Сказка двенадцатая Песнь Лесной Колдуньи

Терапевтические сказки вечно молодой и наимудрейшей Луноликой

В самой глубине Заповедного Леса, где ветви деревьев переплетаются так тесно, что создают зелёный купол над землёй, стояла избушка Таисии. Не на курьих ножках, как у той старой ведьмы из соседнего леса, а крепко вросшая в землю, словно древний гриб-великан.

Люди из ближайших деревень называли её Лесной Колдуньей, хотя сама Таисия смеялась, слыша это прозвище. "Не колдую я, а просто слушаю", — говорила она тихо, и только лес понимал истинный смысл её слов.

В день летнего солнцеворота, когда грань между мирами истончается до прозрачности утреннего тумана, Таисия поднялась ещё до первых петухов. Серебристый свет луны лился через маленькое окошко, освещая большую глиняную чашу на дубовом столе.

— Здравствуй, Луна-заступница, хранительница тайн, — прошептала Таисия, погружая руки в холодную родниковую воду. — Сегодня особый день, и угощение должно быть под стать.

Она достала из плетёной корзины горсть лесной земляники, собранной на рассвете, когда на ягодах ещё лежала роса. Рядом положила веточку мяты, три листика дикой смородины и щепотку высушенных цветков липы, что хранила в маленьких холщовых мешочках под самой крышей.

Но главное таинство начиналось с замеса теста. Таисия насыпала в деревянное корытце муку из зёрен ржи, выращенной на полянах, куда никогда не ступала нога человека. Эти колосья срезали серебряным серпом в полнолуние, и потому они хранили в себе особую силу.

— В этом тесте — сила земли-матушки, — пела она негромко, разбивая в муку яйца от чёрных куриц, что никогда не видели клетки. — В нём — память предков и благословение Небесной Коровы Земун, что бродит по млечной дороге, разбрызгивая звездные капли божественной благодати, искрящие светом далеких Галактик

Мягкими, но сильными движениями она месила тесто, и каждое прикосновение её рук насыщало его энергией леса, земли и неба. Когда тесто стало гладким и эластичным, Таисия накрыла его чистым льняным полотенцем и поставила на подоконник, где лунный свет мог благословить его.

— Отдыхай, набирайся силы, — шептала она тесту, словно живому существу. — Впитывай мудрость звёзд и покой ночи.

Перед самым рассветом, когда первые птицы только начинали свою утреннюю песню, Таисия растопила печь. В её глубине плясало пламя, питаемое особыми поленьями — берёзовыми, дубовыми и ольховыми, каждое со своим назначением.

Из выстоявшегося теста она сформировала круглый каравай, украсив его узорами из теста — солнечными символами и лунными серпами. В самую середину положила мёд диких пчёл и горсть лесных ягод.

Когда солнце поднялось над лесом, из трубы избушки Таисии уже поднимался ароматный дым. А вскоре на поляне перед домом появился стол, накрытый льняной скатертью. На нём стоял золотистый каравай, чаши с травяным отваром, блюдца с янтарным мёдом и свежими ягодами.

И приходили на этот пир не только люди из окрестных деревень, но и лесные жители — и те, кого обычно видно, и те, кого разглядеть можно лишь особым взором. Приходили духи леса и хранители рек, старые деревья на этот день обретали форму и голос.

А Таисия угощала всех и пела свои песни — о шелесте листвы в весеннем лесу, о первом снеге, укрывающем землю, о силе корней, уходящих глубоко в землю, и о мудрости звёзд, освещающих путь заблудившимся.

И в её песнях сплетались миры — явный и скрытый, и те, кто слушал, на миг постигали великую тайну единства всего сущего. С первыми звёздами гости расходились, унося с собой частичку той мудрости и спокойствия, что дарила им Лесная Колдунья.

А Таисия возвращалась в свою избушку, где её ждала глиняная чаша, полная лунного света, чтобы начать новый круг волшебства, неразрывно связанного с древним ритмом природы.

И помни, мой маленький слушатель, истинное волшебство не в громких заклинаниях и ярких вспышках. Оно — в тихой песне природы, в терпеливых руках, месящих тесто, в умении слушать шёпот леса и видеть танец звёзд. И ты тоже можешь научиться этому, если будешь смотреть не только глазами, но и сердцем.