4. Дорога из дома

…Мама сидит у окна, ждёт нас. Отдыхает. Уже не один раз прочитала «Живый в помощи», чтобы мы хорошо доехали. А папка во дворе с метлой в руках с курицами ругается.
- Только и знай, что подметай за вами! Сколько раз говорил вам, что здесь люди ходят, нет, опять нагадили! Вот приедет Тая с детишками, вляпаются куда не надо. Не стыдно вам будет? Да и мне, что не убрал вовремя. Учились бы у кошки. Она ямку выроет, нужду справит, да сама же эту ямку и зароет. Молодец. Ну, вы тоже молодцы, знаете, что яички надо в гнёздышко класть. А то бы ходил по двору, искал яйца.
Так было много-много раз, потому и запомнилось на всю жизнь.
С 1959 года и по 1984 мы почти каждый год приезжали к родителям в Курью в отпуск. Сначала я одна, потом с детишками. Муж – геолог, всё лето в экспедициях, редко с нами ездил. А дорога длинная. До деревни никакой автобус не ходил, да и сейчас, наверное, не ходит. Вот и приходилось топать на своих двоих. Двенадцать километров, если идти по дороге. Машина может догнать и подвезти, но такое случалось не часто. Или семь километров, но надо переехать через реку и потом идти по тропинке по лугам. Тут уж никто не догонит, не подвезёт.
Такие расстояния меня не пугали. Когда я училась в 8-9-10 классах, школа была за двадцать километров. Неделю я жила на квартире, а на выходной – домой, к мамочке. В субботу после школы двадцать километров туда, в воскресенье -  обратно, опять двадцать километров. Правда, налегке, без ребёнка на руках и без тяжёлого чемодана, как сейчас. В руках сумка. Если несла что-то тяжёлое, то за плечи приспосабливали котомку, как рюкзак. А в сумке кусок мяса, немного картошки, моркови, лука, чтоб суп сварить. Я варила его раза два в неделю. Чаще было так: утром – чай, в обед – чаёк, вечером – чаИще. Иногда с девчонками после школы забегали в чайную. Покупаешь чай, а хлеб на столе – бесплатно. У родителей была пасека, небольшая, ульев пять-шесть. Так что чай у меня был всегда с мёдом. А иногда мне с собой мама давала пельмени. Нет, не сырые и не варёные -  печёные. Настряпает мама пельменей, потом их на жерник и в печь. Получаются они то ли печёные, то ли жареные. Но очень вкусные! Будто маленькие пирожки с мясом. Можно было и мороженых взять, да где их варить? Печь топили один раз утром, а я утром в школе. Электричества не было. Примусом я не пользовалась. Чай пили из самовара. А в субботу опять домой к маме…
И вот последний страшный случай.
28 марта 1984 года умер папа. Сестра Люба с мужем Григорием и я со своим мужем Иваном поехали на похороны. Через реку ещё была хорошая дорога по льду. Похоронили. И мужчины уехали домой, им на работу надо. А мы с сестрой остались. Что-то продали, что-то раздали, дом старенький, никому не нужен, колхоз взял его на дрова за копейки. Надо уезжать. Позвонили в Рожки: узнать, ходят ли ещё через реку. Нам ответили, что ходят. По лугам дорожка была хорошая. Подошли к берегу и… сердце оборвалось: около берега льда не было несколько метров. Стоим. В голове крутится только один вопрос: «Что делать? Что делать?» Кругом ни души. Тишина... Но вдруг послышались голоса, смех. Может, нам только кажется? Нет, к нам подошли человек десять парней, мужиков.
- О, смотрите, да тут девицы-красавицы. Купаться пришли? Самое время! Водичка тёпленькая. Или в гости собрались? Только вот время не очень подходящее выбрали.
Мужчина прикрикнул на них.
- Хватит зубоскалить! Не видите, девушки не в себе!
И к нам:
- В Рожки?
- Да, нам на автобус. Мы на похороны приезжали. Папу похоронили.
- Вон оно что. А на автобус опоздать можете.
Показывает на двух парней.
- Вот ты и ты, берите девушек на закортышки, и вперёд. Лёд-то есть, только под водой. А мы, видите, в каких сапогах-болотниках, по воде переходим. На том берегу нас машина встречает. Мы – лесорубы. Я – бригадир. Если всё хорошо будет, успеете на автобус.
Я вся дрожу от страха. Бригадир первым ступил в воду, перешёл, всё хорошо. Осторожно, по одному,  пошли остальные. Я вцепилась в плечи парню и закрыла глаза. Вдруг вес двоих лёд не выдержит? Выдержал.
- Слезайте, приехали. Дальше ножками. Лёд ещё крепкий.
Я открыла глаза. На дороге каша из снега и воды. В сапогах у меня захлюпало. Шли быстро. Когда подошли к машине, бригадир спросил нас:
- Ноги промочили?
Я сказала «да», Люба – «нет». Мне велел садиться в кабину, Любе помог забраться в кузов, где уже сидели мужики, и запрыгнул сам. Поехали. Шофёр сказал:
- Сапожки сними, здесь тепло, согреешься.
Сняла. И тут на меня напал рёв. Я так не плакала даже когда папу хоронили. Реву, не могу остановиться. Видно, так сняла стресс.
Высадили нас на остановке и уехали. Автобус подошёл быстро. Народу немного и тепло. А в Вятских Полянах зашли в магазин, и купила я себе резиновые сапоги да носки тёплые. Вот такая была у нас последняя дорога из дома. Ни Люба, ни я не заболели. Несколько раз мы приезжали на могилки. А сейчас, уж простите меня мама и папа, не приеду. Ноги плохо ходят.
Каждый раз, когда я читаю молитву «Живый в помощи», при словах «На руках вОзмут тя, да не когдА преткнЕши о камень ногу твою», я вспоминаю как на руках перенесли нас через воду.
И каждый раз Господь был рядышком:  посылал нам в помощь туристов, мужчину на «козлике», лесорубов, даже усмирял ветер!

*На фото: мой отец Иван Семенович, я и две мои дочки