Глава 3. Сон и явь

Эпиграф главы (из дневника Елены Светловой):
«Страх — это топор в руках дурака. Удар мимо — и лес ответит. Удар метко — и лес умрёт. Выбирай: дрожать или рубить.»
** 

Ночь в Черноборье обернулась кошмаром, сотканным из корней и стонов. 
Алиса ворочалась на бабушкиной кровати, под грубой шалью, что пахла дымом и полынью. Сквозь сон ей чудилось: по стенам ползают тени с когтями из сучьев, а за окном, в кромешной тьме, кто-то скребется в такт её сердцебиению. Скр-р-р… скр-р-р… — будто гигантский жук точил стену. 

— Проснись, глупая! — шипящий шёпот сорвался с потолка. 
Девушка вскочила. На груди амулет пылал, как уголь, освещая комнату мерцающим синим светом. В углу, под иконой, клубился туман — густой, словно кисель, и из него протянулась рука. Костлявая, с пальцами, как сухие прутья. 

— Бабуля?.. — Алиса попятилась. 

Туман рассеялся, открыв фигуру в рваном сарафане. Женщина с лицом, как у лунного блика на воде, и волосами, струившимися мокрыми водорослями. Русалка.

— Не баба твоя, а сестра, — прошелестела она, обнажая острые зубы-иглы. — Слышь, берегиня, Лешак тебя ждёт. У дуба-царя. Не явишься — Злоба всю деревню в корень изведёт. 

— Отстань! — Алиса швырнула в призрак подушку. 

Русалка рассыпалась хохотом, превратившись в лужу. На полу остались лишь чешуйки да тина. 

---

Рассвет застал Алису на крыльце.
Она пила чай из бабушкиной кружки с надписью «Пей — не пролей», глядя, как туман, словно стадо прозрачных овец, бродит по огороду. Воздух был сладок от гниющих яблок, а вдали, за лесом, уже гудели экскаваторы — ровно, как цикады-убийцы. 

— Эй, новенькая! — Грубый оклик заставил её вздрогнуть. 
К калитке подъехал УАЗик с треснувшим стеклом. За рулём — мужик в каске, с лицом, напоминающим жареный пирог с мясом. 

— Ты Светлова? — спросил он, плюнув на подорожник. — Меня бригадиром звать. Твою развалюху снесут через неделю — под трассу попала. Бери манатки, пока не придавило. 

— Что?! — Алиса вскочила, расплескав чай. — Это дом моей бабушки! 

— А мне пох… — Мужик достал бумагу с печатью. — Приказ. Весь Черноборье — зона работ. Тут не жильё, а помойка. 

Девушка схватила документ. В глазах заплясали чёрные точки: «…изъятие земель под магистраль федерального значения…»

— Вы с ума сошли! Здесь люди веками… 

— Люди? — Бригадир фыркнул. — Тут одни дедки с бабками да гнилые избы. Прогресс, понимаешь, не ждёт. — Он тронул газ, но вдруг дверь УАЗика захлопнулась сама собой. 

— Что за… 

На капюшон упала ворона.
Чёрная, с клювом, как кинжал. Она каркнула трижды, и мотор заглох. 

— Чёртова птица! — Бригадир выскочил, размахивая ключом, но ворона взмыла к елям. 

— У-ходи… — прошипели деревья хором. 

Мужик побледнел, крестясь. 

— Всё, ясно. Тут и правда чертовщина. — Он прыгнул в машину, рванул с места, оставив на дороге следы, как шрамы. 

Алиса вздохнула. В кармане жгло — амулет вибрировал, будто сердце лесного бога. 

---

Дуб-царь стоял в сердце чащи, как патриарх.
Его ствол, шириной с избу, был покрыт шрамами от молний и рун, вырезанных веками. Ветви, словно руки с зелёными ладонями, касались облаков. У подножия — капище: камни, обвинные корнями, череп лося с рогами-канделябрами и кострище, где тлел пепел. 

