мао и его друзья

Мао и его друзья
Чтобы вы сказали, если бы в вашей съемной холостяцкой квартире вдруг появились незваные гости. Наверное, ничего хорошего. А если эти гости – маленькие серенькие да еще и противно попискивают, постоянно что-то грызут, чем-то шуршат, весело возятся, не обращая абсолютно никакого внимания на основного квартиросъемщика? Так тут вдвойне ничего приятного!
Местом своего обиталища мыши выбрали огромный старый шкаф, намертво впаянный в угол моей и так небольшой комнаты.
Никто не мог точно сказать какого цвета был многоуважаемый шкаф в молодости. В мою бытность хозяином этих апартаментов он был окрашен в какой-то блеклый серо-желтый цвет и я не без оснований подозревал, что именно этот цвет так приглянулся моим незваным соседям.
А может быть моя домохозяйка тетя Шура, у которой я, молодой учитель, снимал этот угол, когда-то в давние времена хранила здесь дефицитную кукурузную муку?
 Кстати, из нее она прекрасно готовила аппетитную золотистую ароматную мамалыгу, которую я с большим удовольствием поглощал, когда приходил голодным после уроков.
Не знаю, но очень подозреваю, что остатки этого дефицита когда-то и привлекли мышиное племя сюда, под сень гостеприимного шкафа, и помогли взрастить не одно поколение серых беспокойных и вечно что-то жующих комочков.
Конечно, спать они мне не мешали, потому, что когда я засыпал, то меня можно было спокойно вынести из комнаты вместе с кроватью, дело не в этом, но у меня постоянно пропадали съестные припасы! А терпеть, хоть и мелких, но воришек рядом с собой – это было выше моих сил!
И я решил: пусть даже все натуралисты, зоологи, экологи и «зеленые» всего мира назовут меня варваром, но я избавлюсь от непрошеных соседей! Я поделился своими мыслями с тетей Шурой, которая тоже, оказывается, много лет безуспешно боролась с серыми самозванцами.
Она меня горячо поддержала и даже дала какое-то бурое комковатое вещество, с довольно неприятным, если не сказать больше, отвратительным, запахом.
 – Как только они лизнут этой отравы, – уверено убеждала она меня, – так через пять минут откинут копыта!
Где тетя Шура нашла у мышей копыта, для меня осталось загадкой, но мне показалось, что они их откинут от одного лишь запаха этого лакомства.
Однажды после обеда, решив что настала пора действовать решительно, я собрал остатки своего скромного обеда и смешал их с бурым отравляющим веществом. Вырвав из тетрадки листок в косую линейку, я палочкой тщательно перемешал мышиную снедь и полез под необъятный шкаф, пристраивать свое угощение.
Весь вечер под шкафом шла какая-то возня, оживленное попискивание. Казалось, мышата отбивали друг у друга лакомые крошки. К ночи возня закончилась и под шкафом все затихло, а меня стали одолевать угрызения совести: а может не надо было трогать соседей? Ну живут себе и живут, а что малость подворовывают, так не одни они такие! Вот, например, наш школьный завхоз— ловкач Михалаке им сто очков форы даст!
С такими беспокойными мыслями я, завернувшись в одеяло, попытался уснуть. Но вдруг отчетливо представил себе маленького мышонка, уткнувшегося остреньким носиком в пыльный плинтус, закатившего бусинки глаз и скорчившегося в неестественной позе. Мне стало стыдно и я, повернувшись на другой бок, уснул.
Ночью на меня навалился ужасный сон: сотни маленьких серых комочков цепью двигались к моей кровати. В лапках у них что-то поблескивало. Они неотвратимо приближались, их кольцо сужалось, обступая мою широкую панцирную кровать. Теперь я отчетливо мог разглядеть, что они шли с маленькими чайными ложками наперевес. Они доверху были наполнены ядовитым бурым веществом находчивой тети Шуры.
