Деревня Мокрая

   Я смотрел на себя в зеркало, одним глазом и понимал, что с этого момента жизнь разделилась, на до и после. Второй глаз был прооперирован после отслоения сетчатки. Насколько удачно и что со мной будет, дальше, я не знал.
   Доверился судьбе и будь, что будет. Искренне, по-доброму шутил и радовался жизни, как мог. Ведь она продолжается!
   Почистил зубы над раковиной, что располагалась между стеной и металлической кроватью. Анатолий, временный хозяин этого спального места сидел в сторонке и ждал, когда я умоюсь. В прошлом это был военный офицер, в звании капитана, но после конфликта ушёл со службы. Сейчас это был товарищ с, очень взрывным, характером, с пустым взглядом и весом в 150 кг. По ночам он храпел так, что дрожали стены. Поэтому живёт не в квартире, а в доме. С супругой спят не просто в разных комнатах, но и на разных этажах.
   В зеркало вижу, что в палату зашёл дедушка, с виду божий одуванчик! Он сиплым голосом спросил, какая кровать свободна. Я тут же, по-доброму, пошутил:
   – Занимайте любую, какая понравится! Вещи на пол скиньте и отдыхайте! У меня здесь самое лучшее место.
   В палате стояло шесть кроватей. Одна, рядом со мной как раз освободилась.
   Капитан не был так дружелюбен и сразу спросил дедушку:
   – За что сидел?
   – Статья сто пятая.
    Народ в палате зашевелился. Все были взрослые и понимали, что сто пятая статья за убийство.
   – И кого, ты так приговорил? Пытался выяснить капитан.
   – Мента зарезал. Одиннадцать лет дали.
   Я обтёр лицо, маленьким полотенцем и с удивлением пошёл, по внимательнее, рассмотреть своего нового соседа по кровати.
  –  Вот теперь заживём!
Вся палата перевела взгляд с дедушки на меня.
   – Заживём, говорю. Теперь по расписанию. Спать по очереди будем. Если кто проснуться хочет живым!
   Наступила гробовая тишина.
   Капитан вёл допрос:
   – А всего сколько отсидел?
   – Двадцать один год. Три ходки. Первый раз директора в окно выбросил, со второго этажа. Как он сидел в кресле, так я его с этим креслом и выкинул. Вместе с рамой улетел. Там он ключицу сломал, ребро, лицо повредил. Мне за него шесть лет дали.
   Дед рассказывал не спеша, похрипывая, не хвастаясь и без утайки:
   – Второй раз пять лет дали. Бабе голову табуреткой проломил.
   За мальчонку заступился. Он там три огурца украл с грядки, а она его так отдубасила, живого места не было. Как он по детски кричал, плакал, просил не бить.
   Я не сдержался. Стояла табуретка, не раздумывая схватил и об её голову сломал. Она семь месяцев в больнице отлежала. А я на новый срок ушёл.
   Дед притих.

   – Сдаётся мне господа, товарищи, одноглазые больные, что Господь Бог не случайно нас всех в одной палате собрал. Как дальше жить будем?
   Народ притих. Кто сидел, кто лежал. Каждый на своей кровати. И лишь один по имени Андрей, сидя на больничной койки, продолжал плести из лески рыболовную сеть.
   В палате чувствовалось напряжённое молчание. Я тут же смекнул, тему разговора надо менять. И так все одноглазые, нервные, да ещё с плохим характером.

   – Василий!   Деда звали Василием. Мы уже с ним познакомились и пожали друг другу руки. Ему было всего шестьдесят семь лет, но выглядел он на много старше. Мне было шестьдесят три, но в сравнении с ним я чувствовал себя пацаном. Хотя когда он сказал свой возраст, я тоже назвал его пацаном! Чтобы приободрить.
  –  Василий! А было в твоей жизни что-нибудь необычное? Я люблю разные истории. Про инопланетян допустим или что-то труднообъяснимое. Я понял, что ты в жизни многое повидал. Если было, расскажи. Мы с удовольствием послушаем.
   Дед плохо слышал и хреново видел, но на все просьбы был очень отзывчив. Это было так необычно и по-человечески приятно.

   – У нас была джаз-банда из четырех человек. Я играл на гармошке. И нас как-то пригласили на большую свадьбу. В деревню. Деревня почему-то называлась Мокрая. Это её название Мокрая. Всё шло хорошо, весело, никаких драк. На свадьбе гуляло аж семьсот человек. Молодые – глаз не оторвать! Красивая, стройная пара. Было дружно, весело! После обеда пошёл дождь. Все побежали кто куда. Для нас был отдельно накрыт стол, под навесом. И к нам заглядывает невеста.
  –  О, а что у вас всё так скромно? Я вам сейчас принесу.
   И пошла в сарай. Хотела включить свет. На ощупь искала выключатель. В это время сверкнула молния и там, что-то замкнуло. Земля мокрая, столб мокрый. Невеста упала без чувств.
   Прибежал жених, гости. Подняли её, положили. Стали делать массаж сердца, искусственное дыхание.  Она вся бледная, не дышит.
   Жених рыдал и выл как зверь. За одну ночь он полностью стал седым.

   На следующий день всей деревней хоронили молодую невесту. Так в свадебном платье в гроб и положили. И за теми же столами, что праздновали свадьбу, устроили поминки. Столько слёз пролили. За жениха боялись, чтобы с собой ничего ни сделал. И с ума б не сошёл. Напоили его, чтобы уснул.
   Наутро решили, что жених  всё же умом тронулся. Он вырывался, хватал лопату, чтобы выкопать невесту. Рвал на себе одежду с криком:
   – Она меня зовёт. Она зовёт. Я слышу, она зовёт меня!
   Чтобы как-то жениха успокоить решили перезахоронить покойную. Раскопали, открыли гроб. И ахнули. Вся одежда на невесте была изорвана. Ногти сломаны.
   Похоже, похоронили её ещё живой. А когда в землю положили, она очнулась. Земля, видимо, забрала всю энергию на себя. Вся деревня была в шоке. За два дня и свадьба, и похороны. Такое пережить.

   В палате наступила полная тишина.

28. 04. 2025 год
Герман Колесов