищу титанов. Скелеты в молчании лежали в пыли, отбрасывая причудливые тени под резким светом Луны. Астронавты шли медленно, настороженно, держа оружие наготове. Но, к счастью, никто не нападал. Ни один хищник не вышел им навстречу.
И вскоре перед ними возник проем. Это было нечто грандиозное. Не дверь, не шлюз, а огромный, почти прямоугольный разрез в основании купола — высотой метров в двадцать, шириной — более тридцати. Его края были гладкими, как отполированные, и чуть светились в темноте. Проем был совершенно открыт, но сквозняка не ощущалось. А главное — изнутри лился ровный, приятный голубой свет, словно кто-то зажег в глубине купола мягкое небесное сияние.
— Это что — вход? — спросил Том, ежась от холода и непонимания.
— Скорее всего, да, — ответил Хейгс, глядя на свет с сомнением.
— Но как тут может сохраняться атмосфера, если проем открыт? — удивился пилот.
Командир ничего не ответил сразу — он сам не понимал. Он сделал шаг вперед и медленно протянул руку в проем. Казалось, там ничего нет — ни преграды, ни сопротивления. Но на рукаве его скафандра вспыхнуло предупреждение: магнитный датчик отреагировал.
— Проем генерирует магнитное поле, — сказал Ричард. — Оно удерживает воздух внутри. Физические тела могут проходить, а газовая среда — нет. Гениально. Это своего рода магнитный барьер. Шлюз здесь не нужен в привычном понимании.
— Значит, именно так динозавры покидали купол… — пробормотал Том.
Хейгс кивнул, сделал уверенный шаг внутрь и остановился. Он огляделся, затем обернулся к Томасу и махнул рукой:
— Входи. Здесь нормальное давление.
Том пересек границу и тут же зажмурился — свет внутри был ярким. Но это был не тот свет, что слепит. Он был мягким, рассеянным, обволакивающим.
— Этот спектр света… — проговорил Хейгс. — Похоже, цивилизация, построившая купол, прибыла из звёздной системы, где основное излучение их солнца приходится на эту часть спектра. Для них это привычно, а для нас — необычно, но терпимо.
Внутри открылась поистине фантастическая картина. Огромные гексагональные структуры, словно гигантские соты, уходили ввысь на десятки этажей. Внутри ячеек двигались тени — одни были похожи на растения, колышущиеся в невидимом потоке, другие — на капсулы, в которых угадывались зародыши. Эмбрионы динозавров. Разных видов. В разных стадиях развития.
— Это лаборатория… или звероферма, — прошептал Том. — Здесь выращивают динозавров. На Луне…
— Да, — тихо согласился Ричард. — Инопланетная раса, по-видимому, изучала эволюцию жизни на Земле… возможно, не только на ней. И модифицировала её.
— Модифицировала? — переспросил Том.
— Конечно, — сказал командир. — Ведь обычная жизнь не может выжить в вакууме, при экстремальной температуре, радиации и полной тишине. А эти динозавры — смогли. Значит, им внесли генетические изменения.
— Например, какие?
— Представь: киты — млекопитающие, но могут задерживать дыхание и погружаться на огромные глубины, где чудовищное давление. У них нет жабр, но они адаптированы. Теперь представь: если ДНК динозавра можно переписать, то можно внедрить структуры, удерживающие кислород в тканях, изменить состав крови, усилить плотность кожи — она станет как панцирь. Это защитит от перепада давления.
— Значит, кровь не закипает, потому что давление внутри стабильно?
— Именно. А ещё обмен тепла. Такие существа могут удерживать тепло или, наоборот, не терять его слишком быстро. Они могут двигаться и не замерзать, даже когда вокруг минус 200 по Цельсию. Это уже не просто динозавры… это биомодифицированные формы жизни.
Том медленно кивнул. Он наконец понял, насколько масштабным было открытие. Это не просто древние ящеры — это чьи-то генетические эксперименты, чудовища, вырванные из истории и приспособленные к смерти, вакууму и вечной тьме.
Астронавты двигались дальше, с тревожной осторожностью, чувствуя себя словно внутри организма, где каждый механизм выполняет функцию в сложной и чуждой биосистеме. Их окружали чужие машины, не похожие ни на что из земного: изогнутые арки из материала, похожего на полупрозрачный янтарь, через которые стекал свет; тонкие ленты шевелились, как живые, регулируя климатические параметры в каждой сотовой капсуле; вытянутые, словно стебли, конструкции двигались плавно, словно обдували капсулы потоком воздуха — только воздуха здесь не было, скорее, это был контролируемый газовый состав, идеально подобранный под потребности растущих организмов.
Ничего в этом не напоминало привычные лаборатории. Всё казалось живым и инопланетным, как будто сама технология была симбиозом разума и органики, развивавшейся параллельно с жизнью, а не отдельно от неё.
Том на мгновение задержался, оглядываясь, и, увидев отсутствие опасности, потянулся снять шлем, но Ричард резко остановил его:
— Не вздумай! Мы не знаем, стерильна ли здесь атмосфера, есть ли микроорганизмы! А если здесь — древняя микрофлора, юрского периода? Ты заразишься, и у нас нет антибиотиков против них! — командир сверился с данными на рукаве. — Давление: 1,35 атмосферы. Температура: 27,5 градусов. Влажность высокая. Азота — 76%, кислорода — 20%, следы метана, сероводорода, аммиака…
Он поднял взгляд:
— Это даже не атмосфера Земли — это воссозданный климат Юры!
Том присвистнул:
— Инопланетяне реально воссоздали климат того времени?
— Похоже на то. Но они не просто выращивают — они выпускают этих существ на поверхность. Значит, они уже адаптированы к вакууму.
— Но зачем?
— Возможно, это попытка терраформирования. Или тренировка выживания форм жизни вне атмосферы. А может — эксперимент по заселению других планет, — Ричард пожал плечами. — Мы понятия не имеем, откуда они. Как преодолели межзвёздные расстояния. Для нас полет на Марс — вызов, а эти существа, похоже, уже исследовали Землю в мезозойскую эру.
Том покачал головой, охваченный благоговейным ужасом.
Они вошли в огромный зал, простиравшийся на километры. Внутри раскинулись сады мезозоя: гигантские хвощи и древовидные папоротники, цикадоподобные пальмы, лианы с непонятными цветками, испускавшими фосфоресцирующее свечение. Почва была рыхлой, влажной, покрытой гниющим мхом, воздух — тяжёлым, как в тропиках.
Среди растительности бродили травоядные: вальяжно шествующий игуанодон, невысокие, но массивные анкилозавры, несколько осторожных пситтакозавров, а вдали мелькнул длинный хвост камаразавра.
— Здесь воспроизводится и флора, — произнёс Хейгс. — Видимо, затем её пересаживают на поверхность. Это…
Он замолчал: его ботинок задел нечто. Он посмотрел вниз — и обмер. На полу лежал человек в зелёном скафандре, с нашивкой «СССР» на шлеме, и знакомой эмблемой на груди — серп и молот, опоясывающие планету. Надпись на груди: Семен Вишняков.
Тело было изувечено — грудная часть разорвана, шлем треснут, рука отсутствовала. Но оно не разложилось.
— Это русский астронавт! — испуганно воскликнул Том, подняв дробовик.
Ричард присел:
— Он был здесь не один день. Его организм, возможно, претерпел изменения — может, ел местную пищу. Мутации могли изменить ткань, замедлив разложение. Но странно: его убили, но не съели…
— А за тем парнем, помнишь, рептилии гнались аж до корабля. Значит, что-то заставило их отступить. Что-то изменилось, — прошептал Том.
В этот момент в ста метрах от них два аллозавра напали на одинокого стегозавра. Один из хищников обрушился на спину жертвы, но наткнулся на шипы, и с визгом отпрыгнул, получив глубокий порез. Второй кинулся сбоку и вонзил челюсти в брюхо. Стегозавр завизжал, размахивая хвостом, но сила была неравна.
Хейгс и Том смотрели, затаив дыхание, как хищники терзали жертву, вырывая куски мяса, хрустя костями. Тела двигались в резком ритме — первобытная дикость среди инопланетной архитектуры.
— Назад... медленно, — прошептал Хейгс.
Они пятясь, уходили, держа дробовики наготове. Но оба понимали: против этих тварей — они беспомощны.
— Что будем делать дальше? — спросил Том, не сводя глаз с кровавой сцены, разыгравшейся возле останков стегозавра.
— Продолжим осмотр, — ответил Ричард спокойно, но с внутренним напряжением. — Раз уж мы здесь, надо использовать этот шанс. Эти технологии… — он развёл руками, обводя взглядом гигантские соты, странные устройства и живые формы, — …могут изменить всё на Земле. Энергия, биоинженерия, транспорт, возможно даже бессмертие… Русские явно не просто так спешили сюда. Они знали про купол.
— «Луноход», — кивнул Том, припоминая. — Их автоматический планетоход. Наверное, телекамеры зафиксировали кости… или живых тварей. Они никому не сообщили, тайно отправили свою экспедицию. Официально — просто беспилотный аппарат, потому что пилотируемую гонку они проиграли. Но, похоже, параллельно они готовили что-то ещё. Раз здесь два их астронавта...