— Опоздала, — раздался знакомый скрипучий голос. 
Леший сидел на корнях, обматывая рану на руке лопухом. Из пореза сочилась смола, пахнущая грозой. 

— Ты… истекаешь? — Алиса нерешительно шагнула вперёд. 

— Смолой, не кровью, — буркнул он. — Вчерашние тени — щенки по сравнению с тем, что грядёт. — Он встал, и земля под ним застонала. — Слушай, человек. Твоя бабка заключала договор с Лесным Царём. Каждую весну — жертва: зерно, мёд, да кровь петуха. А теперь… — Он ткнул посохом в сторону рёва техники. — Теперь люди принесли в жертву лес. 

Алиса сглотнула. Ветер донёс крик совы — не настоящей, а будто железной. 

— Что мне делать? 

— Выбрать, — Леший приблизился, и в его глазах заплясали искры. — Уйти с бригадиром, забыть всё. Или… — Он схватил её за руку, и в жилы влился холод. — Увидеть.

---

Мир перевернулся.
Алиса закричала, но голос потерялся в вихре образов. 
Она стала лесом. 
Чувствовала, как корни пьют соки земли. Слышала шепот червей, точивших древесину. Видела сквозь века: люди с топорами, пожары, молитвы старух у дуба… А потом — боль. Острую, рвущую. Топоры вонзались в стволы, экскаваторы рвали корни, а где-то в глубине, в чёрной жиже болот, шевелилось Оно. Злоба Лесная — слизь с глазами, как пропасти. 

— Это их гнев, — голос Лешего звучал внутри. — Твой народ сеет смерть. А смерть рождает монстров. 

Алиса попыталась вырваться, но её сознание затянуло глубже. 
Она увидела бабушку — молодую, в вышитой рубахе. Та стояла у дуба, резала ладонь, а кровь лилась на корни. 

— «Заклинаю тебя, дух-хранитель. Возьми мою кровь, но защити мой род…»

— Довольно! — Алиса вырвалась, падая на колени. 

Леший стоял над ней, безмолвный. 

— Теперь понимаешь? Ты — последняя нить. Порвётся — Злоба поглотит всех. 

— Но я не жрица! Я… я биолог, я изучаю жуков, а не духов! 

— Жуки, — Леший усмехнулся. — Они мудрее людей. Знают: сломаешь дом — построишь новый. А вы… — Он махнул рукой, и в воздухе возник образ магистрали — чёрной змеи, душащей лес. — Вы ломаете, чтобы забыть. 

---

Солнце клонилось к закату, когда они вышли на опушку.
Алиса шла, спотыкаясь о корни, которые то расступались, то цеплялись за ноги. Леший молчал, но его посох оставлял на земле мерцающие следы. 

— Стой, — внезапно сказал он. 
Впереди, в кустах, что-то шевелилось. Алиса замерла — из зарослей выполз ребёнок. Мальчик лет пяти, босой, в рваной рубахе. Глаза — стеклянные, как у слепой рыбы. 

— Помоги… — прошептал он, протягивая руку. — Мама в лесу потерялась… 

— Не подходи! — Леший вскинул посох. 

Но Алиса уже шагнула вперёд. 

— Где твоя мама? 

Мальчик улыбнулся. Слишком широко. Изо рта полезли корни. 

— Здесь.

Его тело разорвалось, как гнилая ткань. Изнутри вырвалась Злоба — клубок колючек с пастью, полной шипов. 

— Беги! — Леший оттолкнул Алису, вступив в бой. 

Она побежала, не разбирая пути. В ушах звенело: «Ты — последняя нить… последняя нить…»

---

Дом встретил её мёртвой тишиной.
Алиса заперла дверь, дрожащими руками открыла дневник. На случайной странице — рисунок: женщина с амулетом ведёт за руку ребёнка к дубу. Подпись: «Зло рождается от страха. Но и добро тоже.»

На крыльце заскрипели доски. 

— Алиса… — голос был похож на бабушкин, но изо рта пахло болотом. 

Она не обернулась.