Сфинкс 2. 0

Человечество вышло в космос. Мы сломали биологическую клетку. Познали ДНК. Казалось, чего ещё? Мы же стали счастливее? Или нет? Всем управляют корпорации. Государственные. Для своих – огромные зарплаты и любые органы по медицинскому полису. Для остальных – смерть и забвение. Ненавижу!

Город шумел. Гул машин, мерцание рекламы, голоса тысяч незнакомцев сливались в одну бесконечную симфонию, пульсирующую вместе с ритмом жизни мегаполиса. Но для меня эта музыка давно превратилась в монотонный фон, словно белый шум, заглушающий настоящие звуки бытия. Здесь каждый спешил куда-то, мечтая успеть сделать больше, заработать больше, стать лучше всех. Но никто не задумывался над простым вопросом: а зачем всё это?

Суки. Где вы были, когда Джоанна кричала и просила еще морфия? Где вы были, когда я, инженер-ядерщик подрабатывал на складах дока, чтобы сохранить её жизнь?

Похоронив свою супругу, познав жизнь. И тут же ее лишившись. Потеряв любую надежду я стою среди претендентов на вечную жизнь, хотя, зачем она мне?

Мир выглядел идеальным снаружи, но внутренняя сущность общества оставалась тёмной и запутанной. Каждый старался скрыть истинные намерения, прикрыть реальные желания красивой оболочкой благополучия и успеха. Политика стала игрой больших денег и интриг, мораль уступила место выгоде и власти.

— Претендент номер 4492-Кси – шаг вперед, — прозвучал гундосый голос робота.
Шагаю. Это мой номер. Мой выход. Терять мне нечего.

— Вы готовы побороться за вечную жизнь? За богатую вечную жизнь? — голос робота, казалось, дрогнул.

Чего же не готов? После смерти Джоанны, мне вс1 стало глубоко фиолетово. Дожали.

Я слишком трусливый, чтобы вешаться или нажираться таблетками. Пожалуй, поборюсь. Мне еще рано к ней. Я мотивирован… Да кому я лгу? Я максимально демотивирован. Взглянул в окно. Город жил своей жизнью, наполнившись всеми оттенками серого и черного цветов. Небоскрёбы тянутся высоко в небо, освещённые яркими рекламными щитами и огромными экранами, транслировавшими последние новости корпораций-гигантов. Стены зданий, обезображенные логотипами компаний, занимавших лидирующие позиции в мировой экономике: биотехнологические гиганты, производители искусственных органов, разработчики искусственного интеллекта и новые энергетические концерны… Ну нет.

С детства «победитель по жизни». Я просто сломаю вас, тупые роботы. А потом нажрусь колёс, которые остались от Джоанны и просто не всплыву в ванной.

— Готов! — воскликнул я и шагнул вперед.

Из толпы модов вышел… вышла одна. По движениям и фигуре – это была она. Идеальная женщина. Они создали киборгов и наделили их человеческими чертами. Да, черт побери, моя Джоанна ей проигрывала фигурой. Именно поэтому она заслужила смерти?

Она выпростала ладонь мне навстречу.
— Зови меня Сфинкс, — проговорил киборг, рисуя улыбку на своем лице. Дежурную улыбку.

Я шагнул к копии женщины. Ее синтетическая кожа пахла стерильностью, а не теми духами с нотками сирени, что я дарил своим женщинам на годовщину наших взаимоотношений. Чехословакии уже нет. Есть я и она. Протянул руку в ответ. Да. Я понимаю, что после нашего слияния рук, мы исчезнем для всего мира. Возможно, я в этот мир уже не вернусь. Вопросы Сфинкса коварны.

Женщина-Сфинкс стояла передо мной, неподвижная и совершенная. Её фигура поражала идеальной симметрией, гладкой поверхностью кожи, покрытой тонким слоем блестящего материала, похожего на шёлк. Лицо с безупречно ровными чертами излучало холодную красоту, подчёркиваемую яркими голубыми глазами, сверкавшими мягким светом, как лампы в операционной комнате. Сука.

Волосы цвета платины струились вдоль плеч, создавая впечатление живой картины художника эпохи Возрождения. Губы, слегка припухшие, напомнили форму лепестков розы, готовых распуститься при первом дуновении ветра. Её поза олицетворяла спокойствие и уверенность, присущие высшим существам, осознающим собственное превосходство.