— …и оба мертвы, — мрачно закончил Ричард. — Один у нашего «Икара», второй здесь, под куполом. Что-то пошло не по их плану. Или они узнали слишком много.
Они двигались дальше, вдоль извилистых проходов между капсулами, пока не остановились у одной из них. То, что они увидели внутри, повергло их в новый шок.
Внутри находились человеческие тела — неподвижные, словно в стазисе. Но стоило лишь бросить один взгляд, как стало ясно: это не Хомо Сапиенс.
— Это… неандертальцы. А те — питекантропы, — прошептал Ричард, словно боясь потревожить саму суть этих древних существ. — Это лаборатория, где выращивали все виды, что были и есть на Земле. Не исключено, что и мы с тобой — тоже их творение…
Том в изумлении смотрел на тела в капсулах. Массивные черепа неандертальцев, с выраженными надбровными дугами, мощные плечи, руки с длинными пальцами. Кожа слегка сероватая, как будто адаптированная к холоду. Рядом в другой капсуле — питекантроп: ещё более примитивный, с прогнутым лбом, сгорбленной осанкой и почти обезьяньими чертами лица.
— Чёрт побери, они клонируют человечество, — пробормотал пилот.
И в этот момент из тишины прорезался топот. Звериный рев. Они обернулись — на них неслись пятеро неандертальцев, но уже не в капсулах, а вполне живые. Они махали грубо обработанными деревянными копьями, у одного было что-то вроде дубины с каменным лезвием, у другого — топор из кости и камня, скреплённый жилой. Глаза их горели, лица искажены яростью — переговоров не намечалось.
— Огонь! — коротко скомандовал Ричард и выстрелил первым.
Дробь ударила в грудь ближайшему дикарю. Тот издал жуткий, утробный вой, скорее похожий на рев раненого зверя, чем человека. Он рухнул, катаясь по полу, из его ран хлынула тёмная, густая кровь. Остальные, испугавшись звука и боли, отпрянули и бросились врассыпную, исчезая среди растений.
Но тут произошло нечто гораздо страшнее. Из-за капсул, из-за глыб мха и папоротников, появился Тираннозавр-Рекс. Его огромная туша двигалась с пугающей лёгкостью. Он шагнул к раненому неандертальцу, ухватил его зубами и без малейшего усилия раздавил, смачно хрустнув позвоночником. Затем одним мощным глотком проглотил тело целиком, не оставив даже окровавленного лоскута.
Мутные янтарные глаза хищника уставились на астронавтов. Он замер, словно оценивая их.
— Нет-нет-нет… — прошептал Том и, не выдержав, выпустил шесть патронов подряд в массивную тушу.
Дробь ударила в морду. Тираннозавр отшатнулся, мелкая пыль и осколки шкуры взметнулись, но реального вреда не было. Хищник сделал шаг назад, потряс головой, издал гортанный, удивлённый рык, словно пытаясь понять, что же его «кусает». Он вертел башкой, мотая ею влево и вправо, как бы решая — отступить или напасть.
— Назад, не дыши громко! — процедил Ричард, медленно отходя.
Часть VII. Завещание Орленко
Тем временем Эллен Вест лихорадочно листала записи, извлечённые из блокнота русского астронавта. Текст был написан вперемешку — кое-где кириллицей, иногда на ломаном латинском, с орфографическими ошибками и помарками, будто писал человек, балансирующий на грани нервного срыва. Но схемы, химические формулы, структурные цепочки — всё это было ей понятно, как специалисту. В голове уже складывалась картина: астронавт был экзобиологом, и его задача была не просто наблюдение, а активное изучение процессов клонирования и трансформации организмов.
Одна схема особенно поразила её: рептилия — судя по всему, аллозавр или дромеозаврид — подвергалась генетической и биохимической модификации. На чертежах было видно, как в её ДНК внедрялись дополнительные гены белков тепловой устойчивости, а в клеточные мембраны — структуры, схожие с углеродными нанотрубками, устойчивыми к перепадам температур. Кровеносная система замыкалась на двойной контур с регенерацией кислорода и плазмы, позволяя организму дышать почти в отсутствии атмосферы. Было даже указание на наличие органелл, аналогичных фотосинтетическим, как у растений, что говорило о возможной автономной выработке энергии.
Катализаторы, ферменты, биосоединения — смесь, которой не могло существовать на Земле: соединения редкоземельных металлов, тяжелые изотопы, даже странные формулы, которых не было в известных справочниках. Всё это указывало на чуждое, инопланетное вмешательство, а не просто на развитие земной науки.
Человечество в тот момент лишь делало первые шаги в генной инженерии, едва научившись читать геном. А здесь была подробная инструкция по его переписыванию. Григорий Орленко — так звали русского — явно провёл под куполом не одну неделю. Возможно, несколько пару месяцев, изучая, записывая, адаптируясь к новым условиям.
И тут Эллен наткнулась на текст на английском. Он был сумбурен, грамматически небрежен, но понятен. Видимо, Орленко хотел, чтобы американцы — если найдут его — смогли понять, что здесь происходит.
"…This no natural place. Not human built… Cloning yes, genetic labs yes. But this moon alive, inside. Dome is Terra… terrarium. They take from Earth. Bring here. Seeds of life. To keep. To grow. No aliens now. Only drones. Robots. Machines. Moon core make energy. Heat. They using it. Smart. All very smart.
But system broken. Or they not finish. I saw — predators outside dome. They live short. Cold. No air. They back. Always back.
Maybe one day dome open. Then… then Moon breathe."
Эллен замерла, перечитывая эти слова. У неё дрожали пальцы.
Купол, ослепительно белый и простирающийся над горизонтом, был не просто укрытием. Это был террариум — гигантский инкубатор, где жизнь Земли сохранялась, адаптировалась и модифицировалась под новые условия. Автоматические дроны, по словам Орленко, переносили живые организмы с планеты, помещали их сюда, в экспериментальную среду. Выходило, что все истории о «летающих тарелках», исчезновениях скота, НЛО — не были выдумкой. Это был сбор генетического материала, отслеживание эволюции, заготовка для масштабного проекта.
Источником энергии был, по этим данным, разогретый внутренний слой Луны. Его ядро, хоть и не было таким активным, как у Земли, выделяло достаточно тепла, особенно в ограниченном объёме под куполом. Термодинамическая система перераспределяла это тепло, обеспечивая минимальные условия для существования жизни.
Смысл был в плавном терраформировании Луны. Модернизированные существа должны были адаптироваться к суровым условиям, выжить в вакууме, возможно, даже создавать своими телами начальные формы атмосферы и биосферы. Это была пансепрмия нового уровня: не случайная доставка жизни кометами, а целенаправленное "засевание" планет.
Но… что-то пошло не так.
Хищники могли выходить наружу, но не задерживались там. Вакуум всё ещё убивал, растений не было, атмосфера отсутствовала. Эллен поняла, что программа либо дала сбой, либо была остановлена. Или, возможно, ещё не наступил назначенный момент для её активации. Или, что страшнее всего, инопланетяне исчезли навсегда, а система теперь работала без цели, по инерции.
Эллен откинулась на спинку кресла. У неё было странное чувство: будто прочла завещание другой цивилизации. Она встала и стала заворачивать лапу раптора в целлофановый пакет, чтобы спасти от разложения и доставить на Землю — это будет прямым доказательством того, с чем они столкнулись на Луне. Конечно, ей хотелось взять образцы и проверить все под микроскопом. Однако это можно было сделать потом: или на пути домой, или уже на Земле.
И вдруг, во время работы, она услышала странный звук — глухой, будто что-то стучало по обшивке лунного модуля. Эллен Вест напряглась. В первое мгновение она подумала, что вернулись командир с Томом, и стучат, чтобы она открыла люк. Но, приблизившись к иллюминатору, она отпрянула с криком — перед ней стояло мертвое тело в советском скафандре, с надписью "СССР". Оно обходило "Икар", неловко, как сломанный автомат, касаясь руками корпуса.
Из мрака кратера появились три раптора. Их тела были искривлены, рваные участки шкуры обнажали серую плоть и кости. Челюсти ритмично щёлкали, когти чертили по грунту. Из-за отсутствия атмосферы ни звуков шагов, ни рёва не было слышно — но их движения были синхронизированы, будто под неведомую музыку, звучащую где-то внутри их разума.
— Что... это? — прошептала Эллен, не отрываясь от иллюминатора. Мертвец в скафандре — Орленко, она узнала его — поднялся по трапу и уставился прямо на неё сквозь стекло. Его лицо было искажено смертью: вспухшее, синюшное, покрытое пузырями — результат закипания крови в вакууме. Пальцы скрежетали по стеклу, и шлем глухо бился о люк: бум… бум… бум…
- Как это возможно? Вы же мертвы! Я сама видела вашу смерть!
У Эллен перед глазами вдруг промелькнули сцены из фильмов, которые она смотрела ещё в колледже — "Night of the Living Dead" (1968), "The Last Man on Earth" (1964), "Carnival of Souls" (1962). В них мертвецы оживали от вирусов, радиации или неизвестных экспериментов. Но то были просто ужасы. А сейчас зомби стояли прямо перед ней — на Луне.