Вот передовые мышиные цепи уже карабкаются по ножкам кровати к моим ногам. Я пытаюсь сбросить их вниз, но ноги и руки словно налились тяжеленным свинцом и я не могу ими пошевелить. А маленькие длиннохвостые твари уже ползут по одеялу, приближаются к моему лицу… Я напрягся из последних сил, рванулся, словно разрывая невидимые путы, и… проснулся!
В окошко заглядывала бледно-сиреневая луна, которая явно ждала чем весь этот кошмар закончится. Я медленно приходил в себя, словно оттаивая от пережитого жуткого сновидения и с трудом соображая, что это был всего лишь сон.
Трезвые пунктуальные часы на стенке показывали пол шестого утра. Спать уже не хотелось. Да и кому будет приятно, уснув, вновь встретиться с мышиным войском пусть даже во сне.
Мучимый раскаянием и любопытством, я полез под шкаф-мастодонт и вылез оттуда весь в пыли и с раскрытым от удивления ртом: ароматное ядовитейшее вещество лежало целехоньким, а аппетитные крошки были съедены все до одной.
И опять весь вечер под шкафом было ужасно шумно: мыши забавлялись тем, что катали из угла в угол грецкий орех, словно гоняли в футбол, и каждый забитый гол сопровождали радостным писком.
Я с трудом уснул, а утром нашел на столе обглоданный кусок булки и жалкий остаток засохшей колбасы, все что осталось от трехсот граммов отличной «Докторской»!
 – Нет! – подумал я, лишенный завтрака. – Это вам так просто с рук не сойдет! Я найду средство утихомирить этих мышиных хулиганов!
Долго думать мне не пришлось: моя пытливая мысль тут же предложила мне простой до гениальности выход— надо завести кота!
Кандидат на борьбу с моими врагами был тут же найден. Я, по бартеру, одолжил у соседей молодого кота со странной кличкой Мао. Взамен я должен был подтянуть по русскому языку дочку соседей – пятиклассницу Мариору.
Я бережно принес Мао в свою комнатушку и опустил на пол. Кот театрально выгнув спину, с любопытством заезжего гастролера, мягко прошелся по комнате и запрыгнул на кровать, явно почувствовав себя здесь хозяином.
Мао был совсем молоденьким котом с рыжей полосатой спинкой и белоснежным сытеньким брюшком. Ничем особенным от своих соплеменников он не отличался, разве что странным носом: одна половина его была розовой, другая – черной. В его ярко-желтых, с ленцой, глазах читалось всегдашнее постоянное желание хорошо поесть и вдоволь сладко поспать.
Я занялся проверкой тетрадей, а Мао, не теряя времени, уткнулся своим разноцветным носом в одеяло и уснул. Часа через два я закончил свои учительские дела. А наши общие враги это время тоже использовали по назначению. Они что-то молча перетаскивали, скорее всего, какие-то камешки, палочки или жердочки.
Мыши явно строили баррикаду, чтобы не пустить Мао в свое зашкафное царство, и, готовясь подороже продать свои мышиные жизни. Они хотели подольше подышать родным воздухом своего угла, пахнущего сыростью и паутиной. Что делать! Воздух родины не выбирают!
Наконец проснулся и Мао. Он открыл затуманенные остатками сладкого липкого сна желтые глаза, потянулся, став сразу в полтора раза длиннее, и что-то нечленораздельно мяукнул. Потом, явно что-то учуяв, резво срыгнул с кровати и метнулся к столу.
Он резонно рассчитывал получить какой-нибудь вкусный кусочек типа куриного крылышка. Мао не ошибался, так как сегодня на обед меня была половина отварной курочки, оставленной мне сердобольной тетей Шурой.
 – Нет, дорогой, – остудил я его пыл, вежливо отпихивая от стола ногой, – сегодня у тебя на обед и ужин будет только диетическое мышиное мясо!
Наши серые соседи, ничуть не встревоженные пробуждением кота, не замечали или делали вид, что не замечают присутствия Мао. Тот в свою очередь делал вид, что не замечает их. Говоря языком дипломатии, между враждующими сторонами соблюдался паритет.
Мне такое положение дел было явно не выгодно, потому что на завтрак я купил голландского сыра и любимой копченой колбасы «Московской» и не хотел чтобы у зловредных грызунов ночью состоялось бы очередное пиршество за мой счет.