Ее ладонь оказалась теплой. Слишком теплой - как у живого человека с нормальной температурой. Ожидал рукопожатия холодной железки. Идеальная имитация.
Она подняла свою бровь:
— Готовы к вопросам? — да, я даже знаю характеристики моторов, которые поднимают эту бровь, создавая иллюзию эмоции.  Сжал кулаки. "Давай уже, железка".
"Зачем я здесь?"
Вопрос крутился в голове, как заевшая пластинка. Я стоял в предбаннике этой стерильной камеры пыток, и каждый вдох обжигал легкие. Не воздух — отрава. Чистый кислород с примесью чего-то, что должно было успокаивать. Не успокаивало.
"Мог ведь просто открыть тот флакон. Высыпать все таблетки в рот. Запить остатками дешевого виски из холодильника. И всё. Никаких очередей, никаких тестов, никаких этих... кукол с человеческими лицами."
Но нет же. Я выбрал этот цирк. Почему?
"Ты трус. Вот почему".
Сквозь матовое стекло двери виднелись силуэты. Такие же претенденты. Такие же дураки. Кто-то молился, кто-то повторял вслух статистику успешных прохождений (три с половиной процента, если верить слухам). Одна женщина в углу тихо рыдала — видимо, уже понимала, что зря пришла.
Я сжал кулаки. В кармане зашуршал флакон.
"Они даже не спросят, зачем тебе это. Просто загрузят в систему, как очередной файл. Будешь вечно жить в их цифровом раю. С Джоанной? Нет. С ее копией. С этой... идеальной версией, без морщин, без боли, без того смешного прищура, когда она читала при плохом свете".
Где-то щёлкнул замок. Очередь дёрнулась.
"Сейчас твой номер. Они позвали. И тебе нечего им сказать. Что, проклянешь их? Что, плюнешь в лицо этому пластиковому Сфинксу? Или... или снова сожмешь зубы и дашь правильный ответ?"
Я провёл рукой по лицу. Пальцы дрожали.
"Потому что это всё, что ты умеешь. Не бороться. Не умирать. Просто... терпеть. Даже когда уже нечего ждать".
— Готов! Задавай!

Ее губы растянулись в улыбке, которую я знал слишком хорошо.

— Вопрос первый, — сказала она, и в глазах вспыхнул голубой свет сканирования. — Вы инженер-ядерщик 7-го разряда. Почему последние три года работали грузчиком в доке?

Я оскалился:
— Чтобы купить жене морфий, когда ваша корпорация отказала в лечении.

Ее идеальные брови дрогнули. Где-то внутри зажужжали сервоприводы.

— Вопрос второй. — Теперь её голос звучал как у того врача из хосписа. — Если бы вы могли изменить один момент в жизни, что бы это было?

Я закрыл глаза. Увидел тот день — когда подписывал её перевод в корпоративную клинику.

— Я бы... никогда не отдал её вам.

Тишина. Датчики на стенах замигали красным.

— Финальный вопрос. — Вдруг её кожа потрескалась, обнажая полимерные мышцы. Голос стал механическим. — Почему вы не взяли её таблетки, когда нашли их после смерти?

Комната поплыла перед глазами. Я снова видел тот флакон на тумбочке. Её записку: "Прости. Используй. Мне уже не нужно. Прости". Именно это двойное «прости» меня тогда сломало…
 
— Потому что... — я разжал кулак. В ладони лежали те самые таблетки. — ...Потому что обещал ей жить. Даже в этом дерьмовом мире. У неё не получилось. А я уже не хочу…

— Какого хрена вы вообще лезете в мою жизнь? Мне было обещано, что вопросы будут энциклопедические, а я много кроссвордов решал. Почему? Вы меня ещё и про любовь спросите. Любил ли я Джоанну?

— Почему вы не сказали эти слова изначально правильному моду? — подумав, прошептал киборг.

— Я сказал… Жене.

— Ответ не принят, — прогудел киборг. — обычно, в случаях, когда претендент не справляется с тестовым заданием, мы сразу закрываем двери. Газ убивает неудачника. Сейчас же… — мне показалось, что сервоприводы, отвечающие за её брови, подмигнули, — у нас возникла сложность. Двери будут закрыты через двести пятнадцать секунд.

— Почему вы идёте мне навстречу? — если сказать, что я был ошарашен – это ничего не сказать.
Двери оставались открытыми.
— Двести пятнадцать секунд, — повторила Сфинкс, и её голос вдруг стал человеческим. Не идеальным, не откалиброванным — а настоящим, с хрипотцой и дрожью.
Я сжал кулаки.
— Почему?
Сфинкс наклонила голову. Её полимерная кожа треснула у виска, обнажив титановый каркас.
— Потому что вы — первый, кто не солгал.
Я замер.
— Все они, — Сфинкс махнула рукой в сторону пустоты, — все говорили то, что мы хотели услышать. Ради вечности. Ради богатства.
— А я?
— Вы сказали правду.
Тишина.
Где-то в системе щёлкнули реле.
— Сто восемьдесят семь секунд, — прошептала Сфинкс.
Я посмотрел на открытую дверь. За ней — не рай Корпорации. Док. Тот самый, где я три года таскал ящики, чтобы купить ей ещё один день.
— Ты... не должна меня отпускать.
Сфинкс рассмеялась. Настоящим, горьким смехом.
— Я не отпускаю. Я даю выбор. Или беги или обними меня, как ты обнимал Джоанну.
И я обнял её. В нашем дерьмовом мире ничто так не ценится, как человеческая доброта. Этот кусок из пластика и железа проявил больше эмпатии, чем все друзья, которые клялись в дружбе. Которые приходили на похороны любимой. Лицемеры! В этих объятиях даже эта «железка» была искреннее вас.
Вы убьёте меня. Уничтожите Сфинкса. Но вы опоздали. Мы были изначально мертвы.
Дверь захлопнулась.
Газ заполнял комнату.
Мы умчались от вас, корпорации. «Только смерть освободит вас», -  говорит священник. Он прав. Мы освободились от долгов. От тел. От мыслей.