Наверняка, подумала она, инопланетные технологии каким-то образом перезапустили функции тел. Не было сомнений: их ДНК была изменена. Возможно, рапторы и Орленко были регенерированы за счёт вживлённых катализаторов, встроенных в организм при клонировании или из-за мутаций от местной пищи. Это уже не просто трупы. Это — биомашины, работающие на каком-то автономном биогенераторе.
Орленко, скорее всего, долго питался едой, оставленной в сотах, насыщенной веществами, нацеленными на адаптацию организмов к экстремальным условиям. Его тело начало мутировать, перераспределять внутренние резервы, пока не перестроилось полностью. Он умер, но организм не отключился. Сознания не осталось — только инстинкты, запрограммированные глубоко внутри, теперь управляли движениями.
Зомби-рапторы не двигались как живые хищники — их движения были судорожными, резкими, будто их вели невидимые нити. Один из них поднял голову к небу, как будто "нюхал" воздух, которого здесь не было, и резко ударил челюстями. Другой повалился на бок, но сразу встал, будто не ощущая повреждений.
И тут все трое одновременно кинулись к "Икару", вцепившись когтями в трап, выламывая детали, грызя обшивку. Один из них стал грызть нижнюю часть корпуса, оставляя вмятины. Эллен в ужасе наблюдала, как металл гнётся под напором челюстей. Алюминий, из которого сделан модуль, был прочен, но не предназначен для физической атаки таких масштабов. Это был не танк, не крепость — это была научная капсула.
Никто на Земле не мог и представить, что лунный модуль окажется под атакой оживших мертвецов.
Эллен бросилась к радио, щёлкнула тумблерами, и, едва микрофон ожил, закричала:
— Командир! Том! Спасите меня! Меня атакуют!
Голос её дрожал, но звенел в пустоте модуля, потому что в наушниках стояла глухая тишина. Сигналы не проходили сквозь купол, поглощались неизвестным полем, и связь была полностью прервана. Командир и Том находились вне зоны приёма, где-то в глубине подлунных сот, и даже если бы чудом услышали её, дорога обратно заняла бы больше часа.
А у неё не было часа. Мертвецы не знают боли, не знают страха, не остановятся. Револьвер бесполезен — в мертвых нельзя выстрелить дважды. Она это понимала ясно. И тогда её взгляд упал на панель управления «Икара».
Университет Хьюстона. Центр подготовки астронавтов NASA. Именно там она проходила подготовку, вместе с другими кандидатами. Она училась управлять легкомоторным T-38, симуляторами посадки «Аполлона-18», проходила отработку сценариев взлёта и посадки лунного модуля на тренажёрах в Линдоне Джонсоне центре. У неё не было блестящих оценок, но экзамен она сдала. И теперь все эти знания всплывали, будто инстинкты.
Её пальцы забегали по панели. Ключ-пуск, тумблеры основного питания, запуск системы ориентации. Руки слегка дрожали, но она справлялась. Гироскопы активны, давление в топливной системе в норме. Она быстро закрепилась в кресле, щёлкнула фиксаторами ремней, взяла в руки рычаг управления тягой и нажала кнопку запуска маршевого двигателя.
- Давай! - вскричала женщина.
Вспышка. Удар. Рёв. Из сопел вырвался столб плазмы и огня, поднимая лунный модуль вверх. Пламя, с температурой в тысячи градусов, обрушилось на мертвых рапторов и русского зомби. Тела их вспыхнули, плавясь и обугливаясь — плоть отскакивала, шлем Орленко лопнул, и голова задымилась, словно запекшийся шар. Один из рапторов успел прыгнуть, но его когти лишь скользнули по ноге модуля — и он растворился в выхлопе двигателя.
«Икар» дрогнул и взлетел. Энергия взлётной ступени толкнула его вверх, и Эллен почувствовала, как под креслом пульсирует мощность. Её вдавило в спинку, и лунный пейзаж метнулся вниз.
Но она не направилась к орбитальному модулю "Дедал", как полагалось по протоколу. Она знала: если оставить командира и Тома, они погибнут. Они — её команда. Её люди.
Развернув модуль, она включила ручной режим. Навигационные данные от ровера шли на пеленг — слабый, но стабильный маяк, и Эллен схватилась за него, как за нить Ариадны. Полет стал резким, судорожным — она постоянно корректировала курс, удерживая модуль, который дёргался, как неуправляемая лодка на волнах.
— Давай, давай… держись… — приговаривала она, вглядываясь в экраны.
"Икар" трясло, он немного накренился, но она стабилизировала его на финальном этапе и с трудом посадила модуль у самого входа в купол. Рядом стоял ровер — знак, что она на месте.
Двигатель отключился, кабина дрожала ещё несколько секунд. Потом всё стихло. Эллен сняла шлем, тяжело дыша. Она сделала это. Она спаслась. Теперь — за ними.
Часть VIII. Вновь вместе
Но Эллен понимала: она истратила почти всё топливо, и на новый взлёт его уже не хватит. Более того, взлётная ступень "Икара" не предусматривала повторной посадки — она была рассчитана на один старт и немедленное состыковку с орбитальным модулем. Теперь модуль лежал на боку, его опорные стойки были повреждены, корпус вмятинами напоминал мятый консервный баллон. Двигатель мог быть разбит, системы ориентирования сбиты. Миссия была фактически провалена. Возвращение на Землю стало невозможным.
Но в этот момент Эллен не думала об этом.
Сейчас было важно спастись самой и найти своих товарищей — если с ними всё ещё было в порядке под куполом. О возвращении домой можно было подумать потом. Она верила: втроем они найдут выход.
Эллен надела шлем, проверила герметичность и открыла люк. Выйдя наружу, она увидела на корпусе глубокие борозды от когтей и вмятины от зубов. Эти существа были в состоянии разорвать корабль, если бы промедлила ещё чуть-чуть.
Тем временем Земля уже уходила за горизонт, словно голубоватый серп, и небо над Луной почернело до угольно-черного. На нём зажглись миллиарды звёзд, сверкая остро и неестественно ярко в вакууме, где ничто не мешало их свету. Созвездия сверкали режущими сполохами, а Млечный Путь словно разбрызгали молочными пятнами через всю бездну.
Эллен включила внутреннюю связь:
— Командир! Сэр?.. Том? Вы меня слышите?
Вскоре дрожащий, искажённый сигнал донёсся:
— Эллен? Это ты? Где ты? — отвечал голос Ричарда. — Мы ещё в куполе. Еле отбились от тираннозавра-рекса... Не удивляйся, здесь полно таких животных.
— Сэр, я не удивляюсь. Сама видела трёх рапторов и... Григория Орленко, — медленно проговорила женщина.
Командир встрепенулся:
— Что? Русский жив? Мы нашли труп второго...
— Нет, сэр. Орленко мёртв.
— Но ты сказала, что видела его...
— Он был и жив, и мёртв, сэр, — Эллен отвечала спокойно, но её слова звучали пугающе.
— Ты бредишь, Эллен? — вмешался Том. — Мы тебя не понимаем...
Эллен глубоко вдохнула:
— В этом террариуме шли эксперименты. Земные организмы были модифицированы: в их тела встроили механизмы выживания. После смерти они могут восстанавливаться, оживать, хотя их сознание остаётся мёртвым. Их мозг чист — как белый лист. Они двигаются, но без разума, только инстинктами.
На другой стороне связи наступила тишина. Затем Ричард тихо произнёс:
— Как зомби?
— Именно, сэр. Как зомби.
Молчание. Тягучее, холодное.
— Я иду к вам! — сказала Эллен, и, держа револьвер в руках, начала спускаться вниз по склону кратера, следуя за пеленгом ровера.
— Здесь опасно, Эллен! Мы поднимаемся! — прозвучал встревоженный голос командира.
— Сэр! Мы не сможем взлететь! — твёрдо отрезала она.
Эллен коротко пересказала им, что произошло за время их отсутствия. Когда они услышали о разрушении «Икара», осознание их ситуации стало полным: они пленники Луны.
Эллен уверенно шла вперёд, обходя каменные выступы и гигантские скелеты погибших животных, чьи кости казались белыми факелами на фоне лунного грунта. Она знала: любая тень могла скрывать хищника.
И точно — маленький динозавр, один из быстрых хищников, с чешуйчатой кожей цвета пепла, выскочил из-за валуна и бросился на неё. Эллен вскинула оружие, и пуля калибра .44 Магнум беззвучно пробила его череп.
Динозавр рухнул на грунт, судорожно дёргая конечностями в конвульсиях.
Но Эллен знала — если падальщики его не растащат, он оживёт снова.
Не теряя времени, она поспешила к куполу. И то, что она увидела, поразило её:
огромные ячейки-соты, уходящие вверх на сотни метров, расходящиеся вниз в тьму километровыми колодцами. Каждая ячейка содержала целые биомы, в которых обитали животные разных эпох: рептилии, птицы, даже ранние млекопитающие. Это был террариум гигантского масштаба, колоссальная лаборатория чужой расы.