Я взял, трущегося вокруг стола Мао за шкирку и подтащил в шкафу, рассчитывая, на то, что в нем, как только он учует мышиный запах, сразу же проснется древнейший охотничий инстинкт и он займется своим непосредственным ремеслом.
Но я слишком плохо знал Мао. Поте0ревшись боком об угол этой мышиной бастилии, он самым бессовестным образом отступил под мой стол, где уютно расположился на моих домашних шлепанцах.
Было ясно, что мыши его сейчас абсолютно не интересуют. К несчастью, это понял не только я, но и длиннохвостые любители чужого съестного. Их радости казалось не было границ: не знаю, чем они занимались за шкафом, но там стояла такая кутерьма, что бедный деревянный мастодонт ходил ходуном, как корабль при трехбалльной морской качке.
Я встал изо стола, сгреб Мао в охапку и посадил на шкаф. Он даже не повел своими остриженными усами, словно всю свою кошачью жизнь провел на камбузе океанского лайнера и его можно удивить только штормом в двенадцать баллов.
Тогда я ссадил бездельника со шкафа, достал веревочку, один конец которой обмотал вокруг его трусливой шеи, а другой за выступ шкафа. Теперь Мао был на своем боевом посту, хотя и против своей воли.
Мыши притихли, удивленные постоянно маячившей недалеко от них фигурой кота. Но это затишье длилось недолго. Грызуны оживились вновь, видимо, приняв живого Мао за картонную фигурку кота, на которую смешно даже обращать внимание, а не то что бояться!
Наиболее нахальные высовывали свои остренькие седенькие мордочки, смешно таращили на Мао возбужденно блестящие бусинки глаз и пронзительно пищали, тыча носами в сторону привязанного кота.
Статуеподобный Мао проявлял чудовищную выдержку, хотя его желтые глаза метали в сторону мышей раскаленные ненавистные молнии, и если бы его враги были поближе, наверняка, кого-нибудь из них эти молнии пронзили бы насквозь.
Сбежать со своего поста коту не позволяла крепкая веревка, и тогда он решил напугать своих серых оппонентов звериным рыком. Он весь напрягся, раздулся как барабан, чтобы извлечь из себя нечто подобное тигриному рычанию, но из его маленькой розовой пасти донеслось лишь какое-то слабое шипо-хрипение.
Чего было больше в этих звуках— угрозы или мольбы о помощи, я не знаю, но мыши расценили эти звуки как кошачьи сигналы о капитуляции. Они дружно и весело запищали на разные голоса, а некоторые даже покатились от радостного возбуждения на спинки, задрав вверх бледно-розовые лапки.
Такого позора Мао выдержать не мог. Скорее всего он, решил покончить с собой. Судорожно мотая головой он все плотнее наматывал на шею веревку, и если бы я вовремя не вмешался, то кота ждал бы позорный трагический конец на глазах изумленно-радостных врагов.
Конечно, такой финал не входил в наши совместные планы и я быстро освободил Мао от неожиданной удавки. Мыши под шкафом затихли и напряженно наблюдали за всем происходящим за пределами их территории.
Не знаю что произошло в мышином царстве. Может быть его обитатели были поражены стойкостью Мао, а может быть поняли, что с таким отчаянным котом им никогда не справиться и лучше с ним дружить на расстоянии, но с того памятного вечера они исчезли из подшкафного пространства.
 Скорей всего в поисках лучшей доли они перебрались в обширный амбар тети Шуры. Ведь он всегда был завален всякими вкусностями типа зерен пшеницы или кукурузы, а, может быть, вообще подались в соседний двор. Я не знаю, но Мао долго ходил героем и получал от меня лакомые кусочки в виде колбасных шкурок, куриных косточек или жаренных рыбьих головок.
Но порой мне кажется, что мыши просто пожалели Мао и спасли его от позора, ночью ретировавшись с насиженного места. Ведь кто из нас, людей, знает какие законы и порядки царят в их мышином царстве! Это даже котам неизвестно...
       Село  Лозово,.