Между морем и сушей

1. Обратный путь
2. В пансионате
3. Эльвира Мадиган
4. Трудная дорога
5. Фантазии



         1.ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

         Когда в детстве после долгого отсутствия возвращаешься домой, то сердце начинает трепетать в груди. Поезд вздрагивает на стыках, ход медленный. И несмотря на нетерпение побыстрее увидеть свой дом, хочется растянуть всю эту канитель. Пусть вьется она медленно-медленно, не торопится. Пусть замедлится, предоставляя время для воспоминаний о прошедшем моменте, для размышлений о пережитом. Да и куда спешить, когда тебе 8 лет и все, что ты хотела увидеть, кажется уже увидено и оставлено там, позади, откуда поезд начал свой обратный путь. Остались в памяти  запахи, звуки и короткие сюжеты той райской, неведанной прежде, теплой и необыкновенно солнечной крымской жизни.

         После вспоминать будет уже некогда и недосуг. Впереди, следом за остатком лета, придет золотая осень, а потом дожди и снова школа. Следом за дождями ноябрьские холода и распутица, слякоть под ногами, промокшие и промерзшие ноги, а после долгая-долгая и снежная зима.

         Впечатления от крымского лета, врезавшиеся тогда в мою маленькую головку будут на протяжении всей жизни, время от времени всплывать неожиданно и вдруг, без всякой на то причины и согревать озябшую душу.


         2.В ПАНСИОНАТЕ

         На заднем дворе пансионатовской столовой стоял стойкий запах кухни. Не еды, а именно кухни. Он был не то чтобы противный, но совсем не аппетитный. Скорее пахло не едой, а остатками еды. Сейчас я бы сказала, что запах был настолько диетический, что даже гнить там было нечему. Прошел ни один десяток лет, но этот запах я отличу от других запросто и сейчас. Там, за пансионатской столовой я обнаружила выпавших из гнезда тощих, совсем бесперых птенцов. Я пыталась их спасти, но наверное плохо пыталась, потому что не помню чем все кончилось кроме того, что удалось подержать птенчиков в руках.

         Еще мне всегда казалось, что за мной, как за ребенком, плохо присматривали. Складывалось такое впечатление, будто родные и вовсе мной не дорожили. Слово «будто» тут ключевое, потому что в семье меня очень любили. На море, в реках и прудах мне не разрешали долго купаться, но зато преспокойно отпускали меня одну в лес за грибами, не беспокоясь о том, что маленькая девочка могла заблудиться или чего хуже. Мне и теперь удивительно, что в детстве со мной не случилось ничего плохого, хотя все предпосылки к тому были. Я частенько разгуливала где-нибудь одна, а живя на съемных дачах, не страшась заходила довольно глубоко в незнакомый лес.

         А плохое могло случиться запросто! Например, в пансионате куда мы прибыли с бабушкой не было даже элементарной охраны и ограды. По-видимому его устроители считали, что с ролью ограды вполне успешно могут справиться море и горы. К тому же, друзьями в том пансионатовском раю я почему-то не обзавелась. Детей в нем практически не было. Изучать неизвестную территорию мне пришлось в совершенном одиночестве. И это также было не совсем безопасно.
 
         Во время своих прогулок я исследовала местную флору. Мне нравилось рассматривать необычные, отличные от наших среднерусских, растения. Запомнилось одно, приземистое и вьющееся по скалам. Оно имело круглые плоды величиною с грецкий орех, которые лопались при прикосновении к ним. В неразорвавшемся виде, те плоды походили на маленькие арбузики, а после того как лопались, показывали свое нутро, такое же красное с черными семечками как у арбуза. Это растение называли "бешеный арбуз", что было вполне справедливо. Еще там рос "бешеный огурец". С ним все было также как и с "бешеным арбузом", только он был и с наружи, и изнутри весь зеленый. Мне нравилось наблюдать за дикими птицами и за их, еще не умеющими летать птенцами, коих было к моему удивлению большое количество. Ящериц и других мелких тварей, вроде ужиков, тоже приходилось наблюдать, но они меня не сильно удивляли, так как их я много раз созерцала во время прогулок по диким  заброшенным пустошам, что в те годы все еще существовали в парке Сокольники. Но больше всего нравилось море, в котором было предписано находиться лишь строго отпущенное время.