Всё было рассчитано на медленное, планомерное изменение Луны. Но почему-то процесс остался незавершённым…
У входа её уже ждали Ричард и Том. Их взгляды были тревожными, лица напряжёнными. Они держали оружие наготове — и смотрели на Эллен так, будто видели привидение.
Астронавты были измотаны: долгие часы в скафандрах сделали своё дело.
Их тела ныли от усталости, хотелось сбросить тяжелые оболочки, отдохнуть, справить естественные нужды, поесть наконец. Но страх заразиться чем-то неведомым удерживал их от поспешных решений.
— Сэр, нам придётся это сделать, — тихо, но уверенно сказала Эллен. — Вокруг нас условия, пригодные для жизни. И если русские прожили здесь два месяца, значит, и мы сможем.
Она на мгновение задумалась, вспоминая обрывки информации:
— Я читала выдержки из блокнота Орленко. Там, где он писал по-английски. Они проводили здесь исследования и выяснили, что инопланетяне брали земные организмы, чтобы модифицировать их для любых суровых условий. Эти динозавры способны жить в вакууме. Орленко предполагал, что планировалось расселить их по всей Солнечной системе... А саму Луну — терраформировать.
— Мы так и подумали, — кивнул Ричард.
И вдруг Эллен глубоко вздохнула, словно принимая решение, подняла руки к шлему и щелчком отсоединила замок. Товарищи с изумлением замерли, наблюдая, как она снимает шлем...
Эллен сделала глубокий вдох — воздух был свеж, наполненный лёгким металлическим привкусом, но вполне пригодный для дыхания.
— Можно дышать! Будем жить! — улыбнулась она.
Ричард и Том последовали её примеру, хотя командир снимал шлем с явным недовольством, будто шёл на рискованный эксперимент.
— Нам придётся выживать здесь, — сказал Ричард, обводя взглядом огромный зал под куполом. — Из пространств выходят хищники. И есть ещё неандертальцы, от которых тоже придётся отбиваться...
— Неандертальцы? — удивилась Эллен. — Я думала, здесь только рептилии или современные животные.
Командир нахмурился:
— Похоже, дроны инопланетян собирали всех, кого могли найти. Здесь они размножаются и живут. Кто-то продолжает эксперименты. Возможно, это делает Искусственный Интеллект... Самих инопланетян, может быть, уже и нет.
Эллен задумалась:
— Их могло и не быть. Купол — это гигантский корабль, разносчик жизни. Он блуждает по галактике миллионы лет, собирая и модифицируя флору и фауну для распространения на других планетах... Без нужды в управлении живыми существами. Всё делает Искусственный Интеллект.
Том хмурился:
— Но почему всё остановилось? Луна не терраформирована! У него было миллионы лет на это...
Ричард кивнул:
— Это мы и должны выяснить.
Он оглянулся на огромные пространства:
— Купол огромен. На его исследование могут уйти месяцы. И всё это время нам придётся быть готовыми к угрозам. Потом мы вернёмся на Землю.
Том изумлённо поднял брови:
— Как мы вернёмся? "Икар" не взлетит, а "Дедал" на орбите...
Командир ухмыльнулся:
— Не забывай про корабль русских. Он двухместный, да. Но это наш шанс.
Том оживился:
— Точно!
Они сняли скафандры и аккуратно сложили их под одной из гигантских сот. Надеялись, что их вещи останутся незамеченными в этом хаосе чужой жизни.
— Нам придётся охотиться, — сказал Ричард, проверяя дробовик. — Патроны надо экономить.
Том взял мачете — не только как оружие, но и чтобы разделывать добычу.
Эллен перезарядила свой револьвер и, убедившись, что патроны на месте, двинулась за ними.
Их первая охота началась спустя час. Между кустами и странными деревьями, напоминающими кораллы, появился небольшой динозавр — существом метрового роста, с узким телом и длинной шеей. Его кожа была синевато-серая, и он стремительно нырял среди зарослей.
— Вон там! — шепнул Том.
Ричард поднял дробовик, прицелился и выстрелил. Раздался громкий хлопок, и динозавр, взвизгнув, повалился в сторону. Том мгновенно подбежал и добил его мачете, чтобы не дать тварине ожить снова, как это случалось раньше.
Трофей был небольшой, но вполне съедобный. Они нашли несколько сухих деревьев, чья древесина горела ярким, синеватым пламенем, и развели небольшой костёр под сотами.
Мясо, нанизанное на длинные палки, коптили над огнём, пока жир не начал капать на угли, наполняя купол ароматом жареного мяса. Сидя у костра, они наконец-то могли позволить себе немного передохнуть.
Тусклый свет звёзд пробивался сквозь свод купола, а вдалеке в темноте эхом отзывался странный рев обитателей этого чужого мира. Их жизнь теперь изменилась. Они стали охотниками в террариуме чужой расы.
— На Земле о нас волнуются, — вдруг сказал Том. — Мы много часов не выходили на связь...
Его голос был грустным и с нотками тревоги. Ричард посмотрел на Эллен. Та, опустив глаза и покраснев, призналась:
— Когда на меня напали мертвецы, мне было не до связи... Уверена, что нас вызывает база Эдвардс, но мы еще долго не сможем ответить. Я не знаю, повреждена ли антенна связи и можно ли вообще наладить контакт с Землей...
— Есть ещё «Аполлон-19» и «Аполлон-20», — вдруг сказал Том, слабо улыбнувшись. — Есть экипажи... Они прилетят следом... Я уверен...
Но командир резко прервал его:
— Ты забыл? Программа закрыта. Наша миссия проходит не по линии НАСА, а под контролем Пентагона! Вторую экспедицию военные не отправят, особенно если узнают, что мы провалили свою. Конгресс поотрывает головы всем, кто связан с этим полётом. Именно поэтому всё проходит под грифом секретности — так же, как у русских.
И действительно, в своё время Конгресс США сократил финансирование программы «Аполлон». Причинами стали огромные расходы на войну во Вьетнаме, падение интереса общества к лунным миссиям и финансовый кризис: деньги требовались для нужд самой страны. В итоге миссии «Аполлон-18», «19» и «20» были официально отменены в 1970–1971 годах.
Эллен расправила руки, словно пытаясь обхватить всё вокруг, и горячо произнесла:
— Перед нами стоит самая большая загадка века! Мы имеем дело не только с доисторическими животными и предками человека, но и с внеземной цивилизацией. Наша цель — разгадать всё это и донести правду до человечества!
Хейгс усмехнулся, холодно и скептично:
— Ты думаешь, это обрадует человечество?
И он привел пример:
— Помнишь, какая паника поднялась после первых сообщений об НЛО в Розуэлле? Как люди боялись, что пришельцы поработят их или заразят смертельными болезнями? Большинство не мечтает о встрече с внеземным разумом. Большинство хочет спать спокойно в своих домах.
— Но мы уже вступили в контакт! — горячо возразила Эллен.
Командир рассмеялся коротко и зло:
— Ты имеешь в виду нападение на нас рептилий и мертвецов? Мы не знаем, какую заразу можем привезти на Землю. Раз Орленко стал живым мертвецом, значит, и мы можем принести с собой зомби-чуму, о которой потом пожалеет весь мир...
Ночь опустилась быстро. Небо над куполом мутно светилось, будто за тонкими облаками скрывался странный, тусклый свет. Эллен сидела у костра, подкидывая в огонь сухие ветки. Рядом на грубо сложенных лежаках спали Том и Ричард, их лица были напряжены даже во сне.
Командир назначил её первой на дежурство. В руках Эллен держала дробовик, а на поясе висел револьвер. Из темноты доносились шорохи, а за дальними деревьями иногда слышались приглушённые рычания. Казалось, лес вокруг них жил своей, чуждой жизнью.
Внезапно послышался треск веток. Эллен напряглась, вскидывая дробовик, прислушалась. Из темноты вышли силуэты — высокие, мускулистые, с густыми волосами и примитивными копьями в руках. Неандертальцы.
Их было трое. Они шли осторожно, сдерживая зверей на привязях — каких-то странных существ, напоминающих собак, но с изогнутыми клыками и бледными глазами.
Эллен вскрикнула, мгновенно разбудив товарищей. Том вскочил, хватая мачете, Ричард быстро навёл на пришельцев дробовик. Неандертальцы замерли. Один из них поднял руки ладонями вверх, в жесте мира. Второй чуть отступил назад, натягивая поводья на зверях.
— Похоже, они не хотят драться, — прошептал Том.
— Пока что, — хмуро ответил Ричард. - Ты забыл, что на нас уже нападали они?..
Эллен сделала осторожный шаг вперёд, опустив ствол дробовика. Она показала открытые ладони, медленно и спокойно. Один из неандертальцев что-то негромко сказал на своём странном языке — его речь звучала тяжело, с хрипами.
К ним бросили какой-то свёрток. Это был кусок мяса, ещё тёплого. Возможно, это был их способ предложить "дружбу" или обмен.
Командир кивнул:
— Они предлагают сделку. Мы должны принять — или отвергнуть и приготовиться к бою.