         С купаньем было не разгуляться. Бабушка не переставала бдить за мной, пока я находилась в воде. Можно было подумать, что я могла погибнуть только во время купания, а на суше никак. Она сидела на берегу и, напрягаясь от моего неповиновения, взывала ко мне, силясь перекричать шум морских волн: - «Лена! Сейчас же выходи! ". «Сейчас, сейчас, ещё немножко," - кричала я в ответ бабушке, даже и не думая выходить. Бабушке приходилось бросать свое вязание, с которым она не расставалась нигде и идти к воде.

         Не понимаю, почему взрослые всегда хотят отнять у детей самое притягательное и интересное, лишить наслаждения и даже счастья. Ведь в жизни этого не так уж и много, а если и бывает, то быстро заканчивается. На то оно и счастье. И ведь взрослые наверняка о том знают. А море было натуральным счастьем и я ни за что не хотела отказывать себе в нем.

         Теперь мы возвращались из Крыма поездом Симферополь – Москва, успокоенные и счастливые, каждый по своему. Я, изучившая крымскую местность, прилегающую к пансионату, и все-таки накупавшаяся в Чёрном море. И бабушка, счастлтвая от того, что наша поездка благополучно закончилась и все остались живы. Отдых со мной показался ей тяжким трудом. После нашего путешествия в Крым, из-за моего непослушания, она наотрез отказалась наперед ездить со мной куда бы то ни было.
 

         3.«ЭЛЬВИРА МАДИГАН»

         В вечернее время развлечений в пансионате для нас было немного. Можно было прогуляться с бабушкойпо территории под ночными звездами. Можно было посидеть за рисование в нашем двухместном домике, сбитом из фанеры. Чем занималась и развлекалась сама бабушка, меня совсем не интересовало. Скорее всего она вязала, так как это было ее хобби и она везде возила с собой спицы и клубки ниток. Хобби приносило реальную пользу всей семье, так как времена всеобщего дефицита продолжались.

         Из коллективных затей было только кино на открытом воздухе. И мы пошли. Перед тем бабушка долго не хотела брать меня с собой, уговаривала по хорошему, убеждала, что эта кинокартина для взрослых и мне будет совсем не интересно. Но от меня отделаться было не так-то просто. Знойным крымским вечером под звон цикад и планирующих над нами летучих мышей, мы принарядились и отправились в летний кинозал. Фильм назывался «Эльвира Мадиган».
 
         Бабушка сильно заблуждалась, говоря, что фильм мне не понравится. Фильм мне даже очень понравился, но запомнила я только один сюжет, любовный.

         На ветвях дерева полулежала Эльвира, а ее жених говорил ей слова любви, почти вплотную прильнув к ее лицу. Время от времени бабушка закрывала мне глаза своей ладонью, чему я была очень недовольна. Но мне приходилось терпеливо выполнять обещание данное ей и не смотреть того, чего нельзя смотреть детям. Фильм предназначался для взрослых и рассказывал про красивую и наверняка трагическую любовь, без пошлостей и излишеств. В общем, я осталась довольна. После просмотра фильма, пока мы прогуливались до нашего домика, я долго мучила бабушку расспросами, кто из главных героев являлся Эльвирой, а кто Мадиганом. И если это один человек, то почему имени два? Бабушка долго пыталась объяснить мне почему, но, насколько я помню, это ей не удалось. Вопрос так и остался без ответа, так как бабушкины объяснения показались мне неубедительными.


         4.ТРУДНАЯ  ДОРОГА

         Бабушка, надо сказать, тоже была хороша. Надо же было такое придумать - идти от нашего пансионата до посёлка Рыбачьего вдоль берега моря! Не зря мать называла её артисткой! Зачем мы потащились в этот поселок, и почему не поехали на автобусе? За всю нашу долгую совместную жизнь я так и не успела выяснить этого у бабушки.

         Поднялись мы очень рано, еще до завтрака и отправились в путь. Сначала было ничего себе. Но чем жарче палило солнце, тем идти становилось труднее. Время от времени мы делали небольшие остановки и отдыхали на огромных прибрежных камнях. Между морем и скалами дороги не было, только камни крупные и горячие, идти по которым составляло большой труд. Во время нашего движения бабушка несколько раз разрешила мне окунуться в море. Правда особого удовольствия я не получила. Было не комфортно заходить в воду, так как дно представляло из себя скользкие камни разной величины, покрытые зелеными водорослями, а плавать в 8 лет я еще не умела и боялась глубины. Удовольствие оказалось не из приятных, но макание в воду немного освежало и мы продолжали путь.

         Мы долго шли по берегу, но так никого и не встретили - таких дураков как мы больше не нашлось. Зато, из-за дикости мест, на камнях и под камнями водилось множество непуганых крабиков, а в море, у самого берега между камнями, плавало много мелкой рыбешки и лазали маленькие рачки. Я успела немного поиграть с ними и рассмотреть вблизи, несчастных, выброшенных на песок медуз.
 
         Шли мы долго. Так мне казалось. Время от времени я видела большой камень, садилась на него и говорила бабушке, что больше идти не могу. Бабушка, дав мне немного отдохнуть, строго говорила: "Лена! Вставай, пошли!". Я вставала и мы шли дальше. Иногда, глядя на скалы, возвышающиеся справа от меня и на шумевшие волны слева, я начинала от нечего делать, фантазировать «про себя». Это хорошо отвлекало от трудного пути.


         5. ФАНТАЗИИ

         Фантазии мои относились к разряду ужастиков. Я представляла что волны, постепенно увеличиваясь, превращаются в штормовые и захлестывают нас с бабушкой, докатываясь до самых скал. «Куда же нам деваться? Куда бежать, если начнётся шторм? – думала я, - лезть на скалы? Вряд ли получится, уж больно они круты! Бабушка не залезет наверняка!».

         Выходило, что скорее всего нас смоет волной в море и мы утонем. А я ведь даже круг не взяла…. «Что же  нам делать?» – спрашивала я сама себя и, не находила ответа. То есть, ответ был, но мне он не нравился, так как по всему выходило, что деваться нам было бы некуда. Во время моих фантазий бабушка упорно шла вперед, даже не подозревая, о том, какие мысли бродят в моей голове.

         Скалы, стоящие стеной далеко вдоль берега, казались слишком крутыми, отвесными и неприступными даже для молодого спортивного мужчины. А уж про нас с бабушкой и говорить было нечего – нам ничего не светило, от слова совсем. Полоска суши между морем и высоченными отвесными скалами, по которой мы плелись, едва достигала в ширину 20 - 30 метров. Пройдя еще немного, я не выдержала и поделилась своими опасениями с бабушкой. Она не дала развернутого ответа на мой запрос, а лишь строго и устало поторопила: «Пошли, пошли…". Может к тому моменту у нее самой оставалось уже немного сил, ведь ей было целых 50 лет. А возможно она поняла, что допустила ошибку, затеяв такое опасное и длительное путешествие вдоль морского берега. Как бы то ни было, но отступать нам было некуда, мы могли идти только вперед.

         Из того, что я сейчас записываю эти сроки следует то, что  нас  с бабушкой все-таки не смыло волной и мы благополучно дошли до поселка Рыбачий. Сам посёлок и, то, что мы там делали и покупали я не помню. Помню только, что обратно мы ехали уже на автобусе, но это было уже не столь интересно. Я чувствовала себя уставшей и, несмотря на горячее желание увидеть серпантин, по которому нам предстояло ехать, провалилась в сон.
 
         Я благодарна бабушке за это приключение и испытание трудной дорогой. Морю, за то что оно не забрало нас и не разбило о скалы. Богу, за то что дал мне весь этот прекрасный мир. С такими мыслями я подъезжала к Москве. Чем ближе подъезжала, тем больше березок белело за окном, тем жалостливее и роднее становился пейзаж. Я могла бесконечно смотреть в окно. Я была рада вновь видеть всё это, еще не понимая, что это есть любовь. Впереди было только хорошее - целая и обязательная счастливая жизнь, полная открытий.