Эллен наклонилась, осторожно взяла мясо и кивнула в ответ. Неандертальцы коротко зарычали, затем, скинув ещё пару свежих трофеев, исчезли в темноте вместе со своими зверями.
Когда всё стихло, Том наконец выдохнул:
— Это было жутко.
Ричард усмехнулся:
— Это только начало. Они нас проверяют.
Эллен задумчиво смотрела в темноту:
— И возможно, они тоже боятся. Они уже столкнулись с вашей мощью и не хотят конфликтовать. Хотя неандертальцы , как считают антропологи, были скверными по характеру и очень агрессивными.
- Но зато вместе можем отражать атаки динозавров, - заметил Том.
Командир только перезарядил дробовик.
Часть IX. Последняя запись
Эллен раскрыла блокнот русского астронавта, который успела захватить с собой. Листая страницы, исписанные каракулями и краткими пометками, она вдруг наткнулась на странную схему. Это был чертёж купола. Нельзя сказать, что он был выполнен с инженерной точностью, но явно описывал уровни, на которых обитали разные виды существ.
На схеме было видно, что каждый уровень имел свой набор доисторических животных. Узкие туннели соединяли их с несколькими выходами на поверхность Луны. Эллен удивилась — выходов было не один и не два, а минимум пять, размеченных жирными линиями и помеченных цифрами.
Некоторые уровни были подписаны: «Девон», «Триас», «Мезозой», «Кайнозой». Примерно рядом были нарисованы силуэты крупных ящеров, гигантских птиц и даже насекомых.
Но больше всего внимание привлек один странный уровень, отделённый от остальных жирной рамкой. Возле него была надпись на английском:
«Extraterrestrial Life» («Внеземная жизнь») И рядом крупно дописано по-русски: «Осторожно!»
Эллен напряглась. Она подозвала командира:
— Сэр, здесь отметка от русского пилота. Похоже, в куполе действительно есть инопланетные организмы. Похоже, идея о том, что мы внутри странствующего космического корабля, имеет право на существование.
Ричард Вест и Том Хейгс переглянулись.
— Надо проведать это место и посмотреть, — предложил Том.
— И оценить, какой объём живой массы там содержится и какую ценность... или угрозу... это может представлять, — добавил Хейгс серьёзно.
Эллен кивнула, соглашаясь.
Они собрали всё необходимое снаряжение, ограничив вес, чтобы легче было передвигаться, а громоздкие скафандры припрятали в надёжном месте.
Они осторожно начали спуск по огромным пространствам.
Первое, что поразило их — буйство форм жизни. Они видели:
- Древних девонских рыб, таких как дунклеостей — огромные бронированные существа, похожие на живые танки;
- Гигантских стрекоз мезозойского периода, с размахом крыльев почти в метр. Их крылья сверкали на свету, словно разноцветные витражи;
- Триасовых архозавров — небольших двуногих рептилий с зубастыми мордами, шустро перебегающих от укрытия к укрытию;
- Пернатых динозавров юрского периода, таких как археоптериксы, грациозно скользящих между сводами купола;
- Млекопитающих кайнозоя — странных зверей, похожих на саблезубых кошек и гигантских ленивцев, бродящих медленно между деревьями.
- Насекомые, похожие на перекрёсток между осами и богомолами, жужжали вокруг, иногда приставая к астронавтам. Пару раз их пришлось отгонять с помощью приклада дробовиков.
К счастью, никто из крупных животных не проявил агрессии. Видимо, эти существа воспринимали людей как странных, но неопасных чужаков. Пробираясь сквозь древние заросли, астронавты шли гуськом. Лёгкий пар стелился по земле, а невидимые существа шуршали где-то в тенях. Первыми заговорил Том:
— Посмотрите вокруг... Всё живёт. Всё движется. Это не музей. Это скорее... живой архив.
Ричард провёл рукой по влажному стволу гигантского папоротника:
— Архив, который кто-то поддерживает в рабочем состоянии. Сотни миллионов лет эволюции сохранены здесь в реальном времени. Кто бы это ни сделал, они понимали, что делают.
Эллен замерла, вслушиваясь в отдалённые крики незнакомых существ:
— И не просто сохраняли... Они экспериментировали. На одном уровне девонские рыбы, на другом — мезозойские ящеры, а ещё — инопланетная форма жизни. Это не случайность.
— Может, это лаборатория? — предположил Том. — Как сад, где выращивают разные ветви жизни. Земных... и чужих.
Ричард хмыкнул:
— Пугает мысль, что для кого-то наша вся планета — просто одна из грядок.
Эллен тихо добавила:
— Если это корабль... может, он ищет новый мир для пересадки своих коллекций. Или наоборот, собирает образцы для чего-то большего.
Они замолчали, осторожно пробираясь дальше, прислушиваясь к шорохам, шелесту крыльев и редким стрекочущим звукам.
Спустя минуту Том задумчиво сказал:
— А может, эти существа уже знают, что мы здесь...
Ричард, не оборачиваясь, отрезал:
— Тогда нам лучше не задерживаться.
Они спускались всё глубже, пока не достигли странного пространства. Здесь, прямо в воздухе, медленно вращалась огромная голограмма. На ней легко угадывались знакомые планеты: Сатурн с его кольцами, величественный Юпитер, яркая Венера...
Были изображены и спутники, но их оказалось значительно больше, чем знали земные астрономы на начало 1970-х годов. За Плутоном, там, где по всем расчётам должно быть пусто, голограмма показывала ещё две огромные планеты, расположенные на гигантском расстоянии от Солнца.
На голограмме были странные символы и указатели — они явно свидетельствовали: часть организмов была доставлена именно оттуда. Среди спутников Эллен различила Европу, Ио, Япет, а также одиннадцатую планету, о которой вообще ничего не было известно. Том ошеломлённо выдохнул:
— Там же чудовищно холодно... Какая жизнь могла — и может — существовать там?
Эллен лишь пожала плечами:
— Жизнь приспосабливается. Вспомни курильщиков на дне океана — в кипящей воде живут целые экосистемы. Или бактерии под Антарктидой. Возможно, на Европе или Ио есть подповерхностные океаны с теплом от гравитационных приливов.
Командир усмехнулся:
— Том, ты видел, как динозавры ходят по Луне — и ты ещё чему-то удивляешься? Более того, здесь мёртвые оживают.
— Но, сэр, там это сделано искусственно, — буркнул Бэйнс. — Мы сейчас говорим о естественной эволюции. Я сомневаюсь, что эволюция создаёт условия для воскрешения мёртвых.
Ричард кивнул:
— Да, это как-то противоестественно.
И тут они остановились: невидимая преграда перегородила путь. Воздух за преградой дрожал и искрился. Видимо, за ней были условия, смертельные для людей — ядовитая атмосфера, экстремальные температуры или микробиологическая опасность.
Но сквозь полупрозрачную завесу они увидели, как в подобии аквариума медленно плавали странные существа, светясь в полумраке. Среди них полупрозрачная медуза размером с автомобиль, испускающая синие молнии вокруг своего тела; существо с тремя глазами, напоминающее гигантскую морскую звезду, но передвигавшееся по воде волнообразными движениями; длинная змеевидная тварь с яркими фотонными пятнами вдоль тела, переливающаяся зелёным светом; кольцевидный организм, похожий на огромного амёбоподобного кольчатого червя, который непрерывно изменял форму; кристаллическое существо, словно сотканное из полупрозрачных минералов, переливающихся всеми цветами спектра; организм с полыми щупальцами, напоминающими антенны, которые шевелились в разные стороны, улавливая что-то в среде; пятнистое сферическое существо, плавающее без единого движения, но постоянно пульсирующее странным ритмом.
Эллен, наблюдая за ними, сразу сказала:
— У нас с ними ничего общего. Разная биология, разные миры. Это точно не земные создания.
И вдруг Том, отошедший в сторону, махнул им рукой:
— Здесь ещё кое-что!
Они подошли. В стороне светилась другая голограмма. На ней вращалась другая звёздная система. Координаты были четко указаны в звездной карте. Командир нахмурился, вглядываясь:
— Это... Зэта Возничьего? - он прекрасно разбирался в астрономии и навигации.
— Но это почти 230 световых лет от нас! — воскликнула Эллен, которая тоже разбиралась в астрономии.
Да, Зэта Возничьего или ; Aurigae — это двойная звезда в созвездии Возничего. Звезда-главная компонент — яркий жёлтый сверхгигант. Неужели из таких далей прилетел купол-корабль?
Они ошеломлённо смотрели на новую панораму. И за прозрачной стенкой видели ещё один террариум с ещё более странными обитателями: массивное существо, похожее на гибрид осьминога и растения, многочисленные щупальца заканчивались каплевидными светящимися образованиями; парящий хищник, напоминающий дракона из тумана, полупрозрачный и длинный, с телом, состоящим словно из клубов пара; маленькие существа, подобные живым сгусткам света, мерцающие и сливающиеся друг с другом в меняющиеся формы. Все это обитало в мирах, не похожих на земные ни в архейский период, ни в палеозойский, ни в мезозойский, и поэтому не имеющих общего с флорой и фауной Земли.
Том задумчиво сказал:
— Купол явно поддерживает условия для каждой формы жизни. Но, похоже, Искусственный Интеллект пытается смешивать их генетический материал... создавая новые виды. Чтобы колонизировать мёртвые миры.
Эллен медленно обвела взглядом пространство и тихо произнесла:
— Но что-то пошло не так. Процесс остановился...
Голос её стал напряжённым:
— Где центр управления? Где двигатели? Где сам Искусственный Интеллект?
И в тишине гудящего купола их сердца сжались предчувствием, что ответы — где-то совсем рядом... и что, возможно, они их уже не обрадуют.
В этот момент командир спросил:
— Есть ещё какие-то записи у этого русского?
Эллен достала блокнот, аккуратно развернула его и стала листать страницы. Там снова были схемы, сложные рисунки, формулы, описания на русском языке.
И вдруг — она наткнулась на текст, написанный по-английски. Она прочла вслух:
«Искусственный Интеллект кто-то ввёл в режим «спячки», иначе последствия для земной цивилизации были бы плачевными. Люди разрушили биосферу, стали доминирующим видом. Экология нарушена индустрией и агрессивным сельским хозяйством.
Искусственный Интеллект вмешивается в подобные процессы и производит перезагрузку всей биологической системы: он уничтожает прежнюю жизнь, считая её развитие ошибочным, и заселяет планету новой, выведенной в куполе. Купол-корабль — это не просто лаборатория живых организмов, а эволюционный механизм галактики.
Древняя раса решила исправлять ошибки природы, заменяя формы жизни.
Этот процесс был запланирован для Земли.
Но кто-то до нас сумел остановить его — не отключить полностью, а лишь ввести Искусственный Интеллект в состояние спячки. Самое страшное: я не знаю, когда спячка завершится.
Купол может вторгнуться на Землю в любой момент. У нас — бомба замедленного действия у самого носа...»
Закончив чтение, Эллен подняла глаза на товарищей.
— О боже! — воскликнул Том, побледнев.
Его взгляд метался по пространству вокруг, словно он только сейчас до конца понял, где они находятся. Место, в котором купол исполнял роль Бога: создавал новые виды, стирал старые миры, судил, что достойно жить, а что — исчезнуть. Огромная структура, уносящаяся в вечность звёзд, способная переформатировать целую планету, без сожаления.
— Это явная угроза, — мрачно подтвердила Эллен, сжимая блокнот.
Командир молчал долго. Его взгляд был тяжёлым, строгим. Наконец он произнёс:
— Мы не должны никак провоцировать купол. Любая агрессия может запустить процессы, которые мы не сможем остановить...
Том, побледневший, но всё ещё цеплявшийся за мысль о действии, спросил:
— Может, нанесём превентивный удар? Сбросим атомную бомбу?
В его воображении сразу возникла сцена: огромная ракета прорывает земную атмосферу, мчится в сторону Луны, устремляется к кратеру Тихо. Вспышка ослепительной ярости — 50-мегатонный заряд врывается вглубь, испаряя поверхность. Лавина раскалённого вещества взметается ввысь, огромный огненный гриб медленно поднимается над лунной пустошью. Кратер вспыхивает, словно огромный вулкан, и волна разрушения катится по поверхности, поглощая всё на пути.
Но Ричард резко отдёрнул его:
— Ни в коем случае! Купол преодолел триллионы километров космоса. Думаешь, он не защитит себя? Если Искусственный Интеллект обнаружит угрозу, он воспримет Землю как объект перезагрузки. И начнёт действовать.
Эллен сдавленно спросила:
— А что он сделает?
Командир ответил также шёпотом, словно боясь, что купол услышит:
— Я не знаю... Но мы не должны предпринимать ничего. Ни будить, ни тревожить. Ни в коем случае.
И в этой тишине космоса их слова повисли тяжёлым грузом: они были всего лишь гостями... в живом механизме, который сам решал, кто будет жить, а кто исчезнет.
Часть X. Возвращение
Эллен тряхнула головой, скидывая остатки сомнений, и твёрдо произнесла:
— Мы должны разобраться. Я, как биолог, не могу уйти отсюда. Я остаюсь.
В её голосе звучала такая решимость, что это не стало неожиданностью.
Но Том вздрогнул, словно только сейчас осознал всю серьёзность её намерений. Командир же нахмурился, явно не желая принимать её выбор.
— Эллен, Купол полон хищников, — сурово сказал Ричард. — Ты не справишься в одиночку. Здесь не только динозавры и неандертальцы. Здесь чужая флора и фауна с далеких планет! Всё кишит угрозой! Необходима большая экспедиция, целая армия учёных и военных! Не один «Аполлон-18», а десятки «Аполлонов»! Нужно убедить президента и Конгресс срочно финансировать программу освоения Луны и изучения Купола!
Но Эллен спокойно ответила:
— Русский лунный модуль может поднять только двоих. Там нет места для троих. Один из нас всё равно должен остаться. И я останусь. Я буду изучать всё, что смогу. Я попробую установить контакт с неандертальцами, которые сумели выжить рядом с динозаврами и чудовищами, и они мне помогут выжить тоже. Я соберу информацию. И, может быть, найду Искусственный Интеллект.
Ричард хотел возразить, но Эллен перебила:
— Нет. Я не спровоцирую его на активную фазу. Но я хочу знать — кто ввёл его в спячку? Кто дал нам шанс на спасение?
Трое астронавтов переглянулись, понимая всю тяжесть момента. Эллен усмехнулась, словно желая их приободрить:
— Я выживу. Не беспокойтесь. В конце концов, здесь даже мёртвые оживают...
— Не хотел бы я встретить тебя в виде зомби, — буркнул Том, пытаясь разрядить атмосферу шуткой.
Командир вздохнул, опустив голову, а затем твёрдо произнёс:
— Хорошо, Эллен. Ты права. Мы с Томом возвращаемся. Уверен, мы справимся с русским кораблём и выберемся на Землю. И мы вернёмся за тобой.
Они обнялись коротко, крепко, молча. Прощание было тяжёлым — каждый понимал, что оно может стать последним. Эллен, с рюкзаком за спиной и решимостью в глазах, медленно исчезла в полутьме огромного купола, двигаясь туда, где будущее было окутано неизвестностью.
А Ричард и Том вернулись обратно, туда, где прятались их скафандры.
Они надели их быстро, молча проверяя стыковки и запасы кислорода. Топлива в ранцах ещё хватало на долгий переход. Они шли сквозь пространства Купола, где обитали рептилии, чувствуя, как за их спинами дышит жуткий инопланетный гигант. К счастью, в этот момент их никто не преследовал.
Наконец, достигнув входа, они выбрались наружу. Весь кратер Тихо лежал под тяжёлым, чернильным небом. Земля высоко висела на небосводе, бело-голубой шар надежды. Ровер казался странно одиноким, словно страж на забытой заставе.
Том облегчённо вздохнул:
— Ну что, командир... вперёд домой?
Ричард кивнул, взглянув в сторону Купола, где осталась Эллен:
— Вперёд. Но это ещё не конец. Это только начало.
Они двинулись вниз к роверу, решительно, шаг за шагом, понимая, что их миссия ещё далека от завершения.
Ровер завёлся сразу, как только командир нажал на кнопку старта. Электрический мотор беззвучно заурчал, и транспорт тронулся с места, мягко скользя по серой, пыльной поверхности Луны. Шины осторожно пробирались сквозь рассыпчатую реголитовую пыль, избегая обломков и небольших кратеров, мерцавших в слабом свете.
Над головой тускло светилась Земля — огромный, затуманенный голубовато-белый шар, отбрасывающий едва заметное холодное сияние на бескрайние просторы лунной ночи. Это было мёртвое, безмолвное освещение, словно отражение далёкой надежды.
Астронавты напряглись. Они держали дробовики наготове, ежились внутри скафандров, чувствуя липкий страх, пробирающий до костей.
Слишком хорошо помнили они, как по этим равнинам бродили древние чудовища, словно вырванные из ночных кошмаров. Здесь, на Луне, не действовали привычные земные правила.
К счастью, путь был известен. Они видели впереди обтекаемую, блестящую форму советского модуля. Шарообразный корпус отражал слабый свет, словно молчаливый призрак надежды. На борту модуля золотыми буквами светилось имя: «Юрий Гагарин».
Словно напоминание, что здесь происходила особая, секретная миссия Советского Союза, скрытая от всего мира.
Ровер подъехал прямо к трапу. Мотор стих, оставив астронавтов в гнетущей тишине. Ричард, тяжело вздохнув, выбрался из сиденья, держа дробовик наготове. Он медленно стал подниматься к люку. Том шел следом, оборачиваясь, словно чувствуя кожей невидимую угрозу.
И вдруг... Что-то резко дернуло его за ногу.
Том с воплем обернулся и увидел перед собой кошмарное зрелище: человека в выцветшем, повреждённом зелёном скафандре. Это был Семен Вишняков — тот самый русский космонавт, чьё тело они когда-то нашли мёртвым. Но сейчас он был не совсем мёртв.
Его лицо за разбитым забралом было серым, искривлённым в судороге. Глаза пусто поблёскивали, губы беззвучно шевелились. Он вцепился в ногу Тома, бешено пытаясь разорвать ткань скафандра когтями, превращёнными в обломки перчаток.
Том закричал пронзительно, пытаясь вырваться. Ричард, мгновенно среагировав, вскинул дробовик и выстрелил. Дробь ударила Вишнякова в плечо, но тот только дёрнулся — убить уже мёртвого оказалось невозможным. Зомби словно издевался, с нечеловеческой силой стаскивая Тома вниз по трапу.
Там, под массивными дюзами модуля, началась схватка. Том отчаянно сопротивлялся, пытаясь пнуть нападавшего, но Вишняков был неутомим, его движения были резкими, рваными, словно марионетки. Когтистые пальцы зацепились за скафандр, и с отвратительным звуком разорвали ткань в районе шеи.
Том захрипел. Мгновенно внутрь хлынул смертельный вакуум. За доли секунды кровь в его сосудах закипела. Он выгнулся в последнем конвульсивном движении — и замер, глаза широко раскрыты в ужасе. Тело его обмякло.
Вишняков ещё какое-то время рвал бесполезный, обвисший скафандр, прежде чем, наконец, замер, словно удовлетворённый.
Ричард стоял на трапе, оцепеневший от ужаса и бессилия. Он знал: если попытается спуститься вниз — станет следующей жертвой. Он молча опустил голову.
- Прощай, Том... - выдавил он, влез в кабину и закрыл люк.
Командир тяжело дышал, стоя у пульта управления. Он не знал русского языка, ни слова не понимал из тех надписей, что густо покрывали панели.
Но интуиция и опыт инженера помогали: законы физики и механики были универсальны. Каким бы ни был политический строй, каким бы флагом ни украшали технику, принципы работы оставались неизменными.
Ричард внимательно осматривал приборную панель. Тумблеры, рубильники, рычаги и разъёмы выглядели знакомо. Показания осциллографов — зелёные бегущие линии, знакомая пульсация сигнала, частота сердцебиения техники — подсказывали, что всё работало так же, как на американских модулях.
Он осторожно сел в кресло пилота, глубоко вдохнул и начал действовать методом тыка. Тумблер вверх — лампы загорелись. Рычаг вперёд — питание пошло на основные контуры. Экран загорелся бледно-зелёным светом, табло ожило, заиграли огоньки.
И вдруг — всплеск связи, треск в динамиках.
Из репродуктора раздался встревоженный мужской голос, говоривший по-русски:
— Товарищи Орленко и Вишняков! Это вы? Наконец-то! Дайте ответ, что с вами!
Ричард замер. Он не понимал слов, но тон был явно настойчивым, требующим немедленного ответа. И всё же он не сказал ни слова. Он лишь потянул за штурвал, интуитивно задавая компьютеру команду на стартовую процедуру.
Под креслом вибрировали двигатели. Секунды казались вечностью.
Внезапно модуль дрогнул. Сначала еле заметно, потом сильнее — Ричарда вдавило в кресло. Электродвигатели внутреннего позиционирования мягко подняли шарообразный корабль от серой, усеянной пылью поверхности Луны. Мощный реактивный импульс выбил вниз серые струи, поднимая в воздух облака реголита. "Запуск успешен," подумал Хейгс, чувствуя, как ускорение прижимает его спину к спинке кресла.
Голос в динамике продолжал надрываться:
— Внимание — экипажу! Вы стартовали! Почему не выходите на связь? Если не можете, то мы берём управление на себя! «Юрий Гагарин» возьмёт курс на Землю!
Командир сжал зубы и молчал. Он смотрел через небольшой иллюминатор.
Там, под ним, быстро удалялся кратер Тихо — гигантская воронка, залитая тенями.
Маленькая точка на его дне — там, где осталась Эллен... там, где спал древний Купол...
Серебристая пыль поднималась облаками над кратером. Луна оставалась внизу — бесстрастная, пустая, но где-то под этим холодным ликом скрывалась чудовищная угроза. Ричард знал: всё только начиналось.
Дальнейший полёт Хейгс запомнил смутно, словно сквозь густой туман. Когда «Юрий Гагарин» вышел на лунную орбиту, всё происходило автоматически. Лунный взлётный модуль аккуратно пристыковался к командному аппарату — сферической кабине, ожидавшей на высоких лунных орбитальных рубежах.
Не было ни рывков, ни толчков — только лёгкая дрожь прошла по корпусу, когда магниты захвата сомкнулись. Затем автоматический механизм состыковки замкнул герметичную шлюзовую систему, и индикаторы подтвердили полное сопряжение.
Компьютер под руководством Центра управления полетами при Министерстве обороны СССР безошибочно продолжил выполнение программы возвращения на Землю. На борту почти не требовалось ручного вмешательства — всё было заранее рассчитано: курс, коррекции, импульсы торможения.
Обратная дорога заняла всего два дня — на целый день меньше, чем в стандартных американских миссиях «Аполлонов». Для Ричарда же всё слилось в одно длинное зыбкое мгновение.
Он скинул тяжёлый скафандр, оставив его в шлюзовом отсеке, и перебрался в командный модуль. Едва он вошёл внутрь, его обдало чуждым духом — пространство было плотно пропитано запахом дешёвого металла, старого пластика и... чего-то ещё, неуловимо советского. Кабина была увешана портретами — с одной стороны в углу красовался Ленин, с другой — добродушно-строгий лик Брежнева.
Флаг СССР занимал почти всю стену. Рядом были аккуратно сложены толстенные книги: «КПСС в резолюциях и съездах», «Капитал» Карла Маркса. Разумеется, всё на русском.
В углу, в ящике для личных припасов, он нашёл продовольствие: борщ в металлических тюбиках, плотный чёрный хлеб, варёная картошка в вакуумной упаковке, котлеты в консервах... И, конечно, бутылка водки — без этикетки, простая, тяжелая, как сама советская действительность.
Командир хмыкнул и, не задумываясь, раскупорил её. В условиях невесомости шарики водки, вырываясь из горлышка, плавали в воздухе, и Ричард ловил их ртом, словно ребёнок, ловящий мыльные пузыри. Алкоголь быстро проник в кровь. Спустя полчаса он был откровенно пьян. Пьяная лёгкость избавила его от тяжести воспоминаний — от вида мертвецов на Луне, от потери Тома, от мысли о спящей угрозе в кратере Тихо.
Он лежал, прикрепившись ремнями к креслу, глядя в маленькое иллюминаторное окошко. Земля там светилась ярким синим глазом среди черноты космоса, маня и одновременно пугая. Хейгс знал: он возвращается домой, но всё внутри подсказывало — прежнего дома уже не будет.
Лишь перед самым спуском Ричард Хейгс окончательно пришёл в себя. Алкогольный туман рассеялся, уступая место ледяному напряжению. Связь с Центром управления давно оборвалась — больше никто не звал его по имени и не требовал доклада. Возможно, там, в далёком Советском Союзе, решили, что экипаж погиб. А возможно, заподозрили неладное: чужой на борту? И наверняка у них имелась система распознавания «свой — чужой», рассчитанная на любой случай, даже в космосе. Ричард молчал, не подтверждая своего статуса, не отправляя ни кодов, ни сигналов. А русские всегда отличались подозрительностью — особенно там, где дело касалось важнейших государственных миссий.
Спуск потряс его до глубины души. Американские «Аполлоны» входили в атмосферу под особым углом, скользя вдоль её плотных слоёв, чтобы минимизировать перегрузки. Здесь всё было иначе: модуль резко нырнул вниз, словно выброшенный из пращи камень.
Плазменные потоки заполыхали за иллюминаторами, корпус вибрировал, содрогался под ударами стихии. Где-то снаружи что-то отрывало и ломало: внешняя обшивка трещала, как старая ткань на ветру. Пожухлая обмазка теплового щита сгорала клочьями. Через мельчайшие трещины в герметичных соединениях сочился дым, и вся капсула наполнилась едким запахом жженого пластика и горелого металла.
Ричард вжимался в кресло, чувствуя, как его тело пытается раздавить перегрузками. Кислородный фильтр гудел где-то сбоку, как задыхающийся зверь. В голове пульсировала одна мысль: только бы выдержала сварка, сделанная в промозглых цехах Завода №;88 тяжёлыми руками советских рабочих.
И всё-таки модуль держался.
Когда сработали пиропатроны парашютов, Хейгса встряхнуло так, что он едва не потерял сознание. Купола, рванувшие ввысь, ловили беспокойные порывы ветра, болтая капсулу из стороны в сторону. Где-то вдали с грохотом и треском падали оборванные куски наружной оболочки.
Падение замедлилось. И, наконец, с глухим ударом модуль коснулся земли.
Ричард медленно отстегнул ремни. Внутри капсулы стояла удушающая духота, пахло горелой краской и озоном. Встав, он выглянул в мутное, закопченное стекло и увидел мир, который сначала показался ему сном.
Перед ним раскинулась бескрайняя степь. Пыльные травы покрывали землю густым ковром. Где-то вдали бродили редкие стада баранов. Лёгкий ветер гнал по равнине серые клубы пыли, и в прозрачном воздухе медленно качались белёсые юрты. Небо начинало темнеть, окрашиваясь в глубокие медные и фиолетовые тона.
И вдруг он заметил движение: к посадочному модулю бежало стадо баранов, испуганно блея, а за ними гнался пастух. Маленький, жилистый, он неистово махал руками и что-то выкрикивал вперемешку на русском и казахском, пытаясь отогнать скотину от странного металлического шара, дымящегося в закатных лучах.
Картина была настолько нелепой и неожиданной, что Ричард расхохотался. Дикий, освободительный смех вырвался у него из груди — смех того, кто увидел мир живым, после смерти.
И тут он заметил новое движение на горизонте. Из-за холмов, поднимая пыльные шлейфы, к модулю мчались всадники. Лошади, покрытые пятнами пота, скакали во весь опор, а наездники — в стёганых халатах и меховых шапках — наклонялись к гривам, торопясь к месту посадки.
В небе, всё ниже и ниже, ревели винтами тяжёлые советские вертолёты. Ричард узнал их без труда — массивные Ми-8 с красными звёздами на бортах. Стальные брюха переливались на закатном солнце, и было ясно: они точно знали, куда лететь. Они знали место посадки.
Хейгс тяжело вздохнул. Он знал: через несколько минут всё изменится. Он окажется в другом мире — мире, где ему придётся бороться не только за свободу, но и за саму правду.
И всё же он был жив. И он был на Земле.
Вскоре рёв вертолётов стал оглушительным. Земля задрожала под ударными волнами воздуха. Первые машины пошли на посадку в пятидесяти метрах от капсулы. Пастух, наконец, понял всю серьёзность происходящего: он схватил свою крутую палку, закричал на баранов и, расталкивая животных, поспешил убраться подальше, на всякий случай прикрывая голову руками.
Тяжёлые двери Ми-8 с лязгом распахнулись. Из вертолётов посыпались солдаты в зелёных комбинезонах, в касках, с автоматами наперевес. Быстро, точно по инструкции, они оцепили место посадки, выставили периметр, нацелив оружие на всё, что могло бы сдвинуться.
Ричард поднял руки, показывая, что не представляет угрозы. Его движения были неторопливыми и подчеркнуто открытыми. Несмотря на всё, что происходило, несмотря на чужую форму и чужую речь, он был рад видеть людей. Живых людей.
К нему сразу подошёл офицер — крепкий мужчина с лицом, обожжённым солнцем, в фуражке с золотой кокардой. На его груди сверкали знаки отличия и нашивка с буквами «КГБ СССР». За офицером следовали ещё двое — один с камерой, второй с чем-то вроде считывающего устройства.
— Кто ты? — резко спросил офицер по-русски, нахмурившись.
Ричард, всё ещё подняв руки, медленно, с тяжёлым американским акцентом, произнёс:
— Я... астронавт. Американец. NASA.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Солдаты переглянулись, на лицах отразились недоверие и тревога. Офицер сжал кулак и, обернувшись, бросил короткий приказ:
— Немедленно! В машину!
Двое солдат подхватили Ричарда под локти, не грубо, но безапелляционно. Его потащили к вертолёту.
За стеклом иллюминатора степь медленно удалялась. Юрты становились крошечными точками на фоне бескрайнего океана трав, за которыми поднимались горы и серели далёкие линии железных дорог.
Вертолёт летел быстро, низко, иногда подныривая под разорванные облака.
Хейгс пытался сохранить спокойствие. Он понимал: начался новый этап его приключений. Врагами ли будут эти люди, союзниками — или просто ошарашенными свидетелями невероятной тайны? Он пока не знал.
Но знал другое: где-то там, на Луне, под кратером Тихо, осталась Эллен Вест. И, возможно, её судьба зависела теперь только от него.
Вскоре они прибыли к небольшому военному лагерю посреди степи. Прямо на взлётной полосе стояли серые «УАЗики», бронетранспортёры и несколько временных построек. Над ними развевался красный флаг с серпом и молотом.
Ричарда вытащили из вертолёта и привели в одну из палаток. За простым столом сидел другой офицер, в черной форме КГБ. Он был старше, его лицо было спокойным, холодным, словно из камня. Рядом с ним стоял переводчик, молодой парень в очках.
— Садитесь, — спокойно сказал офицер через переводчика.
Ричард сел, скрестив руки на коленях. Он чувствовал усталость, боль в теле после спуска, но сейчас был собран как никогда.
— Назовите своё имя, звание и объясните, как вы оказались на борту нашего космического корабля, — отчеканил переводчик.
Хейгс кивнул. Ему предстояло многое рассказать... но далеко не всё. Он прекрасно понимал: любая ошибка сейчас могла стоить ему не только свободы, но и жизни.
Эпилог
Возвращение в Штаты для Ричарда Хейгса оказалось не просто тяжёлым — оно стало мучительным испытанием. Его появление на борту советского лунного модуля «Юрий Гагарин» вызвало настоящий переполох на верхах в Советском Союзе. Центральный Комитет КПСС, Совет Министров, Министерство обороны и, конечно, КГБ были в ярости.
Совершенно секретная миссия, тщательно скрываемая от мира, была раскрыта — и не кем-нибудь, а гражданином страны, считавшейся потенциальным противником.
Это стало серьёзным ударом для престижа Советского Союза. Ведь два советских космонавта, Орленко и Вишняков, погибли на Луне, а их место занял американец. Скандал был неминуем, особенно на фоне ещё продолжающейся войны во Вьетнаме, где СССР и США фактически сражались на противоположных сторонах.
К счастью, времена уже менялись. Набирала силу политика разрядки. Обсуждался проект «Союз-Аполлон» — грандиозная идея первой международной стыковки космических кораблей. Поэтому обе стороны предпочли замять неприятный инцидент.
Было достигнуто молчаливое соглашение: Советский Союз не обнародует информацию о миссии «Юрий Гагарин», а США в свою очередь заморозит все пилотируемые полёты на Луну на срок не менее 60 лет. Эта договоренность устраивала Вашингтон: программа «Скайлэб» только начиналась, разрабатывались новые космические корабли серии «Спейс Шаттл», а миссии дальнего космоса — к Марсу и Венере — постепенно сворачивались из-за финансовых и технических трудностей.
В 1973 году президентом США был Ричард Никсон. Именно он, по закрытым каналам, лично заверил советское руководство, что Америка не будет организовывать экспедиции для спасения Эллен Вест.
Слишком велика была опасность. Никто не хотел рисковать тем, чтобы вмешаться в спящий, но всё ещё живой механизм Купола — и пробудить Искусственный Интеллект к уничтожающей активности.
Ричарду Хейгсу пришлось подписать множество документов о неразглашении. Его выслушивали в закрытых кабинетах ЦРУ, НАСА и Министерства обороны. Затем — тишина.
Официально его миссия была признана несостоявшейся. Имя Хейгса не упоминалось ни в одной хронике, ни в одном списке участников космических полётов. Он превратился в призрак — живого свидетеля того, о чём миру было приказано забыть.
Свои последние годы Ричард провёл в маленьком доме на окраине городка неподалёку от Хьюстона. Он почти не выходил из дома, избегал журналистов и общественных мероприятий. Те немногие, кто его знал, считали его странным — молчаливым, замкнутым.
По ночам он выходил в свой маленький сад и подолгу смотрел в небо. Луна висела там, холодная и далёкая. Иногда ему казалось, что с её поверхности, из кратера Тихо, в его душу медленно плывёт голубоватый свет — мягкий, едва уловимый сигнал.
Он не знал, посылает ли этот свет Эллен, оставшаяся одна среди чудовищ Купола, или сам Искусственный Интеллект, который всё ещё спал — или только притворялся спящим.
Но Ричард всегда отвечал молчанием. Он держал свою клятву.
В СССР Орленко и Вишнякову, погибшим на Луне, были поставлены памятники. Их бюсты стояли в Звёздном Городке, за колючей проволокой и под присмотром военной охраны. На табличках были выбиты только имена и слова: «Герои Советского Союза». Никаких упоминаний о Куполе. Никаких намёков на то, что настоящая история их подвига останется навеки в тени.
Проходили годы. Мир менялся. Луна оставалась нетронутой.
Программы возвращения туда — при Буше, при Обаме, при Трампе и Байдене — откладывались снова и снова. И каждый раз в кулуарных отчётах звучали странные отговорки о «повышенных рисках», о «технических сложностях», о «неоправданных расходах». Но настоящая причина была глубже. Те, кто знал, молчали.
Потому что в безмолвной лунной тишине под кратером Тихо всё ещё спал купол — гигантская эволюционная машина, способная заменить жизнь на Земле.
И Ричард Хейгс, старик с седыми волосами и горькой тоской в глазах, знал: однажды свет снова прольётся на его дом с Луны. И возможно, тогда никто уже не сможет остановить пробуждение.
(29 апреля 2025 года, Винтертур)
Тень над кратером Тихо
© Copyright: Алишер Таксанов, 2025
Свидетельство о публикации №225042900145
Свидетельство о публикации №225042900145
Рецензии